Казначей преступного мира

      У Максимильена было великое множество любимых мест, он обожал буквально все сорта ресторанчиков, кофеен, пабов, закусочных и рюмочных. Иметь огромные деньги — значит иметь возможность посетить их все. Пусть не везде имели масло, чтобы налить пришедшему омнику, но ведь это не главное, верно? В таких заведениях главное — атмосфера, шум или тишь, свет или полумрак, живая музыка или нет. Словом, большее значение имеет все, кроме самой еды. И Максимильен считал себя в этом отношении весьма счастливым. Человек бы оценивал ресторан в первую очередь по качеству блюд, по количеству звезд у его шеф-повара, если они вообще у него были. Макс глядел немного шире. Именно это позволило ему найти поистине уникальное место.       «Luna»!       Максимильен очень любил бывать здесь, и, тем приятнее, что этот клуб-кабаре располагался во Франции, на малой родине Максимильена. Да, пусть не в родном Монако, а в Париже, но тоже неплохо. Макс даже испытывал гордость. Или что-то на нее похожее. Этот город всегда ассоциировался у него с изяществом и роскошью Эйфелевой башни. Максимильен пару раз даже поднимался на нее. Стоять и смотреть сверху на прекраснейший город — это ощущение, которое ни с чем не спутать, это что-то, что следует испытать самому. Ассоциации — забавное явление, и крайне интересное. Казалось бы, что общего у полутемного клуба с мягкой, неспешной музыкой и высоченной старой башней? А меж тем эти два места были неразрывно связаны в уме Максимильена, и великолепие одного накладывалось на другое, и получалось, что лучше заведения чем «Luna» Максимильен и придумать-то не мог.       Это место было совсем неподалеку от башни, стоило только перейти узкую Сену и немножко побродить в паутине улиц.       Каждый раз, вспоминая приятные часы, проведенные в «Luna», Макс снова и снова проникался уютной атмосферой этого заведения. Простые белые столики, окантованные темным деревом, совсем круглые, без острых углов. Зал не большой и не маленький, а точно такой, какой нужно. Под потолком висели лампы, создающие приглушенное фиолетовое освещение. Но ведь была еще и хозяйка. В ее честь и назывался ресторан. Именно она была его Луной.       Максимильен всегда сдержанно восхищался тем, как ей удавалось совмещать бизнес и искусство. Да, она владела рестораном. Но она же и пела своим посетителям с невысокого подиума. Макс слушал переливчатые звуки слов, строки, перетекающие одна в другую. И убеждался в том, что очень любит блюз.       Даже когда не было деловых свиданий, но Макс находился в Париже, то он всегда заходил к Луне. Просто, чтобы послушать чарующий голос. Конечно, омники могли менять свое звучание, как им заблагорассудится, и их умения в основном зависели от технологической начинки. Но ведь это работало и в обратную сторону: омнику как никому легко было уловить фальш в чужом голосе, заметить попадание мимо нот. Луна не сфальшивила на памяти Максимильена ни разу. И Макс всегда сдержанно аплодировал, иногда даже приносил ей цветы. Скидок она ему за это не делала, но Макс не настаивал. Это бизнес, а его вести надо уметь.       А когда он выходил из дверей ресторана, то еще какое-то время обретался рядом, отнюдь не торопясь по своим делам. Дойдя до угла улицы, Макс все еще слышал пение дивы, правда, едва-едва. Но зато ему открывался чудесный вид на противоположный берег, украшенный тонким шпилем Эйфелевой башни. Макс закрывал красные глаза, подставляя лицевую пластину под ласковые лучи парижского солнца. Ему было хорошо. Он мог так стоять хоть целую вечность, просто слушая пение Луны, наложенное на крик птиц и шелест волн, неспешно бьющих в бок прогулочного катера, курсирующего по реке Сене.