New Born

Впервые он очнулся от резкого толчка и громкого вскрика. Повернуть или приподнять голову не представлялось возможным. Боль была раздирающей. На голове слева была здоровенная шишка. Алек нащупал ее рукой и снова скривился от болезненных ощущений. Когда он открыл глаза, ясное безоблачное небо над ним слегка покачивалось. Его везли в какой-то телеге. Видимо, колесо подскочило на кочке, это его и разбудило. Солнце палило нещадно, на лицо то и дело липли назойливые мухи, и вонь стояла просто невыносимая. Снова послышались голоса. Речь была незнакомой. По обилию шипящих звуков, Алек догадался, что это сальваги. Он плохо знал их язык, к тому же у многих племен было собственное наречие. Он никак не мог разобраться в той мешанине мыслей в своей голове. Воспоминания наслаивались одно на другое, все перемешивалось и ускользало, стоило лишь сделать попытку за что-то уцепиться. Телегу снова тряхнуло. Алека замутило. Он все же смог повернуть голову набок, и очень вовремя: его вырвало, после чего он снова отключился. В следующий раз, когда Алек открыл глаза, солнце уже садилось, или вставало, сложно было сказать. По крайней мере, прутья деревянной решетки были окрашены в алый цвет. Алеку потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что он заперт в пещере. Голова все так же раскалывалась, но, по крайней мере, было уже не так жарко. Естественно, оружие и доспехи у него забрали, оставив на нем лишь нижнюю рубаху и штаны. Сомневаться не приходилось: он в плену у сальвагов, и одному богу известно, зачем он им понадобился и почему его не убили там, на поле боя. Воспоминание болезненной вспышкой разорвало голову. Джонатан. Этот сукин сын опоил его и, по всей видимости, отдал дикарям. Но зачем? Алек терялся в догадках, пытаясь вспомнить, чем мог насолить младшему Моргенштерну. Или это было частью плана? Без Алека Валентину будет проще добраться до Магнуса… Алек поморщился, вспомнив, что Джонатан сделал с Кетуа и Герейей. Только ради того, чтобы собственными руками свернуть шею этому мерзавцу, стоило постараться не сдохнуть и найти способ выбраться отсюда. Послышался тихий шорох, и Алек вздрогнул от неожиданности. Раньше ему казалось, что он здесь один, но вот от дальней стенки отделился темный силуэт и, подойдя ближе, сел у Лайтвуда в ногах. – Я подумал, ты захочешь напиться, когда проснешься, – незнакомец протянул ему небольшую кожаную флягу. Было отрадно слышать родную речь. Хоть Алек и был большую часть времени без сознания, но ему казалось, что прошла вечность с тех пор, как с ним разговаривали на его языке. – Благодарю, – Алек чуть приподнялся и принял предложенную воду. Как только он сделал первый глоток, мгновенно пришло осознание, какую жажду он испытывал все это время. Опустошив флягу почти полностью, он вернул ее владельцу. В голове немного прояснилось. Снаружи быстро темнело, и света в пещере становилось все меньше. Алек попытался разглядеть своего невольного сокамерника: тот был достаточно крупным, молодым мужчиной, скорее всего, одного с Алеком роста, с густыми, вьющимися, светлыми волосами по самые плечи. Поскольку он сидел спиной ко входу, различить его черты лица было непросто. На нем были лишь брюки, и, даже при таком освещении, от Алека не укрылись черные отметины, покрывающие его торс и руки. – Я Андрес, – представился незнакомец. – Алек. – Ты из Лестерры? – Да. Но я никак не могу понять по твоему выговору откуда ты… – Нортерра. Я слишком давно здесь, мой язык больше не принадлежит мне, – горько усмехнулся Андрес. – Ты знаешь, где мы? – осторожно спросил Алек. Андрес придвинулся ближе и заговорил вполголоса: – Это племя вождя Иари Атаахуа, одно из самых свирепых племен среди кочевого народа – сальвагов, как вы их называете. Вождь Иари один из немногих, кто предпочитает более оседлый образ жизни. Алек впервые слышал об этом племени. – А что это за место? Очевидно, мы где-то в горах, но бой проходил вдалеке от отрогов Восточного хребта… – Наверное, ты был в отключке дольше, чем полагаешь, – Андрес пристально посмотрел на него. – Это земля Ультимас. Алек потрясенно уставился на своего собеседника. Земля Ультимас – нейтральная, ничейная территория на крайнем юге – это непроходимые леса, топи и горы, взмывающие до небес. Ни один из смельчаков, предпринявших попытки разведать неизвестные земли, не вернулся домой. – Как это возможно? – ахнул Алек. – Сальвагам ведомы пути, о которых мы не имеем понятия, – загадочно ответил Андрес, и Алек решил, что расспросит его более подробно позже. – Я слышал, если пересечь горы Ультимас, можно выйти к большой воде… – Это правда, – просто ответил Андрес, и у Алека перехватило дыхание. – Они называют ее моана. На общем языке – море. Вождь Иари как раз строит корабль, чтобы отправиться исследовать дальние берега. – Поверить не могу! – воскликнул Алек. Понимание того, что где-то еще есть неизведанные земли, поразило его до глубины души. – А ты видел ее…его… море? – Нет, но хотел бы. Говорят, вода в нем соленая, а рыба может достигать размера человека или даже превзойти его! А еще, оно такое огромное, что можно плыть не одну неделю, не видя суши. Алек задумался. Ему нравилось открывать для себя новые места и территории. С годами он убеждался, что в нем всегда была эта тяга к исследованиям. Он в тайне восхищался решительностью и бесстрашием путешественников, которые оставляли семьи и родные земли ради приключений и науки. И порой Алека посещали запретные грезы, которые он всегда гнал от себя, что они с Магнусом странствуют вдвоем в поисках неизвестных стран, где их никто не узнает и никто не сможет осудить… Громкие голоса снаружи вернули Лайтвуда на землю. – Тебе известно, зачем нас здесь держат? – Алек понизил голос. – Что они собираются с нами делать? Андрес, удостоверившись, что у входа никого нет, сел ещё ближе. – Видишь это? – он показал на отметины на своём теле. – Знаешь, откуда они? Алек покачал головой. – Ты что-нибудь слышал о гладиаторах? – тихо спросил Андрес. – Да, кое-что... – Племя Иари устраивает самые зрелищные бои среди южных племён. Даже торговцы из-за моря приезжают на них посмотреть. – И ты...в них участвовал? Андрес повернул руку ближе к свету. – Они клеймят нас за каждого воина, убитого на арене. Алек ошеломлённо смотрел на этого мужчину, тело которого покрывала карта из смертей. Сейчас, он взглянул на него по-новому, обратив внимание на крепкие мускулистые руки, увитые венами, на мощную грудь и на стальной блеск глаз, цвета которых он так и не смог разглядеть в полумраке. – Давно ты здесь? – сглотнув, спросил Алек. Его бросило в дрожь; кажется, он начал понимать причину своего пребывания в этой тюрьме. – Слишком давно, чтобы продолжать вести счет, – вздохнул Андрес. – Скажу тебе одно, ты не первый мой сосед по «комнате», – он усмехнулся и обвёл рукой пространство вокруг себя. – И что это значит? – Что я буду твоим тренером, – усмехнулся Андрес. Алеку о многом предстояло поразмыслить, но один вопрос не давал ему покоя. – Можно спросить кое-что? – Спрашивай. – Как тебе удалось выжить? Алеку показалось, что Андрес напрягся на мгновение, но он ещё не до конца оправился, так что, скорее всего, это была игра воображения. – Сложно сказать, – пожал плечами Андрес. – Милость богов, капелька удачи... По решетке заколотили и снаружи на них кто-то прикрикнул. – Думаю, нам лучше лечь спать. Завтра нас поднимут ни свет ни заря. Андрес поднялся и вернулся в свой угол, где улёгся на грубую дерюжную подстилку – такую же, на какой лежал сам Алек, – и отвернулся лицом к каменистой стене. Алек осторожно поднялся и, хватаясь за выступы, еле передвигая ногами, направился справить нужду. Он только порадовался, когда там обнаружилось ведро. За годы военных походов Алек привык к отсутствию комфорта и удобств, и сейчас старался не придавать значения тому, что оказался в условиях, весьма далеких от шика дворцовых палат. И пусть его немного беспокоил запах, который источало его немытое тело и одежда, липнущая к коже, все это не имело никакого значения. Главное, он был жив, хоть и с опаской ждал того, что готовит ему завтрашний день.

* * *

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Алек постепенно поправлялся, с каждым днём чувствуя себя все лучше. К своему удивлению, он обнаружил, что их выпускают наружу. Небольшая площадка с ещё несколькими похожими пещерами была окружена отвесными скалами со всех сторон. Отсюда имелся единственный проход, там и начинался спуск в долину, где располагалось постоянное становище племени. Их тюремный дворик – как прозвал его Алек, – хорошо охранялся. Сальваги, вооруженные до зубов и облачённые в доспехи, подозрительно смахивающие на суллийские, не выпускали узников из виду ни на секунду. Помимо Алека и Андреса здесь было ещё около двадцати пленников: несколько темнокожих оэстеррцев, парочка смуглых суллийцев, но основную часть составляли жители Объединённых земель. У некоторых на теле чернели те самые знаки, как у его соседа – ему удалось выяснить позже, что они назывались рунами: у кого-то больше, у кого-то меньше. У двух лестеррцев кожа была чистой, поэтому Алек предположил, что они могут быть солдатами из его армии. Похоже, они его не узнали, а он сам не спешил раскрывать свою личность. Следующим же утром после того, как Алек очутился здесь, их выпустили и отправили мыться, чему Лайтвуд был несказанно рад. Андрес даже раздобыл для него штаны, поскольку его одеждой уже впору было гвозди заколачивать. Голова больше не казалась подобием чугунного котла на плечах, и Алека сразило осознанием того, что он упустил вчера. – Кольцо! – он схватился за шею, на которой, конечно, было совершенно пусто. – Что? – переспросил Андрес, пытаясь перехватить кожаным ремешком свои густые волосы. При свете дня Алек, наконец, смог разглядеть его получше. Он был крупным и мускулистым парнем, с пшеничной шевелюрой волос и большими голубыми глазами. – У меня было кольцо, здесь, на цепочке, оно очень много для меня значит... – Алек захлебнулся на последних словах. – Можешь с ним проститься, – промолвил Андрес, глядя на него с сожалением. – Камия не пропускает ни одной безделушки, добытой в походах. – Камия? – Дочь вождя, – пояснил Андрес. Алек понимал, что это не его вина, но чувствовал, что подвёл Магнуса. Кольцо королевы Тессы было чуть ли не самой важной вещью для короля, а теперь оно навеки потеряно. Алек обещал беречь его, обещал вернуться, но не смог сдержать ни одно из своих обещаний. Пленники тренировались друг с другом ранним утром и вечером, когда кожа не плавилась на солнце, словно металл в кузнечном горне. Поначалу Алек только наблюдал, но постепенно окреп, огромная шишка на голове уменьшилась вдвое, и он, время от времени, начал принимать посильное участие в тренировках. – Ты никогда не думал о побеге? – спросил он как-то вечером у Андреса, когда их заперли на ночь. – Нет, – просто ответил тот, но увидев недоумение на лице Алека, добавил: – Мне некуда возвращаться… Они сидели на «постели» Алека, облокотившись голыми спинами на прохладную стену. – Расскажешь? – тихо спросил Лайтвуд. Ему нравился Андрес. В нем Алеку виделась родственная душа: сильный, закаленный в боях характер наравне с одиночеством и тоской, которая время от времени мелькала в небесно-голубых глазах. – Да что рассказывать? – пожал плечами Андрес. – Я был в карьере, когда на нашу деревню напали сальваги. Мы заметили дым и бросились туда, но было уже поздно. Их было слишком много. Мы ничего не смогли сделать. Стариков и детей всех перебили, меня, других рудокопов и девушек схватили и забрали с собой. Потом меня продали в племя Иари. Вот и вся история. Андрес смотрел прямо перед собой. – Мои родители и младший брат сгорели заживо, запертые в нашем доме, – монотонно произнес он. – Иногда они снятся мне, зовут, кричат о помощи, но я просто прохожу мимо, как будто не слышу их… – Мне жаль, – прошептал Алек. – А что насчет тебя? – повернулся к нему Андрес спустя минуту молчания. – То, что ты воин, я и так вижу. – Я служил в королевской армии, родился и вырос в Мальдикао, – Алек не знал, почему скрывает свое происхождение, ведь Андрес мог в любой момент узнать правду от сальвагов, но, по сути, он не врал. – Ого! – присвистнул Андрес. – Я слышал о королевских войсках, абы кого туда не берут. И ты из знатного рода, так? – Так, – кивнул Алек. – Мой отец не последний человек при дворе, как и мать среди придворных дам. Есть еще сестра и сводный брат. Они, наверное, сходят с ума, думая, что меня уже нет в живых… Алек старался не думать об этом, чтобы самому не сойти с ума. Особенно от мыслей о том, что творится с Магнусом… – У тебя большая семья, – сказал Андрес, с тихим вздохом. – Наверное, это здорово, знать, что тебя кто-то ждет. А твоя жена? Бедняжка, наверное, места себе не находит… – У меня нет жены. – Тогда невеста? Твое кольцо… – Да, это… – Алек тяжело сглотнул. – У меня есть… любимый человек, это кольцо было прощальным подарком, – сказал он, осторожно подбирая слова. Андрес посмотрел на него взглядом, в котором читалось любопытство, но больше не стал задавать вопросов, за что Лайтвуд был благодарен. Той ночью Алек долго не мог уснуть, ворочался на неудобном ложе, чувствуя спиной каждый камешек под своей подстилкой. Во время бодрствования ему некогда было предаваться размышлениям, но с наступлением ночи тяжкие думы ничего не сдерживало. Он умирал от тоски по Магнусу, и с каждым днем это становилось все невыносимее. Он видел его во сне и просыпался почти каждое утро, чувствуя тепло его тела рядом с собой. Но хуже любовной муки было грызущее беспокойство за судьбу его величества. Они так и не нашли зложелателя, и пусть Алек и доверял Кристоферу, но смутная тревога не желала его отпускать. Предчувствие его не обмануло, вот только дело было в нем самом: следующим днем Лайтвуд впервые оказался на арене. И тем же вечером на его теле появилась первая руна.