Созидание чувств

      Грей снова испытывал дикое желание сорваться с места и начать бороздить комнату. Снова выстукивать тяжёлым шагом: «Всё в порядке, всё в порядке, всёвпорядкевпорядкевпорядке». Вымещать куда-то бессильную злобу на себя — за то, что не уберёг, не доглядел, позволил этому случиться. Бросался намерениями защитить, но в миг, когда Люси нуждалась в защите больше всего, не смог ничего, кроме как истошно выкрикнуть её имя.       Она не помнила его.       Хотелось двигаться, побить стенку, разодрать костяшки на кулаках в кровь, чтобы ощутить хоть что-то помимо пустоты, выжравшей в груди всё. Многое хотелось, но вместо этого Грей оторопело таращился в пол и пытался осознать четыре слова       Люси. Его. Не помнила.       — Грей... — осторожно позвала Хартфилия.       Хартфилия, две минуты назад узнавшая, как его зовут. До этого — вскинувшая на них потерянный взгляд и в испуге едва не спрыгнувшая с кровати, когда Грей сделал широкий шаг к кровати, желая обнять.       Спросившая с неподдельной растерянностью:       — Мы знакомы?       Грей стиснул кулаки так, что ногти до отметин впились в кожу. Воспоминания об этом — о том, как Люси сжалась от страха, глядя на него, как загнанно бегала взглядом от Грея к Венди и Шарли, на него стараясь смотреть меньше всего, и как в этих распахнувшихся глазах не проступало узнавания — били по мозгам не хуже кулаков Нацу. Пожалуй, если бы его от души приложили к стенке раз двадцать, ощущения были бы схожими.       Она не помнила его. Не-по-мни-ла.       — Если это шутка, прекрати немедленно, — с трудом выдавил он тогда пляшущим от эмоций голосом. Люси вздрогнула от получившегося угрожающего тембра так, что сразу стало ясно: не притворяется.       Хотя это было очевидно с самого начала. Люси ни за что не стала бы играть его чувствами. Она была любительницей тупых шуток, ибо влияние Нацу не могло пройти бесследно, но такое было для неё уже низостью.       Но сейчас Грей отдал бы всё на свете, лишь бы это оказалось правдой. Простил бы её. Зарядил бы неплохой подзатыльник, зарылся руками в волосы, дёрнул на себя, прошипел в губы: «Только попробуй приколоться так ещё раз» — и поцеловал бы так, как не целовал никогда прежде.       Потому что прежде не касался перспективы потерять.       Жадно, ненасытно, прижимая к себе почти что до крика. До синяков на коже, до болезненного стона и слегка, слегка напуганного взгляда, в котором читались бы извинения и обещание ни за что в жизни не повторять этот дерьмовый розыгрыш.       И — «Я рядом, Грей».       Я помню тебя.       Я помню.       Когда из палаты вылетела Венди и зашла Эрза, Грей не видел. И даже понял не сразу — лишь когда рука в металлической перчатке похлопала по плечу, словно проверяя, живой ли он там вообще, получилось пошевелиться. Вскинув на Скарлет ни живой ни мёртвый взгляд и таким же на мгновение метнувшись к Люси, он снова вернулся к полу.       Смотреть на Люси, которая всё ещё неловко оглядывала напарников и видела в них не друзей, а едва знакомых посторонних, было невыносимо. Так, что куда проще и приятнее казалась перспектива выдрать себе глаза. Желательно вместе с ушами, чтобы не слышать ненапускного недоумения в голове. Особенно желательно — вместе с мозгом, чтобы перестать разлетаться на кусочки при каждом «Люси-тебя-забыла».       «Ты-для-неё-никто».       — Меня ты помнишь? — спросила Эрза, присаживаясь на стул возле койки.       Уголок губ Люси дёрнулся в неуверенной улыбке. Кривой до безобразия.       — Та девочка, Венди... сказала, что пойдёт к Эрзе. Полагаю, это ты и есть.       Скарлет сжала кулаки, заставив металл заскрежетать, и этот звук короткой дрожью прошёлся по телу Люси.       — Простите, — тут же выпалила она, потупив взгляд.       — Тебе нечего извиняться. Это... — Эрза в бессильной самоненависти прикрыла глаза, — это всё моя вина.       Люси не стала оспаривать, Грей тоже не шевельнулся, хотя, Эрза была уверена, вина сжигала его изнутри не меньше. Возможно, даже больше, раз он до сих пор не находил сил выдавить ни слова и не отнимал взгляд от пола.       Даже больше.       Она незаметно покачала головой. Разумеется, больше. Ты ведь имеешь непосредственное отношение не только к амнезии Люси, но и к той связи, что возникла между ней и Греем два месяца назад, помнишь, Эрза?       «Это всё ты», — вновь резануло по мозгам понимание.       Всё из-за тебя.       — Как много ты не помнишь? — заставила она себя уйти от ядовитых мыслей.       Снова кривая улыбка исказила лицо Хартфилии. Эрзе стало тошно оттого, что, несмотря на её слова, Люси продолжала улыбками и взглядами просить прощения.       «Господи, какая же ты бесполезная, Эрза».       — В голове путаница, поэтому я... не знаю. Помню здание, огромное, как замок из сказок, знаешь? И почему-то ассоциируется с феями.       Внутри Эрзы всё похолодело от понимания: Люси забыла «Хвост Феи».       — Помню остров. Помню, что между ним и тем зданием есть какая-то связь и что там было что-то... неприятное. Нападение, или битва, или... Не знаю.       Люси зарылась рукой в чёлку и болезненно поморщилась.       — Какие-то состязания. Крупные, с кучей народу. Там тоже были битвы, но они ощущаются не так, как... та, на острове. Там по-настоящему, с опасностью, а это словно соревнования, игры. И я в них участвовала. Я и те люди, которые живут в замке. Вы, кажется, тоже там были, — она подняла на неё робкую улыбку, — тоже участвовали. У меня немного в голове прояснилось, как вас увидела. Поняла, что уже встречала вас раньше, но...       Хартфилия запнулась, лицо снова исказили сожаления, и Эрза поспешила сказать:       — Я поняла. Можешь не продолжать.       Люси ответила судорожным благодарным кивком.       — Что со мной? — спросила тихо, опуская взгляд на руки, вцепившиеся в одеяло. — Почему у меня такие провалы в памяти?       Скарлет поднялась со стула и аккуратно пристроилась возле Хартфилии. Взяла за руки, наклонилась, призывно заглядывая в глаза и одаривая самой тёплой, самой обнадёживающей улыбкой, на какую была способна.       — Мы пока что и сами не знаем, Люси. Но мы обязательно узнаем и поможем тебе всё вспомнить. Всё... всё будет хорошо. Я обещаю.       «Я всё исправлю».       Люси отзеркалила её улыбку. Та короткая напряжённость, обосновавшаяся в теле по приближению Эрзы, исчезла, ладони в руках расслабились, и в следующую минуту Хартфилия опустила голову на плечо подруги, прошептав:       — Спасибо...

~*~

      После снятия мерок Джувии выдали новую одежду. Разумеется, ничего тёплого и закрытого в разгар лета у швеи не обнаружилось, поэтому пришлось скрепя сердце лезть в короткое платье на бретельках, а обожжённые руки скрывать за кардиганом.       Месье благосклонно разрешил взять перерыв, наказав прийти на новую тренировку после обеда, поэтому в одиннадцать волшебники направлялись в гостиницу. Джувия молчала, изредка морщась от боли в плечах или воспоминаний о недавней катастрофе, Хэппи тоже не отпустил больше ни одной шуточки, а Нацу после нескольких провальных попыток завести разговор испытывать судьбу не хотел. Напряжённая атмосфера царила между ними до самого прихода в номер и даже немного после, пока Джувия колыванилась в ванной, а Нацу мрачной тучей валялся на кровати.       Он прекрасно понимал, что накосячил. Не со зла, не специально — чёрт возьми, он и предположить не мог, что контролировать своё пламя, оказывается, так сложно! Заклинание вышло и не в половину настоящей силы, но всё равно пустило всё под откос. Джувия оказалась унижена и разбита, а он до того выпал из реальности, что не сразу сообразил: расправа над чужим мерзким вниманием — действие намного правильнее и необходимее, чем извинения.       С тяжёлым вздохом Нацу перевернулся на живот, начав просверливать дыру в изголовье кровати.       Накосячил. Не сообразил. Затупил. Стандартная, в общем-то, схема, поэтому он не ожидал, что реакция Джувии на неё будет такой... ненаигранной. По-настоящему ошарашенной, злой и расстроенной. Люси ведь только первые пять минут заливалась краской от смущения или пыталась дать пинка за очередной косяк — потом быстро успокаивалась и нет-нет, а метала озорные взгляды и улыбки. Эрза тоже относилась к подобным выходкам куда спокойнее.       Естественно, волей-неволей он ждал того же от Джувии. В конце концов, разве случилось что-то действительно серьёзное? Огонь лишь слегка навредил коже — весь основной удар приняла на себя одежда. Ну и что такого в том, чтобы чуть маякнуть голым телом? Люси вон в открытых шмотках даже зимой щеголяет, а бесстыдная Эрза до сих пор норовит затащить их искупаться всей командой.       Обыденно. Стандартно.       Поэтому щелчок в голове от очередного забитого взгляда Джувии за спину произошёл так поздно. Поэтому не менее обыденное-стандартное-очевидное «Ей не нравилось» дошло только в тот миг, когда он понял: слёзы в глазах Локсар стояли не от боли, а от унижения.       — На! — вдруг воскликнул Хэппи, чем-то звякая о прикроватную тумбочку.       Нацу перевёл взгляд вправо и обнаружил маленькую закрытую баночку неизвестного содержимого.       — Это что?       — Мазь от ожогов. Хоть так извинишься перед Джувией! — сказал эксид, плюхаясь рядом на кровать.       Нацу рывком принял сидячее положение, едва не заставив Хэппи подлететь к потолку, и схватил баночку как раз в тот момент, когда из ванной вышла Джувия. Пижамные бриджи и футболка создавали ощущение невредимости, но Нацу хорошо помнил, что это не так.       — Джувия...       Она не шелохнулась, продолжив расчёсывать волосы.       Нацу поскребал по затылку. Он определённо точно не знал, что в таких ситуациях нужно делать.       — Ну же! — шикнул Хэппи.       — Да чё делать-то?! — в тон ему прошептал Драгнил.       — Хотя бы предложить помощь! Не тупи, Нацу!       — Джувии не нужна помощь.       Нацу и Хэппи как по команде вздрогнули и бросили на Локсар растерянные взгляды.       — Нацу обжёг тебя, Джувия... — неуверенно начал эксид.       — Пройдёт.       Хэппи что есть силы ткнул Нацу под рёбра, и тот всполошился:       — С мазью... э, вот с этой мазью пройдёт быстрее.       Джувия бросила из-за спины холодный взгляд. Нацу поспешил приподнять и продемонстрировать баночку, на всякий случай добавляя к этому стандартную приободряющую улыбку, но Локсар его порыва не оценила.       — Она целебная, Джувия! — поспешил поддержать хозяина Хэппи. — Врач сказал, мигом вылечит любые ожоги!       — И когда вы успели её купить?       — Пока ты купалась, я залетел в кабинет врача в гостинице. Он сказал, что эта штука мигом поставит тебя на ноги!       — Джувия и так на ногах, — апатично отметила Локсар. Отложив расчёску, она с минуту бесцельно разглядывала тумбочку, и в такой атмосфере энтузиазм Хэппи стих.       О настрое Нацу и говорить не приходилось: он с таким же взглядом таращился на мазь и думал о том, что не следовало тащиться на нестандартное задание в нестандартной компании. Дурацкая затея. Несмотря на хорошие отношение со всей гильдией, к его выходкам привык лишь ограниченный круг людей. Периодически посвящались новые, но неохотно, вяло, а порой — вот как сейчас — неприятно.       С чувством «господи, зачем я только с тобой связалась».       «Не порть настроение остальным, раз не нужен своей команде».       Стиснув зубы, Нацу зажал в кулаке баночку.       И вдруг — касание.       Ладонь Джувии тут же отдёрнулась, когда вместо крышки наткнулась на чужие пальцы. Нацу удивлённо вскинул голову, едва не задевая лицом длинные синие локоны, и встретился с такими же удивлёнными глазами.       — Джувия думала, ты хотел отдать это ей, — отметила она растерянно.       — А... да...       Зачем-то поднявшись (и тем самым заставив Локсар отшатнуться), Нацу вложил мазь в её руки. Замер, замялся под взглядом, быстро сменившим лёгкий испуг на отстранённость — как непривычно, оказывается, значить для кого-то целое ничего.       И вновь — быть никому не нужным. Брошенным котёнком, у которого первая хозяйка на два года умерла, а вторая выбросила на улицу, потому что нашла развлечение поинтереснее.       — Если понадобится помощь, зови, — сказал он севшим голосом и, не дожидаясь реакции, вышел из номера на балкон. Джувия, кажется, какое-то время смотрела ему вслед: спину жгло от чужого пристального внимания. Пыталась расшифровать поведение, наверное. Для неё ведь тоже непривычна мёртвая интонация и досада во взгляде — непривычен такой Нацу Драгнил.       А может, всё это — выдумки воспалённого сердца, которое не может жить без того, чтобы быть кому-то необходимым.       Кому-то... Ну, уж точно не тебе, Джувия.       Словно подтверждая, по прошествии всего нескольких секунд Джувия скрылась в ванной. Какое ей дело до того, что творится на душе напарника? В дебрях своих чувств бы разобраться и только потом обращать внимание на человека, принёсшего ей сегодня исключительно неприятности.       — Нацу... — подал взволнованный голос Хэппи. Драгнил плюхнулся в кресло, дёрнул рукой, и эксид кинулся ему на грудь. Обнял, и Нацу обнял его в ответ.       Во взгляде, правда, лёгкости не прибавилось. Нацу стеклянными глазами рассматривал окрестности богатого района, не видя, однако, ни домов, ни роскошных садов, ни даже неба. Не думал ни о чём.       В особенности — о том, что вслушивается в каждый шорох из номера и старается уловить в нём голос Джувии.

~*~

      — То есть, вы хотите сказать, таких серьёзных проблем с памятью не было ни у кого? — спросила Эрза. Сидящие напротив врач и глава города кивнули.       — Была небольшая путаница в воспоминаниях, — повторил врач. — Охватывала обычно два-три дня до нападения и нарушала работу кратковременной памяти на два-три дня после.       Эрза сжала переносицу, силясь унять зарождающуюся головную боль. Она надеялась, что расспрос главы города и врача о провалах в памяти торговцев принесёт хоть какую-то зацепку — хотя бы точно укажет, что причина амнезии лежит в тёмно-фиолетовом дыме. Но с их слов следовало, что ни одна из жертв не теряла воспоминаний настолько — так, чтобы помнить лишь некоторые детали о своей жизни и то не быть уверенными в их достоверности.       Так, чтобы Люси смотрела на розовый знак «Хвоста Феи» на ладони и не чувствовала по этому поводу абсолютно ничего.       Она немного помнила о себе: о богатом детстве, матери, рано оставившей своего ребёнка, закрывшемся из-за этого отце, который тоже вроде как уже мёртв. От «Хвоста Феи», сосредоточия жизни заклинательницы, осталось и того меньше — здание гильдии и шлейф тепла, пронизывающий мутные воспоминания о столкновениях, праздниках и гулянках. Своими усилиями она выцепила из остатков памяти имя Нацу, но больше не вспомнила никого.       Эрза сокрушённо вздохнула.       — Позволите поделиться мыслью? — отреагировал на это врач. — Возможно, дело в том, на каком расстоянии взрывались бомбы. Вы сказали, что Люси-сан она попала прямо под ноги. Получается, она была в эпицентре взрыва — этим и могут быть обусловлены... такие последствия.       — Возможно, — оживилась было Эрза. Не прошло и секунды, как на лицо вернулась привычная тень: — А возможно, и нет. Первые бомбы бандиты тоже кинули нам под ноги. Тогда они ещё не знали, что волшебники, а значит, поступали так со всеми купцами.       — Намерения не всегда воплощаются в реальность, Эрза-сан. Они могли желать кинуть бомбы торговцам под ноги, но не сделать этого — из-за непогоды, какого-то препятствия или просто потому, что промахнулись, — сказал глава города, протягивая Скарлет записную книжку. Открыв её, Эрза обнаружила пять имён и фамилий, под которыми значились места проживания.       — Что это?       — Адреса некоторых жертв. Я выбрал те, которые находятся поблизости, чтобы дорога не заняла у вас много времени.       Эрза вскинула на главу неуверенный взгляд.       — Думаете, стоит их навестить?..       — Не помешает, — пожал тот плечами. — Возможно, серьёзные проблемы с памятью наступали у них после. А возможно, были иные обстоятельства, которые в итоге и определили степень амнезии.       — Может, поговорить ещё и с самими бандитами? — предложил врач.       — Боюсь, сейчас, после ареста, никого к ним до окончания допроса не допустят. Потом — может быть. Если понадобится, я договорюсь о встрече или передам вам информацию, которая может помочь. А пока что...       — Пока что лучше заняться теми, с кем встретиться возможно, — продолжила его мысль Эрза. Кивнула, с готовностью сжимая записную книжку: ещё можно найти зацепку, ухватиться за ниточку, которая развяжет запутанные воспоминания Люси. — Хорошо, — слабо улыбнулась она. — И спасибо.       Через час повозка до Магнолии уже ждала их под окнами больницы. Люси держалась на ногах крепко, а её состояние, помимо внезапной потери памяти, не вызывало вопросов у врача, поэтому они двинулись в обратный путь.       В мрачный обратный путь, с неприятно сверлящим сердцем отметила Эрза. Венди страдала от укачивания практически беззвучно. Глаза Шарли не знали привычного недовольства — его полностью выместила обеспокоенность, которую она не раз и не два обращала к Люси. Та сидела с закрытыми глазами в углу. Вдали от Грея.       Между ними был целый метр, и Эрза всей кожей чувствовала, как Грей его ненавидит.       Вновь его серьёзная задумчивость выражалась в сцепленных, стиснутых до побеления кожи руках и наполняла взгляд решительностью сделать что-то. Только всё это тонуло под пониманием: от него тут ничего не зависит. Он, бесспорно, может попытаться вернуть Люси воспоминания, но никто не даст гарантии, что эти попытки не увенчаются провалом.       Что Люси его так никогда и не вспомнит.       Ведь ты для неё теперь чужой, Грей.       Ты для неё всё равно что мёртвый.       Никаких чувств. Никакой любви — боги, тут бы дружбу для начала возродить между вами. Тут бы просто прогнать из карих глаз страх всякий раз, когда Люси смотрит на тебя и видит только бессильную злобу.       Ах, ну и желание схватить, прижать к себе и никогда, никогда, чёрт возьми, больше не отпускать, тоже. Настолько ярое, что удивительно, как до сих пор не затмило разум и он не обнял Люси, просто чтобы кожей убедиться: она в порядке. К чёрту память, главное — она живая и взрыв не отнял ещё одного близкого человека.       Это помогло хотя бы на несколько минут заглушить сводящее с ума волнение, которое стачивало с той секунды, когда взорвалась бомба под ногами Хартфилии, и которое так и не нашло выхода.       Потому что теперь Люси действительно держалась от него за километр. Боялась. Не подпускала, потому что — да, да, мы были друзьями, но сейчас ты для меня никто, понимаешь, Грей?       Не трогай меня.       Пожалуйста, я прошу, не трогай меня и не сжигай злостью вперемешку с любовью.       Мне страшно, мне так, чёрт возьми, страшно из-за тебя.       Грей с тихим вздохом скрестил руки на груди и закрыл глаза, тоже забившись в угол. Две одинаковых позы, два схожих состояния — и пропасть.       Эрза стиснула зубы, пытаясь отвязаться от мысли, что дела набирают не самый приятный оборот.

~*~

      — Получилось! — радостно воскликнул Нацу.       — Ага! — вторил ему такой же Хэппи.       Джувия ответила сдержанной улыбкой и перевела взгляд на восьмёрку, созданную из потоков воды и пламени. Заклинания переплетались, но не мешали друг другу: магия Джувии не гасила огонь, а Нацу больше не подрывал округу и не сжигал всё в радиусе десяти метров. Силы вкладывалось ровно столько, чтобы выдержать напор чужого волшебства — и по итогу получилось завораживающее сочетание двух противоположных стихий.       — Чудесно, чудесно! — заворковал Месье, с разных сторон любуясь на восьмёрку. — Я знал, что у вас, «Хвост Феи», всё получится!       Взмахом руки он заставил заклинания исчезнуть. Нацу оторопело округлил глаза:       — Э?.. Куда?!       — Пространственная магия, — сказала Джувия, повернув к Месье голову, — верно?       — Наблюдательно, — кивнул тот.       Пока Нацу с Хэппи в стороне завывали о внезапно разрушенных трудах, Месье уведомил, что на сегодня тренировка закончена. Поскольку с заданием объединиться хвостатые справились успешно, с завтрашнего дня начнутся репетиции самого выступления. Пожелав приятного отдыха, он исчез — так Нацу и Джувия освободились, ещё когда солнце только сонно клонилось к горизонту.       Через час, отужинав в доме Райсов (где Нацу, впав в гастрономический экстаз от количества предлагаемых блюд, сожрал практически всё и заслужил нервный тик со стороны Даррена), они отправились в гостиницу. Хэппи предложил снова прогуляться по набережной, но Джувия предложение отклонила.       — Ты всё ещё обижаешься? — тут же среагировал Нацу.       — Дело не в этом, — ускользнула она от прямого ответа. — Просто Джувия устала. Ей хочется спокойствия, а не движения.       — Понял, — кивнул Нацу. — Мы тогда пройдёмся. Принести тебе чего-нибудь?       Джувия качнула головой, и у входа в гостиницу они разошлись.       Добравшись до номера, она закрыла дверь, скользнула в ванную и стянула запасное платье с плеч. Покраснения кожи уже не так бросались в глаза — мазь действительно помогла.       Джувия устало опустилась на бортик ванной. Воспоминания об утреннем происшествии заставили слегка нахмуриться. Обижалась ли она на Нацу? Пожалуй. Последствия его безответственности до сих пор скребли по рёбрам и, подсказывало что-то Джувии, будут скрести как минимум пару дней. Но вместе с ними сердце медленно, неуверенно, но неумолимо трогало искреннее раскаяние Нацу — и тот факт, что после него он взял себя в руки и поставил магию под контроль.       Окрестности, конечно, пришлось мириться с ещё парочкой выжженных земель, но на теле Джувии не появилось ни царапины.       Если бы не сегодняшняя оплошность, почти доведшая напарницу до слёз, вряд ли бы Нацу научился рассчитывать силу магии так быстро. Её разбитое состояние подстегнуло прогресс, и это... это заставляло тепло разливаться по груди, признавала Джувия.       Заставляло сердце стучать чуть быстрее.       Локсар приложила ладонь к груди, улавливая учащённый пульс от одних только воспоминаний — о сосредоточенном Нацу, который перед началом второй тренировки в отдалении учился контролировать волшебство; о решимости сделать всё правильно, с которой он вернулся, и пламени в голосе, когда просил дать второй шанс; об обещании больше не причинять боль.       О сдержанном обещании.       И всё это — ради неё.       Кончиками пальцем Джувия коснулась слегка горящих щёк. Такая забота была не нова — «Хвост Феи» же, его волшебники по-другому не могут, — но всё равно всякий раз, когда что-то делали для неё, смущение предательски опаляло кожу. Всякий раз Джувия чувствовала: это так... непривычно. То, что её чувства важны. То, что она не безразлична.       Рука скользнула к ключицам, поверх которых когда-то висела белая кукла. Джувия выбросила их все со вступлением в «Хвост Феи», вот только от нематериальных якорей избавляться в разы сложнее, и эта одинокая кукла-напоминание до сих пор петлёй стягивала шею. Даже порой прорывалась в реальность: недаром руки сами потянулись к ниткам и ткани, когда она получила отказ.       Отвратительно. Но как Джувия ни пыталась, выкинуть некоторые старые элементы из жизни не удавалось.       Гажил страдал от того же. Он же и сказал: смирись.       От этого не избавиться своими руками.       Нужна панацея в виде человека, который, выдернув из души всё ненужное и мерзкое, согласится заполнить образовавшуюся пустоту.       Джувия искала такого. Гажил тоже.       По итогу никто из них не нашёл. По итогу Джувия сидела с разбитым сердцем, а Гажил, словно забыв о своих же словах, брешь в душе пытался заделать бесконечными заданиями. Не помогало ни черта, могла сказать она по опыту длинной в два месяца, когда тем же лекарством Редфокс пытался напичкать её. Не спасало от мыслей, не даровало покоя — плацебо, а не панацея.       Джувия со вздохом съехала по бортику на пол. Тишина в номере давила на голову почти осязаемо. Наверное, ей стоило согласиться на предложение Нацу. Сама ведь признавала: одиночество не выход, затворничество не лечит. Нужно движение, порыв, жизнь, и всё это легко создавал энергичный Нацу и проказник Хэппи.       Только даже от них Джувия улавливала ноты притворства.       Она безрадостно хмыкнула, в очередной раз удивляясь, как одно любовное признание способно перевернуть вверх дном миры посторонних. Миры, казавшиеся нерушимыми и стойкими — а на деле едва не осыпающиеся прахом под чужими ногами.