Люминофор

— Не волнуйся, я смогу о себе позаботиться. Русский, чем-то напоминавший мамонта, поднял бровь и осмотрел Ньюта от лохматой макушки до ботинок. — Уверен? Это все-таки Владивосток. Ты за-мерз-нешь. Ньют задумчиво посмотрел на свою поношенную кожаную куртку. Он носил ее с первых курсов колледжа… где-то с получения второй докторской. Это был подарок от его девушки, с которой они общались в основном из-за того, что ее брат был барабанщиком в его группе. Они расстались недели через три после того, как он получил куртку. Группа продержалась еще месяц. — Да… Я… Алексей Кайдановский открыл дверцу снегохода, и в нагретую кабину ворвался порыв холодного ветра. Ощущение было такое, словно Ледяной Джек ударил Ньюта прямо в живот. Его зубы застучали так сильно, что он был уверен — с них сколется эмаль. Короткое расстояние до дверей ангара казалось огромным. Стараясь перекричать завывания ветра, Алексей вытащил сумки Ньюта из снегохода, а затем и его самого за шиворот. К тому времени, как они оказались внутри, Ньюту казалось, что его погрузили в жидкий азот, и теперь его тело может разбиться на миллион осколков от любого неосторожного движения. На плечи Ньюта легло что-то огромное и теплое, и он оказался под курткой Алексея, как черепаха под панцирем. — Не забудь потом вернуть. Я уже отдал Готтлибу лишнюю куртку. Ньют чихнул, пытаясь вытряхнуть из глубины носа кусочки ледяных соплей. Куртка рейнджера была ему такой большой, что едва не доставала до колен, несмотря на то, что воротник был натянут на голову вместо капюшона. — Г-герман уж-ж-же зд-десь? Он шмыгнул носом и протер запотевшие очки. Звук этого имени согрел его изнутри, и Алексей уловил нотки надежды в его голосе. Уголки его губ поднялись над бородой. — Да. Он приехал месяц назад, и с тех пор очень тихий… но раз ты здесь, может быть, он станет погромче, м-м? С тех пор, как они с Германном в последний раз работали в одном и том же Шаттердоме, прошло тринадцать месяцев. После Сиднея их обоих перевели в Анкоридж, примерно за год до закрытия того Шаттердома. Лаборатория оказалась крошечной, и это был первый раз, когда им пришлось делить одно помещение. Этот опыт оказался громким, агрессивным и великолепным. После того, как им урезали финансирование, он уехал в Лиму, а Германн — в Токио, но теперь и там, и там постепенно заканчивались деньги, и научные отделы сокращали. Время, проведенное без Германна было мучительно тихим и невыносимо одиноким. — Н-наверно. Я д-действительно пробуждаю в нем лучшее. Русский положил руку Ньюту на плечо и повел его на нижний уровень владивостокского ангара. Черно Альфа был сейчас единственным действующим егерем. Его огромный сосед, Нова Гиперион, был в ужасном состоянии. Этот южно-корейский егерь выиграл последнюю битву с кайдзю Ханом только благодаря своей чешуйчатой броне. Вокруг гигантского корпуса сновали техники и механики, пытаясь вернуть егеря в рабочее состояние до того, как пробьют часы и Разлом выплюнет еще одного монстра. Ньют снова чихнул и чуть не вытер нос рукавом пальто, вовремя спохватившись, что оно принадлежит не ему. Он втянул сопли обратно и бегом догнал Кайдановского. Ему приходилось делать по три шага, на каждый шаг человека-медведя. Ньют до смерти устал и был измотан полетом. Все, чего ему хотелось — рухнуть на двухъярусную кровать с тонким матрасом и как следует отоспаться с дороги, но он вдруг поймал себя на том, что снова думает о Германне, и эти мысли заставляют его Свечение возбужденно вибрировать. Что-то похожее он испытывал в детстве, возвращаясь к отцу и дяде на рождественские каникулы — возвращаясь домой. Черт побери, знание, что Германн находится в том же самом куполе, что и он, заставляло опуститься уровень стресса ниже четырех. Это было лучше, чем когда-либо за последние месяцы. — Сейчас мы идем в столовую. Когда ты последний раз ел? Ньют взглянул на Алексея, прижимая к груди увесистую спортивную сумку. Его голос глухо отдавался в ушах, и Ньют отчаянно надеялся, что это не признак очередной простуды. — Я не голоден, чувак, меня просто измочалили в самолетах, поездах и автомобилях. Он почти кричал, чтобы Алексей услышал его сквозь шум ангара. Тот хмыкнул в ответ и втолкнул Ньюта в тихий сырой коридор, который, извиваясь, вел на нижние уровни. Если Шаттердом в Лиме напоминал лабиринт Минотавра, то владивостокский был муравейником. — Рейнджеры сейчас ужинают. Будешь есть с нами. Ньют не стал спорить, рассеянно разглядывая маленькие красные звездочки, вышитые на пальто Алексея. Он познакомился с Кайдановскими в Академии, но не дружил с ними, как Германн. Они пугали его (и, вероятно, могли бы сломать пополам), но были хорошими людьми. Столовая была почти пуста. Кое-где за столами сидели техники из LOCCENT и перепачканные механики, но обеденная суматоха уже стихла. Светло-платиновые волосы Саши и ее громкий смех нельзя было не заметить, хотя она и сидела в другом конце помещения. Она разговаривала с двумя другими рейнджерами, Панг Со-И и Ан Юной. Они не были так внушительны, как пилоты Черно Альфы, но восполняли недостаток мускулов другими достоинствами. До того, как стать рейнджерами, они были олимпийскими чемпионами по фехтованию, и слыли самыми опасными пилотами в мире. Ньют не был уверен, что это правда, но ведь он встречал их только один раз на конференции PPDC, и даже тогда они произвели на него впечатление. Алексей сел рядом с Сашей и поцеловал жену в лоб. Она приветливо помахала Ньюту и налила в стакан что-то из бутылки с подозрительной маркировкой. — Подходи, Ньютон. Тут есть тушеное мясо и кое-что покрепче, чтобы согреться. Ньют отпустил сумку и сел рядом с Алексеем напротив Панг Со-И. Из двух пилотов Новы она казалась более приветливой, по крайней мере, он так помнил. Ан налила густую дымящуюся похлебку в миску размером с голову Ньюта и подтолкнула ее к нему. Пахло просто божественно. Не раздумывая, он проглотил несколько огромных кусков. — Боже, это чудо… Я не ел говядины… ох, целую вечность. Это гораздо лучше, чем консервированная дрянь… и, кажется, свежее. Саша снова рассмеялась, и даже Ан слегка улыбнулась. Алексей покачал головой, глядя на кусок хлеба, который макал в свою миску. — Это не говядина, Ньют, а северный олень. Ньют с трудом сглотнул. Он печально посмотрел в миску, и смех вокруг него стал сильнее. — Он не должен быть таким вкусным… После того, как лед был сломан, Ньют обнаружил, что со всеми четырьмя рейнджерами очень легко разговаривать, а также то, что они все немного пьяны от запрещенного в Шаттердоме самогона. В какой-то момент Саша вытащила из кармана колоду потрепанных карт, и они начали играть во что-то среднее между покером и старой девой. Ньют не был уверен — он ужасно разбирался в картах. Его Люминофор вспыхивал как маяк каждый раз, когда у него собиралась хорошая комбинация. От участия в следующей партии он отказался и довольствовался тем, что наблюдал и выковыривал из зубов кусочки мяса. — Хм… Ребята, вы ведь все Анима-рейнджеры, да? Ньют выпалил это прежде, чем подумал, хочет ли говорить. Он проверил уровень стресса — примерно пятерка — и решил, что разговор можно продолжать. У него получится задать им несколько вопросов, не впадая в панику. — И… На что это было похоже? Как вы… Саша подперла щеку рукой и лукаво посмотрела ему в глаза. Положив карты на стол, она усмехнулась и заговорила с акцентом, усиленным алкоголем. — Ты имеешь ввиду — как мы нашли друг друга? Разве ты не занимался этим до войны? Ньют издал несколько неопределенных звуков. В прошлом, во время своих исследований, он встречал много пар Аним, но его областью изучения были только физические причины и следствия. Он знал все о биологии люминофора, но эмоциональная часть была тайной за семью печатями. Ему было трудно представить, как это происходит в жизни. — Да. Когда вы встретились, это было похоже на… озарение? Вы сразу все поняли? Алексис наклонился, чтобы небрежно поцеловать Сашу, и рассмеялся, когда она грубо оттолкнула его. — Я понял это, когда мы дрались в Квуне в Академии рейнджеров. — Это было очень быстро. Мы все поняли, как только прикоснулись к друг другу и начали спарринг. Иногда это происходит резко и грубо. Ан Юна рассеянно тасовала карты. Погруженная в размышления, она позволила Панг наполнить ее стакан крепким алкоголем. — Когда я впервые увидела Со-И, я не почувствовала ничего, кроме злости. Одно ее присутствие вызывало у меня такую ярость, какую я не испытывала никогда. Будто у нее было что-то, что мне было очень нужно, но она, издеваясь, не давала мне этого. Панг обняла Ан, прижав ее голову к своему плечу, ничуть не смущаясь такой фамильярности. Та сердито фыркнула, но не стала вырываться и снова заговорила. — Мне казалось, что причиной этому было наше соперничество. Я испытывала к ней странные чувства, которые постепенно перешли в одержимость. Я изучала наши схватки часами, пытаясь понять ее стиль и язык тела. Едва ли мне приходило в голову, что это может быть как-нибудь связано со Свечением… Думаю, дело в моей увлеченности спортом, а также в том, что в Южной Корее необходимо постоянно носить затемнитель. К Свечению там относятся… формально. Ньют был заинтригован. Он вытер нос, не сводя с нее глаз. — А когда ты узнала? Ан в задумчивости провела пальцем по краю стакана. — Когда кайдзю Кощей напал на Сеул. Мы оказались в опасной части города… думаю, ты уже слышал эту историю. Мы были на соревнованиях, и я почти добежала до бункера, когда почувствовала… почувствовала страх. Со-И не было рядом, и я все поняла. Страшно было даже представить, что ей грозит опасность. Тогда, поняв все, я вернулась за ней. Панг просияла, когда у нее появилась возможность вставить слово. Она повернулась к Ньюту, и ее глаза сверкали. — Кроме того, в тот момент мы впервые прикоснулись друг к другу без фехтовальных перчаток. Она рассмеялась и пошевелила пальцами. — Фехтовальный костюм абсолютно закрытый, и мы никогда не прикасались друг к другу по-настоящему. Но как только мы это сделали… Она вскинула руки с растопыренными пальцами, изображая фейерверк. — Бум! Я и не знала, что Свечение может создавать такие цвета. Ньют грыз черствую корку хлеба, лихорадочно соображая. — Да, да… Эс-эс-эр, спектральный световой резонанс… Я видел такое раньше. Панг, ты ощущала что-нибудь похожее? Например, ее злость? Панг откинулась на доску, служившую скамьей для стола офицеров. Она игриво ткнула пальцем Юну и подмигнула Ньюту. — Честно? Мне просто нравилось выводить ее из себя. Я хотела, чтобы она обратила на меня внимание. Иногда я думала: «Мне нужно упорно работать и продолжать участвовать в соревнованиях, потому что она будет там, и я смогу снова ее увидеть. Я полюбила фехтование, мне нравилось смотреть ей в лицо, когда мы дрались, потому что в такие моменты казалось, что в мире нет никого, кроме нас». За столом воцарилась тишина, все молча смотрели на Панг. Она задумчиво глядела на цементный потолок. — Все было так, как должно было быть… всегда было… Ньют сглотнул, у него внезапно пересохло во рту. Он начал слегка раскачиваться, чувствуя, как медленно поднимается уровень стресса. Ему было необходимо отвлечься. То, о чем говорила Панг, казалось слишком знакомым, и он не хотел думать об этом сейчас. Ньют резко отодвинул стакан и вздрогнул, когда его содержимое расплескалось. Он провел руками по лицу и медленно встал. — Пойду-ка я спать. Спасибо за… В общем, спасибо. Пилоты Гипериона улыбнулись ему, когда он подхватил свою сумку. Алексей мягко взял руку Ньюта своей огромной ладонью, не давая ему уйти. — Тебе помочь отыскать твою комнату? Общежития этажом ниже. Ньют покачал головой и попытался выбраться из куртки. Алексей со смешком остановил его. — Нет-нет. Оставь до завтра — все равно она вся в соплях. Ньют поморщившись посмотрел на испачканные манжеты. — Ох! Прошу прощения…