Люминофор

— Треспассер. Несколько рейнджеров-стажеров переглянулись и снова уставились на Ньюта. Он ухмыльнулся и продолжил говорить, словно рассказывал детям у костра историю о привидениях. Большинство людей, впервые оказавшихся на его лекциях, сбивал с толку его энтузиазм. И Ньюту это нравилось. — Хундун… и кто еще? Девушка-рейнджер, испанка, которая была старше всех в группе, подняла руку. — Реконер, доктор Гайзлер? Ньют кивнул и написал это имя на табличке, которую держал в руках. Через секунду надпись, сделанная его ужасным неразборчивым почерком, появилась на голоэкране, находящемся в передней части класса, а рядом с ней — трехмерное вращающееся изображение Реконера. — Верно! Итак, это — три примера кайдзю, не относящихся ни к одной категории. Так как они вышли из Разлома до введения шкалы Серизавы и были уничтожены до появления возможности произвести точные измерения, мы можем только строить предположения, к какой категории их отнести. С задних рядов раздался низкий голос, говорящий без всякого выражения. — Почему нам так важно изучать эту ерунду? Какое значение имеет категория кайдзю, которого мы будем убивать? Ньют резко обернулся, чтобы посмотреть, кто из рейнджеров заговорил. Он знал только нескольких из них, почти все свое время он посвящал исследовательской группе, но иногда его просили заниматься и с обычными студентами. Объяснять новичкам основы. Ньюту нравилось преподавать. Иногда он проводил занятия в Массачусетском технологическом институте, даже если его работа в PPDC была более захватывающей. — «Знай своего врага, как самого себя», — ты когда-нибудь слышал такую фразу, умник? Как, черт возьми, можно уничтожить идеальную боевую машину, не зная ее изнутри? В аудитории воцарилась тишина. — Черт побери, если бы мне удалось заполучить хоть одного живого, то я наверняка смог бы узнать такое… Но прежде, чем он по-настоящему разошелся, таймер на его планшете громко запищал, сигнализируя о конце занятия. — Ну что ж, пожалуй, на сегодня мы закончили. Вы можете идти и бить друг друга палками или еще чем-нибудь в этом роде. Рейнджеры быстро покинули кабинет, и Ньют тоже стал собираться. Он побеседовал с парой из них, задержавшихся для разговора, а затем вышел в коридор, гадая, есть ли у него время заглянуть в столовую, прежде чем он вернется к работе над экстрактором для желез кайдзю. «Доильный аппарат», как прозвали этот аппарат члены исследовательской группы, должен был пройти пробный запуск, как только им удастся заполучить нужный образец. На самом деле, было ужасно с нетерпением ожидать атаки кайдзю, но чем скорее одна из этих тварей выберется на берег и будет убита, тем скорее они смогут сделать толковый анализ. Ньют проходил мимо кабинетов администрации и остановился как вкопанный, услышав голос, который узнал бы где угодно. Он был высоким, с британским акцентом, и всегда был более чопорным, чем голос собеседника, даже в случайном разговоре. Он остановился у одного из кабинетов начальства и чуть шире приоткрыл незапертую дверь, чтобы заглянуть внутрь. Там действительно был Германн Готтлиб, устало сгорбившийся в неудобном офисном кресле. Кабинет был бедно обставлен, единственным украшением, не считая нескольких дипломов, была огромная фотография спиральной туманности, сделанная Хабблом. Ньют сразу же узнал ее. Когда он впервые спросил о ней, Кейтлин Лайткэп сказала, что туманность называется Око Бога, и ей нравится держать ее фотографию при себе на тот случай, если ей опять захочется в нее плюнуть. Стоило вспомнить о ней, как Лайткэп появилась в его поле зрения, пройдя по комнате с двумя дымящимися кружками. Она протянула одну из них Германну, а затем села за свой стол, чтобы отпить из своей. Математик улыбнулся ей, и по телу Ньюта разлилось тепло. Он прижался к двери, чтобы подслушать разговор. Голос Германна был жестким, ученый активно жестикулировал. — Я знаю, вы считаете, что для программы Егерь будет достаточно любых двух совместимых пилотов, но я думаю, мне удастся создать совершенно другую программу, которую можно будет использовать для пилотов-Аним. Не хочу показаться предвзятым, но у таких пар есть сильные стороны, которые не могут дать семейные связи. Кайдановские уже побили большинство имевшихся рекордов. Лайткэп опустила взгляд на папку, которую Германн подал ей, открыла и начала листать страницы. Ньют не мог оторвать взгляд от Германна. Математик пришел в Академию первым и ушел отсюда еще до того, как Ньют официально вступил в нее. Теперь Германн большую часть времени проводил в Шаттердоме, программируя егерей второго типа и исправляя сбои в старых алгоритмах. Ньют не видел его с ужасной встречи на конференции в Осло. Они совсем недавно снова начали переписываться. Электронные письма были короткими и сугубо деловыми, но это уже был прогресс. Ньют не знал причины, но когда они не общались, он чувствовал себя тревожно. Теперь все было намного лучше, и он не собирался узнавать почему. Задумчиво отложив папку, Лайткэп постучала ручкой по губам. Ньют немного подвинулся, стараясь получше рассмотреть Германна. Этот парень вообще ест? Он выглядел осунувшимся, и его кожа казалась на пару размеров больше, чем нужно. — Германн, я не знаю, стоит ли эта программа тех денег, которые в нее нужно вложить. Найти квалифицированных пилотов-Аним очень сложно, даже при открытом приеме новобранцев. Если мы будем тратить время на программирование егерей для каждой пары персонально, и по какой-то причине лишимся этих пилотов… Германн подался вперед, его голос был хриплым от волнения, рука, которую он поднял, дрожала. — Неужели вы с Сержио не смогли избавиться этих предрассудков? Люди, связанные Люминофором, могут пережить большие нагрузки. Пилоты-Анимы могут изменять программу под себя. Если бы мне удалось то, о чем говорил доктор… Ньют наклонился вперед слишком сильно, и дверь с пронзительным скрипом распахнулась. Он растянулся на полу, а Лайткэп и Германн застыли в изумлении. Кейтлин рассмеялась, но Германн поджал губы. — Здравствуйте, Доктор Гайзлер. Рад вас видеть! Вы хотели обсудить что-то важное? Ньют почувствовал, как его лицо и грудь краснеют. Несколько секунд он просто лежал на полу, смущенный, а затем небрежно закинул руки за голову, посмотрел Германну в глаза, приподняв бровь. — Нет, дружище. Просто наслаждаюсь видом. Германн побледнел и приоткрыл рот, чтобы возмущенно ответить, но Лайткэп остановила его, покачав головой. — Ньют, доктор Готтлиб ненадолго вернется в Академию. Он будет работать в техническом отделе над разработкой экспериментальных программ. Я так понимаю, вы уже знакомы? Голос Германна был суше Долины Смерти, когда он ответил ей, все еще не сводя взгляда с лица Ньюта. — Да, Доктор Лайткэп. К сожалению, мы познакомились некоторое время назад. Ньют подумал, что это ему померещилось, но, кажется, между четвертым и пятым слоем одежды математика пробивался слабый свет. Протянув руку Германну, Ньют улыбнулся ему, надеясь, что тот поймет намек и поможет ему подняться. Но Германн с отвращением посмотрел на открытую ладонь и прошел к двери мимо него. — Я должен пойти поговорить со своими новыми коллегами, доктор Лайткэп. Спасибо, что уделили мне время. Если вас не затруднит, не могли бы вы прочитать мое предложение полностью и обсудить его со мной позже? Лайткэп поправила очки и сложила руки на груди. Проводив его до двери, она прислонилась к косяку. — Конечно, Доктор Готтлиб. Я перезвоню вам, как только разберусь с делами. Ньют приподнялся на локте и застонал, опираясь на стол Лайткэп и вставая на ноги. — Так. И почему же ты подслушивал? Ньют нервно рассмеялся. — Прошу прощения… Не могли бы вы повторить?