Новый директор не лучше предыдущего. Если не сказать, что хуже. Высокомерный выскочка, помешанный на пустых ценностях, он ездит на слишком дорогой машине и носит слишком дорогие часы.
Видя его, Эллиот тут же отводит взгляд.
Ему не нравится новый директор. Он не хотел бы болтать с ним за обедом. Ни с кем не хотел бы, но с ним — особенно.
Эллиот ломает всех, но его даже не пытается.
Он не нравится ему так сильно, что даже его тёмные тайны не влекут.
И глаза — голубые, кажется — тоже.
У нового директора не всё в порядке с нервами. Он легко срывается на крик и смеётся, когда не смешно. Он запросто разобьёт чашку, если ему в кофе добавят не миндальное, а соевое молоко.
Он улыбается невпопад — так, словно кто-то тянет за невидимые нити, привязанные к уголкам его губ.
Он хмуро смотрит в одну точку — так, словно у него есть всё, но нет ничего.
Он подолгу засиживается на работе — так, словно дома его
тоже никто не ждёт.
Он выглядит идеально, но почему-то кажется чужаком.
*
Иногда Эллиот тоже засиживается дольше обычного. Иногда, когда в офисе темно, а уродливая гирлянда подмигивает ему, словно на что-то намекая, он думает, что мог бы нарочно допустить ошибку.
Но не ошибается.
Иногда во тьме он представляет, что во всём здании остался только он и директор.
Иногда в тишине ему кажется, что сквозь тонкие стены он может слышать его дыхание.
У нового директора не все дома. Говорят, кто-то видел, как он даёт себе пощёчину в уборной. Говорят, у него проблемы с самоконтролем. Ходят слухи, что он уволил трёх сотрудников из-за какой-то чепухи.
Похоже, он тот ещё псих.
Новый директор носит слишком дорогие костюмы, работает на Линуксе, бьёт посуду и держит в портфеле резиновые перчатки. Высокомерный выскочка, помешанный на пустых ценностях, порой он похож на странника, который уже не найдёт свою дорогу.
И иногда, встречая его в бесконечном, давящем коридоре, Эллиот украдкой смотрит ему вслед.
***
