Монета и птичий скелет

      Подавив тихий вздох, Амалия проследовала за фрау Гизе в гостиную её дома. Признаться честно, переступая за эти пороги, она ожидала ещё чего-то ненормального, сверхъестественного: каких-то пёстрых вспышек, всплесков, порталов — дом же оказался, по крайней мере, на первый, поверхностный взгляд, совершенно обычным. Вполне уютная гостиная, чистая, заставленная увесистой викторианской мебелью, с большими окнами и полдесятком дверей, ведущих… куда-то. — Твоя комната в твоём распоряжении, — сказала фрау Гизе и, взяв Амалию за руку, потянула к лестнице, ведущей на второй этаж.       «По крайней мере, — подумала Амалия, — мне не придётся самой искать, куда идти». Хотя бы у фрау Гизе на один повод меньше заподозрить что-то неладное. Амалия-то должна знать, как отыскать в этом доме свою комнату, ведь так? Или нет? Мысли смешивались во что-то непонятное, и вытащить из этого комка хоть одну догадку становилось решительно невозможно. «Хотя бы сейчас — на данный момент — я в безопасности, — сказала себе Амалия, но её тут же прошибло в дрожь, — наверное… Кто знает, что от меня захотят дальше?!» Она снова подумала о допросах и психиатрических лечебницах, куда она, верно, может попасть стараниями любящей фрау Гизе.       Впрочем, сейчас фрау Гизе отвела её в просторную, отремонтированную в соответствии с современными веяниями комнату. У стены стоял выкрашенный в белый цвет шкаф, у окна — резной письменный стол на изящных ножках, напротив него — застеленная свежим постельным бельём кровать. На светлых обоях с цветочным узором сиротливо висело несколько пёстрых картинок с журнальными девицами, и целым скопом — многочисленные семейные фотографии. Стоило фрау Гизе оставить её, как Амалия ринулась к ним, чувствуя, как внутри всё сильнее разгорается стыд из-за жизни, которую она невольно украла.       Фотографии были развешаны по стенам, обрамлённые в аккуратные рамки, вперемешку лежали на низком журнальном столике с полупрозрачной стеклянной столешницей. Один за другим бежали года: тысяча девятьсот первый, третий, пятый, восьмой, одиннадцатый, пятнадцатый… Вот свадебный снимок счастливой, но будто бы очень скрытной молодой пары — вот они уже вместе с маленькой девочкой, наряженной в пышное белое платьице с рюшками, оборками и бантами. Амалия вздрогнула. Она смотрела, как она сама с годами меняется, вытягивается, превращается в молодую девушку. Вот она сидит на каком-то лугу с букетом георгин, смеётся, и её платье задралось до острых, покрытых синяками коленок; вот она, серьёзная, но всё же с какой-то неловкостью во взгляде, позирует с другими юношами и девушками; вот она на выпускном; вот — напротив какого-то высокого здания, сосредоточенная, со сложенными на груди руками… Целая жизнь, которой теперь-то и нет. — Амалия, — услышала она голос и резко обернулась.       Фрау Гизе стояла в дверях и смотрела, не отрываясь, прямо на неё — Амалии вдруг почудилось, что та способна, только взглянув на человека, насквозь увидеть его со всеми тайнами. «Ничего, я… нормально, если я буду волноваться после всего пережитого, да?» — лихорадочно прокрутила в голове Амалия. Перед глазами стояли только решётки и палаты-тюремные камеры с надсмотрщиками-санитарами, смирительными рубашками и разрушающими сознание лекарствами. На лбу выступил пот. — Амалия, — повторила фрау Гизе, — обед готов, спускайся.       Она выглядела искренне обеспокоенной, но по одному её тону Амалия поняла: это человек, который привык приказывать и видеть свои приказы безотлагательно исполненными. — Конечно, — промямлила Амалия. С языка только чудом не слетело: «Фрау Гизе».       Из светлой комнаты двадцатого века они снова спустились в тяжеловесные залы девятнадцатого. Идя по коридору, Амалия бросила взгляд на висящий на стене парный портрет — высокого мужчины средних лет, с добрыми, чуть рассеянными глазами, и вцепившейся в его руку молодой женщины со сталью во взгляде.       Вскоре они с фрау Гизе оказались в столовой. По углам комнаты стояли многочисленные серванты, с расставленными на застеклённых полках сервизами, блюдцами с изображниями ангелов и цветов. Стол находился в середине комнаты, под громоздкой люстрой, и рассчитан он был явно больше, чем на двух человек.       Фрау Гизе быстрыми шагами пошла вглубь комнаты, заняла место во главе стола, у занавешенного окна. Там она смотрелась совершенно естественно. Амалия же неловко уселась на краешек стула у двери. Они сидели ровно друг напротив друга, и ничего Амалии в этот момент так не хотелось, как сбежать подальше отсюда, от пронизывающего насквозь взгляда фрау Гизе.       На обед был суп и салат с курицей. Когда Амалия в последний раз ела так, нормальную горячую пищу за нормальным столом, она уже и не помнила, однако еда упорно не лезла ей в глотку. «Я хочу обратно, путешествовать, чтоб никто не знал, кто я», — думала она, и на глаза наворачивались слёзы. Лишь бы фрау Гизе не увидела этого!.. Амалия завертела головой, и на глаза ей вдруг попалась стоявшая на столе ваза с яркими красными георгинами — в этой строгой комнате она смотрелась неуместно. — Амалия, — обратилась к ней фрау Гизе. Её голос врезался в уши, — на следующей неделе мы с тобой отправимся в госпиталь Бад-Фёслау: ты пройдёшь полный медицинский осмотр.       «Это всего лишь отсрочка, я знала это, — прошибло разум Амалии, — я должна убираться отсюда, как можно дальше!» — У каких врачей? — нервно выдохнула она. — Мои знакомые будут готовы принять тебя, — фрау Гизе сложила руки на столе, — герр Краузе, герр Лерманн, фрау Этингер проведут первые анализы и скажут, куда идти дальше.       «В сумасшедший дом!»       Амалия резко выпрямилась и со стуком опустила руки на столешницу. — Мне не нужно ни к какому врачу, — сказала она. — Меня не увечили, не пытали, не насиловали — я здорова.       Фрау Гизе взглянула прямо на неё, и Амалия вдруг пожалела, что вообще открывала рот. — Что на тебя нашло? — ровным, не терпящим возражений тоном отрезала фрау Гизе. — После пережитого тобой медицинское освидетельствование необходимо хотя бы для того, чтобы убедиться, что всё в порядке. Это в лучшем случае — скорее всего, ты ляжешь в стационар.       Амалия думала произнести «Ладно» или хотя бы кивнуть, но у неё не получилось. Да и вряд ли это было нужно фрау Гизе. Амалия покорно опустила голову и, самой себе на удивление, принялась есть. — Могу я пойти прогуляться? — спросила она, когда с обедом было покончено. — Конечно, — сказала фрау Гизе и тут же отрезала: — Подожди немного, я уберу всё и тоже оденусь.       Амалия кивнула. — И откуда у тебя этот плащ? — поинтересовалась фрау Гизе. — Мне… его отдала подруга, — замялась Амалия и отвела глаза в сторону. Вряд ли фрау Гизе стоит знать, что она воровка. — Зачем врать? — вздохнула фрау Гизе и встала из-за стола. — Иди одевайся.       Амалия поднялась на ноги и вышла из комнаты. Фрау Гизе не могла её видеть, однако лучше от этого не становилось. «Она ведь рано или поздно узнает, что я обманщица, — крутилось у неё в голове, — а не тот человек, который ей так дорог».       Как у неё получилось спокойно вернуться в «свою» комнату, Амалия не знала, но, захлопнув за собой дверь, она принялась расстёгивать плащ, чуть ли не отрывая с серой ткани пуговицы. Из шкафа она наугад вытащила жёлтое платье, надела его и до упора затянула простенький пояс. Как же сильно она похудела!       У зеркала она кое-как разодрала спутавшиеся волосы, короткие, ломкие — от её прежней длинной косы не осталось и следа. На расчёске перепутались клоки русых волос — Амалия, повинуясь какому-то неведомому порыву, швырнула эту треклятую расчёску на пол, — тут же раздался звук удара — а сама уставилась на отражение в зеркале. Чужое лицо, чужая реальность, в которой ей предстаёт прожить свою жизнь… — Амалия, ты готова? — снизу раздались шаги и послышался голос фрау Гизе. — Да, конечно, — одёрнувшись, выпалила Амалия.       Сама не зная, зачем, она натянула на лицо улыбку. Выйдя из комнаты, Амалия быстро закрыла за собой дверь и перевела осторожный взгляд на фрау Гизе: та была в длинной чёрной юбке и блузке, и Амалия подумала, что ей, наверное, тоже стоило надеть что-то чёрное, а не расхаживать в жёлтом. Впрочем, уже поздно.       Вместе, под руку, они спустились по лестнице и вышли на вымощенные улицы города. Над домами в один или два этажа возвышалась башня ратуши, виднелась церковь. «Я даже не знаю, где мы», — подумала Амалия и напомнила себе, что ей надо отсюда выбираться. — Куда ты хочешь? — спросила фрау Гизе. — Не знаю, — качнула головой Амалия и уставилась куда-то вдаль, на переплетения улочек.       «Может, тут тоже есть железнодорожная станция?» — сощурившись, подумала она и завертела головой.       К ним вдруг подошла какая-то хорошо одетая, тучная женщина, лет пятидесяти, с полуседыми волосами, стянутыми в пучок на затылке. Завидев фрау Гизе, она всплеснула руками: — Добрый день, добрый день! — улыбнулась она. — Вы сегодня с внучкой? — Добрый день, фрау Геллер, — сдержанно ответила фрау Гизе.       Женщина повернулась к Амалии и запричитала таким тоном, будто бы ничего и не слышала о случившемся с ней: — Амалия, деточка, ты что теперь, одна из этих девиц-флэпперов? Подстриглась даже? Какой кошмар! У девушки должны быть длинные волосы! — она взмахнула рукой. — Ты что, разве не знаешь, что все эти «новые женщины» — распутницы? Да и терять столько веса! Как ты, дорогая, будешь такой худющей детей рожать?       Амалия недоумённо посмотрела на фрау Гизе. «Как… разве обо мне не трубили на каждом углу?» — подумала она. — Уверяю вас, фрау Геллер, — сказала фрау Гизе, — Амалия уже осознала, как глупа современная мода. — Не только глупа, — подняла толстый, как сарделька, палец фрау Геллер. — Но и опасна! — Конечно, — прикрыла глаза фрау Гизе. — Амалия, — не унималась Геллер, — пообещай мне: ты не будешь больше заниматься этими глупостями, наберёшь вес и отрастишь волосы! — Обязательно, — Амалия опустила голову, — фрау Геллер.       Наконец отделавшись от неё, Амалия и фрау Гизе пошли дальше по улице. Мимо них неспешно проходили горожане, мелькали пёстрые ларьки и вывески магазинов: «Дамские шляпки», «Оптика», «Книжная лавка». В садах за плетёными, зачастую совершенно символическими изгородями, доцветали на пышных зелёных кустах цветы. Амалия, наконец осмелев, повернулась к фрау Гизе: — Эта фрау Геллер так… — она вновь замялась. — Она не знала о том, что случилось? — Маглов лучше лишний раз не тревожить, — подняла бровь фрау Гизе, будто бы Амалия сейчас спросила что-то напрочь глупое.       «По всей видимости», — подумала Амалия и наклонила голову. Она вновь принялась разглядывать окрестность, и между домов заметила вдруг широкую дорогу, которая уходила к какой-то площади — вдали виднелся памятник какому-то серьёзному господину в очках и фраке, а за ним — заветная железная дорога.       «Я спасена, я уеду на ней! — вспыхнула Амалия и тут же осадила себя. — Надо сперва узнать, какие поезда там ходят и ходят ли. А ещё мне нужно раздобыть денег на билет».       Она собиралась потянуть фрау Гизе на эту улицу, как та вдруг замерла напротив какого-то магазина. — Нужно зайти за овощами, — сказала она, — герр Вольф обещал, что сегодня привезёт урожай. Пошли.       Амалия обречённо кивнула.       Домой они вернулись нагруженные всевозможными овощами, фруктами, мясом, бутылками с молоком, вином, уксусом — но на площади так и не побывали. Амалия с досадой думала об этом, когда шла и глядела на ту улицу, неся сумку куда легче, чем у шестидесятилетней фрау Гизе.       Разобрав покупки, Амалия метнулась на второй этаж, закрыла дверь своей комнаты, с сожалением отметив, что на ключ она не запирается. На миг она замерла, прислушиваясь, не идёт ли к ней фрау Гизе. «В любом случае, это моя комната, — попыталась успокоить себя Амалия, — и я могу делать здесь, что захочу». Открыв шкаф, она достала с одной из полок сумку и тут же проверила карманы — пусто. Амалия переставила сумку поближе к двери, затем прощупала карманы висевших на вешалке платьев — там обнаружилось несколько фантиков и пара монет, которые она тут же переложила в сумку. Вещей у неё здесь было немного. «Может, тут где-то тайник?» — задумалась Амалия, и, опустившись на жёсткий пол, стала осторожно копаться в ящиках. — Спускайся вниз, мне нужна твоя помощь! — позвала фрау Гизе. — Сейчас! — слабо крикнула Амалия и осторожно прикрыла дверцы шкафа.       Как выяснилось, фрау Гизе была нужна её помощь с уборкой. Потом — с готовкой. Затем попросила отыскать какую-то книгу — в общем, до самого вечера Амалия вертелась по дому, и хотя это позволило ей неплохо выучить, что у фрау Гизе где находится, свободное время она предпочла бы больше.       Только в какой-то момент, когда фрау Гизе отлучилась, Амалия наконец осталась одна. Она увидела стоявшую на дивану сумку Гизе и, осторожно оглянувшись по сторонам и снова прислушавшись, подошла ближе, запустила внутрь руку и вытащила несколько купюр, которые тут же убрала в карман своего платья, боясь, как бы они оттуда не выпали.       «Что я делаю!.. — с ужасом подумала она. — Обворовываю эту женщину!» Стараясь шуметь как можно меньше, Амалия подошла к окну, приоткрыла плотную шторку и выглянула на свет. Кажется, откуда-то издалека до неё дононосились гудки поезда. «Так надо! — в мыслях отрезала она. — Мне жаль её, но её внучки, настоящей Амалии, здесь уже нет! Я должна позаботиться о своём благополучии!»       «А может, я напрочь сошла с ума?.. Существую ли вообще я, или всё это просто плод воображения бедняги Амалии? — она качнула головой. — Нет, я осознаю себя! Если есть магия, перемещения в пространстве, что само по себе бред, — то и перемещения во времени могут существовать! Значит, я и в чужое тело как-то могла угодить! И я не знаю, что случилось с настоящей Амалией, но я здесь. И я о себе позабочусь».       За спиной она услышала шаги и вовремя обернулась. — Амалия… — начала стоявшая на пороге фрау Гизе.       Она вдруг подумала, что та сейчас каким-то шестым чувством — а что, и это может быть возможно! — почувствует пропажу денег и всё раскусит. — …Мне нужна помощь в кабинете, — сказала фрау Гизе. — Эти бездари не могут даже отчёты правильно организовать.       Амалия кивнула и пошла за ней. Ещё час или около того она возилась в кабинете: перебирала пыльные бумаги, сортируя их по папкам, зачитывала вслух документы и исправляла, по требованию фрау Гизе, даты и имена.       Наконец, когда часы пробили десять вечера, фрау Гизе, хоть и совсем не выглядела усталой, выпрямилась и сказала: — Я пойду спать, Амалия. Советую и тебе отдохнуть. — Хорошо, — стараясь не глядеть на неё, ответила Амалия. — Спокойной ночи.       Она поднялась, прижала руку к карману — верно, это выглядело неестественно! — и направилась в свою комнату и быстро переложила деньги в сумку. За окном уже стемнело. На улице горели фонари, но некоторые переулки оставались совсем неосвещёнными. Иногда ещё было видно запоздалых прохожих или слышно чей-то пьяный гогот. Амалия неуверенно повернулась и замерла: снизу ещё было что-то слышно. Фрау Гизе не спала.       Ругнувшись про себя, Амалия нагнулась к столу, медленно приоткрыла ящики — может, она успеет найти здесь что-нибудь полезное! Однако внутри не было ничего, кроме каких-то старых записей, мелочёвки и книг — их Амалия на всякий случай пролистала: вдруг где-то был запрятан тайник?       Однако ничего не нашлось. Вещей у Амалии было мало: очевидно, она не так часто здесь жила. Шум снизу всё не прекращался, и Амалия, чтобы убить время, села на кровать, наугад взяв какую-то книгу: это оказался заунывный, написанный отвратительным языком роман о злоключениях какой-то фройляйн Гертруды с «прекрасными аметистами лиловых глаз». За двадцать минут Амалия прочитала от силы страниц десять. Её глаза перескакивали со строчки на строчку, не улавливая смысла за всеми метафорами; сама она всё вертелась, и то нервно вскакивала с кровати, шагала от стены к стене, вертела в руках стоявший на столе кувшин с минералкой, то, наоборот, садилась и сжимала в руках покрывало.       Когда часы показали половину одиннадцатого, Амалия встала и, прислушавшись на этот раз, ничего не услышала. Она осторожно сложила в сумку несколько платьев и спустилась на первый этаж. Всё время ей что-то мерещилось, казалось, что половицы под ногами вот-вот заскрипят, хотя всё в доме фрау Гизе было добротно сделано.       Уже стоя у выхода, Амалия решила, что она не знает, где окажется завтра и сколько у неё при этом будет денег, так что неплохо было бы запастись едой. Она скользнула на кухню, думая, что лучше всего взять: хлеба, овощей, воды… Что-то, что она сможет хотя бы несколько дней хранить. Может, пригодились бы какие-нибудь инструменты, спички, нож, ещё деньги, если она сумеет их найти, не поднимая шума…       А у незанавешенного окна, освещённая тусклым лунным светом, сидела на стуле, закинув ногу на ногу, фрау Гизе. На ней было свободное домашнее платье с накинутым на плечи халатом, длинные серебристые волосы чуть вились. Одним взглядом фрау Гизе пригвоздила Амалию к земле — та застыла, боясь вздохнуть. Кажется, даже её сердце билось сейчас слишком громко. Фрау Гизе повела бровью. — Мне не спалось, — выдавила из себя Амалия, и что-то внутри неё сжалось. — Я пыталась заснуть, правда, я только спустилась, чтобы выпить воды!       Слова сами вырывались у неё прежде, чем она успела бы их обдумать. — Пыталась заснуть в уличной одежде, — проговорила фрау Гизе и повернула голову на другой бок. — И спустилась вниз, чтобы выпить воды, хотя в твоей комнате стоит кувшин.       Амалия мелко завертела головой: — Нет, нет, пожалуйста, — бормотала она, даже не зная, что отрицает и о чём просит.       Фрау Гизе вытянулась вперёд, поднялась на ноги, подошла к Амалии почти вплотную — той показалось, что сейчас она, верно, сделает с ней что-нибудь, ударит… Фрау Гизе только положила ей руки на плечи. Из глаз Амалии покатились слёзы. — Я не могу представить в полной мере, через что ты прошла, — сказала фрау Гизе, — но я хочу понять это и помочь тебе. Я люблю тебя, Амалия.       «Ты любишь ту, за которую меня принимаешь, а меня настоящую, должно быть, возненавидишь, когда узнаешь правду. Уж точно не побрезгуешь пожертвовать мной, пытаясь вернуть свою внучку», — подумала она и молча подняла глаза на фрау Гизе. Эта женщина потеряла больше, чем думает — верно, ей было бы легче, считай она Амалию мёртвой. — Пообещай мне, — сказала фрау Гизе, — что не будешь делать глупостей. Поговорим об этом завтра с утра. — Хорошо, — сказала Амалия, — обещаю.       Понимает ли она, как мало значит это обещание?.. — Возвращайся к себе, — сказала фрау Гизе, — и постарайся уснуть.       Амалия подчинилась только на половину. В который раз поднявшись по лестнице в свою комнату, она вдруг бросила взгляд на окно — и на какой-то миг ей, право, пришла в голову мысль спрыгнуть. Завороженная, она встала у окна, водя руками по подоконнику и смотря вниз. А потом рухнула на пол, опустив голову на руки.