New Born

« –…можно охарактеризовать уровень жизни сальвагов, как первобытно-общинный строй, – продолжал монотонно бубнить брат Захария. – Для них чуждо понятие государственности; они предпочитают жить в племенах и ведут по большей части кочевой образ жизни. Внутри племен существует жесткая иерархия. Правящий вождь сам выбирает себе приближенный круг, и сам же может его распустить. Любой мужчина, достигший совершеннолетия, может бросить вызов вождю, и, если победит его в смертельной схватке, сможет занять его место. Магнус слушал вполуха, незаметно стараясь подавить зевоту. За соседним столом сидела Изабель, рассеянно перебирая толстую косу и отстраненно глядя в окно. Обычно, юный принц учился более усердно, но сегодня у него в одно ухо влетало, а в другое вылетало. На южные рудники было совершено несколько набегов, и отец решил отправить своего маршала разобраться, раз местная охрана не справляется. Роберт впервые взял Александра с собой. Их не было всего две недели, но Магнус уже умирал от тоски по другу. – Племена живут в основном за счет скотоводства и собирательства, временами совершая набеги друг на друга или ближайшие территории, – продолжал урок Захария. Ему, по всей видимости, было безразлично, что его ученики витают в облаках. – Они известны своей силой и выносливостью; их часто нанимают наместники, не имеющие большого войска, во время мелких междоусобиц. Также ходят слухи, что в некоторых наиболее крупных племенах, существует некое развлечение, нечто сродни гладиаторским боям. Достоверных сведений об этом у нас нет, только догадки… В дверь легонько постучали, и она бесшумно отворилась, явив взорам находящихся в комнате личного камердинера Магнуса. – Ваше высочество, леди Изабель, – церемонно поклонился Лоренцо, – его величество просили передать, что вернулся маршал Лайтвуд. Магнус и Изабель одновременно подпрыгнули со своих мест и, быстренько извинившись перед своим учителем, наперегонки рванули прочь из восточной башни. Магнусу не терпелось расспросить друга о его первом приключении и рассказать все местные новости…» Еще раз проверив, как продвигается подготовка и отдав нужные распоряжения, Алек поднялся к себе. Его не оставляло чувство тревоги и плохое предчувствие. Им приходилось собираться в спешке, а предприятие предстояло не из легких. Тем более время играло в этот раз против них, поэтому было решено, что завтра они выступят неполным составом, а остальные нагонят их позже, чтобы была возможность подготовиться более тщательно: сформировать обозы с провиантом, подводы с оружием и прочими необходимыми мелочами. Во время короткого совещания с военачальниками, Александр видел Джонатана. Он уже знал, что Валентин отправляет сына с ними, поэтому не был удивлен, а скорее даже рад: чем меньше сторонников останется у Моргенштерна, тем лучше, и по крайней мере один из них будет у Лайтвуда перед глазами. Наскоро приняв ванну и переодевшись к ужину, Алек покинул свою спальню и не спеша отправился к королевским покоям. Их комнаты располагались в разных частях замка, достаточно далеко друг от друга, но по пути он встретил лишь стражу и несколько суетящихся слуг. В коридоре южного крыла и вовсе было тихо и пустынно. Алек замедлился; звук его шагов скрадывал густой, темно-красный ковер, и от стен, украшенных портретами представителей королевских династий и пейзажами, отражался лишь еле уловимый шорох. Было так тихо, что Алек, казалось, мог слышать собственные мысли, которые предпочел бы игнорировать. Он терялся в догадках и не понимал, чего ждать от сегодняшнего вечера и к чему готовиться. С одной стороны, он понимал, что Магнус скорее всего хочет дать ему напутствие, возможно, помириться, чтобы они не расставались вот так, с грузом на сердце. Но с другой, тихий голосок внутри робко нашептывал, что ему следует быть начеку, на тот случай, если вдруг Магнус решит предпринять попытку продолжить начатое. Алек не смел его ни в чем упрекнуть. Глупо было отрицать, что их чувства взаимны, он заметил это не вчера, и даже не в последнее время. Сейчас у него была твердая уверенность, что он всегда это знал. Но это ничего не меняло. Алек должен был сохранять трезвый рассудок. Он понимал, что Магнус переживает очень непростые времена, поэтому нужно было стараться за них обоих и не позволять ситуации выйти из-под контроля. Ненадолго задержавшись у входной двери, Алек сделал пару глубоких вдохов, не глядя на стражу, и коротко постучал, сразу входя внутрь. В гостиной было достаточно светло и тепло, а шелест дождя за окном и треск поленьев в камине делали комнату еще более уютной и домашней. – Добрый вечер, ваше величество, – сразу склонился в коротком поклоне Алек, как только заметил шевеление у окна. Магнус сидел на подоконнике в тени тяжелой портьеры. – Мы одни, Александр, обойдемся без церемоний, – мягко произнес он и бесшумно поднялся навстречу другу. От Алека не скрылись нотки усталости в его голосе. Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что они в действительности были совершенно одни: у камина стоял небольшой, сервированный и уставленный накрытыми блюдами с едой стол, вокруг которого не было ни лакеев, ни других слуг. Алек перевел взгляд на Магнуса и хотел уже было спросить, чем обязан приглашению, но слова встали поперек горла, не давая ни сглотнуть, ни вдохнуть. Первой его мыслью было, что он больше никогда не сможет забыть то, что предстало его взору. Без сомнения, полностью обнажённый Магнус навсегда отпечатался в его памяти, но этот Магнус… Если задуматься, человек, которого ты любишь, которого ты боготворишь, не имеет ни малейшего понятия, какую бурю порой вызывает в твоей душе одним своим появлением. Когда Магнус входит в комнату, он и не подозревает, что в груди Алека рушится и создаётся заново целый мир. Каждый раз. Снова и снова. Вид Магнуса сегодня оглушил так внезапно, что впору было начать барахтаться без доступа к воздуху, подобно рыбе, выброшенной на берег искусным рыболовом. Он был босой, в укороченных черных брюках, под которыми, во всей видимости, больше ничего не было; были видны его щиколотки и смуглые, аккуратные стопы, утопающие в высоком ворсе светлого ковра. В таком освещении его кожа казалась темнее и бархатистее. Темная ткань брюк любовно облегала его стройные ноги, натягиваясь на бедрах при ходьбе. На нем не было камзола, лишь свободная шелковая блузка, нежно голубого оттенка – с кружевом на воротнике и рукавах. При мягком сиянии свечей она казалась будто прозрачной. Волосы были распущены, волнами ниспадая на плечи. Каждое его движение было исполнено грации, кружево на его блузе колыхалось в такт каждому его шагу, слышен был тихий шорох. Наверное. Потому что Алек слышал лишь грохот нещадно сотрясавшего его грудную клетку сердца. Магнус был прекрасен до ужаса. Он был похож на ангела, спустившегося с небес по его душу. Он был похож на демона, поднявшегося из преисподней, подарить ему неземное блаженство, обрекая на вечные муки. – Александр, прошу, присаживайся, – Магнус легким взмахом руки указал на стол. Широкий кружевной рукав качнулся вслед за его жестом, гипнотизируя Алека. – Алек? Вопросительный тон вывел из оцепенения, и Алек просто кивнул, опасаясь издать какой-нибудь неприличный звук вместо слов, и проследовал за Магнусом к накрытому столу. По комнате витали аппетитные запахи, и Александр только сейчас осознал, насколько голоден. Он боялся, что ему кусок в горло не полезет в присутствии Магнуса, но стоило тому поднять крышки с блюд, как рот наполнился слюной от вида приготовленных яств. Здесь были и печеные овощи, и жареная на вертеле птица, и тушеный кабан и многое-многое другое. Вино и фрукты дополняли общее изобилие, а несколько зажженных свечей, расставленных на столе, делали атмосферу настолько интимной, что Алеку снова стало не по себе. Магнус опустился на стул напротив и замер, точно так же, как Алек. В его глазах отражалось танцующее пламя и невысказанный вопрос. – К-как идет подготовка? – прокашлявшись, спросил Магнус и, наконец, отвел взгляд, взявшись за бокал с красным вином и сделав добрый глоток. Затем он сам положил себе на тарелку нужное количество пищи и приступил к ужину. Алек решил последовать примеру своего правителя. – Солдаты готовы и рвутся в бой, – прожевав кусок мяса, проговорил Александр. – Генерал Бранвелл говорит, что это впервые на его памяти, когда сборы в военный поход проходят в такой спешке. Но в любом случае, у нас нет выбора – завтра утром мы выступаем. Алеку показалось, что Магнус вздрогнул при его последних словах. Он потупился, глядя в свою тарелку, бесцельно ковыряясь вилкой в еде. Затем будто спохватился, быстро посмотрел на Алека, с мелькнувшей улыбкой, и продолжил ужинать. Какое-то время они ели в тишине. Стол был прекрасен, вот только Алек совсем не чувствовал вкуса еды. Появившийся было аппетит, так же быстро пропал, стоило ему заметить, что Магнуса что-то гнетет. Он положил вилку и взял бокал с вином, решив снова завязать разговор. – Я попросил Кристофера остаться во дворце. – Что? Зачем? – вскинулся Магнус. – Только ему я могу доверить твою безопасность, – просто ответил Алек. – Это лишнее. Здесь Рагнор и охрана на каждом углу, – покачал головой Магнус. Он хмурился; его лицо потемнело, а в глазах сверкнула молния. – Мне не нужна нянька, а он необходим тебе в бою. – Это решенный вопрос. – А если я прикажу? Алек едва не поперхнулся вином. По его спине пробежала дрожь, и резко бросило в жар. Он сам себе не мог объяснить, что так на него подействовало. Он редко видел Магнуса таким: тяжелый взгляд и угроза во всех его движениях были совсем не свойственны его лучшему другу. – Магнус, мне будет спокойнее, если он останется. Я никому здесь не доверяю, никому, – попытался убедить его Алек. – Я справлюсь и без него, я не какой-нибудь беспомощный юнец. Магнус еще какое-то время пристально его разглядывал, а потом вздохнул, и сгустившиеся было тучи над ними рассеялись так же быстро, как появились. – Я не хотел говорить об этом при всех, но… Я надеялся, что ты сам останешься. Бранвелл вполне бы справился и без тебя. – Магнус, я правая рука маршала. Как ты себе это представляешь? – вздохнул Алек, умолчав о том, что сам хотел бы этого больше всего на свете. – И потом, подумай об отце, каково ему будет, когда он придет в себя и узнает, что его единственный сын подвел его и не исполнил свой долг? Это позор, я и так… Алек остановился, поняв, что чуть не наговорил лишнего. Он вздохнул и продолжил: – Ты за этим позвал меня, чтобы уговорить остаться? – Я просто хотел поужинать с другом перед его отъездом на войну, – сказал Магнус, и Алеку на миг показалось, что он выглядит немного раздраженным. – Мы ведь еще друзья, не так ли? Лайтвуд даже растерялся от неожиданного вопроса. – Конечно… – пробормотал он. Магнус отложил вилку и выпрямился на своем стуле. Выражение его лица отражало внутреннюю борьбу, и Алек терпеливо ждал его слов, но оказался совершенно к ним не готов. – Александр, я хотел бы попросить у тебя прощения за тот вечер в горах. Я повел себя недостойно, и мне нет оправдания. Если можешь, прости меня, и давай просто забудем об этом досадном недоразумении, – произнес Магнус на одном дыхании и посмотрел на Алека в ожидании его реакции. – Магнус, не стоит, я… – Он поставил бокал на стол и взял салфетку, делая вид, что вытирает рот, а на самом деле пытаясь спрятать полыхающее румянцем лицо. – Все в прошлом, я уже и думать об этом забыл. Сведенные на переносице тонкие брови и резкий кивок заставили Алека вынырнуть из омута смущения и осознать, какую глупость он только что сморозил. Он мысленно схватился за голову, но отступать было уже поздно. Все к лучшему, успокаивал он себя, все так и должно быть. Возникла долгая неловкая пауза. Пока Алек, чтобы отвлечься, расправлял салфетку на коленях, Магнус, тихо вздохнув, отвернулся к камину. Алек поднял голову и был совершенно очарован этим зрелищем: как красив был профиль Магнуса, подсвеченный отблесками пламени из камина. Алек смотрел и смотрел, жадно впитывая каждую деталь, стараясь не думать о том, что завтра предстоит разлука. – Помнишь сказание о рыцаре Солитарисе? – тихо заговорил Магнус, продолжая смотреть на огонь, будто загипнотизированный. – Он предпочел смерть признанию в любви даме своего сердца. Мариз часто читала мне его в детстве… – Скажи или умри… Да, она и мне читала тоже, – глухо отозвался Лайтвуд. – Они все считают нас братьями, – медленно, задумчиво продолжил Магнус, а Алек затаил дыхание. – Но мы никогда ими не были, не правда ли? Я всегда считал тебя лучшим другом, но ты никогда не был мне братом… – Вновь возникшую тишину разрезал треск лопнувшего полена в камине, и Магнус спросил дрожащим голосом: – Почему ты сбежал? Алек вдруг понял, что он смотрит прямо на него, и ему показалось, что Магнус видит всё его горящее, полыхающее, погибающее нутро. – Сбежал? – прохрипел он. – Ты сбежал от меня, бросил в той проклятой ванне одного… – Низкий голос Магнуса звучал в такт колебаниям свечей на столе; в нем слышались злость и отчаяние, безнадежность, обида. – Почему? Вопрос повис в воздухе, как последний аккорд баллады менестреля, эхом разлетевшийся по залу. Алек комкал в руках салфетку, не решаясь поднять глаза, и сам начиная закипать под этим давящим взглядом. – Ты знаешь, почему, – процедил он и гневно вскинул голову. – Ты – мой король. Это…это… Зачем, Магнус?... Зачем ты… Алек не знал, что с ним происходит. Он, сильный воин, с восемнадцати лет командующий несколькими взводами, заикался и мямлил как провинившийся мальчишка. – Мне нужно еще вина… Магнус вдруг резко поднялся и потянулся за бутылкой. Алек замер на стуле, будто прикованный, глядя в вырез его блузки, свисавшей под наклоном. Острые ключицы, гладкая грудь полностью завладели его вниманием. Воздух вдруг стал горячим и плотным, а внизу живота начал скапливаться обжигающий сгусток. Магнус поднял голову, пронзив темными глазами в ответ, будто копьем. Короткий взгляд будил в Алеке плохо контролируемые дикие инстинкты, о которых он и не подозревал. Он старался выровнять дыхание, но никак не мог сделать это, не выдав своего состояния. Магнус завис над столом, дыхание его потяжелело; затем он облизал губы, и Алек едва уловимо подался вперед, открыв рот, но не получая того необходимого количество воздуха. Они замерли будто на грани реальности и небытия, совершенно позабыв про мир вокруг них. И Магнус не сразу заметил, как с его плеча медленно скользнула прядь, задев свечу. Пламя колыхнулось и перекинулось на его волосы. – Черт возьми! – Магнус вскрикнул и резко отпрянул. Кончики его волос с левой стороны загорелись. – Магнус! Алек, не раздумывая ни секунды, рванулся вперед, опрокинув стул и бокал с вином, который упал в тарелку с недоеденным ужином. Он схватил свою салфетку и бросился к Магнусу, пытаясь потушить огонь. Магнус в панике пытался сделать это руками, но Алек оказался быстрее: он просто-напросто обернул салфетку из плотной ткани вокруг волос, поймав пламя в плен, прежде чем оно добралось бы выше. Убедившись, что все порядке, и Магнус не получил ожогов, Алек отбросил салфетку и рассмотрел его пострадавшие волосы. Пламя не успело подняться высоко, но целая прядь сгорела почти наполовину. – Магнус, твои волосы… – с сожалением в голосе произнес Алек, бережно проведя по ним рукой. Он и не осознавал, насколько близко друг к другу они стоят, когда вдруг отчетливо почувствовал горячее, шумное дыхание на своей щеке. Он поднял голову, и в тот же миг черные глаза оказались непозволительно близко. Алек перестал дышать. В следующую секунду к его пересохшим губам прижались дрожащие губы Магнуса. Стало очень тихо. Будто органы слуха никогда и не существовали вовсе. Алек больше не слышал, как трещат дрова в камине, не слышал, как шумит безразличный ко всему ливень за окном, не слышал стук собственного сердца… Они не двигались, просто стояли прижавшись губами друг к другу и глядя друг другу в глаза. Это длилось несколько самых сладких и самых страшных секунд в жизни Алека. Собрав по крупицам рассыпавшуюся под напором любимых губ силу воли, Алек осторожно отстранился и сделал шаг назад, чувствуя, как подкашиваются ноги от хлынувших на него разом всех ощущений: звуков, тяжелого воздуха, резкого запаха жженых волос, боли в груди. Страшной, пронзительной боли в груди, кромсающей в клочья его несчастное сердце. Было так больно и горячо, словно все свечи этой комнаты жгли его заживо изнутри и снаружи. – Я пойду… – со свистом вырвалось изо рта. – …мне надо идти… я должен уйти, прямо сейчас… Алек ничего не видел перед собой: ни лица Магнуса, ни собственных трясущихся рук, не разбирал дороги. Развернувшись, он бросился к двери, и уже тянулся к ручке, когда его нагнал оклик Магнуса. – Сбегаешь? Снова? – прозвучало так жалобно, что Алек едва удержался на ногах, чтобы не пасть ниц и не поползти вымаливать прощения. Он стоял лицом к двери, собираясь с мыслями, чтобы ответить, и совсем не ожидал, что его вдруг схватят сзади и развернут, крепко прижав к стене. – Я не могу приказать тебе остаться, но я могу сделать это... – почти зло произнес Магнус, и жестко впился в его губы. Этот поцелуй был уже более уверенным, ненасытным, голодным. В какой-то момент Алек начал отвечать, не задумываясь, просто потому что у него больше не было сил противостоять этому. Его губы ласкали чужие самозабвенно, упорно, неумело. Тяжелое, прерывистое дыхание дразнило слух. Руки искали, гладили, сминали. Алек сжал Магнуса в объятиях, чувствуя жар в груди, как от тысячи солнц, но стоило их языкам встретиться, как раскаленная смола, заменившая кровь, резко перетекла ниже, обжигая и превращая его мужское естество в камень. Услышав томный стон Магнуса, Алек и вовсе обезумел. Его перестало что-либо сдерживать. Мгновение, и Магнус оказался прижат к стене его жаждущим телом. Магнус цеплялся за Алека, как утопающий после кораблекрушения цепляется за единственный уцелевший обломок. Но Алек не чувствовал боли, он чувствовал только Магнуса. Существовал только Магнус, заменивший собой целый мир. Безумное, горячее вожделение острыми краями резало дрожащие нервы. Голодная страсть, таившаяся внутри него столько лет, рванула наружу, сметая все на своем пути, лишая опоры, рассудка. Остановить это было сродни попыткам остановить реку, по весне вышедшую из берегов или встать на пути лесного пожара, пожирающего все подряд без разбора. Сколько длился неистовый танец их измученных тел, ему было неведомо. Они прижимались друг к другу, чувствуя напряженную до боли плоть друг друга. Магнус выгибался в его руках, подставляя шею под ненасытные губы. Его сладкие стоны лились по венам, как горячая карамель. Алек подхватил Магнуса за ягодицы, приподнимая над полом, стараясь прижаться ближе, теснее. Магнус с силой сжал его волосы, оттягивая назад и отвлекая Алека от своих ключиц, и снова впился в его губы, настолько грязным и развязным поцелуем, что Алек невольно вспыхнул от беспричинной ревности, хотя прекрасно знал, что сегодня вечером был первый поцелуй для обоих. Алек мечтал продлить это уничтожающее наслаждение, в страхе никогда не испытать его больше, но вот Магнус дернулся в его руках, жалобно заскулив ему в шею, с силой прижавшись к его телу дрожащими бедрами. Даже сквозь ткань брюк чувствовалось, как пульсирует его член. Алек задохнулся, сжав его ягодицы и подавшись вперед, когда земля вдруг резко ушла из-под ног. Все ночи, что он провел в грезах о Магнусе, не стоили и секунды этого яркого, сокрушительного удовольствия. Алек опустил Магнуса на пол, продолжая вжимать в стену, еще и еще, чувствуя, как наполняется горячей влагой его исподнее. Руки и ноги перестали слушаться, и он, наконец, замер, уткнувшись носом в слегка влажную скулу Магнуса. Им обоим нужно было отдышаться и прийти в себя. Алек немного отстранился и посмотрел на него. Волосы, опаленные с левой стороны, блузка, съехавшая набок, лихорадочный блеск в глазах и яркий румянец, опухшие, красные, влажные губы – сейчас он меньше всего походил на правителя объединенных земель, но именно сейчас желание опуститься перед ним на колени было поистине нестерпимым. А эти глаза… Когда Магнус хмурился или сердился, в его глазах полыхал настоящий огонь, а когда он смотрел, как сейчас – открыто, искренне, обнаженно, – в них можно было пропасть, сгинуть, словно в зыбучих песках. Трясущейся рукой, Алек схватился за грудь. Что же он наделал? Как же он оставит его? Безумец, как он мог допустить такое? Как он оставит эти глаза, эти руки, это тепло?.. Он впился пальцами в ткань на груди, будто собираясь вырвать кусок плоти вместе с сердцем, лишь бы не чувствовать больше эту колючую боль. Магнус накрыл его руку своей горячей ладонью и посмотрел на него дурманящим взглядом. – Идем в постель, – прошептал он и взял Алека за руку, чтобы увести за собой.