***
Так как в Драконьих Горах не было того, кто мог бы меня обучить Магии Инферно, я решил покинуть родной Клан и отправиться в Вираготскую Академию Магии. Если я не начну учиться контролировать эту силу, то она может поглотить меня, и я стану таким же чудовищем, как Хетлориил. Путь мне предстоял неблизкий. Зарен-сенсей, конечно, является боевым магом Огня, но он покинул горы ещё за год до начала Войны Последнего Единорога, сочтя, что я превзошёл его, хотя мне до его уровня ещё как от вершины Двухглавого Пика, высочайшей горы мира, и до Чол’Кагрома, подземной столицы Сумеречных Эльфов. Пешком.***
Я покидал Горы на долгий срок, поэтому мне, как старшему сыну ярла, устроили шикарные проводы с пиром и танцовщицами. Но на пиру я не заливал в себя эль и медовуху литрами и особо не налегал на кабанчика. Не только потому, что мне ещё верхом предстояло ехать. Просто мне было о чём подумать. Насытившись жареным кабанчиком и прочей дичью и как следует набравшись эля, пирующие приступили к пересказам головокружительных историй. Поняв, что больше мне здесь делать нечего, я незаметно ушёл с пира. Вещи я уже собрал, а моего верного горного барана, Молоторога, надо было только оседлать и отвязать. Когда я накинул лёгкую куртку и приготовился встречать рассвет в седле, я почувствовал на своём плече тяжесть руки в латной перчатке. — Гарольд, я не могу отпустить тебя, не попрощавшись, — непривычно мягко сказал отец. — Отец, не надо, — возразил я, аккуратно смахивая его руку и оборачиваясь. — Всё оружие, которое мне нужно, уже при мне. Амулет обнаружения яда я тоже не забыл. — Сынок, я не об этом, — произнёс он, раскрывая кулак. — Твоя мать взяла с меня клятву, что, если ты когда-нибудь будешь учиться магии, это кольцо должно попасть в твои руки. Я тяжело сглотнул подступивший к горлу ком. Как сейчас помню тот бой, когда мать прикрыла меня от вражеского копья своим телом. — Откуда она узнала? — сдавленным голосом спросил я. — Она была Видящей, — ответил ярл Драконьего Ока. — Но ведь Видящими могут быть только Сумеречные Эльфы, — возразил я. — А как ты объяснишь собственные спонтанные видения? — приподнял бровь отец. — Ты сам говорил, что горы на пару с драконами посылают их ровно тем, кого считают нужным, — ответил я на автомате. — И ты до сих пор веришь в этот бред, что я спьяну наговорил тебе, чтобы отвязаться, когда ты просто замучил меня своими вопросами? — отец скрестил руки на груди. — Тоже мне, гениальный командир. На самом деле твоя мать была потомком древних Сумеречных, обожавших человеческих наложниц. Дальних потомков этих рабынь до сих пор разыскивают для подчинения или уничтожения. И хотя в твоей матери текла буквально одна-две капли эльфийской крови, но именно из-за этого её родителям пришлось бежать в горы из родного порта. В задумчивости я почесал подбородок и произнёс: — Я, кажется, наконец-то начал понимать её последние слова. — Это какие? — спросил отец. — «Миссия», «кошмары», «они наконец-то закончились», — со скорбью вспомнил я. — Теперь ясно, про какие кошмары она говорила, но что за миссия, я не понимаю. — У неё было много секретов, — вздохнул отец. — Это кольцо, по её словам, должно скрывать твою эльфийскую кровь от средней руки чародеев. — Неслабо, — восхитился я, — сколько же ему лет? — А эльф его знает, — махнул рукой отец, — не меньше сорока. Да и артефактор был не какой-то мелкий знахарь из глуши, а самый настоящий эксперт в области зачарования. — Однако, — произнёс я и надел кольцо. На вид это было самое простое медное кольцо с инкрустированным гранатом, но стоило мне его надеть, как моя голова закружилась, а в глазах слегка помутнело. Я обнажил меч и взглянул на своё отражение. Цвет глаз стал прежним, изумрудно-зелёным. — Похоже, что оно в принципе блокирует мою магическую ауру, — заключил я, — надеюсь, я смогу применять заклинания, нося его. — Сможешь, — убеждённо ответил мой отец, — Лидия же, когда его носила, продолжала видеть будущее, пусть и чуть менее чётко. После минуты неловкого молчания мой отец снял с головы серебряный обруч, взял меня за плечи и сказал: — Ни пуха, ни пера! — К эльфу, — ответил я, тоже хватая его за плечи. Мы ударили друг друга лбом о лоб и засмеялись. Рассвет я встретил, как и планировал, в пути по заснеженным хребтам перевала Седого Лиса.***
Спустя неделю я добрался до Айронхилла, где пополнил запасы провизии и заодно прикупил рыболовную снасть. Раньше этот город был обычной провинциальной деревушкой, но сейчас он стал крупным торговым центром, в котором горские кузнецы продают лучшие в мире оружие и броню. Уплатив таможенную пошлину, я двинулся на юго-запад. Через несколько дней пути во мне вдруг проснулось навязчивое желание убивать. Дикая жажда крови, по сравнению с которой ярость берсерка просто ничто, буквально разрывала меня. И с каждым днём это желание, несмотря на все мои попытки его подавить, становилось всё сильнее и отчётливее. И когда меня однажды остановил на дороге бандит, я, ведомый неподконтрольным мне инстинктом, тотчас же выпрыгнул из седла, обнажая меч. Я отрезал от незадачливого разбойника конечность за конечностью, смакуя его крики и вдыхая запах его страха, и не давая ему впасть в забытье. Бедолага хрипел, моля о пощаде, но я, сверкая на него золотом вновь изменивших цвет глаз, продолжал разделывать его тело, орудуя поочерёдно то мечом, то кинжалом. И самое жуткое во всём этом было то, что мне это безумно нравилось. Я и раньше хладнокровно убивал, но никогда не получал от этого такое наслаждение. Когда из горла бедолаги вырвался последний хрип, а из тела вытекла последняя капля, его душа устремилась в моё сердце, вновь причиняя мне дикую боль вперемешку с эйфорией. Я вытер меч и кинжал и убрал их. И словно очнулся, с ужасом глядя на дело своих рук. Труп убитого мной бандита ещё не остыл, а я гнал и гнал верного Молоторога по дороге, как будто можно убежать от самого себя. Решено: теперь ежедневно вместо сорока минут медитации — два часа. Всё равно ранняя весна не самое лучшее время года для перемещения по равнинам верхом: снег только-только превращается в слякоть, дождь идёт всё чаще. Я надеялся, что более жёсткие тренировки позволят мне отвлечься от этого Голода. Возможно, это была чересчур наивная мысль, и да, это замедлит моё продвижение, но зато по прибытии в какой-нибудь город я не буду бросаться на людей с мечом наперевес. В первые дни после убийства Голод, как я назвал его, не возникал. А когда он вернулся, усиленные тренировки и медитации вроде бы помогали, но не то чтобы сильно. Это было больше похоже на самообман, но другого способа я не мог придумать. Хорошо, что на тракте иногда встречались бандиты, воры, оборотни и прочие мрази, и мне, подчинённому Голодом, ничего другого не оставалось, как предавать их смерти, и их души питали меня.***
Через три недели после убийства первого бандита я приехал в город Валдаран, где стояла статуя Медитирующего Падшего Ангела. Согласно городской легенде, если потереть рога этой статуе, в учении тебя ждёт удача. Мне бы она, наверное, тоже не помешала. Перекусив в таверне, я направился к городской достопримечательности. На невысоком каменном постаменте в позе лотоса был запечатлён странный тип с рогами. В целом это была бы статуя как статуя — что я, статуй не видел, что ли: вся зелёная, покрытая патиной прошедших веков, только рога натёрты до зеркального блеска руками многочисленных студентов. Но у изображённого существа, помимо рогов, имелся торчащий из поясницы остов растопыренных в разные стороны крыльев, как будто древний скульптор забыл натянуть на них кожу. И на этих костяных крыльях сидели галки и вороны, каркая и смачно роняя на мостовую едкие белые капли. Между некоторыми из костей пауки свили огромные паутины, а к самой большой кости одна местная сметливая хозяйка привязала верёвку, на которой сушилось постиранное бельё. Я подошёл к статуе, поглядел на её спокойное лицо, на глаза, скрытые повязкой, и протянул руку к рогам. Едва я их коснулся, как по ним побежали трещины. Я испуганно отдёрнул руку, а трещины зазмеились сначала по голове, а потом и по телу бронзового изображения. Вскоре вся фигура покрылась сетью трещин и вдруг разлетелась на сотни осколков, которые только чудом не задели ни меня, ни других прохожих. На месте статуи сидел падший ангел. Его пышные чёрные волосы развевались, как будто он плыл под водой; там, где под чёрной повязкой находились его глаза, пылали два фиолетовых сгустка; драконьи крылья, лишённые кожи, распрямились. — Наконец-то! — воскликнул он противным высоким голосом. — Моя восьмитысячелетняя медитация окончена. Владыка явился! Неистово хохоча, он поднялся и взмыл в воздух. Небо почернело, а над Ангелом начал образовываться вихрь таинственных фиолетовых энергий, откуда били молнии того же цвета. Потом он приземлился предо мной, встал на одно колено и склонил голову, как раб перед хозяином. — Кто ты, эльф тебя побери, такой? — только и смог выдавить из себя я. — Даниил, Хранитель Зута, Косы Арканы, — смиренно ответил он, призывая косу, чьё поистине огромное лезвие было выковано из какого-то фиолетового камня. — Что прикажете, Владыка?