я люблю тебя больше жизни.
обещай мне не умирать.
ты прости мне мои капризы,
без тебя не могу дышать.
kori4ka6
Я держала подарок Эдварду — стеклянный шар, под куполом которого танцевала пара на цветочном поле, — и крутила его, завороженно смотря, как внутри кружатся снежинки. Эти цветы напоминали мне о том самом месте за Форксом — солнечной лужайке посреди леса, любимом пристанище Эдварда. По воздуху струилась мелодия, словно шар был в то же время музыкальной шкатулкой. Я сидела на кресле, положив подушку под спину. Эдвард куда-то ушел. Было такое странное ощущение, будто бы я не помнила точно куда именно он ушел. А еще я была так счастлива, точно знала что-то такое, что остальным неизвестно, но как только они узнают, то разделят мою неописуемую радость. Вот бы скорее вернулся Эдвард, чтобы я рассказала ему это и подарила подарок! Отвлекшись от искусственных снежинок в шаре, перевела взгляд за окно. Стояло раннее утро, зеленые ели окутались в белесые туманные шали, небо постепенно светлело. Я встала с намерением приоткрыть окно и впустить в затхлую комнату свежести и уронила шар, что лежал на коленях. Под звук бьющегося стекла и рассыпающегося позитивного настроения вперемешку с чьим-то кашлем я осознала нереальность происходящего и проснулась. Приступы задыхающегося кашля принадлежали Эдварду. Меня захватили путы паники еще большей силы, нежели на острове. Я с безмолвным ужасом наблюдала перед собой картину реальности, столь противоположную сну: ночная темень, прорезанная лишь светом из коридора, звенящая тишина, прерываемая ужасающими звуками удушья, но целый шар на тумбе. Свет ламп отражался в стекле и играл отблесками в покрывающем цветы снеге. С каждым вздохом сквозь стиснутые зубы я все сильнее ощущала его боль. Комната наполнилась людьми, что, возможно, я просто заметила только сейчас. — Эдвард… Карлайл, помоги ему… — Шептала я словно не своими губами. — Эдвард… Я как будто увидела свое отражение, посмотрев на Эсми, — безмолвие, оцепенение, волнение, страх. Розали тоже была в шоке, она стояла в сторонке. Элис мелькала перед глазами, четко выполняя поручения отца, предугадывая его просьбы. Эммета и Джаспера не было видно. От передаваемой по связи физической боли и душевной муки у меня сжималась грудь, по щекам стали течь слезы. Я бы все отдала, чтобы облегчить его страдания в тот момент! — Белла… Уведите ее… — Эдвард что-то бормотал. Мы все прислушались. Карлайл стал задавать вопросы, включив врача. — Эдвард, здесь болит? Ты чувствуешь головокружение? — Уведите ее! — Рявкнул вдруг Эдвард, сорвав голос, и снова закашлялся. — Роуз!.. — Эсми, приведите Джаспера. Розали. — Отчеканил доктор Каллен. — Да. Белла, пойдем со мной. — Розали медленно приблизилась ко мне и протянула руку к моему плечу. Переведя взгляд на ее белоснежную руку, я подметила как дрожала моя. «Я не хочу, я не могу…» Я не понимала, что происходит! Но точно знала, что должна была помочь Эдварду. Кажется, я стала мотать головой, потому что Розали стала настойчивей. — Белла, прошу. Карлайл ему поможет. Все будет хорошо. — Нет! — Картинки и ощущения превратились в сплошную неразборчивую мешанину. Я сопротивлялась, но сознание от ужаса заплыло, как желе, мышцы сами находили силы, мое тело инстинктивно тянулось к своей родной частице. Обзор заполонило жгучими слезами. Я что-то бормотала, а Роуз безуспешно пыталась меня увести, не пользуясь преимуществом в силе. Осторожничала со мной. — Я останусь здесь… — Я пару раз дернулась, высвобождаясь из хватки. Тем временем Эдварду становилось хуже. А я уже практически не дышала, ребра болели, тело находилось в оцепенённом напряжении. Лицо Каллена покрылось испариной, он едва дышал, опустив голову между колен. Примчалась Элис с необходимыми препаратами в руках. — Белла! — Не знаю кто именно меня звал, но зато я почувствовала, как кто-то пытается вытащить мой мозг из этого состояния и переключить на что-то иное. Я снова стала сопротивляться. Едва различимо послышался звук бьющегося стекла. Тогда меня уже тащило к выходу несколько рук. Я стала мыслить ясней, сначала отступил страх — «все будет хорошо, Карлайл поможет Эдварду», затем и ужас — «это обычный приступ», пропала паника. Меня окутало, как облаком, ясное спокойствие. Я как будто видела происходящее через экран телевизора. — Белла, ты слышишь меня? — Мужской голос справа. — Нам лучше подождать снаружи. Я согласилась. Прежде чем меня буквально унесли из спальни, я видела, как Карлайл усаживает парня в полулежащее положение, достает из чемоданчика ампулу и шприц. Обстановка поменялась. Я сидела на диване в гостиной. Горел приглушенный свет, гирлянда на елке, мерцали остывшие угли в камине. — Она дрожит. Эсми, принеси плед, пожалуйста. Рядом со мной устроилась Роуз. Она вытерла мне щеки платком и стала успокаивающе гладить по спине. Внутреннюю меня будто оттащили в вакуум, где я ничего не могла предпринять. Вот если рвануть и дернуться, то можно будет дать волю крику и злости. Но Джаспер крепко держал меня. Несмотря на ясность, я не могла нормально думать, пока Эдварду было плохо. Вакуум отчасти защищал меня и от поступающих волн. Я взяла протянутую Джаспером кружку и просто уставилась на витки пара. В таком состоянии, точно всплывая, стали поступать кусочки размышлений. От нечего делать я стала собирать пазл: течение времени, сегодняшнее число, прожитые события медового месяца, свои немногочисленные поверхностные знания (в основном благодаря глупым шоу по ТВ), свое физическое состояние (на которое я почему-то совсем наплевала), сон. Картинка получилось как нельзя четкой и полной. К***
Я поехала в больницу вместе с Карлайлом и Эдвардом, Розали и Джаспером (теперь я ни шагу не ступала без этой парочки). Элис должна приехать позднее. Роуз отговаривала меня от этой затеи, но я уломала ее, аргументируя свое желание необходимостью самой пройти исследование. Да и не пристало Калленам превращать полдома в больничное крыло! Я подумала — все равно я буду частенько наведываться на место работы Карлайла, поэтому смогу выполнять необходимые в моем нынешнем положении процедуры там. Опасения доктора Каллена подтвердились — у Эдварда развилась четвертая стадия аоральной недостаточности. Пока я ждала своей очереди, Карлайл провел для меня ознакомительную лекцию. Он сидел рядом со мной на диванчике, мимо сновали медработники, здороваясь с моим собеседником, Джаспер стояла поодаль, делая вид, что выбирает батончик в автомате. — Это клапанный порок, при котором во время диастолы полулунные створки аортального клапана полностью не смыкаются, вследствие чего возникает ток крови из аорты обратно в левый желудочек. — Объяснял Карлайл. Медицинский белоснежный халат в тон его кожи и непонятные серьезные речи напомнили мне время старшей школы, когда я попала в больницу из-за инцидента на парковке. Но сейчас ситуация складывалась хуже, так как всё сказанное касалось Эдварда. — Расширение полости левого желудочка способствует растяжению мышечных волокон. Для изгнания повышенного объема крови увеличивается сила сокращения желудочков, что при удовлетворительном состоянии миокарда приводит к увеличению систолического выброса и компенсации измененной внутрисердечной гемодинамики… — Я непроизвольно вздохнула. — Извини, загрузил тебя. — В общем, длительная работа левого желудочка в режиме гиперфункции неизменно приведет к гипертрофии, а затем и к дистрофии. — Хорошо…то есть плохо.. — Я потянулась за стаканом, но вдруг откуда ни возьмись по другую сторону от меня на диване возникла Роуз и опередила меня. Я удивленно вздрогнула. — Розали. — Не строго упрекнул Карлайл дочь. — Никто ничего не видел. — Ответила та и забрала обратно у меня воду. Я благодарно кивнула. — И что нужно сейчас делать? — Всем было понятно, что я спрашивала об Эдварде. О моем состоянии беспокоились все вокруг сильнее меня самой (может, потому что я еще не до конца его осознала). Да и как будто мне грозила смерть!.. Предположим, да, грозила. Но Эдварду то грозила мучительная и болезненная смерть. Паззл уже сложился, а сейчас только снова напомнил о представляющей собой, пугающей своей вероятностью осуществления сетью обстоятельств. Не все верили в наше закономерное чудесное перерождение после смерти. «Смерть в один и тот же миг». В прошлый раз Джеймс разделался сначала с Калленом, затем со мной. Так что все это оставалось лишь теорией, непроверенной на практике. Но если принимать во внимание ее неоспоримость, то под ударом оказывались и я, и ребенок… — На данном этапе лекарственная терапия уже не принесет какую-либо пользу. Я могу только по факту поддерживать его состояние, избавлять от боли. Но чтобы сердце вновь функционировало, как полагается, нужна операция. — Я боялась такого вердикта. Слово «операция» садануло и без того напряженные мысли. — Белла, волноваться не стоит. Прогноз хороший. Мы сделаем все своевременно. — Я кивнула и попыталась улыбнуться. — Операция запланирована через четыре дня. — «Так скоро?» чуть не вырвалось у меня. Но, конечно, чем быстрее, тем лучше. — А можно мне будет остаться здесь, с ним до этого времени? — Не вижу в этом необходимости. Ты быстро устанешь от больничной обстановки. — Вклинилась Розали. — А он не устанет? — Я перевела взгляд влево, приподняв брови. — Это ненадолго. С ним всегда кто-нибудь будет находиться. — Но… — Меня расстраивал тот факт, что мне придется снова ночевать вдали от Эдварда. — Розали в чем-то права, Белла. — Ответил Карлайл. — После приступа сердечной астмы было бы опасно оставлять Эдварда в домашних условиях. Но тебе придется вернуться домой. Завтра ты сможешь его навестить. — Карлайл, ты возьмешь несколько смен? — К нам приблизился Джаспер, лицо его было сосредоточенным. — Да. И операцию проведу сам. — Мне вдруг стало интересно — сколько у доктора Каллена специализаций. — Это не вызовет подозрений? — Я выкручусь. И пусть привыкают к моему «нездоровому человеческому распорядку». — Блеснул зубами доктор. — Мы зайдем к нему и поедем домой. — Сказала я, когда Роуз и Джас засобирались. Они не стали сопротивляться. Кажется, я могу изредка злоупотреблять своим положением. Насколько я подметила — Розали особенно к нему чувствительна. Его отдельная палата находилась на верхнем этаже. Мы поднялись на лифте на пятый этаж. Я коротко постучала в дверь и вошла. — Эдвард, это я. — Палата была светлой и просторной, по левую руку располагалась кровать и тумба, а по правую диван, пара кресел и столик. У широкого окна даже стояло комнатное растение, а на полу лежал ковер, если бы не специализированная кровать, капельница и въевшийся в стены запах антисептиков, то пространство было вполне уютным — все было направлено на создание не больничной обстановки. Эдвард приподнялся и закашлялся, я видела его полтора часа назад, но с тех пор он стал выглядеть иначе. В свете ламп его кожа казалась едва ли не зеленоватой, уголки глаз ползли вниз. — Я чувствовал, что ты идешь. — Он весело улыбнулся, но в его настроении я нашла мало веселья. — Рад тебя видеть. — Решила — ты должен это увидеть. — Я достала из кармана кофты снимок узи — черно-белую распечатку 5*5 сантиметров — и вложила в ладони Каллена. Мы вместе с умилением разглядывали темное пятнышко, плавающее в остальной ряби шумов. — Такой крошечный. — Эдвард угукнул, а затем обнял меня. — Люблю вас. — Прошептал он. Я грудью чувствовала как учащенно бьется его больное сердце, по-моему и температура тела была выше нормы, но я не стала ничего говорить, дабы не портить момент. Я провела какое-то время в его объятиях, потом еще на кресле, все отсрочивая момент разлуки. Когда уже совсем стемнело, в палату заглянула светлая голова. Эдвард выдал уверяющую в его нормальном состоянии улыбку. — Иди. Спокойной ночи. — Я еще позвоню. И приеду завтра. — Я буду здесь. — Только ответил он. Это было обещанием, следовательно он не может нарушить его. И я это знала. Снимок и ключи от нашего дома я оставила у Эдварда (все равно не буду оставаться там без него). В дороге я заснула, поэтому не заметила, как мы доехали. Меня даже попытались, не тревожа, донести на руках до кровати. Но как только мотор заглох, а на лоб легла ледяная ладонь, я всплыла на поверхность из тягучего сна. Реальность воспринималась еще более сумбурной мешаниной и напоминала абстрактный экспрессионизм — мысли и воспоминания точно мазки краски пересекались, сливались, смешивались. На немногочисленные вопросы Эсми я отвечала краткими «угу», решила лечь спать без ужина, но под пристальным наблюдением пришлось для вида (и из вежливости) поковыряться в тарелке и съесть пару кусочков картошки. Утро было туманным, буквально и фигурально. При дневном свете я заметила насколько чист каждый уголок. — Эммет, так ты вчера был за домработницу? — Спросила я, нервно расхаживая в гостиной. Мне нужно было отвлечься. Карлайл звонил час назад и вкратце сообщил о состоянии Эдварда. Я ждала возвращения Джаспера, чтобы поехать в город. — Выдраил все дощечки по приказу командира. — Довольно улыбнулся здоровяк. Я кивнула, но не нашлась с ответом, так как потерялась в зарослях мыслей, снова. «Нить натянулась. Как струна. Напряженность заставляла ее подрагивать, издавая еле уловимый дребезжащий звук. На этот раз она не должна порваться. Не порвется…» — Белли, прием. — Выдернул меня низкий голос. — Белли? — Нахмурилась я. — Надо же как-то тебя было вызвать. — Все такая же идиотская улыбка на лице. И как у него получается улыбаться вот так вот беззаботно? — На другие варианты ты не отозвалась. В комнате появился еще один вампир. Я краем глаза увидела светлые волосы и ярко-розовую кофту Розали. — Знаю, тебе тяжело без Джаспера, но они с Элис обещали вернуться быстро. Хочешь, я тебе почитаю? — Со мной все в порядке. — Отрезала я. В опровержение этому тут же услышала эхо собственного раздраженного голоса. — Почитаешь? Что именно? — Что захочешь. Согласно психологии беременности чтение и музыка положительно сказываются на текущем эмоциональном состоянии как матери, так и ребенка. — Говоря, Роуз выглядела чересчур увлеченно и серьезно, будто рассказывала о своей вере в целях поиска сторонников. Я недоуменно остановилась, похлопала глазами. С каждым в этом доме творилось нечто странное, помимо обычного охватившего всех волнения. Эммет лишь изо всех сил попытался не рассмеяться, кивая с неправдоподобной деловитостью. — Джаспер упоминал какую-то теорию… — По этим вопросам к нему. Я ничего не знаю. — Ладно. Тогда хочу «Незнакомку из Уайлдфелл-Холла», которую мне Эдвард купил. — Я уселась на диван, но расслабиться не смогла. Смысл повествования воспринимался урывками. Все-таки как худо без помощи Джаспера — все познается в сравнении. С минуты на минуту вернулись Элис и Джаспер, на ходу о чем-то споря. Я подскочила, быстро накинула верхнюю одежду и взяла с собой шарф. Уже за порогом я обернулась, решив взять с собой книгу, и попросила ее у Роуз. Я уже узнавала некоторые виды, бросались в глаза рекламные вывески и крутые повороты. Мы ехали в тишине, пока я не решилась начать разговор. — Элис. — Осторожно позвала сидящую впереди девушку. — Что ты видишь? — Белла, нет причин для беспокойства. — Юльнула Элис. Но я не собиралась сдаваться, все равно нечем заняться. — Вы все мне это твердите. Это абсолютно неинформативно. — Конкретного будущего нет, поскольку не играет роль ничье решение. На этот раз это просто стечение множества обстоятельств, вероятностей и случайностей. Все мне не отследить. — Хорошо. Тогда такой вопрос: как я назову ребенка? Элис вздохнула, чтобы ответить, но повисло молчание. Затем она просто сказала. — Не скажу. Если честно, то факт моей беременности все еще не уживался в голове, поэтому я не думала над именем. Мне кажется, где-то на шестом месяце можно будет поразмышлять, как раз тогда Эдвард поправится. Мне не понравилось то, как потерялась Элис от такого вопроса, — значит она не видела того момента в будущем, в котором по моим представлениям мы бы придумали имя… Но это была только предполагаемая теория. — Джаспер, я хочу послушать твою концепцию. — Я пересеклась взглядом со светящимися янтарными глазами в зеркале заднего вида. Джас хмыкнул. — Ты решительно настроена докопаться до истины, да? Вообще-то это не теория и даже не концепция, как ты выразилась, просто догадка, попытка объяснить происходящее, очередное «нечто», в которое можно было бы поверить. У Карлайла немного другой вид на это. — Четко, без лишних телодвижений и вздохов выдал парень. — Я изучал многие философские и религиозные учения, но, как известно, — сколько мыслителей, столько и точек зрения. Есть даже медицинские записи об экспериментах, целью которых было установление вместилища души и ее материального веса. По-моему самым распространенным, бытующим среди людей является как раз таки вариант с сердцем. Поэтому я и решил опереться на него, поделился с Элис и, как и ожидал, это просто стало не вполне реалистичным (но все же лучше чем призрачным) объяснением неполадок с ее видениями. «Нить между нами натянулась до предела, хотя мы стояли всего в метре друг от друга. Скоро это стало невыносимо — сердце пульсировало от боли, сопротивлялось неведомой силе, будто пытающейся вырвать его. Я подошла вплотную к еле видному силуэту Эдварда и протянула к нему трясущиеся руки». — Знаете, наверное, я бы тоже стала придерживаться именно это позиции. Потому что так чувствую. — Я вновь повернулась в пол-оборота и стала вглядываться в очертания городка Анкоридж. Получалось дышать ровно, в такт неспешной мелодии по радио. — Джаспер, тебя устраивают эти посещения больницы? Знаешь, ты мог не ехать… — Все, что я знаю — я не мог не ехать, если пекусь о твоем благе. — Он улыбнулся краем губ. — Джас отлично справляется! — Гордо добавила Элис и взяла парня за руку. — Да и я всегда рядом, чего уже и не требуется. Я уже даже перестала об этом думать. По-моему его уровень самоконтроля уступает лишь Карлайлу. — А вот это уже лесть! — Джаспер, улыбаясь, наблюдал за Элис. — Нет, правда. Лесть…. не в моем стиле. Так больница Joint Base Elmendorf-Richardson стала мне «вторым домом», я бывала там каждый день, иногда даже не единожды. На сегодня назначена операция. Шел пятый день непрерывного дежурства Карлайла. Его коллеги смотрели на него одновременно с восхищением и неверием, про себя подумывая о его сумасшествии, шепчась о том, что «он не человек». Мы смеялись — насколько они были близки к правде! Но сам доктор Каллен не волновался о раскрытии — вряд ли недюжинная доля сверхурочной работы может натолкнуть кого-то на мысль о, например, вампиризме… если только о «ненормальности». Каждый знал, что Каллены не нуждались в дополнительной плате за эти переработки и тем более премии. Некоторые сплетничали о таком способе карьерного роста, некоторые знали о болезни его сына. Но на все это Карлайл просто закрывал глаза, сохраняя профессионализм. На пару часов раз в несколько дней (такое было один раз) он специально отлучался, дабы «проветриться». Джаспер облюбовал четвертый этаж, достаточно далекий от неотложки на первом (хотя кровь была повсюду), и близкий к пятому. В основном там находились кабинеты диагностики. Как-то я шла по коридору четвертого и услышала волнительные шепоты, похожие на молитву — на скамье у кабинета МРТ одиноко сидела старушка. Из-за угла неторопливо вышел Джаспер, он остановился у этого же кабинета и медленно присел на другой конец скамьи, как будто тоже пришел на обследование. Вдруг разрывающий сердце щебет прекратился, женщина успокоилась и стала разглядывать свои четки, молча ожидая своего мужа, проходящего обследование. Я улыбнулась и жестом показала Джасу, чтобы потом поднялся наверх. Хейлу было тяжко находиться в такой обстановке не только из-за крови, но и из-за больших эмоциональных «шумов». И поэтому я еще больше ценила его добровольную компанию. Вся семья Калленов собралась у операционной на пятом этаже. Последними подошли Эдвард и Карлайл. Лохматые волосы мужа вдобавок к свободной больничной одежде выглядели бы комично, если бы не ситуация. Я украдкой поглядывала на Элис, но она пока была абсолютно спокойна и не погружена в видения. — Хочу заметить, что в таком составе и при «таких свечах» мы впервые празднуем Новый год. — Нарушил тишину Эммет. Розали беззвучно попросила его помолчать. — Рад, что привнес новое в наши традиции. — Ответил также шутливо Эдвард. Затем он сказал что-то Эсми и Роуз так тихо, что я не услышала, хлопнул по плечу Эммета, обнял Элис и перекинулся парой слов с Джаспером. Я ждала в сторонке с Карлайлом, он по обычаю докладывал мне упрощенную форму отчета о состоянии Эдварда. Звучало достаточно обнадеживающе. — Просить тебя не торчать здесь все эти часы бесполезно, да? — Наконец Эдвард приблизился ко мне. Я согласно кивнула. — Здесь прохладно, я захватил с собой твой шарф. — С этими словами он расправил клетчатую кашемировую ткань и накинул мне на плечи. — Хорошо, жди меня здесь. Я постараюсь не долго. — Ладно… — Выдохнула я и припала к нему лбом. Он ласково пошурудил ладонью по моим волосам, поцеловал в лоб и скрылся за двустворчатыми дверями. Над ними через время загорелась табличка «Не входить. Идет операция». Я с отяжелевшим сердцем опустилась на скамью рядом с Розали, предвкушая вкус мучительного ожидания. Элис стала периодически мониторить будущее, а я ее последующие реакции, все остальные, казалось, анализировали меня. Так мы и сидели часа два. Плохих новостей не предвиделось. В какой-то момент после того, как поела принесенный мне обед, я заострила внимание на чересчур сосредоточенном лице Джаспера. Первой мыслью было «Элис что-то увидела». Но девушки не было в коридоре, зато воздух будто бы наполнился приторным запахом оптимизма и блестками не убиваемой надежды. Я опешила от такой резкой перемены. — Джаспер… — простонала я. — Меня скоро начнет тошнить радугой. Приуменьши уровень оптимизма, пожалуйста. — Я перестарался? — Да даже мне не по себе стало, чувак. — Гоготнул Эммет. — Мне показалось, что волнение стало перерастать в физическую боль. — Я держусь. Спасибо. Следующий час я продремала на коленях у Элис, то и дело просыпаясь от волнения, словно меня ударяли электрошоком. Еще час я втыкала в пространство, рассматривала тонущие в воздухе пылинки, пока кто-нибудь не будоражил их, проходя мимо, садящееся за окном напротив солнце, как его красные лучи гладят листья фикуса на подоконнике. Игнорировать наистрайнейшее ощущение внутри не удавалось. То, что Эдвард находился под наркозом, искажало его волны, они поступали ритмично (как сердцебиение) с наименьшей возможной частотой и были непривычно малоинформативны. По ним я могла лишь судить жив он или нет. Жив. Его сердце стучало на несколько десятков ударов медленнее, нежели мое, примерно как у ребенка. Не спеша, размеренно. В какой-то момент оно остановилось, а за ним и мое. Меня забило мелкой дрожью, я вцепилась мертвой хваткой в первую попавшуюся плоть — то была ладонь Розали. В мыслях метроном пробил десять раз прежде, чем я снова смогла дышать. Обновленное, подлатанное сердце Эдварда дало о себе знать мощными толчками, разносящими кровь. Когда стрелка на наручных часах Джаспера доползла до восьми часов, из запретной зоны, наконец, кто-то вышел. Это были медсестры. Я подскочила на ноги и отчаянно вглядывалась в незнакомые лица. Я же знаю (чувствую), что он жив. Поэтому нет причин для беспокойств, верно? За женщинами вышел Карлайл, на халате ни пятнышка, на лице ноль эмоций. Эсми так же, как и я, встала сразу же и теперь подалась к мужу. — Ну что?.. — Операция прошла успешно. — Улыбнулся Карлайл. Так вот оно какое — облегчение после длительного напряжения ожидания у операционной, которое испытывают герои в фильмах. Не подумала бы, что оно настолько… освобождающее. Я затянула себя самолично в путы, а теперь они спали. Я смогла дышать полной грудью. — Сейчас мы перевезем его в палату. — Можно его увидеть? — На минутку. Но он еще не в сознании. Действие анестезии еще не закончилось. Когда оно пройдет, он все равно снова уснет. Увидеть, как его грудь вздымается, удостовериться в словах и ощущениях собственными глазами мне было необходимо. Сейчас я окончательно успокоилась. Держа его за неподвижную руку, я шла рядом, а Эммет катил каталку. Мы дошли до палаты, где я просидела отведенную мне «минутку». Уходить не хотелось, чтобы не пропустить момент пробуждения. Я должна быть радом, когда Каллен будет отходить от наркоза — кто знает, насколько худо ему будет. — Я не поеду домой. Даже не просите. — Я встала в упрямую позу. — Эдвард предвидел это… — Ха, хорошо же он знает свою женушку. — Эммет облокотился о стену в коридоре. — … и дал мне это. — Элис протянула мне листок бумаги. Там было написано не утраченным изящности каллиграфическим почерком: «Спасибо, что дождалась меня. Теперь, когда я не под ножом, мне грозит смерть от волнения за тебя. Езжай домой, отдохни и затем возвращайся. Я никуда не денусь. Целую. Э.» Не могу поверить! Я вскинула взгляд на стоящих передо мной Калленов, поджав губы. — Не стоит расстраивать больного. Хоть у него больше не больное сердце… но волнения ему точно не в пользу, от них быстрее состарится. — Привел аргументы здоровяк, Джаспер поддержал его ухмылкой. Хотелось выдать все свои карты упрямства, но придется сделать другой ход. Мы еще поиграем. Я покорно съездила домой, провела там целый час, поела как следует (на случай, если о моих действиях будет подготовлен и доложен отчет) и вернулась в больницу вместе с Джаспером. Эсми и Розали уехали за продуктами. Элис и Эммет ушли на охоту, чтобы оставить ночную «смену» остальным. Стемнело. Коридоры больницы освещал голубоватый свет множества ламп, что делало их более не уютными. В кармане куртки, что я только что отдала Джасперу, зазвонил телефон. Я поспешила изъять его оттуда и ответить на звонок. — Да, Роуз? Я ничего не хочу, но спасибо… Хотя, нет. Не отказалась бы от шампиньонов и апельсинов. — Я улыбнулась этому возникшему прямо в желудке желанному сочетанию. У малыша своеобразные вкусы. — …Мне кажется, рано еще покупать одежду на размеры больше. Купи, что посчитаешь нужным. Только не платья, прошу! Да, свитеры-оверсайз самое то! Спасибо. Не перестарайтесь только. Все, до встречи. — Я закончила вызов и еще раз рассмеялась, любя. Забота Калленов умиляла и нервировала, была навязчивой и при этом абсолютно безвозмездной. Для Розали моя беременность стала лучом света, буквально просветом в темном беспричинном для нее существовании. В ее янтарных глазах я каждый раз видела столько благодарности, восхищенного предвкушения и спокойствия. И я не могла нарадоваться тому, что так хорошо повлияла на девушку просто своим (нашим) бытием, которое до недавнего времени лишь наоборот отравляло. И как же я могу отказывать и противится их попыткам во всем мне угодить? Неужели я заслуживаю той ценности, что мне присвоили? В тот вечер я так и не дождалась пробуждения Эдварда, я просто посидела рядом, почитала ему, а затем меня «утащили» домой. К полуночи у него поднялась температура, но Карлайл меня заверил, что это обычная реакция иммунной системы на восстановление. В этот же и без того трудный день мне снова вспоминалась Мария, являясь ко мне будто бы призрак прошлого. Возникало отяжеляющее чувство долга и раздражающее напоминание забытого. «Кажется, я что-то обещала сделать и забыла об этом». Надо будет как-нибудь наметить поездку в Румынию, чтобы проведать нашедшую свой покой Падриале. И, быть может, это успокоит меня.***
— Джаспер, я отлучусь ненадолго. — Я указала в конец коридора на первом этаже больницы, где располагались уборные. — Все в порядке? — Да, в полном. — Хорошо. А я пока схожу за халатами и водой. Я кивнула и стала двигаться в противоположном парню направлении. По пути несколько медсестер, узнав меня, вежливо улыбнулись. Проснулась я сегодня ни свет ни заря — не терпелось увидеться с мужем. Да и приходящие в пустующую спальню сны не давали покоя. Когда я возвращалась к лифту, мне навстречу вприпрыжку бежал мальчик кустовой веткой гортензии. Его светлая голова пронеслась мимо меня, оставив шлейф аромата цветов. — Тетя! — Вдруг окликнул он кого-то звенящим голоском. Я обернулась посмотреть на милое лицо ребенка еще раз, и тогда он повторил. — Тетенька, подождите. — И подбежал ко мне. — Ты это мне? — Да, вам. Возьмите, пожалуйста. — Он отломил от соцветия несколько цветков бело-синего цвета. — Моя сестра говорит — эти цветочки пугают болезни и несчастья. Это как… талисман! — Нашелся с ответом мальчик. На вид ему было годика четыре, но говорил он достаточно бегло и четко. — Я сберегу их. Большое спасибо тебе! — Я села на корточки, взяла маленькие цветочки и улыбнулась. И улыбка словно приклеилась к губам — образ ребенка и его умилительной заботы и щедрости не давал печалиться. Я крутила тоненькие стебельки пальцами, отчего лепестки вертелись как лопасти вертушки. Джаспера не было видно, поэтому я решила подняться без него. В лифте, где-то между вторым и третьим этажами, вдруг что-то перемкнуло. Нет, с самим лифтом все было в порядке. Поменялось ощущение. В груди что-то защемило, порождая знакомое ощущение сдавленности и ноющей боли. Воздуха стало не хватать, а нахождение в лифте сыграло со мной злую шутку — казалось, стены надвигались со всех сторон. — Нет, нет, нет!.. — взмолилась я, ища руками опору. Взор заполонило мигающей чернотой, я скатилась на пол. Одной рукой нашарила телефон, на память разблокировала его и ткнула в левую часть экрана, где должна была располагаться иконка «телефон». Вызвался последний абонент в журнале. — Белла, привет! Я скоро буду, уже в пути…- Это была Розали. — Роуз… — Смогла выдавить я, жмурясь дабы восстановить зрение. Теперь еще к горлу стала подступать тошнота. — Кажется, Эдварду стало плохо… я чувствую это, но не могу встать, я в лифте… нет, никого нет рядом. Позвони, прошу, кому… нибудь. Время ползло до невозможности медленно и болезненно. Эти два этажа я ехала бесконечно, только и думая и молясь о том, чтобы с Калленом все было в порядке. Может быть, это просто мне стало плохо. Потная ладонь пропахла металлом, я закашлялась. В этот момент раздался оглушительный писк, и двери разъехались. Из коридора хлынул яркий свет, надо мной замелькали силуэты. — Пропустите! Белла, это я. Все в порядке. Я держу тебя. — Голос Элис. Она подняла меня на руки и вынесла из лифта — стало больше воздуха и света. Я слышала, как со свистом выходит воздух из моих легких при намеренно долгих выдохах. — Эдвард… — С ним все в порядке. Там Карлайл… — Элис, правду! — Боль в солнечном сплетении не успокаивалась, а наоборот нарастала. Меня усадили на диван и дали воду. — Элис. — Настаивала я, пытаясь найти ее глаза размытым взглядом. — Белла, приди в себя для начала… — Нет, я хочу знать, что происходит! — Звук собственного голоса на повышенных тонах зазвенел в ушах. Если бы не мое состояние, то добежала бы до палаты и увидела все своими глазами. Но я никак не могла оклематься — голова раскалывалась. По большей части из-за пульсирующей сиреной паники и в противовес старания ее унять. Пелена помутнения постепенно спадала, я стала четко видеть лицо Элис. Она прислушивалась, присматривалась. Я было сделала рывок, чтобы встать, но передо мной возник Джас. Тут же опомнилась Элис и тоже поспешила меня остановить. Вид парня мне не понравился — не надо было спрашивать, чтобы понять насколько худы обстояли дела… Трахею сдавили новые приступы, а руки похолодели от ужаса. — Я должна его увидеть… Позвольте мне его увидеть! — Я вцепилась в твердые руки Элис, чтобы устоять на ногах. — Белла. Сейчас к нему нельзя. Мы его увидим, после того, как все закончится… (хорошо или плохо) Я прекрасно ощущала, что Эдвард балансирует на грани жизни и смерти. Но услышать это было совсем иным чувством… это было подтверждением, губителем последней надежды на собственную ошибку. В то мгновение я окончательно перестала контролировать свое тело, что забилось в панической лихорадке. И, боги, как же я волновалась за моего малыша! До этого я просто не разрешала себе даже допускать мысли о нем, чтобы не стало хуже. Но хуже уже некуда… Я не могу сейчас умереть! Нет, нет, нет… Эдвард, ты должен жить, слышишь! Ради нас. Пожалуйста, боже… сейчас совсем не время умирать. Меня разрывало изнутри от боли и физической, и душевной. Секунды отчитывались. Ни Элис ни Джаспер не подавали никакого вида о том, что слышали или видели. Я сидела, раскачиваясь туда-сюда. На языке чувствовался железный привкус крови, вызывающий еще большую тошноту, — настолько я раскусала губы. Заламывала руки, пальцы, теребила волосы и рукава кофты, смотря в одну точку на полу. Но абсолютно ничто не могло снизить зашкаливающую тревожность и отвлечь меня от этого месива в голове — от мольбы до расчетов и мониторинга состояния Эдварда. Джаспер, судя по всему, даже не пытался лезть. Вот настал момент истины. Первее среагировало шестое чувство. Затем уже по связи до меня дошел импульс. Мышцы инстинктивно сжались, воздух остался в легких. Я боялась шелохнуться. Его сердце испустило последний удар, настолько слабый, что до меня он дошел еле уловимым колебанием. Его больше нет здесь. Я зажмурила глаза, полные слез, и сжала челюсти, сдерживая крик. Один Два Три Связь на этот раз осталась цела. Теперь-то и проверим правдивость легенд. Когда смерть настигнет и меня? И ничего не подозревающего (но наверняка уже пострадавшего от моего состояния) ребенка… Мы-то с Эдвардом свидимся на Другой стороне. Но вот малыш, которому я даже не дала имя… — Мне нужен Карлайл! — Воскликнула я, ошарашившись своей четкости и твердости, и встала на ноги. Как раз в поле зрения я увидела его. — У меня скорее всего нет времени. Если я умру сейчас, то вы сможете спасти ребенка? — Доктор Каллен заколебался, переводя взгляд на Элис. — Карлайл! — Я потребовала ответа. Пока по вискам стучало «пять. шесть.» — Срок слишком маленький. Нельзя будет поддерживать жизнь плода вне матки. Белла, успокойся, прошу тебя. Да, как я могу быть спокойна?! — Элис? — Обратился к дочери Карлайл, чтобы узнать, что она видит. Его голос был невероятно холоден, как и мои конечности. Как я должна ощущать приближение смерти? Может, она уже стоит за моей спиной с косой. Элис проморгалась и покачала головой. Медленно. Удручающе. Неопровержимо печально. С болью. И прощанием. Я обмякла, рухнув на пол, и стала обнимать себя (ребенка) руками. Счет дошел до двадцати. Я перестала воспринимать мир. Анализаторы отключились. Все произошло быстро. Безболезненно. Я успела сказать «прощайте». Прежде, чем губы застыли в холодном молчании. А к плаценте перестал поступать кислород. Мы были на середине нашего построенного совместными усилиями моста в рай. Но вдруг Эдварда не стало по мою руку. И мост стал разрушаться. Дощечка за дощечкой. Пути назад не было так же, как и вперед. Скоро я кану в небытие вслед за любимым. Надеюсь, следующая жизнь предоставит нам возможность перейти, наконец, этот мост. Предвкушение Рая затмила скорбь, чье клеймо навсегда высечено на сердце.