The unity of Souls

      Помню, как виделась с мамой в последний раз. Это было в аэропорту примерно год назад, когда я покидала Финикс. В тот момент мне казалось, что я скоро вновь увижу ее, но на всякий случай запомнила красивое загорелое лицо, совсем не похожее на мое — бледное, словно я ни разу не выходила на солнце. Я смотрела на маму, впитывая ее всегда позитивную ауру, которая отражалась блеском в голубых глазах.       Я запечатлела ее такой в своем сердце — оптимистичной, доброй, любящей жизнь, с заразительным смехом прекрасной женщиной. Мы с ней такие разные, и эта мысль часто посещала меня. Не всегда дети похожи на обоих родителей. Знаете, часто говорят «папина дочка», так вот это как раз про меня. Но это совсем не означает, что я люблю родителей по-разному. Любовь нельзя поделить на две части, сердце рассчитано на то, чтобы любить отца и мать совершенно одинаково. Просто иногда ты выражаешь свою привязанность различно. Но все же с мамой я прожила большую часть жизни, поэтому мы с ней хорошо ладим. Рене настолько молодо выглядит, что нас с ней называют подружками. Хотя, может быть, дело в отношении к жизни, думаю, она больше походит на подростка, нежели семнадцатилетняя «я».       Я осторожно ступала по деревянному полу, прислушиваясь к каждому шороху. Но единственное, что мне удавалось расслышать - это биение собственного сердца, пульсирующее в ушах и эхом разносящееся в просторной комнате. Меня окружали зеркала и отражающийся в них тусклый свет, который придавал этой обычной балетной студии мрачности и таинственности.       Сейчас я вспоминаю маму именно такой, какой запомнила. Забывая все обиды и ссоры, кажущиеся сейчас такими пустяковыми. Перед глазами всплывают только хорошие воспоминания. Я и подумать не могла, что встречусь с мамой спустя долгое время в такой обстановке. Мы словно оказались в центре детективного ужастика.       Удивительно, на что может сподвигнуть обычный страх. Сейчас я боюсь, но не за свою жизнь — в такие моменты совершенно забываешь о себе. Единственное, что заставило поступить так опрометчиво, это то, что близкие мне люди могут пострадать из-за меня. Ищейке нужна только я, а подвергаются опасности столько людей. Я не заслуживаю их жертв во имя моего спасения.       Когда мне звонил Джеймс, я услышала тревожный голос мамы, и это изменило ход моих мыслей. Мне понадобилось не больше секунды, чтобы согласиться на условия, выдвинутые вампиром. Я совершенно не подумала о том, что он может блефовать. Страх за жизнь мамы стал для меня толчком. Я стала готовой ко всему, лишь бы спасти своих родных.       Пусть уже Джеймс закончит эту игру, получив желаемое. Сейчас мне хочется только одного — взять весь удар на себя. Я не хочу, чтобы Каллены нашли меня здесь, что мало вероятно, ведь Элис уже увидела будущее, пока я ехала сюда. Все равно сделаю все, чтобы моя семья не пострадала. И знаю как это сделать — дать ищейке то, что он хочет — все очень просто.       Отдать жизнь для спасения любимых — хорошая достойная смерть. За столь короткое время Каллены стали для меня второй семьей. Вообще-то я не склонна быстро привязываться к людям, но с ними чувствую себя в безопасности (как иронично, ведь они вампиры!).       Я продвигалась вглубь зеркальной комнаты, шагая очень осторожно, будучи как никогда уязвимой. Думаю, что Джеймс даже слышит стук моего сердца, не то что шаги. Мое прерывистое дыхание, словно сирена в этой бесконечной тишине, я дышу, привлекая к себе внимание. Вдруг уловив какой-то шорох, за которым последовал жуткий смех, огляделась в поиске источника звука. Но быстрые передвижения вампира и эхо не дали мне этого сделать, с моими обычными человеческими чувствами это невозможно.       В следующую секунду знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Он заполнил все пространство вокруг меня, эхом отдаваясь в моих мыслях. Снова в глубине возник импульс, который придал мне смелости. И я тут же бросилась к ней. — Белла! Белла! Где ты?.. — с каждым словом голос мамы становится все тревожней. И с каждой секундой мое сердце сжималось все сильней.       Когда я наконец добралась до места, где Джеймс держал мою маму, я стала отчетливо слышать ее голос. Но не видеть ее. — Мама! — студия снова наполнилась эхом теперь моего голоса.       Перестав слышать ее, в панике огляделась по сторонам. В голове проскользнула ужасная мысль о том, что с ней что-то случилось. Я снова и снова звала маму, а в ответ слышала только усмешки ищейки. В глазах Джеймса читалось явное удовольствие от происходящего. Мое прерывистое дыхание и дрожь тела удовлетворяли его. Я — игрушка, которой он поиграет, а потом избавиться.       Мамы здесь нет, и не было. Это была ловушка. В одну секунду я вздохнула с облегчением, что моя мама в полной безопасности, а в другую ужаснулась, что приехав сюда, подвергла опасности Эдварда и остальных Калленов. Я поступила глупо и импульсивно, но прекрасно понимаю, что не могла иначе. Если бы это повторилось снова, не раздумывая, я поступила бы также.       Вновь встретившись взглядом с вампиром, меня охватил новый приступ страха. Джеймс яростно смотрел мне прямо в глаза с неприкрытой жаждой и довольной ухмылкой. Я не могла отвести взгляд, будто загипнотизированная. С каждой секундой становилось все невыносимей выдерживать дрожь, боль и подступающую тошноту.       Я различала движения губ ищейки, но абсолютно не слышала его. Звон в ушах окутал меня, погружая в вакуум. Дрожащей рукой я дотронулась до пульсирующего затылка, почувствовав что-то липкое и теплое. Теперь ладонь тоже в крови, как и половина моей одежды.       На моем теле не осталось, кажется, живого места. Когда же Джеймсу уже надоест эта игра?.. Я так устала, что готова заснуть, готова погрузиться в вечный сон, готова все забыть…       Так мне казалось, пока я не встретилась взглядом с янтарными глазами, любимыми, самыми прекрасными на свете глазами. В них читалось явное беспокойство и злость. На секунду я забыла обо всем вокруг, сфокусировавшись на двух золотых точках в темноте. Что точно маяк для моей потерянной души.       Я позволила себе наконец вздохнуть с облегчением и закрыть глаза. Сейчас в моем сердце зародился крошечный огонек надежды на хороший исход сегодняшнего безумного дня — который заключается, как ни трудно догадаться, в том, что все (кроме Джеймса, разумеется) мы останемся живы и невредимы. Думаю, он не сможет выйти отсюда живым.       Когда я открыла глаза, то просто не поверила им. Из моей груди вырвался чуждый крик, полный отчаяния и боли. Все мои надежды разом разрушились, увлекая за собой мое тело и оставшиеся силы. Глаза затянуло пеленой слез, и все расплылось. Но даже так я различала силуэты и то, как Джеймс одерживает верх в этой схватке.       Физическая боль — ничто по сравнению с той, что испытывала сейчас. Моя душа выла, она в прямом смысле разрывалась на мелкие части. Рыдания сотрясали всю меня, я задыхалась, пустота внутри обжигала, расползаясь по всему телу… Все произошло так быстро, что я даже не успела это осознать. Обездвиженное тело Эдварда. Возвышающийся надо мной Джеймс. Налитые кровью глаза и ухмылка на губах ищейки. Резкая темнота. Кажется, это конец…