New Born

– Маршал? – ... – Маршал Лайтвуд? – ... – Александр! – Да? Алек обнаружил себя нависшим над картой в штабном шатре. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Генри Бранвелл стоял рядом, хмуро взирая на него – сверху вниз в этом положении, – с нескрываемым беспокойством. – С вами все в порядке? – участливо поинтересовался он. – Да... да, конечно, – Алек выпрямился, теперь уже сам возвышаясь над Бранвеллом, и размял плечи. – Просто до сих пор не могу привыкнуть к новому званию. Отчасти это было правдой. В отсутствие отца, Александр, как его правая рука, временно исполнял обязанности маршала. Он не пытался уклониться от долга, но было непросто принять это в столь юном возрасте. Алек твердил себе, что это все временно, что Роберт встанет на ноги и ещё не раз поведёт свои войска в бой, но стоило кому-то обратиться к нему по званию, он внутренне вздрагивал, терзаемый плохими предчувствиями. Но, конечно, это была не единственная причина его рассеянности. Прошёл почти месяц, как они оставили позади Мальдикао, и несколько дней, как разбили лагерь на холме близ городка Суль-Вилья. Магнус не покидал его мыслей. Никогда ещё Алеку не было так тяжело уезжать из дома. Он смутно помнил то утро после ночи, проведённой в королевских покоях. С трудом помнил, как дошёл до своей спальни, как собирался, как прощался с матерью, сестрой и Кристофером, как сел на коня и повёл за собой людей. Он все ещё был там, в той спальне, откуда вырвал себя с кровью, с мясом, не ведая, заживут ли когда-нибудь оставшиеся безобразные раны. Алеку казалось, он все ещё слышит его сладкий запах, чувствует биение пульса на его соблазнительной шее, согревается от тепла его мягкой кожи под своими ладонями, а низ живота скручивает от воспоминаний о его горячих чреслах и умопомрачительной тесноте, куда Алек погружался с таким отчаянием и благоговением. Он благоговел... Он готов был поклоняться его божественному телу. Готов был отринуть долг, семью, честь, наплевать на законы и предрассудки, лишь бы бесконечно сжимать его в своих крепких объятиях, внимать его тихим стонам и проникать все глубже и глубже до самых истоков его души. Он хотел обнять его душу своей, отправившись в вечные скитания, не разнимая объятий, подальше от этих стен и условностей... Бессмысленные иллюзии. Никогда этому не суждено будет осуществиться. Не в этой жизни, полной невежества и страха всего неизведанного. Алек корил себя за пустые мечты, но более всего за то, что позволил себе хоть и на миг, но ослабить контроль. Нет, он не жалел о той ночи. Он знал, что его сердце сохранит эти воспоминания до конца его жизни – неважно, будет ли она долгой или краткой, как солнечный луч, случайно пробившийся сквозь плотную завесу облаков. Но, возможно, все было бы намного проще, не познай они ласк друг друга. Рука сама потянулась к груди, где под одеждой покоилось кольцо Магнуса на цепочке. Алек слишком страшился потерять его. – Крепись, мальчик мой, – Генри подошел ближе и похлопал его по плечу. В таком обращении не было ничего удивительного, Бранвелл был давним другом семьи, к тому же кроме них в палатке никого не было. – Даже представить не могу, как тебе тяжело сейчас. Не вешай нос. Роберт боец, он выкарабкается. Мы еще с ним повоюем. Алек немного смутился, ведь большую часть его мыслей занимал отнюдь не отец. – Благодарю вас, сэр Генри, – прокашлявшись ответил он, и решил вернуться к делам насущным. – От разведчиков нет вестей? – Я как раз за этим явился, – подобрался Бранвелл и выражение на морщинистом лице сразу сменилось с участливого на деловое. – Разведчики вернулись в лагерь. К сожалению, новости неутешительные. Войскам Сантьяго удалось занять Сулисту. – Проклятье! Это в двух днях пути, – Алек обошел стол и уперся в него ладонями, разглядывая карту. – Как бы поступил отец на моем месте? Бранвелл встал по другую сторону стола. – Их войска превосходят нас численностью, но на этой высоте у нас удобное расположение, и в этом наше преимущество. Скорее всего, они разобьют лагерь здесь, – он ткнул пальцем в карту, – и будут у нас как на ладони. Думаю, Роберт бы согласился со мной, если позволишь, что нам нужно занять выжидательную позицию. – Да, скорее всего, вы правы, – Алек провел рукой по волосам, кусая губы. – Мне нужно переговорить с разведчиками лично. – Приказать позвать их сюда? – Нет, я сам, я все равно хотел немного пройтись, проветрить голову. Составите мне компанию? – Конечно. Послеполуденное солнце пригревало уже почти по-летнему, да и стоило только немного спуститься с гор, как погода изменилась в лучшую сторону. Алек прищурился от яркого света и кивнул Бранвеллу, собираясь уже последовать за ним, как вдруг откуда-то сверху донеслось знакомое гиканье. – Не может быть! – воскликнул Генри, задрав голову вверх и приложив ладонь ко лбу козырьком. – Кажется, это пустельга его величества! Далековато она забралась. Алек последовал его примеру и посмотрел вверх: невысоко над ними и правда кружила Кетуа, издавая приветственные, протяжные звуки. Сердце защемило так сильно, что Алек подавился воздухом. – Это добрый знак, – улыбнулся ему Бранвелл. – Да, наверное, – кивнул Алек, но на душе поселилось какое-то смутное, тревожное предчувствие.

***

– Ваше высочество, завтрак. Альберто аккуратно поставил небольшой поднос на прикроватный столик. – Я не голоден, – проворчал Саймон, отворачиваясь от него. Слуга распахнул портьеры и яркий солнечный свет заполнил спальню до краев. Саймон спрятался под одеялом, в страхе ослепнуть. Вообще он был привычен к ранним подъемам, но с тех пор, как стал пленником в собственном доме, режим его дня претерпел некоторые изменения. Теперь он мог проваляться в постели до полудня, если не дольше. А чем еще прикажете заниматься, если заперт в четырех стенах? – Вы так себя в могилу загоните! Нельзя же совсем отказываться от пищи, – причитал Альберто, попутно наводя в комнате порядок. – А я, может, этого и добиваюсь, – упрямо буркнул Саймон из-под одеяла. Он понимал, что ведет себя по-детски, и Альберто ни в чем не виноват, но был слишком зол, чтобы держать себя в руках. Камердинер его отца был хорошим парнем, немногим старше Саймона; они можно сказать выросли вместе, и были даже немного похожи внешне: одного роста, одного телосложения, правда Саймон был более стройным и изящным. Рафаэль действительно ему доверял, раз оставил стеречь своего единственного сына. И снова юный принц вернулся мыслями к своему заточению. После того, как отец рассказал ему всю правду о его происхождении и как он задумал провести Моргенштерна, они впервые в жизни серьезно поругались, и Рафаэль запер его в его же спальне, оставив на страже вооруженную охрану, которая караулила его сутками напролет. Саймон грозился сбежать и предупредить ни в чем не повинного короля Магнуса, который скорее всего даже не подозревает о плетущемся против него заговоре. Принц не мог выносить несправедливость, и отцу это было прекрасно известно. О чем вообще он думал, посвящая его в свой замысел? Неужели он так плохо знает своего сына? Приемного, но все же для Саймона нет и не будет другого отца, кроме Рафаэля Сантьяго, несмотря на его корни… Саймон очень любил отца, но не мог смириться с его действиями. Это все засуха. Тяжелое время оставило отпечаток на его разуме. Невозможно, чтобы отец вынашивал этот план всю его, Саймона, жизнь… Он должен бежать. Любой ценой. Он не может валяться тут дни и ночи напролет, пока страдают невиновные. Бежать. – Альберто! – Саймон резко сел на постели, а его слуга даже вскрикнул от неожиданного обращения. – Скажи, ты ведь друг мне? – Ваше высочество? – Ты знаешь меня с рождения, я всегда был добр к тебе. Не так ли? – Саймон поднялся и медленно, шаг за шагом приближался к замершему с испугом на лице парню. – Помнишь историю с твоим нечестивым братцем? Он промышлял грабежом, воровал у честных горожан. Я помог вам, и он отделался изгнанием, вместо тюремного заточения, потому что ты попросил меня, ради вашего больного отца. Пришло время вернуть долг. Саймон сам себя не узнавал, он никогда не разговаривал так ни с кем, даже со слугами. Он внутренне содрогнулся, подумав о том, что слишком похож на отца в этот момент. – Ваше высочество, вы всегда были добры ко мне, истинная правда, – дрожащим голосом ответил слуга, – но чем я могу отплатить? У меня ничего нет, я… – Ты должен помочь мне бежать, – прервал его Саймон. – Но сир! – в ужасе отпрянул Альберто. – Его величество прикажет выпороть меня и повесит на центральной площади за это! – Брось, отец не так жесток, – отмахнулся Саймон, но все же на секунду усомнился в своих словах. – Ну же, хватит трястись как осиновый лист. Давай, присядь, я расскажу тебе, что он задумал, и ты сам решишь, стоит рискнуть и помочь мне, или нет. Этой же ночью переодетый в слугу Саймон, верхом на коне, оставил далеко позади родной Найт и направился на восток.

***

Магнус места себе не находил сегодня, стоило только разомкнуть глаза. Дни тянулись серой вереницей, сменяя друг друга, один ничем не отличался от другого. Пробуждение, мысли об Алеке, тренировка с Кристофером, мысли об Алеке, завтрак, мысли об Алеке, государственные дела, мысли об Алеке и так далее до вечера, а после отхода ко сну, когда больше ничего не отвлекало – Алек, Алек, Алек. Магнус так устал скучать по нему! Вести приходили очень редко, по факту, по приезду гонца, даже если новости были утешительные, Магнус не мог быть точно уверен, что Александр все еще жив. Хотя он запрещал себе подобные мысли, запирал их подальше, пытаясь настроиться на оптимистичный лад, но это не мешало им просачиваться сквозь самые мельчайшие щели в сознании и отравлять все вокруг. Еще и эта неугомонная птица куда-то запропастилась. Магнус не видел Кетуа уже больше недели. Она и раньше, бывало, не ночевала дома, но никогда не отлучалась так надолго. Скорее всего она тоже тосковала. Магнус лишь надеялся, что она цела и сейчас с Александром. Но не в ней было дело. Точнее, не только в ней. Магнус и сам толком не мог понять, что с ним сегодня такое. – Мы можем сделать перерыв, сир, если вы устали, – сказал Кристофер в очередной раз выбив тренировочный меч из руки Магнуса. – Да, пожалуй, – согласился тот, переводя дыхание, – сам не знаю, что со мной не так сегодня. Все из рук валится, не могу сосредоточиться. – Вы не больны? – спросил Эрондейл взволнованно, вглядываясь в его черты сквозь упавшую на глаза прядь светлых волос. – Возможно, вам следует отдохнуть? Магнус очень ценил заботу молодого человека, но иногда ее просто бывало слишком много. Он повсюду следовал за ним, практически не отходя ни на шаг. Разве что не ночевал на коврике у его постели. Похоже, он воспринял просьбу брата излишне буквально. Магнус порой чувствовал себя пленником под конвоем в собственном дворце. – Благодарю, я здоров, – отмахнулся он, – просто я… Их прервал Радж. – Донесение с фронта, ваше величество. Магнус распечатал депешу трясущимися руками и, прочитав, передал ее Кристоферу. – Учитывая, сколько ушло на дорогу, возможно, бой уже закончен, – заметил Эрондейл, оторвавшись от чтения, и у Магнуса болезненно сжалось сердце. – Нужно все подготовить для приема раненых, – спохватился Магнус, ему нужно было себя чем-то занять, чтобы окончательно не впасть в отчаяние.

***

С самого утра Алек чувствовал легкое недомогание, но списывал это на нервы перед приближающимся боем, куда он впервые поведет войска самостоятельно. Переговоры с людьми Сантьяго были чисто номинальными. Предложение сдаться обе стороны, естественно, отклонили, и было решено встретиться в открытом сражении. Дипломатия никогда не была сильной стороной Лайтвуда. Ему более был понятен язык стрел и мечей. Но сейчас он ловил себя на мысли, что предпочел бы первый вариант. Мир вокруг был словно далеко от него. Он смутно помнил, как надевал доспехи, как садился на своего коня, как оказался на поле боя. Скорее всего он делал все это на автомате, и никто ничего не заметил, а возможно кто-то и спрашивал, все ли с ним в порядке, но Алек просто не акцентировал на этом внимание. Было непохоже, что он заболел или что-то в этом роде. Скорее, как будто его опоили… В очередной раз вынырнув из затуманенного сознания Алек схватился за арбалет и попытался прицелиться, но перед глазами все расплывалось, а руки были будто налиты свинцом. Вряд ли он сейчас будет в состоянии удержать в руках свой клеймор. – Что с маршалом? – послышался голос сэра Бранвелла откуда-то сбоку. Алек пытался произнести хоть слово, но язык словно пристыл к небу. – Присматривай за ним, – крикнул Генри кому-то и, видимо, ринулся в бой. Откуда-то издалека слышался звон мечей, ржание лошадей и крики солдат, но казалось они где-то за сотни метров от Алека. Он не сразу понял, что произошло, когда мир перед ним покачнулся. С удивлением осознав, что лежит на земле, Алек не без труда перевернулся на спину, уставившись в голубое, безоблачное небо перед собой. Он вдруг почувствовал такое умиротворение, лишь где-то глубоко внутри билась мысль, что нужно встать, что он в опасности, что что-то не так, он не должен лежать на земле, он должен сидеть на… Алек медленно повернул голову и увидел черный круп Герейи рядом с собой. Его мозг никак не хотел сопоставлять эти два факта: что его конь лежит без движения и что он сам находится на земле. Послышались шаги и скрипучий голос над ним произнес: – Ты должен был вырубиться раньше, какого черта? Чистое небо исчезло, вместо этого над ним кто-то склонился. Голос был смутно знакомым, но мысли никак не хотели идти в нужном направлении. «Ты обещал Магнусу вернуться, не смей умирать», – пробился сквозь пелену внутренний голос, и Алек сделал попытку подняться. – Видимо, придется все-таки замарать об тебя руки, – прошипел этот кто-то и снял свой шлем. Из подшлемника торчала прядь медных волос, прилипшая ко лбу, серо-зеленые глаза пылали ненавистью. – Джонатан? – попытался выдавить из себя Лайтвуд, но не получилось издать ни звука. В его руке блеснула булава, но в следующий момент воздух рядом с ними разрезал громкий соколиный крик. Мелькнуло пятнистое оперение – Кетуа самозабвенно бросилась на защиту Алека и напала на Моргенштерна. Он пронзительно закричал и качнулся назад, прикрыв левой ладонью глаз. Алеку показалось, что сквозь пальцы брызнула кровь, но он не доверял себе сейчас. Возможно, все это не что иное, как плод его больного воображения. – Проклятая птица! – зарычал Джонатан и, когда Кетуа снова спикировала на него, схватил ее и одним быстрым движением свернул ее хрупкую шейку. «Нет, нет, нет, нет…» – Алек хотел кричать, хотел броситься на него и придушить собственными руками, но не мог ничего сделать. Мир вокруг темнел с каждой секундой. «Прости меня, Магнус, прости меня, прости…» – повторял он про себя, как молитву, смутно понимая, что чуда не произойдет, его больше некому спасать и лишь осознание того, что Магнус сейчас далеко, что он в безопасности, что Кристофер сдержит свое обещание и будет оберегать его любимого даже после смерти Алека… – Прощай, Лайтвуд, – прошипел Джонатан, замахнулся булавой, и тьма, наконец, приняла Александра в свои объятия.