Казначей преступного мира

      Мондатта учил омников, что все они люди, как и их создатели. Его учение отвечало на вопрос, что есть омник. Но Шамбали не могло сориентировать в вопросе, что есть человек. Для Максимильена это значило быть самим собой и не задаваться никакими философскими вопросами о факте своего бытия. Просто жить и радоваться жизни, вкушая все доступные ее блага. Обычно, наблюдая за своим окружением, Макс находил подтверждение своей теории. Пока люди не задумывались о тонких материях и просто жили в свое удовольствие, они и являлись людьми. Грубыми, взбалмошными, спокойными, глупыми и умными, эмоциональными и не очень. Важно быть самим собой. А чтобы только собой и оставаться, надо поменьше думать, кто ты есть на самом деле. А вот когда люди начинали копаться в себе… Невольно задрожат руки, и кусок мяса слетит в вилки. И тузы как назло полезут наружу из рукавов. И жить становилось совершенно невозможно.       Максимильен привык наблюдать за гедонизмом богемы, просаживающей в его казино баснословные суммы. Бытует мнение, что светское общество — насквозь фальшивое. Бедняки и средний класс любят демонизировать богачей, приписывая им постоянную жизнь во лжи. Им нравится думать, что светские люди постоянно ходят в масках и ведут подковерную игру, чтобы стяжать себе побольше денег. Это отвечает представлению высшего общества в кино. Отчасти это, конечно, так. Но разве мог Макс обвинить своих высокопоставленных знакомых в погоне за золотым тельцом? Деньги тратятся на улучшение качества жизни. Разве это не естественное желание любого живого организма — жить с как можно большим комфортом?       Тем удивительнее было получать сводки от шпионов, приставленных к остальным членам Совета Когтя. Все они были из плоти и крови, но были ли они людьми — это большой вопрос.       У Жнеца давно уже нет ничего. Он мотается по свету в поисках бывших сослуживцев и убивает одного за другим. Его жизнь — месть. И не было похоже, что даже она радует его. Изредка он следит за своей семьей, причиняя себе моральную боль. Зачем? Какое нормальное существо вообще будет себя травмировать? Максимильен не мог этого понять.       Мойра сутками сидит в лаборатории. Ее изыскания полезны, но они целиком и полностью составляют ее жизнь. Макс искренне не понимал, что интересного в мензурках и пробирках. Но, похоже, доктора О’Доран все устраивало. Как можно не стремиться к удовольствию? Нет, у нее были увлечения, была любимая еда, алкоголь, музыка, кино, но что с того, если получение удовольствия не было в приоритете?       Санджай и вовсе был карикатурой. Тот кто исповедует принцип, что цель оправдывает средства, не может не быть фанатиком. А это ненормально.       Виалли? Веселый был малый, но Максимильен уже почти забыл его. О покойниках многого не скажешь, они как-то сами собой перестают мелькать в поле зрения.       Антонио? Темная лошадка, даже для всевидящих глаз Максимильена. Впрочем, тоже покойник.       Аканде?       Аканде…       Пожалуй, из всей верхушки Когтя только Кулака Смерти Максимильен и мог бы назвать человеком. Тот умел радоваться простым вещам, он действительно был многогранен, в отличие от своих коллег. И Макс знал его пороки. Аканде не слишком честен, поэтому ему можно доверять. Аканде порочен, значит, в него можно поверить.       С остальными членами Совета у Макса не складывалось таких же теплых дружественных отношений как с Кулаком Смерти. Сложно проникнуться симпатией к чистым функциям, помещенным в оболочки из плоти и крови. В какой-то степени они были больше роботами, чем сам Максимильен.       И он видел в этом определенную иронию.