25 июня
Ночью сон практически не шёл. Тщетно пытаясь выбросить из головы столкновение с разбойниками и его итог, Эрза проворочалась в кровати до пяти утра. Думала, размышляла, раз за разом стачивала себя ненавистью, костерила так, как не ругалась ни на кого в жизни. Умом понимала: ни к чему хорошему такое самобичевание не приведёт. Постоянное прокручивание битвы не даст ответов, бессильная злоба не исправит ситуацию — гиблая дорожка не вела ни к какому положительному результату, но как Эрза ни старалась, не получалось сойти. В голову лезли мысли исключительно о подруге, засыпавшей в знакомом-незнакомом доме, и о друге, который впервые за два месяца коротал ночь в одиночестве. Разумеется, по прибытию в Магнолию Грей не стал заваливаться в квартиру Хартфилии или приглашать к себе, как это было раньше. Они разошлись на въезде в город: с коротким «До завтра» он спрыгнул с повозки и через несколько секунд скрылся за ближайшим поворотом, оставив Люси на попечение Эрзы, Венди и Шарли. Логично, конечно: в их присутствии заклинательница чувствовала себя более расслабленно, потому что они девушки, подруги — и потому что смотрели без больного, отчаянного неверия. Не тянулись душой настолько, что взгляды ощущались как реальные объятия. «Благодаря тебе они чувствовали вину за свои отношения...» Как реальные ненужные объятия. «...и вот этих отношений нет». Отвратительная картина: два не чужих, не мёртвых, но таких отдалённых человека... «Так что же ты не радуешься, а, Эрза?» Удар о стенку получился столь сильным, что ваза на подвесной полке опасливо покачнулась. Рывком приняв сидячее положение, Эрза зарылась руками в волосы и облокотилась о колени. Голова гудела от ядовитых мыслей, а ненависть к себе желчным комом вставала в горле — выцепить бы, вырвать. Да только имеешь ли ты право? Виновник должен понести наказание за своё преступление. И в сравнении с невиновными Люси и Греем твоё бремя совершенно нестрашное. Даже думать не смей о том, чтобы избавляться от него. Эрза перевела опустошенный взгляд в сторону окна. Первые солнечные лучи уже освещали кромку неба у горизонта — пять часов, навскидку определила она. И поняв, что заснуть в любом случае не сможет, поднялась с кровати. День предстоял длинный и тяжёлый, но, возможно, сегодня ей удастся отыскать новую зацепку в амнезии Люси. Она остановилась у стола, на котором лежала раскрытая записная книжка главы Харгеона. Пять имён. Пять адресов. Эрза решительно сжала кулаки: пропади всё пропадом, если она не выведает у них всё что только можно!~*~
В половину седьмого «Хвост Феи» уже открыл свои двери. Разумеется, никого в столь раннее утро не обнаружилось ни на улице, ни у ворот гильдии, но Эрза не расстраивалась. Хотя, конечно, не отказалась бы переговорить с Мирой или мастером по поводу случившегося. Они могли бы дать совет, но что более важно — выслушать накопившееся на душе и помочь обрести покой от собственных мыслей, в чём Эрза нестерпимо нуждалась после бессонной ночи. Выговориться, дать слабину... Не время, тотчас осадила себя Скарлет. И, тряхнув головой, решила доразобрать оставшиеся заказы, чтобы облегчить на сегодня работу Мираджейн. Вскоре начали подтягиваться члены гильдии. Их тоже не помешало посвятить в ситуацию с Люси (ибо кто, как не хвостатые безбашенные волшебники, помогут вернуть воспоминания о хвостатых безбашенных временах?), но Эрза решила подождать прихода мастера — ему как главе «Хвоста Феи», как отцу направлять детей на поиски выхода. Макаров показался в холле ближе к восьми вместе с Лаксасом и Райджиншу. Чудно, подумалось Эрзе. Как минимум с одной группой помощников она точно определилась. — Мастер, не могли бы созвать, пожалуйста, гильдию? Нужно кое-что рассказать всем, — сказала она вместо приветствия. Макаров верно растолковал это как знак чрезвычайности ситуации, и не прошло и пяти минут, как «буйные детишки» смирно сидели за столами в ожидании слов Эрзы. Вздох, чтобы собраться с мыслями. Выдох, чтобы не думать ни о чём лишнем, даже если оно видится необходимым наказанием. — Вчера на задании случилось кое-что... неприятное. Новость об амнезии Люси хвостатые восприняли с ужасом, и хотя ни в одном взгляде Эрза не прочла обвинений, это всё равно ударило по ней почти осязаемо. — Как это — потеряла память?.. — одними губами пролепетала Мираджейн, оседая на ближайший стул. — Лю-чан забыла «Хвост Феи»? Забыла... нас? — с растерянной обидой прошептала Леви. — Поверить не могу... И не мог — никто. Ни в чьих головах не укладывалось, что для Люси, души не чаявшей в гильдии, любившей её так, словно она жила в ней с пелёнок, словно не имела в жизни больше ничего, «Хвост Феи» отныне не значил что-то первостепенное, важное, невероятно близкое сердцу — не значил семью. Что все они для неё теперь не кто иные, как посторонние, тоже с трудом поддавалось осознанию, и это сокрушительное неверие ощущалось для Эрзы как топор, сносящий голову с плеч. Ведь всё — из-за неё, из-за неё. И пора, Эрза, доставать все подробности ошибки, стоившей твоей подруге памяти.(в каком-то смысле — жизни?)
~*~
Первым, что увидела Люси, проснувшись, был розовый знак «Хвоста Феи» на ладони. «Хвост Феи». Гильдия. Дом. Семья. Твоя семья, звучало прямо и между строк вчера от Эрзы, Венди, Шарли и Грея. С мученическим вздохом Люси обхватила подушку руками и уткнулась в неё носом. Дышать от этого стало ещё невыносимее, но она хотя бы могла без опаски потревожить соседей закричать что есть мочи — от того, что ничего, ничего не понимала. И не помнила. Рывком перевернувшись на спину, Люси спустила подушку на грудь и мрачно уставилась в потолок. Та неопределённость, в которой она висела со вчерашнего дня, уже успела изъесть все нервы. Магнолия? Да, что-то знакомое, кажется, помню, но что именно помню, неизвестно. «Хвост Феи»? Отдаётся теплотой и почему-то каждый раз неизменно заставляет улыбаться, но что это такое или кто, кануло в глубинах памяти. Эта квартира? Навевает чувство дежавю. Вроде знакомо, а вроде и нет. И так — с каждой вещью, с каждым ничтожным обрывком воспоминаний, с каждым человеком. Люси вздохнула. С последними было особенно тяжело и... мерзко. От самой себя, что посмела забыть друзей. Конечно, Эрза не раз и не два сказала, что не её вина в амнезии. Всё это — стечение обстоятельств, козни злодеев, удар исподтишка, который она не могла ожидать, и ещё сотни определений, согласно которым Люси Хартфилия была не в силах не покатиться по наклонной под названием «потеря памяти». Только легче не становилось. Воспоминания не возвращались. Ну, если не считать всякой мелочёвки вроде «перо я держу правой рукой» и «листы в этом ящике — страницы романа моего авторства». На мысли о нём Люси усмехнулась: книга, судя по последнем строчкам, дописана не была и теперь не будет дописанной никогда, ведь она больше не помнила сюжета. И это было так похоже на её жизнь, что пробивало на нервный смех: то же внезапное окончание, та же белая пустота, которую не заполнить строчками, потому что — о чём? как? зачем? — и те же герои, смутно знакомые, но все до единого забытые. Все, кроме одного. Айрис — в книге. Нацу Драгнил — здесь, в реальности. Нацу она помнила невероятно хорошо, хотя воспоминания и о нём тронули белые пятна амнезии. Они познакомились в городе неподалёку от Магнолии, он, кажется, помог ей и одновременно крупно накосячил, и сбегали они из города вместе, преследуемые стражниками, но отчего-то невероятно счастливые. События того времени вновь заставили с тихим смехом попискивать в подушку: чёрт, это было так весело, так здорово и в то же время так невероятно! Тогда вроде бы сбылась какая-то её мечта. Не вспомнить уже, какая, но — сокровенная, желанная, в один день оказавшаяся сначала недосягаемой и разрушенной, а затем исполнившейся. И всё это пронизывал лёгкий шлейф пламени, тепла, красная нить которого приводила к парню с розовыми волосами и заразительной улыбкой. Люси теснее обняла подушку и прикрыла глаза: воспоминания о первой встрече с Нацу были единственным, что улучшало ей настроение. И ей так хотелось увидеться с ним вживую!.. Но. Хах, разумеется, было «но». По словам Эрзы, Нацу уже как сутки не в Магнолии. Задание, пояснила она, почему-то отводя глаза. Задание, которое закончится не раньше первого июля. Неделя. До возвращения Нацу оставалась почти грёбанная неделя. С одной стороны, недолгий срок. С другой, Люси в который раз ловила себя на мысли: а захочет ли Нацу вообще видеть её? Так же хорошо, как сохранились в голове впечатления о первой встрече, сердце заходилось тоской от воспоминаний о последней: когда Нацу как обычно без разрешения вломился в квартиру и как обычно куда-то звал, но она в ответ не последовала своему «как обычно». Она отказала, ясно помнила Люси И этот отказ вновь представил ей совершенно другого Нацу Драгнила — того, который не улыбался, не дарил тепло, не казался самым-самым-самым... и который умел делать больно в ответ на собственную боль. Какой-то раз она уже задела его чувства упоминанием... кого-то, и тогда Нацу тоже не знал улыбки и тепла, зато щедро вложил в голос злобу. Она посмела коснуться сокровенного неосторожно, небрежно, отнестись к этому как к чему-то незначительному — сделать то же, что, по ощущениям, сделала вновь, отдалившись от лучшего друга. Разве после такого Нацу сумеет улыбнуться подруге так, что мигом исчезнут из сердца печали — так, как раньше? Она бы не смогла. У неё вот не получалось. Мысли, косвенно коснувшиеся Грея, заставили взгляд Хартфилии потяжелеть. Вот кого она точно не понимала, так это его — ледяного мага с совершенно не ледяными глазами. Он смотрел на неё совершенно не так, как смотрели Эрза, Венди и Шарли, и Люси не знала причины. Потому что парень? Это была единственная разница, которой располагала она ввиду беспамятства. Но разве пол — повод смотреть... так? Так отчаянно, загнанно, виновато, так, что Люси не находила себе места от душащей горечи, так, что внутри всё умирало от таких взглядов. Леденело вмиг — и в ту же секунду плавилось от чужого желания приблизиться, прикоснуться. Почему никто из подруг не желал такой близости, по которой страдала душа Грея? Почему даже Эрза, ненавидящая себя неприкрыто откровенно, не гнулась под тяжестью вины так, как загибался Грей? Что между ними было? Стук в дверь заставил испуганно подскочить на кровати. — Кто там? — выкрикнула Люси, спешно скатываясь на пол в поисках вещей, которые вчера уставшая она «предусмотрительно» разбросала по комнате. — Люси, это я, Грей! Откроешь? Рука Хартфилии на мгновение замерла над майкой. Ох, вздохнула она тяжело, Грей. — Да, сейчас! Подожди только, э, минутку... Люси пулей метнулась в ванную. Щёлкнул замок. Люси оторопело уставилась на свои пальцы, закрывшие её в комнате. Это привычка, отдалённо поняла она, это доведённая до автоматизма привычка. Но какого чёрта она запирается в собственной ванной, когда живёт одна?! «Жизнь у меня, видно, была о-очень весёлая», — нервно усмехнулась Хартфилия, впрыгивая в шорты и натягивая майку. Наверное, не стоило появляться перед Греем в столь открытой одежде, подумала мимоходом, когда по пути к выходу зацепила в зеркале своё отражение. Наверное. А может, она себе всё напридумывала. Она же писательница — её работа видеть в мелочах потаённые смыслы и по ним пытаться разгадать человека. Взгляды Грея вполне можно объяснить характером, который она не помнила, и помноженным на это шоком — вот и отличающееся от остальных поведение. Хорошо, если всё будет так, да?.. Тряхнув головой, чтобы избавиться от неприятных мыслей, Люси открыла дверь. Взгляд уткнулся в воротник рубашки. Ах да, разница в росте. — Привет, — улыбнулась она, поднимая глаза на Фуллбастера и находя того таким же тепло улыбающимся. — Привет. Пропустишь? Я тебе кое-что принёс. Он приподнял маленькую, накрытую тряпкой корзинку. Люси хихикнула: — Решил подкупить меня? — но проход послушно освободила. Что ж, начало неплохое. Ни во взглядах, ни в интонациях или походке не было намёков на вчерашнего Грея, и Люси, поняв это, сразу расслабилась. Грей безошибочно определил, за какой из закрытых дверей находится кухня, что заставило Люси удивиться: — Ты уже бывал у меня, да? На мгновение плечи Фуллбастера напряглись, и Люси прикусила язык: чёрт, ну и зачем она это ляпнула? Зачем лишний раз напомнила о своей амнезии — о том, что больше ничего, ничего о нём не помнит? — Да, — кивнул Грей. Голос остался тем же, хотя Хартфилии всё равно мерещились потяжелевшие нотки. — И не только я, если говорить начистоту. Мы... наша команда, имею в виду, часто вламывались к тебе в квартиру. — Дай догадаюсь: без предупреждения? — Именно. Они коротко рассмеялись. — Бесстыдники, — наигранно проворчала Люси, останавливаясь рядом со столом, за который уселся Грей с корзинкой. — За это ты нас и любила. Звучало с теплотой, но — любила. Тогда. В прошлом. Не сейчас. Люси отвела взгляд, почувствовав, что это тёплое, но прошедшее время царапнуло когтями по рёбрам. Грей тоже отреагировал на свои слова мрачностью, и в кухне на несколько секунд воцарилась тишина, густая, острая и веющая неуютом. В компании друга — и неуютно. Боги, вздохнула Люси. — Ну, — нарочито бодро сказала она, — показывай, что ты там притащил. Грей спешно водрузил на стол корзинку и сдёрнул тряпку, позволяя увидеть пакет жёлтой черешни, абрикосы и упаковку вишнёвого сока. — Всё как ты любишь, — добавил он в ответ на просиявшие глаза заклинательницы. Насчёт абрикосов и сока Люси не была уверена, но вот на жёлтую черешню желудок моментально откликнулся радостью — да, она её обожала! — Спасибо! — счастливо пролепетала она. И благодарность толкнула навстречу. Только вот — объятия? Мысль о том, чтобы коснуться Грея, обвить руки на его шее, даже легонько, слегка, чтобы едва-едва коснуться щекой колючих волос, мигом остудила. Люси тормознула, и растерянность стёрла улыбку с лица. Она... не могла. Нет. Грей заметил её изменившееся настроение, и в глазах вновь мелькнул тот неледяной-больной-горький взгляд, который едва не заставил Люси и вовсе сделать шаг назад. — П-прости... — выдавила Хартфилия. Опустила глаза: — Я... прости, я просто... — Ничего, — махнул рукой Фуллбастер. Буднично, расслабленно, как будто бы действительно ничего неприятного не случилось, но когда Люси осмелилась перевести взгляд, она увидела: Грей отвернулся. — Я... понимаю. И поэтому не могу смотреть на тебя. Люси прикусила губу. Неуютная тишина снова заставила поджать пальцы на ногах и захотеть провалиться сквозь пол, лишь бы сбежать отсюда. Подальше от забытого-знакомого дома, от неловкости, стальной тетивой повисшей между ними, но в особенности от Грея, который, старательно отводя глаза в сторону, всё равно тянулся всей душой и телом — Люси чувствовала. И в ответ на эту протянутую руку отшатывалась назад. — Ты голоден? — спросила Хартфилия, желая занять себя хоть чем-то, но чувствуя, что в тишине не сможет сдвинуться с места. Не в такой атмосфере. Не с таким Греем. — М-м-м... Ну, компанию составить могу. Если ты не против. — Конечно нет, — улыбнулась Люси. Лгала ли она?.. Разрешение заняться хоть чем-то помимо умирания от напряжения между ними было получено, и Люси с готовностью двинулась ставить чайник и доставать из холодильника скудные запасы. — Надо бы в магазин... — пробормотала она. — Проводить? — тут же откликнулся Фуллбастер. — Д-да... А то я смутно помню, где тут ближайший продуктовый или рынок... — Без вопросов. Люси, — Грей вдруг развернулся на стуле и взглянул прямо в глаза. Серьёзно, решительно, без намёка на то подавленное состояние, которое подрубало в Хартфилии всё, — если тебе понадобится помощь... любая: магазин показать, парк, вокзал, всё, что угодно... обращайся, ладно? В любое время. Я всегда готов помочь тебе. Мы, — вдруг отчего-то запнулся он, — всегда готовы помочь тебе. Он опустил взгляд в пол. Ладонь до побеления сжалась на изголовье стула, и Люси, вновь ведомая порывом, опустила руку ему на плечо. Надежда, с которой Фуллбастер вскинул к ней голову, едва не сломала её улыбку. — Хорошо, Грей, — сказала она, вкладывая в голос столько тепла, на сколько вообще была способна. — И спасибо.~*~
Эрза не знала, какая сила удерживала её на месте. Возможно, факт того, что она находилась не одна в комнате и не в «Хвосте Феи», где никого ничем не удивить. Возможно, чужие взгляды, под которыми мельтешение на вокзале в час пик и порча имущества видится не самым разумным поведением. Возможно... Не важно. Плевать. Лучше не думать, иначе желание нашинковать ближайшую стену мечами и вообще снести тут всё до основания всё-таки вырвется наружу. Шумно выдохнув весь воздух, Эрза вперилась невидящим взглядом в пустую станцию. Поезд прибывал через час. Жара в Ошибане была ничуть не милосерднее, чем в Магнолии, и стальные наручи огнём жгли кожу, но Скарлет едва ощущала боль. То, как вцепилась в подол юбки, тоже. Загнанная злость обрубила все чувства, оставив только способность думать, и ту — об одном. Торговец был мёртв. Эрза сцепила зубы. Торговец был мёртв. Его нашли две недели назад выброшенным на берег одной из рек, вытекающих из озера Крокуса. Недалеко от столицы, в несчастных двадцати километрах, где он был уже не первой свежести и вида благодаря находящему рядом лесу с кучей плотоядных тварей. К ногам был привязан камень. Убийство или самоубийство, не смогли определить до сих пор. Жена убитого наотрез отказалась разглашать подробности, а вот сердобольные слуги, узнав, что нападению подверглась подруга Эрзы, сделали милость — поведали обо всём, что знали. О том, что их господин был человеком добрым, весёлым и неунывающим, дела у него шли в такую гору, что недавно он приобрёл третий особняк и подарил его дочери, с конкурентами общался неплохо, мирно. Без вражды. Кто мог его убить, ума не прилагали, но в самоубийство верили ещё меньше. Не такой человек, говорили они. Не смог бы наложить на себя руки. Да и незачем было. Но три недели назад он поздним вечером один отбыл в Крокус, и семь дней ни любимая жена, ни дочь, ни союзники-торговцы не получали от него вестей. Хотели уже забить тревогу, как наконец пришло письмо — так и так, очень сожалеем, но уважаемый господин найден мёртвым. Не обкраденный и не раненый даже чуть — лишь с привязанным к ногам камнем. Полтора месяца назад он действительно был в Харгеоне: закупался товаром из Стеллы. Звонил по лакриме семье, жаловался, что ничего хорошего не привезли, всё хлам по завышенным ценам, да и того ужасно мало. В обед он отбыл обратно в Ошибану, и на северной дороге на его караван напали бандиты, украв те скудные вещицы, которые он скупил. Пару дней он отлёживался в больнице, страдая от путаницы в голове. Никакой амнезии не было. Да, он не помнил, кто, как и когда на него напал, а ещё терялся в событиях двухдневной давности. А потом всё прошло, воспоминания в голове устаканились, и хоть подробности нападения так и не появились, остальное пришло в норму. Исчезла путаность. Серьёзных провалов в памяти не появилось ни через день, ни через месяц, ни незадолго до смерти. И — всё. Эрза спрятала лицо в ладонях, не веря, что поездка в Ошибану не дала абсолютно ничего. Ну, кроме, конечно, ещё больше усилившегося беспокойства за Люси, которую тоже через пару недель после нападения они могут найти мёртвой. Эрза в ужасе вздрогнула. Если... если всё будет так... если Люси тоже умрёт... «Нет!» — яростно воскликнула она, рывком выпрямляясь — и стараясь не обращать внимание на крупную дрожь, пробившую руки. Сжала кулаки: нет, нет, нет, Люси не умрёт! Да и с чего она вообще это взяла?! У торговцев, какими бы миролюбивыми они ни казались, всегда полно врагов, потому что сфера их деятельности — смертельное болото, гладиаторский полигон, на котором за радость сожрать ближнего. Люси не имеет к такому никакого отношения. ...или имеет? Ведь никто не отменял ни тёмные гильдии, ни войну между светлыми, а «Хвост Феи» слишком на слуху, чтобы оставаться без внимания. Без опасного внимания. И хотя распался «Хвост Ворона», остались союзы нелегальный гильдий — и «Саблезубый Тигр». Равный им по силе «Саблезубый Тигр», который до чёртиков ненавидит «Хвост Феи» после проигрыша на прошлых Играх. В их рядах два драгонслеера, убивших, чёрт возьми, собственных родителей, и Минерва, для которой чужие страдания — пустой звук. Если они... «Бред! — тут же оборвала себя Скарлет. — С Игр прошёл почти что год, и за это время никто не объявлял нам войну и не строил западню! С чего бы им сейчас оживляться?» Да и, говоря начистоту, для тщеславного «Саблезубого Тигра» идти на убийство ради мести — низко. В принципе возвращать долг «Хвосту Феи» как-то иначе, чем победой на новых Играх, они не должны: голубая кровь и корона на голове не позволят. Они ублюдки, не ценящие товарищей, но ценящие себя. Марать руки кровью и статусом преступников никто из них не станет. Это успокаивало. Чуть-чуть. В конце концов, оставалось ещё четверо торговцев. Уж хоть что-то, но из их историй они выцепят — хотя бы намёк на то, в каком направлении двигаться, кто враг, если таковой есть, и где найти лекарство от беспамятства. Не может быть такого, что визиты Райджиншу, Гажила, Мираджейн и её собственное вкупе не дадут ничего нового. Эрза выдохнула, этим вздохом освобождаясь от тяготящего грудь напряжения. Нужно набраться ещё терпения. Ниточки, которые они сплетут из рассказов жертв, непременно на что-то выведут, и теперь остаётся лишь дождаться остальных. Они найдут выход. Амнезия Люси закончится. И она не умрёт. Ни за что не умрёт.~*~
На обратном пути в Магнолию поезд сломался. Эрза прождала не меньше двух часов, прежде чем состав вновь двинулся с места, и к её прибытию на город начал падать ранние сумерки. Часы на вокзале показывали шесть часов вечера. Эрза невесело хмыкнула: на поездку туда и обратно у неё ушёл целый день. Вряд ли она сегодня заглянет к Люси. Не то настроение, не те новости, не то состояние, в конце концов. Бессонница давала о себе знать тяжестью в голове и потяжелевшими мыслями, тут бы до гильдии добраться, всё рассказать, всё выслушать и попытаться сделать вывод, не то что пытаться приободрить подругу. Впрочем, вскоре от сонливости не осталось и следа. Настолько, что Эрза засомневалась, заснёт ли и этой ночью. Райджиншу, Гажил и Мираджейн к шести вечера вернулись от торговцев. Это обрадовало Эрзу. До тех пор, пока она не увидела лицо мастера, с которого мрачность не просто не исчезла — во сто крат усилилась. — Дай-ка угадаю, — хмуро пробасил Лаксас, — твой торгаш мёртв? Эрза переводила растерянный взгляд с одного лица на другое, чувствуя, как плохое предчувствие скручивает внутренности. — Да... — выдавила она. — Блять, — сплюнул Гажил. Лаксас тяжёлым хмыканьем присоединился к его настроению, а на лицо Макарова легла глубокая тень. Это не сулило ничего хорошего. — Что происходит? — Присядь, Эрза, — успела сказать Мираджейн, прежде чем Гажил процедил: — Они все мертвы. Всё грёбанные торговцы, которых мы сегодня навещали, мертвы. Эрза медленно моргнула. Неведомая сила снова удержала её недвижимой, хотя ноги ослабли настолько, что доспехи с удвоенной силой придавили к земле. Она бы упала. Ей, наверное, стоило бы упасть. Вот только даже вздоха сделать не получалось. — Как... это?.. — Мой умер неделю назад, — поведал Лаксас. — Спустя неделю после нападения бандитов. Само нападение не помнит, зато все остальные воспоминания в целости и сохранности. В отличии от него. Гажил издал мрачный смешок. — Один из моих откинулся аж полтора месяца назад. Нашли вспоротым и повешенным на дереве в каком-то из городов рядом с Крокусом. А другой утопился дней девять назад. — Утопился?.. — сорванным голосом повторила Эрза. — Ну, либо утопили, — пожал плечами Редфокс. В следующее мгновение до него дошло: — А. Твой, значит, тоже. Эрза расширила глаза: в смысле «тоже»? — Мой — утопленник. И торгаш Миры тоже, — пояснил Лаксас. — И итого у нас четыре плавунца и один висельник, — угрюмо хмыкнул Гажил. Эрза судорожно забегала взглядом по гильдии, ища ближайшую скамейку, потому что ноги уже не выдерживали. Мираджейн тотчас вскочила с места, аккуратно подхватила её под руку и усадила рядом с собой. Заглянула взволнованно, но Эрза едва увидела синие глаза напротив. — Как это понимать? — дрожащим голосом выдавила она. В следующий миг она вскинула взгляд на мастера, умоляя сказать хоть что-то. Макаров вздохнул. — Война между торговцами, я полагаю. — Но как это связано с нападениями бандитов? — Их могли нанять, Эрза, — раздался рядом голос Первой. Она сидела на соседнем столе и, судя по нахмуренным бровям и сосредоточенному лицу, о чём-то усиленно думала. — Кто-то нанимает бандитов, чтобы те обчищали карманы будущих жертв, а затем убивает их. Это... распространённая тактика. Была в своё время. — «В своё время»? — растерялась Скарлет. — Таких открытых и... жестоких войн между торговыми семьями не было уже лет пятьдесят, — сказал Макаров. — Они ограничивались экономическими и политическими рычагами воздействия. А сейчас... — он не сдержал тяжёлого вздоха, — а сейчас вновь прибегли к крови. — Тогда... амнезия. Почему у Люси такие провалы в памяти? Никто из пятерых жертв такими не страдал. Эрза взглянула на Мавис: кому как не ей, Фееричному Тактику, уметь из крохи информации предполагать и предугадывать будущее? Но Мавис качнула головой: — Я не знаю этого, Эрза. — Завтра Люси отправится к Полюшке, — сказал Макаров. — Она уж точно должна что-то выведать. «Если не узнает она, не узнает никто», — послышалось Эрзе. Благоразумно, что мастер решил не озвучивать это вслух: подавленным неприятными вестями хвостатым нужно давать сил двигаться дальше, а не опускать руки. Вот только Эрза не знала, сможет ли — сделать хотя бы шаг. Или ждать. Снова, чёрт побери, бессильно ждать. — Может, связаться с главой Харгеона и попросить адреса других жертв? — Нет, — неожиданно жёстко отрезал Макаров. От его стального голоса вздрогнула вся гильдия. — Но!.. — Слушать мой приказ! — мастер поднялся на барной стойке. — Даже если узнаете, что ваш заказчик тоже был атакован бандитами Харгеона, не смейте спрашивать ни о нападении, ни о дальнейшей судьбе, ясно?! Восемь лет назад Люси тоже принадлежала к богатому роду! Если убийца узнает, что она, некогда богатая аристократка, пытается разнюхать происходящее, её жизнь окажется под угрозой, поэтому — не смейте! Мы найдём способ справиться с амнезией без встревания в торговую войну! Все меня поняли?! Эрза зажмурилась. Она понимала, что мастер прав, мотивы и цели убийцы неизвестны и поэтому Люси тоже может попасть под удар, — но сидеть в безмолвном бездейственном ожидании!.. — Лучшее, что вы можете сейчас сделать для неё, — вернуть воспоминания! Показать, за что она любила «Хвост Феи», помочь вспомнить, почему мы называем это место своим домом! Поняли?! — Да! — с готовностью взревела гильдия. «Хвост Феи». Дом, который потерялся в воспоминаниях Люси — и который, будучи безумно дорогим её сердцу, должен туда вернуться. Вот только без помощи друзей, без её помощи она этого не сделает. — Не кисни, — хлопнул по плечу Лаксас. Эрза подняла на него неуверенный взгляд. — Просто будьте рядом с ней, и ничего не случится. Благо, вас там такая банда, что хоть смены караула составляй. — Ты ведь тоже не останешься в стороне, Лаксас, — с хитрецой улыбнулась Мираджейн. Лаксас с деланно недовольным видом почесал за затылком, но возражать не стал. — Завтра я покажу Люси самый лучший танец! — Дайте мне две бочки вина, и я верну вам прежнюю Люси! — Эх, жалко Хэппи нет: с этим проказником у неё ку-уча воспоминаний... — Да тут в каждой улице куча воспоминаний! Проведём экскурсию — и всё вспомнит! Губы Эрзы тронула улыбка. Она смотрела на снова забуянивших хвостатых, каждый из которых громче предыдущего выкрикивал, как он завтра поможет Люси, и в этом привычном балагане отступало на второй план всё негативное. Да, ситуация сложилась напряжённая, непонятная: жертвы-торговцы умирают чёрт знает как и почему, и их путаница в воспоминаниях и близко не стоит с амнезией Люси. Да, никто не даёт гарантии, что жизни Люси как уже давно не аристократки и не богачки ничего не угрожает. Да, рано расслабляться. Но пока рядом друзья, которые готовы свернуть горы, чтобы помочь тебе, и которые способны обрушить небо на землю, если тебе угрожает опасность, — пока рядом они, бесшабашные хвостатые волшебники, она может быть спокойна за Люси. Даже в привычном духе осуждающе покачать невидимому убийце головой: зря ты напал на ту, что носит герб сильнейшей гильдии. Ибо горе тому, кто сделал «Хвост Феи» своим врагом.