***
Даниил лежал в комнате Мери, когда она ткала ковёр с его портретом. Когда очередной стежок встал на своё место, падший застонал и, приложив ко лбу руку, поднялся и сел на постели. — Милый, ты проснулся? — спросила драконица. — Как ты себя чувствуешь, родной? — Мери! — Падший увидел драконицу, пошатнулся, но удержал равновесие и с трудом, как будто опасаясь, что она очередная игра его сознания, взглянул на Мери. Но затем вспомнил о её вопросе, повисшем в воздухе, и ответил. — Как будто я всю ночь с демонами дрался. И это… Я что-то должен тебе сказать, но не знаю, как. — В чём дело? — Мери села на кровать и обняла Даниила. — В этих фиолетовых глазах? — Да… Я не контролировал себя и… — Падший мялся, пытаясь подобрать слова. — В таких ситуациях, обычно, просят прощения, — улыбнулась Мери. — И я тебя прощаю, милый. Потому что люблю тебя всем своим сердцем. — И я тебя люблю. Прости меня, если сможешь… — ответил он и слегка поцеловал её в губы. Но потом внезапно отстранился и в ужасной спешке начал одеваться. — Ты куда, родной? — спросила Мери. — Надо попросить прощения у Владыки. Он ведь и убить меня может в противном случае! — Да, это важно, — произнесла драконица, подавляя укол ревности. Когда Даниил вышел из комнаты Мери, его сразу же припёрла к стенке Таи’Дальма, приставив к горлу острый кристалл. — Если с голов моего мужа или моих детей по твоей вине упадёт ещё хоть волос, я сотру тебя в порошок, — прорычала она с потусторонними нотками в голосе. — Ты понял меня, ублюдок?! Падший посмотрел на неё и беззлобно проворчал: — Членораздельно. — Чудесно, — сумрачная драконица отпустила его, обратила кристалл в дым и улыбнулась. — Беги к своему Владыке.***
Гарольд
Аликс решила, что незачем нам сидеть у стойки, и повела нас с Марго к свободному столику. Мы мило болтали ни о чём, я лениво ковырял салат, когда в окне заметил фигуру в тёмной мантии и красной маске. Это был тот самый тип, который спровоцировал на себя Аликс и Харагуро сегодня ночью. Он удивлённо, как мне показалось, бросил на меня взгляд и прыгнул на крышу паба. Не такой уж он и незаметный, как думает. — Ты меня вообще слушаешь? — грозно спросила Аликс. — Да, конечно, — ответил я. — Просто заметил кое-кого в окне. — И кого же? — моя морская волчица смотрела на меня так же сердито. — Того парня, который ночью выбил у Харагуро её медальон сегодня ночью. — О ком ты? — удивилась Аликс. — Я не помню ничего, что произошло после восхода луны. — А, тогда неважно, — отмахнулся я. Дверь бара открылась, и в неё вошёл знакомый мне феникс, Валериан Бритва. Выглядел он получше, чем после осады Гариона, а форменная кольчужная броня чуть ли не сияла от полировки. Неслышным маршем он подошёл к нашему столику. — Лорд Ворон, вы не возражаете, если я позову леди Ронгейр на пару слов? — А по какому праву вы её хотите забрать? — спросил я. — Она нарушила закон? — Гарольд, мне уже и ответить на пару вопросов инквизитору нельзя? Расслабься. Да и вряд ли меня сожгут, я же Тёмным Богам не поклоняюсь. Аликс встала из-за стола и вышла с Валерианом из заведения.***
Андуин недоумевал, как Гарольд его заметил, он же был укрыт Тенями. Может, Великая Тень решила преподать ему урок? Или он просто забыл наложить покров Тени? Так или иначе, времени на раздумья не было. Надо было следить за Гарольдом по-старинке. Андуин не особо понимал, зачем он следит за своим братом, да ещё и в маске Седого Лиса, под которой младшего Маркуссона не узнать. Может, потому что он не был уверен, что Гарольд его простил? Из бара вышел феникс в форме инквизитора вместе с Аликс. Стоило ему убедиться, что Гарольд их не подслушивает, как он произнёс: — Миледи, у вас серьёзные неприятности. Нашим ведомством было обнаружено, что вы являетесь незарегистрированным ликантропом. Если вы в течение месяца не пройдёте регистрацию, то мы будем вынуждены вас казнить. — Какие у вас доказательства? — спросила Аликс. — Сегодня ночью, в двенадцать часов три минуты, около северной сторожевой башни видели вас и вашу подругу Оками Харагуро в облике вервольфов. То, что это были именно вы, определил дежурный менталист. — И где мне пройти эту регистрацию? — Для начала ответьте на пару вопросов. Так, для протокола. Во-первых, когда конкретно вас укусили? — В прошлое полнолуние. — Тот ликантроп ещё жив? — Нет. Его убил один Падший. — И имя этого Падшего — Даниил? — спросила невесть откуда появившаяся архангела в чешуйчатой броне. От неё несло мощнейшим перегаром. — И да, Виндикатор, внутренние дела государств и их граждан вне твоей юрисдикции. — Оплот Виндикаторов пал, а верховный ординатор мёртв. Потому меня и перевели в орден тамплиеров в звании адепта. — Адепта, говорите? Так я генерал-кардинал. И, как старшая по званию, я приказываю передать это дело мне вместе со всеми материалами по падшему ангелу Даниилу, Гарольду Маркуссону и их окружению и вернуться к расследованию убийства ректора Дам’Ворэ. — Как повелите, генерал-кардинал, — проворчал Валериан и пошёл прочь. — Чтоб всё было у меня на столе к закату, — с усмешкой произнесла Азулиэль, — а вы, Леди Ронгейр, возвращайтесь к трапезе. Я потом с вами побеседую наедине. Ангела вспорхнула и устремилась вверх. Аликс посмотрела ей вслед и проворчала: — Вот не уймутся же.***
Гарольд
— Аликс, что этот инквизитор имел в виду?! — едва удерживаясь от крика, спросила Марго. — Может, это какая-то ошибка? — Успокойся, — произнёс я. — Ничего же по факту не изменилось. Это всё та же Аликс, которую мы знали, разве что раз в месяц воет на луну. — Да, Гарольд прав, — сказала Аликс. — И думаешь, я хотела, чтобы меня укусили? — Нет… Tvoyu mat’… — Марго вздохнула и опрокинула ещё рюмку водки. — Я… Мне нужно об этом подумать. Очень вдумчиво. Аликс, ты мне нравишься, правда, но это… Я такое принять просто не могу. Прости, но, наверное, кому-то из нас скоро придётся искать новое жильё. Не успели мы с Аликс хоть что-то ответить, как дверь паба отворилась и на пороге появился Даниил. Я жестом показал ему уходить. Его губы и руки задёргались, а дыхание участилось. Он подошёл к нашему столику, пал ниц и, чуть ли не рыдая, сказал: — Владыка, умоляю, не гоните меня прочь. Я виноват перед вами, но… — Заткнись и не позорь меня, — процедил я. — Встань, выйди и подожди у выхода. Как только найдётся минутка, я сам выйду поговорить. Понятно? Даниил поднялся, поклонился и, не оборачиваясь, удалился. Немногочисленная публика, включая Аликс и Марго, проводила его задумчивым взглядом, в котором даже угадывалось некоторое сочувствие. — Жалко его даже немного, — произнесла Аликс, — он, конечно, наворотил такого, что на десять костров Инквизиции хватит, но… — тут она осеклась, торопливо оглядевшись. Я посмотрел на свою любимую, в её глазах читалась тревога. — Милая, что-то ещё случилось? — я напряжённо взглянул на неё, хотя старался наполнить взгляд максимальным сочувствием, но, видимо, ощущение тревоги передалось и мне. — Этот Феникс как-то обидел тебя? — Нет, он, напротив, был вежлив и почтителен, но… Он сказал, что Оплот Виндикаторов пал, а верховный ординатор мёртв. Я не сильна в инквизиторских штучках, но мне кажется, что это очень плохо, — ответила девушка. — Досужие выдумки, — отмахнулся я, — это же Инквизиция, чтобы их кто-то уничтожил, нужно быть кем-то из двух: либо всеми Тёмными Богами разом, либо полным кретином. Не похож ни один из жителей нашего мира ни на то, ни на другое. Ну а потом… — Валериан не был похож на феникса, что шутит. Совсем-совсем. Я боюсь, что то, что случилось с Даниилом, может иметь к этому прямое отношение, — озабоченно сказала Аликс. — Ох, жеванный твой пёс, ещё и с ним что-то решать… — раздражённо ответил я, обнаруживая, что пинта уже пуста, — Марго, пожалуйста, можешь попросить добавки у своего доброго бармена? — Могу. И даже поддержу в этом благом начинании. После всех событий сегодняшнего дня и ночи надо в храм идти к жрецам… — Но поскольку до храма далеко, то я предлагаю использовать более доступные методы, — улыбнулся я, вызвав неодобрительный взгляд моей любимой морской волчицы. — После водки я б тебе, кстати, не рекомендовала пиво пить, — улыбнулась Марго. — Да и, в принципе, всё, что слабее хмелит, а то наутро очень плохо будет. — Приму к сведению, — подмигнул я.***
Даниил
Я преданно стоял и ждал на выходе. Отчего-то мне казалось, что Владыка решил отделаться от меня, чтобы я не мешал ему общаться с девушками. Вскоре подошла Мери и спросила: — Ну как? Извинился? — Да. Он велел ждать здесь, пока с девушками не наговорится. — Тогда зайдём, а? Поговорить с тобой кое о чём хочу, а такое на трезвую голову не обсуждают. Я кивнул, мы зашли и двинулись к свободному столику. Мери после этого подошла к стойке и взяла бутылку красного вина и два бокала. Разлив напиток, она произнесла: — Знаешь, я давно кое-что обдумываю. Я хочу сбежать от отца и начать жить самостоятельно. Открыть свою лавку, где буду гадать и ткать ковры на заказ. Одной мне не справиться, сам понимаешь. Может, сделаем это вместе? Ты и я? «Эзотерика Мери и Даниила». Что скажешь? Я был огорошен таким предложением. Ощущение, что Мериндиэль сошла с ума, настолько радикальным было её предложение. — Я… Я не могу, — только и смог сказать я. — Это предательство. Я никогда не предам Владыку. — Так я и не говорила предавать Гарольда. Ты можешь продолжать служить ему, если хочешь. Но подумай хорошенько, нужно ли тебе это? Ты встретил сестру, которую давно считал мёртвой. Я встретила тебя, и мы любим друг друга. Почему бы тебе не попытаться пожить не ради Владыки, а ради себя и своего счастья? Что в этом плохого? — Да вся моя жизнь — служение, — я мигом осушил бокал. — Я не могу это всё отбросить просто так. — И что же ты считаешь служением? — мило улыбнулась драконица, пригубляя вино. — Защита Владыки от любой угрозы, которая только может быть, возможно, ценой собственной жизни. Помощь ему в любом деле. Убийство любого, на кого он укажет. Исполнение любой его воли, — отчеканил я истину, которой неуклонно следовал всё это время. — Но ведь ты не всемогущ, дорогой, — мягко посмотрела на меня Мери, в то время как я ощутил укол печали, — и однажды можешь не справиться. Что если явятся все Темные Боги сразу? Или, например, возникнет что-то страшнее чем Забытый? Ты героически прикроешь Гарольда своей грудью. Хорошо. Ты… — она прервалась, показалось, что она сейчас начнёт плакать, — погибнешь. И защитить Гарольда не сможешь. И его тоже могут убить следующим ударом или через один. И что же будет дальше, милый? Наконец, подумай о тех, кого ты оставишь. Например, мне как быть? А Азулиэли? А твоим племянникам? Как ты думаешь, что они почувствуют в этот момент? — Они меня не знают. Я им, по факту, никто, а значит, и горевать не будут, — ответил я. — Ты же сразу перережешь себе горло от горя, а сестрица моя продолжит жить, как и раньше. Я ей особо и не нужен. У неё муж, дети, еретики. Зачем ей… такой, как я? — Насчёт того, что я не переживу потерю тебя, ты абсолютно прав, — помрачнела Мери. — Но также и Азулли её не переживёт, я тебе гарантирую. Она мне когда-то рассказала, что ей едва хватило сил жить дальше, когда она только выбралась из своего склепа и увидела могилу матери, а потом и руины родного дома. Вы с матерью были для неё целым миром. Какое же это было облегчение для неё, когда она нашла тебя в Валдаране. Знание, что хотя бы ты выжил, давало ей силы продолжать борьбу. Когда твой дядя рассказывал ей, что это ты убил родителей, она не верила. Она знала, что тебя довели до отречения от Света. — Довели?! — бокал треснул в моей руке. — Ты хоть представляешь, что я испытывал? Ты можешь себе представить, каково мне было быть козлом отпущения в глазах собственного отца?! А всё из-за того, что я видите ли не девушка! Понимаешь?! Его идеальная семья не позволяла ему иметь наследника. И сколько я старался быть послушным, добрым?! Друзья и знакомые отца, матери, все меня любили, на каждый День Рождения мне дарили уйму всего, а, в конечном итоге, я не получал ничего. НИ-ЧЕ-ГО! Все находило свой конец в печи. По прихоти моего отца. Даже Хетлориил, даже он ко мне нормально относился! Представляешь?! На нас начали оглядываться. Среди всех этих взглядов я чувствовал один сильнее остальных. Это был пузатый старичок, сила душевного пламени которого даже меня слегка бросило в дрожь. Он ничего не делал. Просто наблюдал. — Дэни, родной… — хотела было сказать Мери, и тут я впал в истинную ярость. Мне многих трудов стоило удержаться от того, чтобы не ударить её. — Моё имя — одна из последних оставшихся у меня ценностей, — процедил я. — Не смей отнимать её у меня этими погаными укорачиваниями! — Милый, и из-за этого ты готов поставить на себе крест? — коротко спросила драконица, который уже раз опустошая бокал. — И жить вечной ненавистью ко всему живому лишь потому, что у тебя было тяжёлое детство? — Тяжёлое детство?! Как по мне, так у меня его вообще не было. Представь: тебе пять лет и ты случайно пролила чай на брата, а вместо того, чтобы просто велеть быть аккуратнее, твой отец схватит тебя за руку и начнёт бить, пока птички в глазах не залетают. А потом на сутки запрёт в тёмном чулане без еды и воды! — Ужас… — тихо прошептала Мери, во все глаза глядя на меня, но вслух сказала. — А ведь ты зря думаешь, что я тебя не понимаю. У меня вот тоже… Трагедия. Отец вообще не знал как меня воспитать. Ну кроме понятных вещей «С незнакомцами не ходи, подарков от кого попало не принимай». Когда я увлеклась типично девичьими делами, вроде гаданий или шитья, он на меня как на больную посмотрел. Мол, не пристало дракону таким заниматься. И всё же я не отступилась от своего. И сейчас не жалею о сделанном. Знаешь, говорят, кто внутри себя порядок навести способен, у того и во внешней жизни всё наладится. Та вспышка твоя, сегодня утром… — она замолчала, — может быть тому примером. Когда всё закончилось, и ты сказал, что любишь меня, то клянусь Стаей, в тот момент ты говорил это от сердца. Солгать так искусно не способен никто. Зачем же ты прячешься от себя самого? — Я? Прячусь? Что за глупости? От самого себя спрятаться невозможно. Я могу создать себе двойника и спрятаться от него, но это всё равно не будут прятки от себя. — Раз ты это понимаешь, то почему пытаешься подавить свои чувства? Почему делаешь вид, что их нет? — О чём ты? Я не понимаю. — Боги, какой же ты дурак! — вскричала Мери и, едва не опрокинув бокал, бросилась за дверь. Я бросился за ней и у двери схватил за руку. Она посмотрела на меня, и я прошептал ей на ушко на небесном языке: — Прошу тебя, не уходи. Я не вынесу ожидания Владыки в одиночку. Мери удивлённо посмотрела на меня. — Что ты сказал? — спросила она. — Я не поняла тебя. — Не важно, — мрачно ответил я, отпуская её руку. — Иди. — Нет, важно, — упёрлась драконица. — Иначе ты бы не произносил это на родном языке намеренно, будто проверяя меня. Что ты сказал? — Ничего, — процедил я и вышел ждать Владыку. Мери вышла следом и, громко топая каблуками, пошла прочь. Я некоторое время смотрел ей вслед, после чего настроение, и так пребывающее не на самом высоком уровне, опустилось ещё ниже чем дно океана. Судя по весёлому шуму из ресторана, в котором был Владыка, он и девушки определённо неплохо проводили время. Внутри что-то сжалось, может быть, даже некоторая горечь, что я чужой на этом празднике жизни. В кармане что-то звякнуло. Я удивлённо заглянул в него и обнаружил несколько странных золотых кругляшей, отдающих странным запахом. Интересная вещица… жаль магической ауры в них нет, а значит, мне не посмотреть что это. Нда… Тут я вспомнил, что, кажется, знаю, откуда у меня кругляши. Мери перед предполагаемым походом за продуктами дала мне несколько штук. Вроде бы даже объясняла как ими пользоваться… судя по тому, что о бар что-то звякнуло, когда Мери заказывала нам вина, эти кругляши используются и для этого? Я вернулся в бар, ощутив, что на меня устремлены все или почти все взгляды, находящихся здесь. Но мне было не до того. Пробравшись к стойке, за которым одиноко маячило багровое свечение, я привалился на высокий стул и коротко потребовал: — Вина, или чего-нибудь эдакого. Да покрепче. Смех бармена был мне ответом. Да что он себе позволяет, человечишка?! — Кончай ржать, и так настроения никакого! — выкрикнул я в морду ухмыляющегося бармена. — Извини, братец, просто не каждый день ко мне приходят те, кто не знает чего хочет заказать, — развел руками бармен, после чего достал несколько стаканов. — Судя по виду твоему что-то не очень хорошее приключилось, да? — У Падших хорошего не бывает априори, — сердито произнес я. — Понятно. Ну, тогда тебе нужно не вино. Оно для сердца, если болит. А для душевных ран есть кое-что получше. — Мне неважно что, — устало сказал я, — главное, чтобы мне на это хватило кругляшей. — Каких кругляшей? — не понял бармен, протирая стакан и вглядываясь мне в лицо. — Парень, ты не заболел? Впервые слышу, чтобы деньги называли «кругляшами». — Короче, этого хватит? — я засунул руку в карман и вытянул оттуда несколько, точнее пять-шесть, кругляшей и протянул их бармену. Тот принял их, посмотрел под светом лучины: — Пятнадцать золотых… Пойдет, порций на десять. Но смотря чего. Если виски хочешь, то будет где-то на пяток стаканов. Но хороших, грамм по пятьдесят. Так что выбирай. Вообще, мне так и не удалось в своей жизни полноценно попробовать хмельное, но я примерно представляю, какие должны быть ощущения. — А давай виски, — махнул рукой я. Бармен пожал плечами и в низкий квадратный стакан налил жёлтой жидкости, бросив затем пару кубиков льда. Я залпом осушил его. — Жасминового чаю, пожалуйста, — произнёс подсевший ко мне старичок. Это был тот самый старик, пристально смотревший на нас с Мери. — Эх, юность, — произнёс он, — дуэли, пьянки, девочки и обязательно любовь. Золотое время, которое никто не ценит, пока внезапно не обнаружит себя в бесконечно повторяющейся рутине, любовь всей жизни оказывается самым надоедливым созданием, а дети своими проделками покоя не дают. — К чему ты это, человек? — процедил я. — Если считаешь, что мне нужен совет о правильном общении с Мери, то ты очень глубоко ошибаешься. — Я к вам не за этим обратился, юноша. Есть для Вас предложение. Я набираю небольшой отряд для кое-какого дельца. Вот здесь все подробности, — он передал мне небольшой свиток, — в конце указан адрес. Буду ждать вас через три дня. А пока что до встречи. Seirei ga anata to tomoni arimasu yō ni. — Занятный человечешко, — улыбнулся я, провожая его взглядом. На языке немного загорчило, внутри слегка жгло, будто там поселилось маленькое пламя. Но я пока не ощутил никаких других изменений. — Ещё, — коротко повелел я, подставляя стакан. Через минуту у меня стоял стакан с такой же жидкостью, который я теперь осушил в два приема. Тщательно, поскольку хотел распробовать. Н-да, и чего говорят, что алкоголь — это хороший способ решить все проблемы? Однако второй стакан пошёл как-то… По-другому, что ли? Настроение понемногу начало ползти вверх, мрачные мысли начали торопливо уползать на задворки сознания. Интересно, Утериил сейчас что-нибудь чувствует? Вдруг мне придется ждать подлянку ещё и от своей «светлой» стороны? Ан нет, жизнь пока ещё не начала налаживаться — видимо, то было только временное просветление. Я слез со стула, неудовлетворённо глядя на бармена. Тот пожал плечами, проводив меня взглядом, мол, сделал всё, что смог. Двинулся к выходу, но, неожиданно для самого себя, я ощутил, что меня как будто пошатывает, на лбу возникла испарина и жутко хочется… Смеяться? Так, надо на воздух. Срочно. Пока Владыка не обнаружил… Воздух улицы показался мне на редкость свежим. Вокруг не было ни души. Пусто, точно вымерли все. Только в домах виднелся свет от лучин и свечей, да где-то вдали играли отзвуки какой-то музыки. У входа в ресторан, у которого я преданно ожидал, никто не появился. Видимо, Владыка тоже нагрузился и про всё забыл. Музыка между тем смолкла, и до меня донеслись отзвуки нескольких хлопков и пара вскриков. Я чувствовал себя всё более странно: мне захотелось пойти туда и разузнать причину шума в такой неурочный час. Но… Приказ Владыки ждать… В голове начало нехорошо шуметь, а что самое удивительное, начало появляться что-то напоминающее мелодию. Я почувствовал, что мне тяжело стоять, и привалился к рядом стоящему фонарю. Переведя дух, я отошёл от него, отметив, что всё-таки соображать не разучился. И первым делом заметил, что музыка действительно не исчезла. Она тихо лилась откуда-то издалека. Мне опять стало интересно, но я твёрдо решил не оставлять свой пост. Внезапно я ощутил, как меня выворачивает наизнанку. От боли я согнулся пополам и из моего рта вылилась жёлтая желчь. Меня снова зашатало, по всему телу пошла испарина, а в глазах помутилось.