Казначей преступного мира

      Максимильену было непривычно видеть новое лицо на вполне привычных собраниях Когтя. Конечно же он был знаком с Аканде, ведь Акинджиде всюду брал своего ученика с собой. Но не на собрания. Здесь он был впервые.       «Предчувствовал ли Акинджиде ветер перемен и готовил ли Аканде как преемника специально? — задавался вопросом Максимильен, а после в сердцах вздыхал, — Доподлинно это теперь не узнать.»       Совет Когтя принял Аканде благосклонно. Его знали, да и Акинджиде серьезно ограничивал деятельность организации своей зацикленностью на Нумбани. Максимильен точно знал, что кое-кто в правящей верхушке и сам планировал его убрать. И некоторые присутствующие шире других улыбались новому Кулаку Смерти.       — Акинджиде был хорошим человеком, который научил меня всему, что я знаю. — грубый голос Аканде звучал мужественно, решительно и очень прерывисто. Словно бы тот думал, прежде чем сказать. Редкое качество. Чуткий слух Максимильен идентифицировал малозаметные нотки его акцента.       — Его смерть была вынужденной жертвой, и он пал от своей косности и недальновидности. — уверенно сказал Аканде, единственный не севший за стол, а стоявший у него, освещаемый снизу-вверх голубым светом информационного экрана. Своим могучим образом воина, он обращал на себя внимание всех и каждого.       «Ведет себя как прирожденный лидер.»       Максимильен внимательно слушал, положив локти на стол и сцепив руки в замок, в чисто человеческом жесте прикрыв ими рот. Но хоть он и был людским, тело омника не было живым. Оно было твердо и холодно как лед, и так же холоден был его ненасытный интеллект. Пока все внимали, он просчитывал: насколько опасен Когтю будет Огундиму?       «В какие бы слова он не облачал свой поступок, факт остается фактом: он предал своего патрона. Предаст ли он снова, если мы совершим что-то, что ему не по нраву? »       — Мы с моим учителем начали противостояние омников и людей в Нумбани. — продолжал Аканде, указывая пальцем на высвеченную на панели карту, — Но Нумбани всего лишь маленькая точка на геополитической карте мира. Последним действительно глобальным конфликтом был Омнический Кризис. Это дало начало множеству контрактов в военной сфере. И не только в ней. Множеству… возможностей.       «Давит на жадность! Неплохо.» — с легким удивлением воскликнул в душе Максимильен. От удовольствия щели его глаз сощурились, а огни в них засияли ярче.       — О да, это точно! — хохотнул Антонио, оскалив кривоватые зубы, под одобрительный гомон остальных.       Аканде проигнорировал это, продолжив свою речь, а Максимильен продолжил наблюдать, сверкая алым светом из-под вечно приопущенных линз, отнюдь не спеша встревать в повествование. Он не видел смысла, очевидно, что за столом все «за». Потому что большие войны дают большие деньги. Только вот не все за этим столом желали просто легкой наживы. Максимильен догадывался, какое мировоззрение Аканде перенял у Акинджиде. Богатство в нем не фигурировало. И для него, омника, деньги не были конечной целью. Важен был не факт их наличия, а факт стремления. У них обоих была особая цель, амбиции, несвойственные простым людям. Они оба оставили своих менторов в прошлом, развив их философию так, как тем и не снилось. Разве что Аканде убил своего, а Максимильен это пока только планировал. Они оба следовали своим планам, не останавливаясь ни перед чем, с решительностью и трезвым рассудком машин. И это роднило их. А еще они оба обладали своим… стилем. Макс считал и это тоже редким качеством.       «Если Аканде ликвидировать за то, кем он является, то, логично, надо ликвидировать и меня. — с притворно горестным вздохом рассудил Максимильен. — Но к чему такие строгие меры?»       Макс разорвал замок рук, лишь для того, чтобы сомкнуть их снова, пальцами друг к другу, идеально соединив свои кисти в причудливое произведения искусства из хрома, золота и острых углов. — Я полагаю, что мы найдем точки соприкосновения.       Рубиновый взор скрестился со жгучим черными. Омник и человек на миг застыли, всматриваясь друг в друга, пока Кулак Смерти сдержанно не кивнул. Значит, понял намек.       — В этом вопросе. — добавил Макс, чтобы другие намеков не искали.       Он расслабленно откинулся в кресле, с внешним равнодушием изучая свой маникюр. На позолоченной фаланге безымянного обнаружилась царапина, к неподдельной досаде Макса. Надо было заменить.       «Нет, Акинджиде явно не был таким уж недальновидным, — подумал он, бросив еще один беглый взгляд на Огундиму, — я и предположить не мог, что у его протеже окажется такой потенциал.»