Созидание чувств

      Пострадавших распределили по городским больницам. Кому-то помощь оказали на месте, некоторых через несколько часов забрали родственники или товарищи по гильдиям, но большинству требовалась специализированная помощь — одним с ранами, другим с психикой. Последние казались Нацу странными: что такого произошло сегодня, чтобы разучиться связывать слова и до сих пор продолжать трястись от страха?       А потом... потом он понял. Когда Джувию увезли в больницу, ему наказав придти позже, Нацу отправился обратно на задний двор — и лишь тогда, в обстановке спокойной и тихой, лишённой дымовых завес и не закладывающей уши криками, он увидел всё.       Увидел, учуял, почувствовал — до того явственно зазвенела в глотке кровь, что напрягся желудок.       Ибо столько трупов Нацу не видел никогда в жизни.       — Боже... — сглотнул Хэппи, прижимаясь к нему сильнее. — Нацу, давай уйдём отсюда...       Да. Наверное, стоило бы уйти. Хотя бы для того, чтобы оставить Хэппи в стороне и глотнуть свежего воздуха перед тем, как вновь окунуться в кровавый смрад, иначе не далека та минута, когда острое обоняние всё-таки вывернет желудок.       Да. Стоило развернуться.       Но вместо этого Нацу сделал шаг вперёд.       Хэппи судорожно вздохнул и уткнулся носом в его шею. Обнял и прижался так близко, что нельзя было не почувствовать лёгкую дрожь. И Нацу, разумеется, почувствовал — как и объятия, отстранённо.       Потому что весь он и разумом, и мыслям находился здесь, среди валяющихся в крови гостей, в атмосфере смерти, ускользнувшей в пылу битвы, зато в какой красе представившейся сейчас — такой, что не проклинать драконьи чувства не получалось. Шагая осторожно, ступая на выжженную-мокрую траву так, словно опасался, что опора под ногами сейчас исчезнет, Нацу ощущал себя хищником, подкрадывающимся к жертве. Только вот незадача: ирония в том, что жертва давным-давно ускользнула.       Но идти по-другому не удавалось. Прежняя энергичность исчезла, и в этот раз на её место не пришла ни злоба, ни решительность — лишь оцепенение, сковывающее каждый взгляд и каждое движение. Заставлявшая ходить медленно, оглядываться по сторонам долго, цепляться взглядом за убитых и не иметь силы отвести глаза — смотреть-смотреть-смотреть, таращиться, разглядывать серые лица, находить тёмные пятна на одеждах либо торчащие из тел ножи, задыхаться от запаха крови и даже так не делать шага прочь. Потому что телом властвовал не он. Чувства тоже, кажется, отрубили, хотя на то, чтобы начать глотать воздух ртом, потребовалось всего пара трупов.       Люди умирали быстро. Преступники преследовали цель убить как можно больше, а не как можно изощрённее, но даже так умудрялись падать в жестокость.       Ребёнок лет девяти со вспоротым горлом, лежащий в одиночестве, был тому прямым доказательством.       — Ублюдки, — вырвалось у Нацу задушенное.       — Зачем всё это? — дрожащим голосом пролепетал эксид. — К чему такие зверства? Это так... так...       ...бесчеловечно, повисло в воздухе. Вот только Нацу, смотря в широко распахнутые от ужаса глаза ребёнка и волей-неволей постоянно возвращаясь к разрубленной шее, не считал это слово подходящим достаточно.       Все остальные, говоря начистоту, тоже. Такое судят не словами, а действиями — вбить урода в землю, изувечить до мольб о пощаде, протащить по всем кругам ада, на какие только способен он и остальные жаждущие мести. Сломать, вырвать наружу стержень, но — не убить. Нет. Ни в коем разе.       Ибо смерть для таких — спасение от наказания.       Не забывай лишь, Нацу, что наказания в той мере, какая видится тебе справедливой, в любом случае не случится. Обезвреженной толпе максимум светит пожизненное заключение, и не-военный-ты не сможешь тронуть их и пальцем. Ни ты, ни пострадавшие, ни те, кто потерял близких — никто из вас не имеет права на то, чтобы свершить возмездие.       В ярости сжав кулаки, Нацу вернулся взглядом к распахнутым отчаянным глазам.       Никто. И никогда.       — Чёрт, — прошипел он и резко развернулся. Ярость мигом уничтожила ступор, властвовавший над ним всё это время, поэтому оставшуюся часть заднего двора Драгнил пересёк быстро, не оглядываясь, не думая — и не видя ничего, кроме мёртвых глаз ребёнка.       Чёрт, чёрт, чёрт.       — Нацу? — раздался взволнованный голос Хэппи.       — Я найду их, — процедил он. — Я достану этих выродков из-под земли, и они ответят так, как должны!       У входа он заметил группу людей. Даррена он узнал по запаху, остальные были незнакомы, но по одинаковой форме Нацу угадал в них наёмников, которых наняли для охраны свадьбы. Что ж, классно поохраняли. Пусть теперь Даррен и им припомнит «травинку дороже гильдии» и спустит три шкуры за то, что их оплошность привела к кровавому кошмару. Пусть, пусть — они заслужили.       А ему должны достаться главные ублюдки.       Сорвав с ближайшего куста розу, Нацу с минуту внюхивался в цветок, чтобы сбить стоявший в глотке запах крови. Даррен его заметил. Разговоры стихли, всё внимание сосредоточилось на нём — видно, ждали реакции буйного волшебника из буйной гильдии. Были уверены: ему есть, что сказать и что припомнить, с какими обвинениями накинуться или какие предположения высказать. И Нацу непременно бы сделал всё из их ожиданий, не затмевай голову желание найти след, броситься в погоню — и утолить жажду расплаты.       За тех, кто спустя несколько часов не мог прийти в себя. За тех, кто, возможно, больше никогда и не придёт.       За тех, кто сейчас лежал в больнице между жизнью и смертью и на чьём теле навеки остались следы нападения — в виде отсутствующего глаза или хромоты, например.       За тех, кто потерял сегодня семью.       За ребёнка, умершего в одиночестве.       За Джувию.       Нацу отбросил цветок в сторону и тут же припал носом к земле, втягивая разом столько воздуха, что боль скрутила грудь.       — С ним всё нормально? — долетел до слуха чей-то настороженный голос.       Близко, близко. Между отвратительным сочетанием грязи, пота и крови то тут, то там проглядывался ещё один запах, и Нацу с двойным усердием заползал по земле, пытаясь его поймать.       — Один из поехавших, наверное.       — Нацу не поехавший! — возмутился Хэппи.       — Оно и видно, — ухмыльнулся наёмник. — Убрать его, Даррен-сан?       Даррен молчал несколько секунд, и его тяжёлое внимание Нацу ощутил, даже будучи всеми мыслями в поисках следа.       — Нет, — наконец ответил он, — оставь его. Он драгонслеер, а значит, должен что-то найти.       И чутьё Райса не обмануло: не прошло и минуты, как Нацу подскочил с криком:       — Есть!       Хэппи всполошился, наёмники вздрогнули от его рёва, и один лишь Даррен не высказал удивления. Его интерес звучал ровно:       — Нашёл их запах? — и в то же время звенела между слов сталь, непоколебимая, холодная, ощущаемая как удар, не повредивший тела, но всё равно сумевший пробраться под кожу и уже там сковать внутренности холодом.       Угроза, понял Нацу. Злость.       Над Дарреном сейчас властвовала ярость, не меньше его собственной. Долгие годы научили держать лицо, поэтому со стороны могло показаться, что происшествие его никак не тронуло. Но голос... голос выдавал с головой. Скорее всего, намеренно: Нацу по себе знал, как порой необходимо хоть как-то, хоть куда-то выплеснуть злобу, но при этом не напугать никого из близких.       И в этом отлично помогал тот факт, что люди получали больше информации с помощью зрения, а не слуха.       — Не томи, ящерица, — взъелся один из наёмников. — Говори уже, если нашёл, и мы отправимся по следу.       Нацу нахмурился.       — «Мы»? — переспросил с нескрываемым недовольством.       От наёмников его интонация не укрылась. Они насторожились, переглянулись, и их помрачневшие лица не сулили ничего хорошего в случае перепалки. Но Драгнила никогда не останавливала перспектива драки.       Особенно когда дело касалось чего-то, что он хотел сделать сам.       — А ты чё, один собрался их обезвреживать?       О, вызов. Замечательно. Нацу сжал кулаки: он не планировал начищать морды криворуким идиотам, пропустившим такую толпу бандитов, но раз те сами просят, отказывать будет как минимум невежливо.       Воздух потяжелел от напряжения. Достаточно было одной фразы, чтобы привести детонацию в движение и взорвать округу новым столкновением, и Даррен, верно учуяв приближающиеся разрушения, осадил их холодным:       — Достаточно. Драться будете за пределами моего дома. Здесь же или помогайте, — он перевёл пронизывающий взгляд на Драгнила, — или выметайтесь вон.       Под сталью-угрозой-злобой в голосе и тяжестью в глазах Нацу продержался не дольше пары секунд, после чего, поджав губы, отвёл взгляд в сторону. Казалось до смешного абсурдным, что конфликт с наёмниками сулил куда меньше опасности, чем конфликт со старым просто-человеком, но факт оставался фактом: столкновение с кучкой головорезов принесёт максимум пару ушибов, а вот Даррен может подарить неплохой счёт за ущерб и закрыть двери особняка, тем самым навсегда отобрав возможность выследить преступников.       Гадство, мысленно сплюнул Нацу, в реальности процеживая:       — Да, нашёл. Но ждать никого не стану: если вы не готовы идти сейчас, значит, пойду один.       — Веди давай, а не понтуйся, — огрызнулся наёмник.       Драгнил оскалился, но желание врезать всё-таки подавил. Удивительное самообладание, на самом-то деле. Этот идиот даже представить не мог, как ему повезло, что сейчас на первом месте стояло «добраться до бандитов» — иначе на собственной шкуре бы узнал, каково это, вывести из себя Саламандра.       — Нацу... — осторожно окликнул его Хэппи.       Тряхнув головой, Нацу снова припал к земле, взял след и направился к выходу с территории Райсов. Наёмники двинулись следом, и ощущение толпы за спиной, недоверчивой, ядовитой, жаждущей не сотрудничества, а драки, подкинуло дров в топку злости. Пересекая ворота, Нацу подумал, что, наверное, стоит последовать совету Даррена и набить кое-кому рожи за пределами особняка. Так, для профилактики. Чтобы те, кто накосячил, не смотрели свысока лишь потому, что на их стороне оказался влиятельный аристократ. Ну, и просто чтобы напомнить: он волшебник «Хвоста Феи», который разрушит всё, что встаёт на его пути, в том числе вас, напыщенных бесполезных идиотов, и бандитов, чьи запахи разбегались во все стороны от входа (видимо, бросились в рассыпную) и...       ...исчезали?       Нацу затормозил так резко, что Хэппи едва не слетел с плеча. В ступоре проморгался, вдохнул раз, второй, третий, но не уловил ничего, кроме пыли.       — Что за?.. — вырвалось у него растерянное. Он опустился на колени и приткнулся носом к земле, но нет, обоняние не обманывало: один из запахов прерывался в этом месте. Просто раз, и — нет его. Как будто линия дошла до границы листа и рухнула в бесконечность, в пустоту.       — Чё случилось? — прогнусавили сверху.       — Их нет, — пробормотал Драгнил. Подскочив, он кинулся по второму следу, но и тот заканчивался так же неожиданно. Как и третий, и четвёртый, и десятый — как и все следы небольшой кучки разбойников, сумевших выбраться из особняка Райсов, в панике бросившихся в разные стороны и после нескольких шагов словно провалившихся сквозь землю.       — В смысле «нет»? — обеспокоенно спросил Хэппи.       — Запахи... исчезают. Они идут до определённого момента, а потом просто обрываются. — Нацу поднялся и потерянно огляделся. — Что, чёрт возьми, происходит?..       — Пространственная магия, — подал голос Даррен. Обернувшись, Нацу застал того прислонившимся о забор, скрестившим руки и безрадостно рассматривающим землю. — Видимо, у них был такой человек. Либо лакрима. Это объясняет, почему вы, — он перевёл хмурый взгляд на наёмников, — не среагировали на атаку вовремя.       Появились из ниоткуда и исчезли в никуда.       Хах. Замечательно.       Просто, сука, великолепно.       Нацу с рыком припал к земле и снова до боли глотнул воздуха. Должно же остаться хоть что-то, чёрт возьми! Хоть какая-то зацепка, хотя бы тонкий магический след, который выведет на ублюдков!       — Оставь это, — осадил его Даррен. — Даже драконьи инстинкты бессильны против пространственного волшебства.       Ты-бессилен. Ты-ничего-не-можешь-сделать.       Нацу неверяще уставился в землю, чувствуя, как его начинает колотить яростная дрожь.       Ты-упустил-их.       Нет, нет, нет! Этого не может быть! Он выбрал спасение Джувии не для того, чтобы сейчас, будь всё проклято, беспомощно сидеть на коленях и отказываться верить, что часть уродов так и окажется безнаказанной!       Они-убежали.       Их-не-найти.       — Чёрт! — выкрикнул Нацу и что есть силы врезал по земле. Разумеется, до воронки. Разумеется, так, что в воздух вдарил столб пыли, а руку до локтя пронзила боль.       И разумеется, он не почувствовал ничего, кроме острого, больного отчаяния: он и вправду ничего не может сделать.

~*~

      Больница, в которую положили Джувию, находилась в центре города. Нацу с трудом протиснулся дальше дверей, минуя толпу из журналистов и близких пострадавших, а после удача покинула и его. Ссылаясь на большую загруженность, персонал не позволил ему пройти дальше регистратуры и посоветовал прийти к Джувии Локсар завтра. Первой мыслью было, разумеется, никого не слушать и пробиваться силой. Один из врачей верно уловил этот настрой в полыхнувшем взгляде (и метке «Хвоста Феи» на плече) и так же верно нашёл способ и успокоить, и отправить домой буйного волшебника — уверил, что жизнь напарницы находится вне угрозы.       — Прижигать рану было, конечно, не самой хорошей идеей, — посетовал он между делом. То, что шло дальше этих слов, Нацу узнал лишь благодаря пересказу Хэппи после.       Хотя лучше бы не узнавал — о том, что у Джувии наверняка останется шрам от ожога. Не в форме ладони, конечно, но при желании очертания можно легко угадать. А если приложить его руку, то угадывать и вовсе не придётся. Всё сложится как пазл: вот глубокая колотая рана, вот шрам, а вот рука, к которой потянулись за помощью, но которая в итоге сделала лишь хуже.       Хах. Опять, верно, Нацу?       — Она выжила благодаря этому, — настаивал Хэппи, видя его подавленное настроение после визита в больницу.       И это было правдой, которую Нацу не собирался опровергать или как-то выворачивать против себя, но угрызения совести не становились слабее. Да, лучше выжить и остаться со шрамом, чем сохранить целую кожу и за это поплатиться жизнью. Вот только...       Нацу нахмурился и сжал кулаки, спрятанные в карманах. Каждый раз, когда он ловил себя на этой мысли, становилось до тошноты противно от себя — от того, что всего этого могло бы не быть, прими Нацу Драгнил другое решение.       Знакомая ситуация. Но это чувство дежавю не вызывало ни улыбки, ни романтичной тоски — только злость, глухую и тёмную.       За то, что когда-то отпустил Лисанну на задание, на котором она погибла.       За то, что, будь на его месте Эрза, или Люси, или Грей, они смогли бы найти на перепутье «или шрам, или жизнь» третью дорогу, которая не позволяла Джувии умереть и в то же время не уродовала её тело.       Наилучший вариант. Самое оптимальное решение.       Разумеется, ты вновь его не нашёл, Нацу Драгнил.       Скажи спасибо, что изувечил хотя бы ту часть тела, которая обычно скрыта, иначе Джувия окончательно бы закуталась в одёжку, как отмороженный придурок Грей из Эдоласа. Но про открытый купальник ей, наверное, придётся забыть — хотя бы на то время, пока заживает рана. А потом она может зарасти комплексами, закрыться окончательно и невзлюбить собственное тело до того, что обнажение перед любимым человеком будет видеть постыдным.       Классно, да, Нацу? Не забывай, что всё это случится из-за тебя.       Интересно, в жизни Джувии вообще появится хоть одно положительное воспоминание о тебе?       Глупый вопрос. Ответ ведь очевиден: нет. Ибо ты никогда не перестанешь быть помехой в чужих жизнях.       Глупый вопрос. Глупый-глупый Нацу, бесполезный, лишний, не нужный никому — даже собственному отцу, бросившему его на произвол судьбы пятнадцать лет назад.       Нацу судорожно вцепился в дверную ручку, лишь благодаря этому удерживая равновесие на подкосившихся ногах.       Не думай об этом.       — Нацу? — заволновался Хэппи. — Нацу, ты в порядке? Эй, ты меня слышишь?       Не думай, чёрт побери, не думай.       Проглатывать ком было больно — так, словно ему пытались распороть глотку. Нацу зажмурился и затряс головой, силясь избавиться от въедливых неправильных мыслей, которые продолжали всплывать, даже несмотря на прошедшее время. Хотя, наверное, именно от него они и становились невыносимее и острее — от того, что проходили года и десятилетия, а Игнил так и не появлялся в его жизни. Не было даже намёка на то, куда и почему пропал отец.       И от этого «он бросил тебя, потому что ты не был ему нужен» всё больше и больше походило на правду.       Правда. Игнил, который выбросил его за ненадобностью — и правда.       Хах. Разве... Боже. Тут впору пробиться на истерический смех: разве не знакомая ситуация, а, Нацу?       — Нацу, давай я открою... — осторожно сказал Хэппи. Только тогда Драгнил опустил взгляд вниз и увидел свою дрожащую руку, которая не могла воткнуть в замок ключ.       Беспомощный котёнок, в котором разочаровался хозяин — скажи, Нацу, сколько ещё раз тебе нужно оказаться на улице, чтобы наконец принять простую истину: «Ты никому не нужен»?       Оглушительная тишина номера вдарила по голове почти осязаемо. Нацу остановился в коридоре и бессмысленно уставился в темноту перед собой. Закатное солнце не пробивалось сквозь шторы, но было тепло — и мрачно, пусто, одиноко.       Ты никому не нужен.       Не журчала вода в ванной. Не слышались чужие шаги, лёгкие и невесомые. Не шелестели от ходьбы полы пальто. Не перелистывались страницы книги, оставленной на прикроватной тумбочке, не стучали ящики, не проходился гребень по синим волосам. Не было никого и ничего — только он в тёплых от солнца, но на самом деле холодных заброшенных стенах.       Ты. Никому. Не нужен.       — Нацу, — с плохо скрываемым ужасом попытался заглянуть в глаза Хэппи, — почему ты дрожишь?..       Нацу поднял на него потерянный взгляд.       — Не знаю, — выдавил честно. И, кажется, немного отчаянно, раз ужас сильнее исказил лицо друга.       — Ты устал, — сказал эксид как можно убедительнее. Он взял его за руку и потянул в номер. — Тебе нужно отдохнуть, Нацу. Ты просто устал.       Да, конечно. Это просто последствия усталости. Сегодня просто был насыщенный денёк. И недавно просто тоже было много всяких событий. Да и последние два месяца просто выдались нелёгкими.       Просто. Да, да, всё очень-очень просто.       Нацу рухнул на кровать. Хэппи устроился у него на груди, обнял, прошептал со слезами в голосе:       — Я всегда буду с тобой, Нацу. Всегда-всегда, честно. Мы всегда будем вместе, слышишь?       Рука на спину эксида легла скорее автоматически, чем осознанно. По привычке — каждый раз, когда Хэппи обнимал его, он был обязан обнять в ответ.       — Слышу, — ответил тоже на автомате.       Присутствие Хэппи успокоило, но ненадолго, ненамного — до появления той мысли, которую Нацу ненавидел в сердцах так же, как мысль о сознательной пропаже Игнила, но которая с течением времени тоже становилась болезненнее, острее... правдивее.

(Ах, Нацу...)

      Не стоит говорить о «всегда», Хэппи. Ведь эксиды почти наверняка не живут столько же, сколько и люди.

(...как жаль, что ты не знаешь: демоны — тоже.)

~*~

2 июля

      Они проснулись рано: настенные часы показывали всего пять утра. За окнами робко светало, но благодаря шторам в комнате всё равно царил мрак — идеальная обстановка для того, чтобы поспать ещё. Но в сон не клонило от слова вообще.       Хэппи пошёл в ванную первым. Нацу поднялся было следом, как взгляд зацепился за пустую кровать Джувии напротив, и желание двигаться пропало — только сидеть и бессмысленным взглядом буравить нетронутое покрывало, которое... не должно быть таким. Джувия должна быть здесь, в этом номере под этим одеялом. Должна просыпаться раньше него, собираться, тщетно пытаться разбудить напарника и жаловаться, но вместо этого она лежит в больнице с раной и шрамом на животе, а он слушает шум воды из крана и своё дыхание.       А он — задыхается от непривычной тишины.       Неправильной, недопустимой, той, которую он поклялся вытравить из своей жизни после пропажи Игнила и которую заполнял драками, заданиями, соревнованиями, вламыванием в чужие квартиры, буйством — чем угодно, лишь бы никогда больше не окликать близкого, чтобы в ответ получить тишину.       Нацу со вздохом помассировал лицо. Вчерашний вечер выпил из него все силы. Всю решимость, говоря начистоту, ибо Нацу не знал, что делать дальше.       Он всё ещё хотел поймать преступников и отомстить за Джувию. Вот только — как?       — Ты не намерен просто так оставить всё это, да? — тихо спросил Хэппи, когда он вялой амёбой затёк в ванную. Поймав в зеркале непонимающий взгляд Нацу, он пояснил: — Мы не уедем, пока не поймаем их. Верно?       — Да, — Драгнил со вздохом опустился на бортик ванной, — вот только я понятия не имею, как их ловить.       На несколько секунд между ними воцарилось молчание. Нацу пусто пялился на свои ноги, Хэппи, наоборот, в задумчивости то разглядывал его отражение, то переводил взгляд на лапки.       — Надо связаться с мастером и ребятами. Сказать, что мы задерживаемся, — заключил наконец эксид. Драгнил поддержал его идею отстранённым кивком и вялым:       — Ага.       Хэппи с минуту буравил его смесью недовольства с волнением — почти что взгляд Эрзы в тех ситуациях, когда он лез в жизнь Грея и Люси.       — Тебе надо взбодриться. Прими душ, а я пойду поищу нам завтрак, — распорядился эксид. Видя, что на его слова не реагируют, он скрестил руки на груди и проговорил требовательнее: — Ты слышишь меня, Нацу?       Опека. Взгляд на него как на маленького ребёнка, который даже в ванную залезть не может без родительской указки.       Он стиснул бортик ванной: как же это, чёрт возьми, порой раздражало.       — Слышу. Лети уже, — буркнул он, снимая пижамные штаны и забираясь под душ.       Эрза. Грей. Люси. Нацу скосил безрадостный взгляд в сторону. Интересно, как там они?..

~*~

      Эрза задумчиво смотрела в окно. На периферии сознания возникали голоса мастера, Гажила, Миры и остальных, сливающихся в кучу, смысл которой она давно перестала улавливать. Во многом потому, что не было необходимости: главное отзвучало.       Задание Нацу и Джувии сорвано. Джувия в больнице, а Нацу не собирается уезжать из Алтея до тех пор, пока не поймает виновных.       Его лицо в лакриме было непривычно собранным и серьёзным, но даже так Эрза разглядела ноты усталости. Почуяла не то интуицией, не то сердцем, что дело лежало глубже сорванной свадьбы — случилось что-то, что серьёзно затронуло Нацу, и без того покорёженного ситуацией с разделением команды. Задание, видевшееся ей с Мирой панацеей, в итоге оказалось хуже яда.       Нацу, кажется, загибался. Но о помощи не просил ни взглядами, ни словами.       Хах. Да. Разумеется, он всё ещё хранил обиду. И наверняка эта обида усилилась, когда среди лиц друзей он не сыскал Грея и Люси. Их разделяли десятки километров, а замыленное стекло лакримы искажало черты лица, но Эрза вновь душой ощутила, что Нацу помрачнел.       Поэтому она взглядом упросила Макарова не рассказывать об амнезии Люси. О таком лучше сообщать лично, притом желательно в ситуации, когда знаешь, что эта новость станет единственной тяжестью на чужих плечах.       Пока что не было ни доверительного расстояния, ни уверенности в том, что для Драгнила это не станет последней каплей.       Поэтому — молчите, мастер. Пожалуйста, молчите.       И тот её просьбам внял.       На решимость Драгнила оставаться в Алтее до последнего Макаров ответил красноречивым хмурым взглядом. Умалчивание об амнезии связывало руки: намёками не скажешь, что не стоит лезть в торговые разборки и ставить жизнь Люси под угрозу. Тут либо раскрываешь все карты сразу, либо молчишь обо всём — и потакание прихоти Эрзы вынудило прибегнуть к последнему варианту.       Эрза ощутила вину, но лишь на мгновение: она знала, как отплатить.       Шум среди хвостатых, тщетно пытающихся уговорить Нацу вернуться, нарастал. Пора с этим кончать, решила Скарлет и грозным выкриком заставила всех притихнуть.       — Я знаю, что ты не передумаешь, Нацу, — сказала она, и это был первый раз за сегодня, когда они заговорили, — поэтому я отправлюсь к тебе.       — Чё? — ошалело выдал Гажил.       — Эрза-сан, ты должна была отговорить его! — воскликнула Венди.       — Поддерживаю Венди, — вклинилась Кана, гневно сверкая глазами: — Уж кто, как не ты, должна понимать, почему.       Хороший выпад. Эрза ожидала подобного, но всё равно не удержалась от короткого судорожного вздоха: било больно.       Но отступать она не собиралась.       — Ты сказал, что следы преступников прерываются и ты не знаешь, что делать, — продолжила Скарлет, не обращая внимания на усилившиеся от игнорирования возмущения хвостатых. — Я знаю. Мы найдём того, кто заказал нападение.       — И давно ты стала детективом? — въедливо поинтересовался Лаксас. Эрза с деланной невозмутимостью пожала плечами:       — Никогда не поздно начать.       Остальные с её решением поддержать Нацу в расследовании согласны не были. Но, не понаслышке зная об упёртости Титании и Саламандра, вскоре бросили попытки переубедить и уставились на мастера — решение вновь оставалось за ним.       Тот вздохнул. Тяжело спросил у Драгнила:       — Не передумаешь, да? — на что тот кивнул.       — Прости, дедуля. Но я не смогу носить метку гильдии, если спущу им с рук то, что они сделали с Джувией и другими людьми.       Макаров покачал головой, поднимая глаза на Эрзу.       — И ты не передумаешь, — заключил безотрадно. Скарлет ответила тихой виноватой улыбкой.       Она ведь правда не могла по-другому.       По разным причинам. И мастер, и отец легко разглядывал их все.       Он отвернулся и с нескрываемым сокрушением зажмурился на мгновение, прежде чем процедить:       — Рассчитываю на тебя, Эрза.       — Я не подведу, — твёрдо сказала Скарлет.       До хвостатых не сразу дошло, чью сторону принял Макаров. Но очередная протестная волна захлебнулась под стальным взглядом, значение которому: «Это моё последнее слово».       «Я тоже не в восторге. Но я знаю, что делаю».       «Я уверен в том, кому это поручаю».       Эрза развернулась и направилась на вокзал за билетом до Алтея. Впервые за неделю из здания «Хвоста Феи» она вышла с улыбкой и сердцем, согретым родительским доверием.       Доверием, которое она не имеет права не оправдать. Ради отца — и ради самой себя.