***
Бет открыла шкаф, сняла с вешалки красную рубашку и быстро надела её. Проклятая чрезвычайная ситуация вынудила её встать с постели после ночной смены. А её никчёмные коллеги решили взять отпуск почти одновременно. Ублюдки. Женщина побрызгалась своими любимыми духами, прежде чем выйти из комнаты. Джерри придётся заправлять постель; будучи безработным, он, по крайней мере, сможет позаботиться о доме. Бет быстро шагала по коридору. У лошади, казалось, был вывих, по крайней мере, таков первоначальный диагноз, но эта оценка была сделана этой некомпетентной Сарой, у которой, конечно же, не было… Бет остановилась, возвращаясь назад. Комната Морти была рядом, и оттуда доносился тошнотворный запах, но не он привлек её внимание: это был халат Рика. Женщина открыла дверь и обнаружила отца на полу, наполовину укрытого пледом. Лужа рвоты была прямо рядом с кроватью её сына. Хирург молчала, не совсем понимая, что делать и что говорить. С Риком, похоже, всё было в порядке, он просто крепко спал после отменной пьянки. Она знала, что так уже было много раз, и далеко не впервые это происходило в целом. Проблема заключалась в том, что он находился в комнате Морти и спал там. Вероятно, сюда он пришёл уже пьяный, и его вырвало прямо на глазах у внука. Бет закусила губу, сжимая свою сумку. Она часто думала о том, что была посредственной матерью. С Саммер она пыталась наверстать упущенное в последнее время, чтобы не допустить собственных ошибок. С Морти она не была посредственной. Она действительно была дерьмовой матерью. Она не слушала его, не утешала, не обращала на него внимания. Ей ни на секунду не пришлось задумываться об этом, когда дело дошло до выбора — спасти его или Саммер. Она и секунды не потратила на выбор. Возможно, Морти напоминал ей Джерри всеми его недостатками и тем, что он не был похож ни на неё, ни на Рика. Возможно, она не могла смириться с мыслью, что у неё будет неуверенный, заикающийся и… аутичный ребенок. Глядя на лежащего на земле отца, она поняла истинную причину. Бэт Санчез пиздец как ревновала. Она терпеть не могла отношения Рика и Морти. Ежедневную и вечную близость, которая была между ними, не позволяя никому другому войти в их мир. Саммер еле-еле, Джерри по ошибке, а Бет — нет. Она была полностью исключена. Её отец исчез на двадцать лет, а когда вернулся, то видел только Морти. Больше он ничего не видел. Даже того факта, что Рик просто уважал её, было недостаточно; совсем наоборот: это благоприятное отношение заставляло её чувствовать себя ещё более отстраненной, как будто это были отношения с уважением, но без чувств. Даже Джерри считался кем-то большим, чем она сама. Бэт долго и пристально смотрела на Рика. Всё, о чем она могла думать — это ревность к своему сыну и его отношениям с её отцом, не заботясь о том, что он был пьян в комнате её сына, с лужей рвоты рядом с тумбочкой. Бэт Санчез была действительно дерьмовой матерью. Она вышла, спустилась по лестнице и хлопнула дверью.***
Рик проснулся от шума с раздражённым ворчанием. Запах рвоты, стоявший в шаге от него, обжигал ноздри и щипал глаза. Мужчина сжал кулаки, слегка приподнявшись с пола… и он явно находился не в гараже. И даже не в своей комнате. Рик сосредоточился, разглядывая стены, мебель, плакаты. Это была комната Морти. Какого чёрта он там делал? Он огляделся и увидел лужу рвоты рядом с пустой кроватью. Вот блять… Будильник мигнул красным: 11:43. На мгновение его охватила паника, заставив ускорить пульс. Он абсолютно ничего не помнил. Что же он натворил? Почему он здесь и где Морти? Он скривил губы от отвращения к этому запаху; несомненно, это была его вина, запах алкоголя был безошибочно узнаваем. Рик встал, спотыкаясь и положив руку на голову: он явно преувеличивал, это уж точно. Он должен был понять, что произошло. Когда он выходил из комнаты, холодная дрожь пробежала по его спине: теперь, когда он вышел из комнаты, он почувствовал запах Морти. Он был весь пропитан его запахом.***
Морти всё ещё чувствовал запах Рика. Он принял душ, но всё ещё чувствовал это. В тот день на нём была не обычная желтая рубашка, а свитер с высоким воротом того же цвета. Засунув руки в карманы, он бродил по коридорам. Он даже не был голоден. Он решил не обедать сегодня, вместо этого бесцельно шастаясь по коридорам. Он больше не спал. Это было очевидно. Его глаза выглядели впалыми, а под ними залегли тёмные круги. Его кожа была бледной и измождённой. Борьба с толпой инопланетян утомила бы его меньше. Он сжал кулаки в карманах и до крови закусил губы, вспоминая ту ночь на кухне. Он мастурбировал. Яростно, настойчиво, не один раз. Он был отвратителен. Чертов психопат. Ему снилось, что он танцует перед дедушкой, видит, как тот входит в тёмную комнату, и радуется тому, что его чуть не задушили, что он так близко, так сильно… Морти прислонился к шкафчику и легонько постучал по нему головой, закрыв глаза. Дело было в болезненности их отношений, в том, что это был практически единственный его физический и человеческий контакт, и больше ничего. Он не мог и не должен был быть никем другим. Он не был психопатом. Он знал, что страдает аутизмом, но не был болен. И Рик тоже. Морти не обращал внимания на людей, наблюдавших за ним, пока его голова была прислонена к шкафчику, руки спрятаны в карманах, и глаза закрыты. Мир, школа, его семья — всё это было так далеко. Далёкие и внеземные галактики, в которых он не понимал ни единого слова, были ближе. Он просто… поддался Рику. Склонившийся по собственной воле и касаемый его руками. Он поднял голову и снова её опустил, даже не коснувшись металла. Его кровь устремилась не туда, куда надо, и он отчаянно пытался привести себя в порядок. — Какого хуя ты творишь? Морти внезапно вернулся к реальности, его глаза расширились. Он повернулся и оказался перед Тони и его дружками. Мальчик посмотрел на него даже удивлённо, слегка покачав головой. Морти растерянно уставился на него. — Ч-Что- — Тебе нравится ломать мой шкафчик, педик? Морти сразу всё понял. Ладно, он не знал, был ли он психопатом, но он определённо был неудачником. — Н-нет, извини, Тони, я не… Морти поднял руки, прижимаясь к шкафчику, но мальчик дёрнул его вперёд, схватив за свитер под горло. Морти всхлипнул и обхватил руками запястья, чтобы избавиться от них. — Если взялся за что-то… Тони с силой ударил мальчика головой о металлическую дверцу шкафчика, и Морти услышал протяжный свист, от которого на мгновение потемнело в глазах. — … то делай это хорошо Хулиган повторил этот жест, легко поднял его и с ещё большей силой ударил по металлу. Морти брыкался, не в силах его поймать. Он почувствовал, как ткань свитера начала рваться. — Это ошибка, н-не-! — Ты можешь рассказать это тому, кому не все равно, ботаник. Тони с грохотом уронил его на землю, снова схватил за шиворот и потащил за собой, сопровождаемый хихиканьем своей шайки, прикрывая Морти от остальной школы и от любопытных глаз. Морти просунул пальцы между своей шеей и тканью, которая душила его. Его горло всё ещё болело после той ночи, и боль была невыносимой; дышать было невозможно. Тони потащил его в мужской туалет. Как только он вошёл, оттуда вышли два парня, понимая ситуацию. Хулиган отпустил воротник Морти, позволяя ему вздохнуть. Но стало ещё хуже: Морти восстановил дыхание и сосредоточился, вдруг осознавая, где они оказались. Туалет. Сердце забилось очень быстро, в то время как мальчик начал задыхаться. Нет. Только не здесь. Морти, всё ещё лежавший на полу, попятился назад, пытаясь выбраться из этого места, прежде чем один из парней схватил его за ногу и потащил к кабинке. — Нет! НЕТ! — Морти ухитрился пнуть его в голень, услышав, как хулиган застонал от боли. Ответом послужил удар в живот. Морти наклонился к самому себе, держась за живот от боли. В глазах защипало от слёз. — Подними его. Двое подручных Тони без особых усилий подняли Морти и пинком распахнули дверь кабинки. Морти упёрся ногами в дверь, пытаясь выиграть время в безумной и слепой панике. Он всё время повторял «нет», кричал на них самым пронзительным криком, на какой был способен, брыкался, как сумасшедший. В нём не было ничего более разумного, ничего, что могло бы остановить эту паническую атаку. Он больше не был в школе, он больше не был там. Он был в том пабе, в том грязном вонючем туалете, где его трогали, облизывали, нюхали и принуждали. Он видел пурпурную кровь на своих руках, капли крови на шее, эти пальцы повсюду. Его сердце готово было взорваться, он больше не дышал. — Этот мудак совсем рехнулся, — сказал один из хулиганов. Тони холодно посмотрел на Морти, скрестив руки на груди: — Твоя сестра так мне и не дала… Ты пытаешься сломать мой шкафчик… Я думаю, что семейству Смитов пора преподать урок. Мальчишки всё ещё держали его за руки, умудряясь затащить в кабину, согнув его на девяноста градусов, чтобы сунуть голову в унитаз. Это было абсолютным краем. Морти перестал дышать по крайней мере на сорок секунд, потеряв сознание прямо в воде. Ему не хватало воздуха. Не хватало… Внезапно хулиганы отпустили его, вынуждая грубо удариться головой о керамику, но зато он был свободен. Морти машинально присел в углу, обхватив голову руками и подтянув ноги к груди. Он пытался успокоиться, снова дышать, успокоить сердце, бившееся настолько быстро, что мальчик был совсем близко к очередному обмороку. Он едва слышал крики, побои, удары руками и ногами, стоны боли. Больше ничего не существовало, а он не мог ни двигаться, ни думать.***
… Внезапно наступила тишина. Морти смотрел перед собой, покачиваясь взад-вперёд, обхватив голову руками. Прямо перед собой, на уровне глаз, он увидел чёрные ботинки и коричневые брюки. Белый халат с пятнами крови. Мужчина наклонился, и Морти увидел, что Рик пристально смотрит на него. Он что-то говорил ему, но Морти ничего не слышал. Он был погружён в свои мысли, в свои воспоминания. В этот момент он понял, что его трясёт. Внезапно Морти почувствовал, что его трясут. — Морти! Н-ну же, мелкий ты засранец, ответь мне! Мальчик наконец увидел его по-настоящему, стряхивая с себя оцепенение, но не в силах ни встать, ни заговорить. Он просто смотрел на Рика своими огромными глазами, что всегда казались ещё больше, когда их застилали слёзы. Рик посмотрел на него, ощупывая его лицо, руки, ища раны или что-то ещё. Внезапно он опустил взгляд на разорванный воротник свитера. Морти заметил, как изменилось выражение его лица: мужчина в ярости стиснул зубы. — Пойдём… пойдём, Морти, вставай. Ничего. Он мог только бредить. Он понимал это, но ничего не мог контролировать. Рик глубоко вздохнул, сжав губы, прежде чем схватить его. Морти почувствовал, как его поднимают на руки. Казалось, он снова стал ребёнком, как тогда, когда ты засыпаешь в машине, а папа берёт тебя на руки и несёт в постель. В бреду он терялся в мысленных ассоциациях. Кто знает, может быть, Рик когда-нибудь брал его на руки, когда он был маленьким. Кто знает, видел ли Рик его когда-нибудь ребёнком. Внезапно он вспомнил ту фотографию в доме Птичьей Личности На руках у Рика, он покинул кабинку и увидел, что Тони и остальные лежат на полу, истекая кровью, а их руки и ноги вывернуты под совершенно неестественными углами. Он уткнулся лицом в плечо Рика, отказываясь даже смотреть. Успокаивающий и знакомый шум межпространственного портала приветствовал его, когда они исчезли внутри, так же как крики в туалете, что они оставили позади.***
Иногда Морти казался совсем крошечным. Он повзрослел с тех пор, как Рик вернулся в семью Смитов; он прибавил в росте, перестал быть таким хилым и тощим, как раньше, стал более подтянутым. Однако эти огромные глаза, а также его поведение всегда делали его похожим на обычного Морти. Иногда он казался совсем маленьким, как сейчас. Он лежал на кровати, свернувшись калачиком, как кошка, завернувшись в одеяло. Он был неподвижен, если не считать легкой дрожи. Его взгляд был обращён к стене, лицо же было почти полностью закрыто одеялом. Перед ним стоял Рик. После слепой ярости, охватившей его в туалете, убедившись в том, что Морти в тепле и безопасности, он чувствовал… облегчение. Это была не его вина. На этот раз боль Морти была вызвана не Риком, не приключением или каким-то другим опытом, связанным с ним. Осознание того, что он не виноват, было приятным новшеством, которое освобождало его от многих обязанностей, что привносило противное чувство вины. Несмотря на это, он не мог сидеть рядом с ним, прикасаться к нему, ласкать его, обнимать его. Он выглядел таким маленьким и хрупким. Совершенно беззащитный, но прежде всего нуждающийся в нём. Это так просто. Возвышаясь перед ним, Рик разрывался между желанием использовать его в своих интересах и поддержать внука. Он был похож на стервятника, проверяющего, действительно ли его жертва мертва или нет. Рик отбросил в сторону свои мысли, стиснув зубы. — М-Морти… ну же, забей на это… Завидное сочувствие. Рик вздохнул и сел на кровать. Осторожничает. Услышав шорох, Морти подавил рыдание и прижался к стене ещё теснее. — Это н-не первый раз, когда они бьют тебя, м-маленький говнюк? Не будь ебаной жертвой. Морти не ответил. На этот раз провокации не сработали. Рик посмотрел на мальчика. Это было так просто. Что с него убудет, если он погладит его по спине, успокоит, поддержит? Его мать никогда бы этого не сделала, да и никто в семействе Смитов. Сам Рик не хотел бы, чтобы это сделал кто-то другой. Он поднял руку с намерением опустить её на плечо Морти, не в силах дотронуться до него. — Рик… Этот тихий шёпот остановил его руку, которая тут же вернулась на свое место. — Блять, ч-что такое, Морти? Нет ответа. Рик со вздохом закатил глаза. — В чём дело, Морти? — Т-ты можешь сделать меня сильнее? Взгляд Рика затерялся в пустоте этого вопроса. Это напомнило ему о вопросе, заданном так давно. Один из тех вопросов, которые навсегда меняют твою жизнь. — И ч-что, по-твоему, эта хуева сила изменит, М-морти? Мгновение тишины, а потом дрожащий клубочек издал ещё одну реплику. — Ты не знаешь… — он сказал это так слабо, что Рик едва расслышал его слова. Что? Он знал всё. Рик приподнял бровь: — Что? — Какая разница… — и снова, таким же тихо. Раздражённый Рик наконец дотронулся до него, повернув Морти лицом к себе. — Заканчивай со своими з-загадками или- Глаза Морти блестели, щёки и нос покраснели, а губы дрожали. Он был совершенно беззащитен и… очарователен. Рик уставился на него, ничего не понимая. Это была одна из самых приятных вещей, которые он когда-либо видел. Ему было противно думать об этом, когда он вот так страдал. — … быть мной. Т-ты не знаешь, что з-значит быть с-слабым, Р-рик. В этот момент Рик почувствовал слабость. Чувствовал, как сердце пропустило удар, но прежде всего он осознал, что значит чувствовать себя беспомощным перед всей Вселенной. Морти хватило одной школы, а Рику и сотни планет было бы недостаточно. Его рука всё ещё лежала на дрожащем плече Морти. — Я всё знаю. Морти покачал головой. — Э-это не соревнование, Рик. Такова истина. — Истина относ- — Нихуя не относительно, Рик. И-истина заключается в том, что я слабое ничтожество. Я ничтожество. Слова прозвучали в голове Рика так, словно он уже когда-то это слышал. — И это всё, чем я являюсь в каждом измерении. Рик всё ещё не убрал руку с его плеча. Оно было тёплым и мягким. — Есть ещё Джок М-морти, вообще-то. Морти посмотрел на Рика, слегка нахмурив брови. Дедраматизация не удалась. Рик вздохнул и убрал руку. — Чего ты хочешь, М-морти? Пушки вместо руки? Лазеры из глаз? Супер-сила? РооОООботизированное тело? Что? От чего ты хочешь отказаться, чтобы стать чуть меньше самим собой, Морти? Мальчик на мгновение растерялся. Действительно ли Рик предлагал это, или он был слишком дерзок? Казалось, он взвешивает эту мысль. — Заставить э-этих ёбаных задир отсосать- — Это не из-за них. Глаза Морти блестели, но взгляд словно бы был устремлён куда-то вдаль. Он даже не смотрел на Рика. Рик нахмурился. — Есть кое-что, чего ты не знаешь. В глазах Морти был страх, который Рик редко замечал. Что же это было? Боится сказать это или боится заговорить об этом? На секунду Рик понадеялся, что это было то же самое, что пугало его самого. Он достал из кармана халата фляжку и сделал большой глоток. — Так расскажи мне. Морти слегка перевернулся на спину, удивив мужчину: теперь он, казалось, превратился в неподвижный кокон. — … Это случилось в первом же приключении, которое я выбрал.***
… Ох. Теперь ясно. Рик опустил фляжку. Конечно. Он быстро всё понял. Они издевались над ним в туалете. Когда он пришёл, то обнаружил его склонившимся над унитазом. Именно там он и вышёл из себя. На секунду он вернулся в тот паб. Взгляд Морти, его лицо, его волосы. Это была катастрофа, и с тех пор в его глазах всегда было что-то другое. А теперь он хотел ему все рассказать. Признание, которое он хотел сделать сейчас, спустя много лет. И он ещё не был готов. Морти открывался для чего-то столь личного, а Рик был ещё не готов. Он не знал, что сказать и что сделать, чтобы приспособиться к этой хрупкой близости. Он был неподходящим для этого человеком. — В том дерьмовом средневековом месте? От каждого произнесённого им слова у него сводило живот. Извращенец с садистскими наклонностями. Морти мягко кивнул. Его губы задрожали, и он побледнел. — Я…Я…Я… не… И снова тишина. Не вынуждай его продолжать, Рик. Скажи, что всё знаешь. Скажи, что ты убил того урода. Скажи, что ты гордишься им, как никогда ранее. Скажи, как сильно ты хотел уничтожить всю планету лишь из-за того, что кто-то посмел прикоснуться к нему, касаться его волос. Скажи ему, что только ты можешь заставить его страдать до самой смерти. Морти начал задыхаться, закрывая глаза руками, пытаясь успокоиться и раскрыть свою тайну. Сердце Рика сжалось: если бы он знал, сколько у него секретов!.. — П-прости, м-может быть, с-сейчас не самый подходящий мо-момент- Учёный осторожно взял мальчика за запястье, и тот в изумлении остановился, убрав руки от лица и глядя на него сквозь слёзы. Он посмотрел на свою руку перед глазами. Рик глубоко вздохнул, демонстрируя максимум сочувствия и нежности, которые он мог ему дать. Только для него. — Я знаю. Морти нахмурился, ничего не понимая. Рик был очень серьёзен. — Я знаю, почему ты боишься идти в туалет один. Морти, помолчав немного, всё понял. Он опустил руки, затаив дыхание. Рик снова застал его врасплох, всегда на шаг впереди. Он этого и не ожидал. Я знаю всё. — К-как… откуда ты знаешь? Морти отступил назад, оттянув свое запястье обратно. — Т-Ты что, читаешь мои мысли? — Нет… я не грёбаное облако газа, которое ты все время защищал, М-морти… я знаю, я это понял. Скажи ему, что ты им гордишься. Как он защищал себя, как он расправился с этим Желатином. Скажи ему. Морти уставился на него, испытывая нечто среднее между изумлением и гневом. Возможно, лучше было не говорить ему об этом. Лучше было заставить его поверить, что у него есть воспоминания, тайна, что-то личное только для него самого. И снова он украл это, не дав ему выпустить пар, не смотря на то, что Морти хотел сделать это с Риком. Ты молодец, Морти. Ты был очень храбр. Ты больше, чем ты думаешь. А ты действительно трус, да, Рик? Будь взрослым, поговори, поддержи его. Скажи ему, что он справится. — Всё закончилось, Мо-морти. Прошло много времени. Морти упрямо молчал. Он только покачал головой, словно бы говоря, что нихуя не закончилось. Рик снова с трудом поднял руку и поднес её к его щеке. Морти резко закрыл глаза, готовясь к пощечине или удару. Рик застыл от отвращения. Он так боялся его, непривычный к любому жесту, который не был бы насмешкой или насилием. Борясь с собой, он положил руку на мокрую щёку и вытер слёзы под глазами Морти, который смотрел на него с изумлением. Они были такими большими. А он был таким маленьким. Этот жест или черт его знает что ещё едва не вызвал новую порцию слёз. Дрожь в его голосе едва позволяла разобрать слова: — Т-ты… ты знал это… Рик кивнул. — … и ничего не сделал…? Взгляд Рика посуровел, но рука осталась на месте. Было очевидно, что это была первая мысль, которая пришла ему в голову. Безразличие Рика. — Я разорвал его на части, как только мы покинули эту дерьмовую планету. Морти смотрел на него широко раскрытыми глазами, а слёзы текли беззвучно, и он даже не моргал. Рука Рика сжала щеку Морти. От гнева у него закипела кровь. — Я взорвал его прямо перед всем его ёбаным народом. Но ты такой же, как он, Рик. Морти ответил на эту близость, на эти ногти, только что вонзившиеся в плоть, самым нежным жестом, на который он был способен, а Рик никогда бы не смог этого сделать. Он взял руку Рика своей, и потёр своё лицо с закрытыми глазами, смачивая его слезами. Морти… Морти ласкал себя его рукой. Ласка, в которой он нуждался и на которую Рик был не способен. Этот простой, незначительный жест ясно показал то, что гениальный Рик всегда игнорировал из-за избытка собственного эгоизма: нужда Морти в любви была абсолютной, отчаянной и… обезоруживающей. Рик ощутил эту мягкую кожу своей мозолистой рукой, этот маленький нос, соприкасающийся с фалангами его длинных узловатых пальцев. Эти руки способны на всё, на любое чудо и любой ужас, кроме чего-то такого простого. Прекрати. Прекрати, Морти. Эта нежная кожа, эти губы, которые касались его ладони, смоченной его слезами. Рик неожиданно взял его лицо в ладони и приблизил к себе. Их лбы столкнулись, и Морти снова широко раскрыл глаза, в которых отражалось серьёзное и сосредоточенное лицо Рика. Они были очень близко, так близко, что могли чувствовать дыхание друг друга. Кожа Морти была очень горячей. — Я могу заставить тебя забыть обо всем, детка. Морти тяжело дышал, но Рик не хотел выяснять, было ли это вызвано волнением или отвращением от того, что он был так близко. Рик слегка наклонил голову, касаясь щеки. — Я могу заставить тебя забыть то, что случилось… Морти сглотнул: — Ч-что? Рик смотрел на него почти в экстазе. Он закрыл глаза, вдыхая его запах, как и прошлой ночью. — Ты так много раз просил… Я также могу заставить тебя забыть об этом. Морти внезапно перестал дышать и замер. Рик открыл глаза, едва отодвинувшись, чтобы посмотреть на него. Он бросил на Рика взгляд, полный неподдельного ужаса. Он только покачал головой. Со стороны, ведущей к лестнице, послышался шум, а потом кто-то широко распахнул дверь. — Какого-хуя-ты-устроил?! Саммер. Рик закатил глаза, прежде чем повернуться. Идеальная синхронизация. — Месячные ещё не закончились? — Пошел нахуй и ты, и месячные! Ты же их до больницы довел! — И ты знаешь, чем они занимались, да? Твой сраный телефон тебе и это донёс. Рик сделал ещё один глоток из фляжки, пристально глядя на Саммер. — Ты- отправил-их- В БОЛЬНИЦУ! У Тони травма головы! — Кто вообще такой этот ебаный Тони? Саммер покачала головой, шокировано глядя на него. — Ох. Я что, сломал твою игрушку? — Рик ответил ей теми самыми словами, что ему парой дней ранее сказала Саммер, недовольная покорностью Морти за завтраком. Саммер сжала кулаки, собираясь встретиться с ним лицом к лицу. Рик встал с кровати и скрестил руки на груди. Девушка перевела взгляд на брата, выдержав паузу: — Ты в порядке? Морти просто кивнул, но, казалось, не слушал. — Какое тебе дело, если ты защищаешь того, кто над ним измывается? — О-о-о, теперь мы борцы за справедливость, дедушка Рик? Что с тобой, прозрение что ли? Или только тебе решать, хорошо должно быть Морти или нет? Неужели они ворвались в лагерь? Сука. Прямо в яблочко. — Ты действительно защищаешь этого обсоса? — зрачки Рика сузились до щелочек. — Нет, но… ты, блять, сломал ему три ребра! — Я-я дам ему что-нибудь, чтобы он снова пришел в форму, и ты сможешь возместить ему утраченный секс, хорошо? Рик развел руками, сдаваясь: какого хрена ей надо? — Дело не в этом. — Так в чем же, Саммер? Неужели я испортил тебе репутацию в школе? Или это? Рик снова повернулся к Морти, яростно сбросив одеяло с груди мальчика, но тот никак не отреагировал. Он стянул с него рваный свитер с высоким воротом, открывая то, что видел в ванной. Пальцами он очерчивал тёмные большие синяки на его шее, показывая следы. Саммер затаила дыхание, стараясь больше не показывать своей реакции. Рик наблюдал за ней, не давая ей сбежать. — Сексуально, а? Блять, как только он поправится, определённо ночи напролет давай ему. Саммер сурово посмотрела на него, сдавленно произнеся: — Дело в том, что ты не можешь всегда делать то, что хочешь и когда захочешь. Рик рассмеялся презрительным смехом на такую чушь: — Я могу делать всё, что захочу, особенно с придурком, которому- — Это был ты, — прошептал Морти. — …нужно знать, кто, блять, главный на этой блядской планете… Саммер наклонилась к Рику, прерывая его, чтобы посмотреть на Морти: — Что ты сказал? Рик повернулся к внуку; он даже не слышал, как тот заговорил. Морти смотрел прямо перед собой, а потом перевел взгляд на Рика. Он был чрезвычайно серьёзен. Рик нахмурился: что он сказал? — Это был ты. В комнате воцарилось молчание, все трое членов семьи молчали. Морти продолжал смотреть на Рика, когда Саммер поднесла руки ко рту. О чём это он говорит? Учёный посмотрел на отметины у него на шее. Пальцы были длинными и гибкими. Не такие, как у тех парней. Он ломал им пальцы один за другим, и хорошо помнит их. Эти следы принадлежали ему. Внезапно вспомнился и едкий, горький запах рвоты, лежавшей на полу. Он соединил все точки, понимая, что произошло. Воспоминание, в котором он душил Морти, удерживая его двумя ладонями, ударило по нему с силой. Что он вообще творил прошлой ночью? Как далеко он зашёл? Опять. — Д-деда Рик, что это значит? Ч-что ты сделал? Рик не ответил, потерявшись в глазах Морти. Они не давали ему шанса сбежать. Они были наполнены непоправимой болью и чем-то скрытым, нечитаемым. Бывали моменты, когда он убеждал себя, что он — его герой. Его Бог. Как тогда, когда он убил его монстра. Но все было совсем не так. Он был монстром Морти. Саммер всё ещё говорила, спрашивала, но Рик ничего не слышал. Он смотрел только на эти следы и на глаза Морти. Машинально он достал из кармана портальную пушку и открыл портал. Он исчез в нём, не сказав больше ни слова.***
Он долгое время искал место вроде этого. Нетронутое, безмятежное, спокойное, безупречное место. Натуралистически совершенное и богатое место, гармоничное в своей простоте. Место, где можно посрать. Его не существовало, и, в конце концов, он сам его создал. Его планета-туалет, принадлежащая только ему. Вдобавок к тому, что он опустошал себя, он иногда приходил сюда поразмыслить. Чтобы напиться в безопасности. Принимать наркотики без опасности. Думать. Это было идеальное место, чтобы подумать или расслабиться. Обдумать всё. Рик с закрытыми глазами коснулся длинных травянистых нитей, что словно дразнили его, пока он поглаживал их кончиками пальцев. Он продолжал идти, взбираясь на небольшой холм, сплошь усыпанный пурпуром и лазуритом. Это было прекрасное место, совершенно не похожее на его гараж. Маниакальная забота и совершенство этого рая, созданного художником, резко контрастировали с внешним видом гаража, неопрятного и грязного. Может быть, это были две половинки Рика. Способность делать всё, что угодно, и осознание того, что всё бесполезно. Рик поднялся на вершину холма и, наконец, открыл глаза. Он казался человеком, восхищённым своим собственным творением и самим собой, в то время как он был просто усталым стариком, который отрешенно смотрел на чудеса своей работы. Он сидел на земле, среди очень высоких стеблей травы, которые почти закрывали его. Эти синяки — его вина. Это заикание — его вина. Эти проблемы — его вина Это всё его вина. Сразу вспомнился вопрос, заданный ему в тюрьме: что ты сделал? Всё. Он был честен, это было правдой. Он сделал всё. Он был виноват во всём. Он сунул руку в карман и вытащил очень легкий плазменный пистолет. Он взвесил его в руках и продолжал вспоминать. Это место было идеальным, чтобы его запомнить. Возвращение с планеты Юнити, лазер, попытка самоубийства. Его спасло пьянство. Он потерял сознание за секунду до выстрела. А потом говорят, что алкоголь убивает. Он вспомнил, что ещё пил в тот вечер. Эта желтая жидкость, всего лишь за секунду до выстрела, химическая формула, которая положит конец всему навсегда. Смерть каждого Рика, в каждом существующем измерении. Самое эгоистично-великодушное самоубийство, которое только можно себе представить: конец спирали повторяющегося и вечного аффективного насилия. Брошенность, жестокое обращение, крики, оскорбления. Рики были бы сметены. Всех Риков спас только их алкоголизм. Рик решительно смотрел на пистолет. Возможно, Вселенная должна была идти своим чередом. Его всемогущество могло также остановиться на его собственном измерении. Учёный направил пистолет в голову. Он сам должен решить это. Рик закрыл глаза. Внезапно он почувствовал, что пистолет улетело далеко-далеко, а тонкая тяжесть повисла на нём, и они покатилась вместе по склону холма. «Тяжесть» была мягкой, определённо ростом пониже, чем он, и от него пахло бузиной, как от свежевыстиранного белья. Когда они перестали кататься по стеблям, Рик обнаружил, что «тяжестью» оказался Морти, в ужасе уставившемся на него. На мгновение он забыл обо всём. Если бы это был не Рик, он бы улыбнулся. Однако он назвал его по имени. — Морти. — Р-рик, н-нет… И снова его глаза заблестели. Не важно, что Рик делает — он всегда доводит Морти до слёз. — Что? Рик легко приподнялся, выпрямляя спину. — Н-нет… Морти бросился ему на шею, крепко обняв, тем самым застав его врасплох. На пару мгновений Рик полностью растерялся, а потом положил руку на спину мальчика, слегка похлопав. Морти сотрясался в рыданиях. — Ты… т-ты не можешь… — У-успокойся, Морти. — Н- Ты не можешь убить себя, Р-Рик… — Н- Я не убивал себя, Морти, хватит… Прекрати. Рик отодвинул внука от себя, чтобы посмотреть на него. Учёный чувствовал себя неловко, пока Морти был в ужасе: его глаза были красными от слёз, а губы дрожали. Рик посмотрел вниз, заметив, что на Морти уже не было свитера — он надел свою классическую желтую футболку, не скрывая следы на шее. Его челюсть напряглась, когда Морти вытер слёзы тыльной стороной ладони. Рик шумно вздохнул, стараясь не думать, что Морти сидит на нем верхом. — Р-рик… если т-ты уйдёшь… — Я не уйду, я не уйду, Морти, хватит уже. П-перестань ныть- — Если ты уйдешь, то я ни-ничтожество. Снова. Опять эта фраза. Внезапно он провел параллель этого объятия с той отчаянной хваткой, какой Морти вцепился в него в саду, когда Рик пропал на несколько дней. — Почему ты все время это повторяешь? О чём ты вообще? Морти закрыл глаза руками, быстро задышав. — Это был ты. Рик замер. Теперь он вспомнил, почему эта фраза показалась ему такой знакомой. Стебли шелестели вокруг них, подгоняемые ветром.