Пепельный

      Заметить, что с младшим братом происходит что-то, по меньшей мере, странное, Катсуки смог довольно быстро. А вот чтобы добиться правдивого ответа потребовался целый месяц. И теперь, успокоив и отправив мелкого спать, Бакуго задумчиво медитировал на разложенные перед собой предметы. Телефон, бутылка коньяка, обгоревшая тетрадка. Та самая, что уже третий раз появляется в его жизни и опять приносит сумятицу. Прошлое никак не хочет оставить их в покое.       На душе у героя было откровенно паршиво. Как минимум потому, что он абсолютно не знал что делать в сложившейся ситуации. А ведь придется ещё и думать как объяснить все Изуку. Он дал себе отсрочку лишь до утра и обещал мелкому все объяснить, но… Довольно сложно пояснить феномен, о причинах которого знаешь лишь поверхностно. Чего только стоило доказать двенадцатилетнему мальчишке, что он не сумасшедший и не лунатит, а появляющиеся на его теле шрамы абсолютно естественны. А ведь завтра маленький аналитик потребует обещанную информацию.       Впервые герою так сильно захотелось закурить, несмотря на соблюдаемый здоровый образ жизни. Казалось, вредный никотин поможет, выгонит из-за грудины тупую фантомную боль. Шрамы шрамами. Бакуго не стал бы так нервничать, только нашел бы оставивших их козлов и осторожно, без шума и пыли, поломал их. Не смертельно и даже не используя причуду. Но просто так он бы это не оставил. Тут же ситуация была куда сложнее. Эти отметины были приветом из прошлого. Тогда, помогая Стратегу, Бакуго не особенно всматривался, но определенные метки запомнил. Слишком страшные и характерные, чтобы забыть. И сейчас жуткий рваный шрам, появившийся на теле брата был точной копией виденного на взрослом теле. Судя по реакции, воспоминания не вернулись и единственная причина, до которой удалось дойти, заключалась в возрасте Изуку. По всему выходило, что ещё несколько лет и… На мелкого обрушатся все воспоминания о «прошлой» жизни. И кем он после этого будет? Мидория Изуку, Стратегом, предателем Лиги или же Хироши Изуку, непоседливым младшим братом и юным дарованием от которого без ума, вот так неожиданность, даже Сотриголова?       И, опять-таки, что рассказывать? Правду? Маленький аналитик неглуп, если солгать во всем, найдет нестыковки. Да и не хочется этого делать. И полуправда тоже сомнительный вариант. Не успокоится ведь, пока не докопается до истины. Герой вздыхает и, подхватив со стола вещи, идёт наверх. Он не стал создавать себе кабинет, просто разделив пространство комнаты на две части: спальную и рабочую. Загорается настольная лампа и Катсуки откидывается на спинку стула впиваясь взглядом в одну из книжных полок. Те самые тетради. Летопись Стратега, практически личные дневники. Бакуго так и не удалось их опубликовать. Сначала было слишком рано, после не было возможности, теперь эта ситуация. Если рассказывать все, то это его лучшее доказательство. Ну и детские фото, разумеется.       Блондин ловит себя на том, что уже смирился с мыслью, что все расскажет. Полностью и без утайки. Усмешка невесёлая. Ну да, не то чтобы сторонний человек услышав все это от начала и до конца поверит в его искренность. Вот только Взрывной всегда был таким. Его жизнь подчинена импульсам. И отношение к Стратегу, уважение, желание помочь, позже переросшее в заботу о младшем брате и желание подарить ему хорошее детство хоть в этой жизни просто пришли и остались, несмотря на их общее прошлое. Себе тяжело вздохнувший мужчина давно признался, что больше всего его пугает то, что открывшаяся правда сломает все то, что у них было сейчас. Потому что был не уверен, что вместе с этим не надломится сам. Иногда он был даже слишком сентиментален. Зато был уверен что просто так отпустить и оклематься, забыть не сможет. Но лгать… Это было многим хуже.       Лист, ручка. Попытки написать что-то вроде письма или речи. Сотни зачеркнутых слов и исправлений. Смятые, бесповоротно испорченные листки в мусорном ведре. Схематическое отображение произошедшего, как его видел Бакуго, очередные стрелочки и зачеркивания поверх рисунка, кляксы и устало упавшая на руки голова. И правда, неужели он думал что ему это поможет? Смешок невесёлый, усталые и пересохшие глаза прикрываются, чтобы хоть ненадолго отдохнуть, позволить все ещё раз обдумать, абстрагировавшись от реальности.       Утром Изуку найдет брата за столом спящим. Вымотанным и не реагировавшим, слишком уставшим за ночь. Тетради, которыми так дорожил Бакуго, до этого всегда стоявшие на полке, будут лежать рядом с ним, сложенные стопкой, а под щекой найдется исписанный лист с множеством зачеркнутых слов. Хироши различит в мельком просмотренных записях собственное имя, но протянувшаяся рука так и не заберет листок. У него не было, нет и не будет причин не доверять брату. Внутри как всегда ощущутится непоколебимая уверенность в том, что ему скажут правду. И для этого вовсе не обязательно действовать тайком.