***
Арнбьорн, верховный жрец клана Драконьего Ока, проснулся в холодном поту. Увиденное поразило. Впервые за девяносто восемь лет своей жизни он сомневался, рассказывать ли мастеру Нафалиону об увиденном. Он видел, как Андуин Маркуссон, Потерянный Ученик, томится в плену в подвале какого-то особняка в Вираготе. Арнбьорн сомневался в том, кто послал это сообщение, ведь до Вирагота полгода пути верхом и таких сильных телепатов просто не бывает. Хотя во время войны Андуин завёл много друзей среди разных имперских феодалов, может, он воспользовался частью своих знакомых, как телепатическими гонцами? Вполне в его духе. Осознавая, что уже не уснёт, Арнбьорн вышел во двор храма и начал отрабатывать боевую технику. — На моей памяти ничто не могло заставить тебя тренироваться ночью, мой друг, — произнёс мастер Нафалион, чем изрядно напугал верховного жреца. — Ты чем-то обеспокоен? — Мастер, мне было видение, — ответил Арнбьорн. — Или это лучше назвать мольбой о помощи? — Что ты видел, Арнбьорн? — протодракон положил жрецу чешуйчатую руку на плечо. — Андуина, — собравшись с силами, ответил драконий жрец. — Связанного по рукам и ногам в подвале какого-то особняка под Вираготом. Только я не знаю, верить ли этому видению. — Если младший сын Маркуса зовёт кого-то на помощь, значит, она ему действительно нужна, — дракон почесал свои усы. — Найди Гёрт Скьордаттир и Торфина Игмундсона. Они в своё время были близки с Андуином, думаю, они захотят освободить его, а я подготовлюсь к долгому полёту. — Мастер, вы серьёзно? — удивился Арнбьорн. — Отправляться в двухнедельный полёт ради одного блудного жреца? — Ты удивлён, мой друг? — улыбнулся дракон. — Для меня важно отстоять его доброе имя, ведь он поступил правильно, когда отказался участвовать в мясорубке, которую устроил ярл Олаф. — Это не отменяет того факта, что он клятвопреступник, — даже спустя пять лет после того инцидента верховный жрец стоял на своём. — Как и я, по факту говоря, — произнёс Нафалион. — Я давал клятву не вмешиваться в дела людей, а в итоге именно я уничтожил магическую защиту Гольдхельма. Помнишь? — Да, помню, — отозвался Арнбьорн. — Но это другое. Вы — дракон, вам такое прощается, а Андуину — нет. — Это только потому что я — дракон из стаи Перворождённых? — спросил мастер. — Раз так, то, может, мне стоит простить Рагнариона за его предательство? В отличие от него, Андуин поступил правильно. Ты же не хочешь это признавать из-за того, что ты не усвоил одну из тех истин, что я так тщательно тебе объяснял, — не черпай мудрость из одного источника, иначе она становится чёрствой и грубой, а Маркуссон это усвоил почти сразу. Думаешь, почему я не обращал внимания на то, что он тайком учится играть на флейте, несмотря на твой запрет? Он занимался ровно тем, о чём я говорил, — черпал мудрость из разных источников. Музыка — такое же искусство, как и поэзия. Если бы он начал рисовать или писать пьесы, ты бы так же реагировал? — Флейта — инструмент крестьян, — с презрением произнёс верховный жрец. — У меня бы не было вопросов, если бы он учился играть на храмовом органе, а не на дудке пастушка. — Ты помнишь рассказы сёгуна Зарена, когда он гостил у нас в клане? — спросил Нафалион. — При дворе Императора есть симфонический оркестр, в который в том числе входят флейтисты. — Хотелось бы верить, да верится с трудом, — сказал Арнбьорн. — Не может такой влиятельной особе нравиться такой низконравственный инструмент. — Флейта — это, в принципе, первый инструмент, до которого додумались люди, — возразил дракон. — Мне вас не переубедить, — в который раз констатировал Арнбьорн. — Ладно, разбужу Гёрт и Торфина. Жрец вернулся в свою келью, оделся в парадную тёплую одежду и отправился в дом молодожёнов. Их медовый месяц должен был продлиться ещё где-то неделю, но приказ Нафалиона они не будут оспаривать. Когда он постучался в дверь, на порог вышел молодой человек с распущенными серебристыми волосами и заспанными серыми глазами. — А, это вы, — произнёс он. — Насколько дело срочное? — Буди жену, и собирайте всё необходимое для долгого похода, — ответил верховный жрец. — Через час на взлётной башне вас ждёт Нафалион. — Б**, ё****й ты рот, — закатил глаза юноша. — Гёрт сначала убьёт меня, а потом Нафалиона. Ну, раз это не может подождать, то разбужу её, но только не говорите потом, что не предупреждал. Вскоре он и молодая рыжая девушка, не скрывающая своего негатива, стояли около огромного существа. Оно имело четыре лапы и два крыла, его голова была увенчана своеобразной короной из рогов, на его спине располагалось большое седло. — Мастер, вы точно хотите его возвращать? — ещё раз спросил Арнбьорн, после чего существо на него зарычало, посмотрело на Гёрт и Торфина и жестом велело забираться в седло. — Куда летим-то хоть? — спросил Торфин. — В Вирагот, — ответил жрец, — Спасать Андуина. — А смысл? — процедила Гёрт и демонстративно сложила руки на груди. — Он сам дезертировал, и, смею напомнить, это было его сознательное решение. Почему я должна подрываться и лететь в Вирагот спасать его зад? Нафалион принял форму нелюдя и положил руку на плечо девушки. — Вы были близки, — произнёс дракон. — Думаю, тогда ты бы хотела попрощаться, как и он. — Да плевать мне на него, — горянка всё больше закипала. — Пусть хоть помрёт от сифилиса, мне всё равно. — Так почему всеми силами ты пытаешься это показать? — спросил Арнбьорн. — Ты боишься признаться себе, что у тебя к нему остались чувства? — Да! — закричала Гёрт. — Потому что эта тварь бросила меня умирать, когда ярл Олаф очищал северные провинции огнём от чумы. Этому слабохарактерному змею не хватило смелости пожертвовать собой, закрыв меня от огня или стрел! Лучше бы он тогда умер, а заодно и убил меня. Но при всём этом он был единственным, кому я могла доверять, кто никогда на меня не давил, лишь бы выведать моё сокровенное, как вы! Из глаз гордой воительницы полились горькие слёзы, она села на снег и, тихо всхлипывая, закрыла лицо руками. Рядом присел Торфин и приобнял любимую, но она лишь отстранилась. — Оставьте меня и улетайте уже, — произнесла она сквозь слёзы. — Без тебя — нет, — сказал Нафалион, — Торфин, отведи её домой. Дважды просить не было нужды, и Торфин взял Гёрт под руку и повёл.***
Когда Андуин открыл глаза, над ним нависал мужчина в белой рубашке, покрытой пятнами крови. Подняв руку перед собой, горец увидел, что она полностью перебинтована. — Лежи, — произнёс этот мужчина. — Тебе ещё долго восстанавливаться до следующего допроса. Дотронувшись до лица, ассасин понял, что и оно перебинтовано. Андуин закатил глаза и простонал нечто нечленораздельное. Надо бежать отсюда, причём срочно. Но как? И сколько времени он провалялся без сознания? День? Неделю? — Возможно я лезу не в своё дело, но пока ты валялся в отключке, ты порой звал свою любимую — неожиданно произнёс этот человек, — можно узнать, кто это? — Гёрт… Вы… Её… Не… Посмеете! — Андуин презренно смотрел в глаза этого человека. Не успел он хотя бы что-то ответить, как в комнату вошёл Нецах. Поняв, что сейчас можно получить хоть немного полезной информации, Андуин притворился, что отключился. — Ну и как наш *бррра* пленничек? — спросил Нецах, — Живой, — ответил тот человек. Как же его звали-то? — И хватит вести себя так. Сколько раз я просил держать отрыжку при себе. В любом случае, кажется, я увидел ещё один рычаг воздействия на него. Некая Гёрт. Если выясним о ней побольше и пленим, то, боясь потерять её, Джек расскажет нам всё. — Гёрт, — задумался Нецах. — Это горское имя, а для них клан превыше всего. Не обернётся ли нам твоя авантюра проблемами? Если мы натравим на себя целый клан, то, вероятно, нам придётся сражаться с драконами. Те, которых я победил, были отступниками и молодняком. А что же будет, если к нам ворвётся какой-нибудь ровесник *бррра* Проториона со своими детьми, внуками и правнуками? Уверяю тебя, ничего хорошего. — А если это просто имя? — предположил этот человек. Точно, это был Даниэль Хесед. — Мало ли как человека могли назвать? А может он опять пытается нас надурить? Тот сундук был ловушкой, откуда мы знаем, какую игру он затеял ради своего освобождения? Может, он будет водить нас за нос, пока мы все не умрём или пока за ним не придут его люди? Хотя в его состоянии он вряд ли способен мыслить так далеко, и в этот раз он просчитался. — Хорошо, — произнёс Нецах, — я доложу обо всём Алисе.***
Спустя несколько дней Нафалион подошёл к Гёрт. — Всё же полетишь за Андуином? — спросил он, — Не знаю, — честно призналась горянка, — с одной стороны, я его искренне ненавижу, но с другой… Он всё же тогда поступил правильно. Он был не трусом, он видел всё со стороны. Я тогда сочла, что драконы были не справедливы к Олафу. Какой же была глупой. — Ты была не глупа, ты просто не хотела принимать правоту того, кого считала трусом и предателем, — возразил дракон, — это не глупость, а чрезмерная гордыня. — Если какое-либо качество ведёт к идиотским последствиям, то это именно глупость, — стояла на своём воительница. Нафалион рассмеялся. — То есть даже мудрость можно считать глупостью, если она ведёт к глупым последствиям? — спросил он. — В теории, да, — потупила взгляд Гёрт, — эльфова гниль, опять глупость сказала. — Нет, всё верно, — улыбнулся Нафалион, — надо сказать Арнбьорну, что его мудрость — на самом деле глупость. Хотя может и не так. Сложно сказать. Но забавно, когда-то Андуин думал точно также. — Наверное, мне всё же стоит за ним слетать, — наконец выдохнула Гёрт, — может, хоть так мне удастся его отпустить. — Абсолютно правильное решение, — поддержал её дракон, — надеюсь, он поймёт твою ненависть к нему в конце концов. — Ненависть? — удивилась она. —Нет, это, скорее, просто… Злость, ярость, обида, но не ненависть. — Это хорошо, — дракон отошёл, — вылетаем сегодня в полночь. — Пара вопросов: почему обязательно ночью и летит ли Торфин? — спросила воительница — Во-первых, ярлу Маркусу мой несанкционированный вылет явно не понравится, — ответил дракон, — во-вторых, да, он тоже летит. — Хорошо, тогда иду паковать свои вещи, — сказала горянка и пошла к себе домой.***
Многие дни Андуина продолжала допрашивать Гебура, но безрезультатно — он продолжал молчать. Однако, всё же постепенно он начал ломаться, в его редких обмолвках он всё чаще вслух вспоминал счастливые моменты бытия драконьим жрецом: и мастера Нафалиона, и то, как он тайком от верховного жреца Арнбьорна учился играть на флейте, своё первое свидание с Гёрт… Даже сейчас его мучают кошмары о том, как его возлюбленная приводит в действие смертный приговор после проваленного трибунала. Но самое страшное это то, что перед тем, как отрубить Андуину голову, Гёрт шепчет ему на ухо: «Как жаль, что ты умрёшь быстро. Если бы не воля Нафалиона, я бы заставила тебя выстрадать всё в двойной мере». Последнее, что Андуин видел перед пробуждением, — это истинное злорадство на лицах всех его близких. Но до недавнего времени Гарольд смотрел на него с наибольшим злорадством, а сейчас он отводит взгляд, чтобы не видеть последних мгновений своего брата. Но сегодня в камеру вновь пришла Бина, и Андуин понял, что опять он будет на грани жизни и смерти. Однако стоило женщине снять перчатки, как один из её прислужников из Бездны бесцеремонно открыл дверь и, пытаясь отдышаться, сказал: — Госпожа, на нас напали! — Кто? — процедила заклинательница Бездны. — Четыре дракона и пара горцев, — ответил прислужник, — Феникс, Рагно, Прото и Сумеречная, с ними трое горцев и падший ангел! И это не молодняк, с которым столкнулся Нецах, это ветераны. — Ясно, — процедила Бина, — вы займитесь всеми призванными существами, передай всем, что защищаемся по протоколу «Дельта». Прислужник поклонился и побежал со всех ног к остальным. Андуин громко рассмеялся. — Что забавного, Джек? — спросила Бина, уже понимая, что услышит в ответ. — Моё имя — Андуин Маркуссон, — произнёс пленник. — Жрец клана Драконьего Ока. За мной пришли. Спасибо за внимание. Сейчас, должно быть, будут убивать.