***
За это время да Винчи успел достаточно далеко уйти, однако всё ещё оставался в поле зрения Микеланджело и шёл неспешным шагом, видимо, никуда не торопясь, и это помогло скульптору нагнать его. — Да Винчи! — парень на бегу окликнул Леонардо, не слишком громко, но тот услышал его и остановился. Удивлённый художник повернулся на зов, с непониманием хлопая ресницами и дожидаясь, пока Буонарроти окончательно догонит его и остановится. Когда Микеланджело, тяжело дыша, поравнялся с ним, да Винчи тепло и приветливо улыбнулся. Так знакомо... Однако самому скульптору он так улыбался крайне редко. — Добрый день, — вежливо поздоровался Леонардо, — простите, разве мы знакомы? Все слова, что Микеланджело собирался ему сказать, будто за секунду вылетели из головы, оставив после себя лишь неловкую пустоту. Ради чего он его остановил? Что ему сказать сейчас? Несмотря на нервозность, он сглотнул, но начал говорить: пути обратно всё равно нет. — Пока что нет, но скоро будем. — Что?.. — да Винчи в удивлении наклонил голову набок. —Я хотел, кхм... Буонарроти не раз прокручивал такой диалог в голове за последние два дня, думая о том, что встреча с да Винчи всё же возможна. Вот он заходит издалека, осторожно продвигается и в конечном итоге задаёт свой главный вопрос. Но вот теперь перед ним стоит настоящий да Винчи из плоти и крови и мило улыбается ему, и схема, тщательно спланированная в мыслях, рушится, как карточный домик. «К чёрту». — Ты ведь художник, верно? И после этих слов парень замечает, что что-то не так. Улыбка Леонардо будто меркнет и начинает выглядеть более натянутой, а в глазах начинает сверкать какое-то непонятное раздражение. — Ага. Ясно, так Вы за этим. Извините, но нет. Возможно, Вы спутали меня с другим да Винчи. Всего доброго. И он резко развернулся, намереваясь уйти. Микеланджело был удивлён такой смене его поведения буквально за несколько секунд. Но отпускать свой шанс на хоть какое-то прояснение произошедшего ранее он так быстро не собирался. — Подожди, что значит нет? Ты ведь... — Если заданный ранее вопрос был главным, я сомневаюсь, что есть смысл продолжать этот разговор. — Чёрт возьми, да Винчи, прекрати, — Микеланджело был сбит с толку, настолько, что и забыл о том, что здесь он встречает мальчика «впервые», — если говорить кратко, то я художник из музея Барретта, и я хотел узнать, почему ты не стал нашим эксклюзивным художником. Разве тебе не поступало предложение? Микеланджело готов был поклясться, что зрачки Леонардо в этот момент сузились. — Откуда... — он сделал паузу, после чего спокойно продолжил, — я думаю, это Вас это не должно касаться, не так ли? Простите, за грубость, но это моё личное дело. — Ты даже не представляешь, как это меня касается... — Микеланджело бубнит, опустив взгляд в пол, видимо, слишком громко, ведь Леонардо реагирует. — Мы с Вами не друзья и не приятели, чтобы общаться на «ты», — максимально тактично выразил своё недовольство да Винчи. Его лицо всё ещё старалось выражать хоть какое-то дружелюбие, но скульптор ясно видел, что получалось у мальчика это всё хуже и хуже. Он отвернулся от парня, сделав пару шагов вперёд. — Я вообще старше тебя... Вновь остановка. Когда взгляд маленького художника был снова обращён к нему, Буонарроти понял, что явно сказал что-то не то. Леонардо начал медленно наступать на него, сжимая в ладонях ремешок своей сумки, а его выражение лица начало пугать странной смесью холодного спокойствия и сдержанного раздражения. — Я не понимаю, почему Вы ко мне прицепились. Я ответил на вопрос, разве этого не должно быть достаточно? Хорошо, скажу больше: раньше я занимался этим, но уже давно оставил. Это тот ответ, которого Вы ждали? — его руки начали подрагивать, — И вообще, Вам это не кажется странным? Вы знаете моё имя, нашу разницу в возрасте, мой бывший род деятельности. Многовато информации для незнакомого человека. Вы случайно не сталкер или что-то в этом роде? Микеланджело опешил от сказанных мальчиком слов. Да Винчи всегда разговаривал с ним грубовато, но в этот раз... Ему стало по-настоящему неуютно. Нет, это уже однозначно не было похоже на знакомого ему да Винчи. — Я просто... — Вы получили ответы на свои вопросы, а значит нам не о чем больше говорить. Простите, но я спешу. И он ушёл. А у Буонарроти не было сил, да и веры в улучшение ситуации, чтобы попытаться его остановить. Он явно не так представлял разговор с мальчиком, и уж точно не ожидал получить на свои вопросы те ответы, которые он услышал. Может ли всё стать ещё страннее?***
Микеланджело вернулся в магазин весьма подавленным. Его способ прояснить ситуацию максимально вежливо послал его куда подальше, назвав сталкером. Прямо в лицо. Микеланджело был возмущён, но это чувство перекрывалось желанием узнать, что же стало с Леонардо. Он был здесь, в этом городе, и это уже радовало Буонарроти. Вот она, его единственная зацепка. Наверняка, если она исчезла из его жизни, то точно не просто так. Такие глобальные изменения не происходят без причин. Узнать эти причины ему и предстояло. Разве что после такого знакомства сделать это будет намного проблематичнее. — Ты вернулся, — Аой обеспокоенно оглядела скульптора, — выглядишь расстроенным. Ты бегал за тем мальчиком? Я видела, как ты на него смотрел... — А, да... — Микеланджело лишь мельком глянул на директора, после чего, сжав кулаки обратился к продавцу. У него не так много вариантов, так почему не перепробовать их все? — вы случайно его не знаете? — Отчего же не знать, уже несколько лет мой постоянный клиент, — расслабленно ответил тот, доставая краски с полок за ним. Видимо, те самые, что нужны были директору, — он твой друг? — Н-ну... Старый знакомый, — промямлил скульптор, не желая заострять на этом внимание, — как часто он заходит сюда? — О-хо-хо, раньше чуть ли не по два раза на неделе, — добродушно улыбнулся продавец, — набирал столько, что я удивлялся, откуда у малыша столько карманных. Краски, бумага, кисточки, палитры. Наверняка был заядлый художник. — Был? — Микеланджело подошёл ближе к прилавку. Продавец тяжело вздохнул, его улыбка стала грустной. — Был. Примерно год или полтора назад его покупки начали ограничиваться в количестве. А потом он и вовсе стал приходить лишь раз в месяц. Иногда ещё возьмёт толстый альбом, да на том запросы и ограничиваются. Уж не знаю, что он делает с карандашами, что ему нужно каждый месяц покупать новые, не спрашивал. Вот и вся история. Микеланджело не верил своим ушам. Уже год? Или даже больше? В это просто не верилось. Он действительно мог бросить рисование, смысл его жизни? Леонардо никогда не производил впечатление человека, который может просто сдаться. Это было странно. Немыслимо. Сложно поверить. Оставшееся время в магазине он провёл тихо, не путаясь под ногами у Аой, выбирающей нужные товары и изредка отвечая на её вопросы касательно фирм или материалов. Настроение было испорчено разговором с да Винчи. Вот только, Микеланджело горько усмехался, обычно да Винчи цеплялся к нему сам, а здесь Буонарроти не смог удержать его в разговоре. До чёртиков смешно. И очень досадно. Они покинули магазин молча. Аой чувствовала, что Микеланджело вряд ли станет разговаривать с ней сейчас. Так и было. И Микеланджело просто был благодарен за то, что она это понимает.***
На следующий день Микеланджело снова вышел из комнаты. Предприняв новую попытку взяться за скульптуру и домучить лежащий посреди комнаты несчастный кусок камня, он вновь с досадой обнаружил, что работа не шла. С того самого момента, когда его жизнь внезапно изменилась, ему так и не удавалось взять в руки инструменты и начать работать. Не было того спокойствия от одиночества, которое и помогало парню сосредоточиться. Наоборот, это ощущалось чем-то неправильным, словно так не должно быть. Именно это ощущение в очередной раз выгнало его за порог и заставило искать себе занятие вне стен родной комнаты. Противиться этому Микеланджело не стал. Первым делом он решил наведаться на кухню и взять что-нибудь перекусить. Буонарроти встал довольно поздно, а будить его, разумеется, никто не стал, поэтому совместный завтрак со всеми он проспал. Но зато теперь он в тишине и спокойствии мог насладиться приготовленной Губертом едой. Его порция рисового омлета, несмотря на желание Мике есть медленно, исчезла с тарелки буквально за несколько минут. Он был очень голоден, и потому очень рад, что насладиться завтраком удалось в одиночестве, без уже привычного чувства тревоги, которое преследовало его везде, куда бы в музее он ни пошёл. Микеланджело даже попытался как можно дольше оставаться на кухне, смотря в окно с кружкой почти допитого кофе и размышляя о вчерашнем разговоре с да Винчи. Неужели всё действительно так и закончится? Мальчик ясно дал понять, что ему нет дела до него, человека, к которому когда-то он был словно привязан невидимой нитью. Их пути разошлись, не успев даже пересечься. Разве не этого он хотел? Не об этом грезил каждый раз, когда назойливый маленький художник в очередной раз стучал в дверь его комнаты? Возможно, так и было, но теперь, когда это произошло, проблема была в том, что скульптора одолевало странное чувство. Непонятная тоска по прошлому, прожигающая грудь насквозь. Это было определённо не то, что он представлял себе в фантазиях о мире без да Винчи. Выбирая из двух зол меньшее, Микеланджело всё же предпочёл бы вернуть мальчика назад. Плевать на его постоянные визиты, раньше как-то с этим разбирался, разберётся и теперь. А вот как побороть чувство тревоги, он не имел ни малейшего понятия. Оно было слишком сильным. Намного сильнее его самого. Прохлаждаться на кухне Буонарроти не был намерен, хотя желание остаться ещё ненадолго было, но Микеланджело понимал, что ни смысла, ни пользы в этом нет, и время стоило бы потратить на что-то более важное. В тот самый момент, когда он намеревался встать со стула и кинуть кружку, в которой всего пару минут назад был кофе, в мойку, на кухню зашла Аой. — Микеланджело, доброе утро. Как хорошо, что я встретила тебя! — она явно была рада тому, что ей удалось словить парня где-то поблизости, — Нам нужна твоя помощь. — Доброе. Моя? — Микеланджело удивлённо вскинул бровь, — что-то важное? — Очень. Сегодня утром мне позвонил владелец. Сказал, что он приедет, чтобы проведать нас. Слова Аой заставили скульптора замереть. Владелец приедет сюда? Это ведь... Микеланджело казалось, что он готов улыбнуться. «Отличная новость». — А в чём заключается моя роль? — Мы не успеваем прибрать студии перед его приездом. Рембрандт снова устроил погром, и степень бардака уже нельзя назвать обычным творческим беспорядком. Аой тяжело вздохнула, а Микеланджело понимающе кивнул. Действительно, если поблизости Рембрандт, то такой исход событий более чем вероятен. Что ж, он всё равно не мог придумать, чем заняться. Зато теперь день пройдет быстрее. А ещё... Микеланджело планировал поговорить с владельцем лично, один на один. Ведь, насколько скульптор знает, именно он пригласил их всех, самых первых работающих здесь художников, включая его, в этот музей. А значит он может знать, почему же да Винчи не ответил на приглашение согласием. Зацепка, за которую он действительно мог ухватиться, совсем скоро окажется здесь, и тогда Микеланджело не простит себя, если не сможет ею воспользоваться. — Помогу. Из меня не самый лучший помощник, конечно, но сделаю всё, что смогу. Аой заметно оживилась. — Ох, спасибо, Микеланджело-кун! Работа несложная, и её будет немного, мы постарались распределить обязанности между всеми, чтобы всё успеть. Итак, начнём с того, что...***
Собирать рассыпавшиеся по полу студии художественные принадлежности и расставлять по местам действительно было нетрудно. Микеланджело, хоть и не занимался рисованием день ото дня, прекрасно знал, где должны лежать те или иные кисти, и в каком порядке в кейсе для масляной краски должны располагаться тюбики. В итоге управился он довольно быстро, даже несмотря на то, что движения его были не слишком энергичны. Сложнее было ставить упавшие мольберты. Таковых было всего два, но для не самого спортивного по телосложению скульптора даже это было задачкой той ещё, и после того, как оба мольберта стояли на местах, Микеланджело чувствовал себя ещё более уставшим. Тем не менее, думал он, это намного лучше, чем отмывать полы от пятен краски или протирать полки шкафов с материалами. Ему в этом плане ещё повезло. — Ну что, Микеланджело-кун, ты закончил? — Аой зашла в студию, осматриваясь вокруг, — отлично, теперь гораздо лучше. Спасибо большое за помощь, можешь вернуться в свою комнату, в целом мы сделали всё необходимое. — Да не за что, — Микеланджело нервно потёр шею, — вы не знаете точное время, когда приедет владелец? — Увы, нет, — покачала головой девушка, — поэтому я и решила попросить вас помочь с уборкой заранее. Зато теперь его приезд не застанет нас врасплох. — Ясно... Микеланджело на несколько секунд замолчал, раздумывая. — Я буду у себя в комнате, но... Вы сможете сказать мне, когда он приедет? — Ох, конечно, — удивлённо кивнула Аой, — тебе нужно увидеться с ним? — Да. Микеланджело не хотел уточнять никаких подробностей. Ему просто необходимо было знать, когда он сможет встретиться с владельцем. Дальше он разберётся сам, благо задача несложная: всего лишь спросить и получить ответ. Буонарроти искренне надеялся на то, что приезд владельца — шанс, такой же, как встреча с да Винчи в магазине. И его главная цель теперь — этот шанс не упустить.***
Сигнального стука в дверь Микеланджело дождался лишь к вечеру, когда всё вокруг залило оранжевым светом закатного солнца. Аой всегда стучала в дверь осторожно и вежливо, однако звук был отлично слышен в комнате, даже если Буонарроти не занимался в этот момент созданием очередной скульптуры. А может дело в том, что у него прекрасный слух? Парень не знал, но внимание на этом не заострял. Услышав прибытие Аой, скульптор положил карандаш и встал из-за письменного стола. Ему действительно нужно было заняться чем-то, пока он ждал, но руки всё никак не тянулись к лежащему посреди комнаты куску мрамора. Поэтому, к его же собственному удивлению, выбор Микеланджело пал на рисование. Он занимался набросками и эскизами время от времени, пусть и делал это не слишком часто, так что нельзя было сказать, что эта деятельность была ему непривычна. Но всё равно он чувствовал что-то странное, и это чувство не покинуло его ни после первого наброска, ни после пятого, ни после девятого. Отложить карандаш и наконец закончить всё это парень был даже рад. Он открыл дверь девушке уже без страха или волнения. Как-никак, он ждал её прихода. — Микеланджело-кун, снова здравствуй. Владелец приехал. — Я так и понял. Он сейчас занят? — Не сказала бы, если это важно, он может тебя принять, — пожала плечами она, — он сейчас у меня в кабинете. Микеланджело кивнул в знак благодарности и закрыл дверь. Наверняка за десять-пятнадцать минут директор никуда не исчезнет, а парню хотелось, чтобы никто не мешал ему и не встретился по пути. Шаги директора отдалялись, а вскоре и вовсе перестали быть слышны, и Микеланджело выдохнул, собираясь с мыслями. За дверью тихо, значит рядом точно никого нет. Кроме того, насколько художник помнит, сейчас время ужина, а значит вряд ли кто-то будет бродить по музею. С этими мыслями Буонарроти открывает дверь комнаты. Коридор медленно погружался во мрак, настенные лампы уже были включены, разгоняя его. Тихо, безлюдно, и оттого спокойно. Микеланджело сделал глубокий вдох и вышел за порог, закрыв дверь за собой. За всё время пребывания в музее он был в кабинете у владельца, который сейчас был кабинетом Аой, всего один или два раза, и путь к нему помнил весьма смутно, но надеялся, что хотя бы такие воспоминания вкупе с его интуицией помогут ему не ошибиться дверью. Эти пустые коридоры были скульптору знакомы. Точно в такой же тишине поздно ночью он выбирался из комнаты на кухню, не желая никого видеть и скрываясь от назойливого да Винчи. Сейчас рядом с ним не было его главного преследователя, но Буонарроти продолжал идти тихо и осторожно, уже по привычке. Поворот, следующий коридор, ещё дальше, и вот она: массивная дверь из чёрного дерева с золотой табличкой. «Директор». Микеланджело приблизился к двери и прислушался. В комнате за ней слышались шаги, шелест бумаги и какое-то неразборчивое бормотание. Прекрасно, он здесь. Конечно, не факт, что он не занят чем-то важным и что будет готов принять скульптора сейчас, однако... Он мог уехать вновь в любой момент. Микеланджело не мог упустить свою возможность. Да и не хотел. Уж лучше получить ответы на свои вопросы как можно скорее. Парень постучал в дверь. — Войдите, — раздался приглушённый голос из-за двери, и Микеланджело медленно повернул ручку. Дверь с тихим скрипом отворилась, и в глаза Буонарроти ударил свет, намного ярче того, что излучали лампы в коридоре. Яркая жёлтая люстра освещала комнату, будто солнце, позволяя скульптору осмотреться: разбросанные повсюду книги, листы бумаги, карты; книжные шкафы и большой деревянный письменный стол прямо перед входом. Возле одного из книжных шкафов стоял сам директор, поднимая книги и Составляя их на места. Когда Микеланджело вошёл, он оторвался от своего занятия и повернулся к нему. — Микеланджело? Здравствуй! Соскучился по старику? Буонарроти смущённо опустил взгляд в пол. Спокойный тон голоса владельца успокаивал его, однако что-то подсказывало, что нарушение этого спокойствия ещё впереди. — Рад Вас видеть, — тихо проговорил он, — на самом деле я... Хотел кое о чём поговорить с Вами. — Поговорить? — удивился мужчина, вскинув брови. Он оставил в покое книги на полках и сел за стол, сложив руки в замок, — ну что ж, слушаю тебя. Микеланджело не знал с чего начать. Задать вопрос напрямую? Начать с объяснений? Может, рассказать о сегодняшней ситуации в магазине? Нет, однозначно нет. Скульптор ведь точно не сможет объяснить директору, как он узнал да Винчи, не будучи знакомым с ним. — Кхм, в общем... — он прочистил горло, оттягивая время и обдумывая свою реплику, после чего решил: «будь что будет» и начал говорить, — когда-то давно Вы приглашали работать в нашем музее художника Леонардо да Винчи. Вы... Не помните, почему он отказался? После слов Микеланджело директор заметно помрачнел. Он опустил голову, начав рассматривать свои руки, молчал некоторое время, словно вспомнил что-то, требующее размышлений. А потом поднял на Буонарроти свой серьёзный, пусть и не лишённый доли теплоты взгляд. Улыбка на его лице была блеклой. — Откуда ты узнал о нём? — Мы... Поговорили. Сегодня... Микеланджело не умел врать. Всё, на что он надеялся — на то, что владелец не станет расспрашивать о деталях этого разговора. К счастью, он не стал. Лишь горько усмехнулся. — Значит всё же произошла ваша встреча. Пусть и не так, как я того хотел когда-то. Скульптор обратился в слух, удивлённо смотря на мужчину. Что он имеет в виду? — Эта информация не конфиденциальна и не несёт какой-то важности, так что не вижу причин с тобой не поделиться, — он посмотрел на Микеланджело, слегка наклонив голову набок, — помнишь, чуть больше года назад я пришёл к тебе с заказом на картину? Я попросил тебя нарисовать работу, которая будет пределом твоих возможностей. Микеланджело начал рыться в своих воспоминаниях, прокручивая в голове все свои заказы на картины, которых, благо, было не так много. Кажется, он припоминал что-то подобное... Точно! Картина, которую он рисовал по просьбе тогда ещё директора для одного из первых открывшихся выставочных залов. Буонарроти помнит, как он тогда гордился ей. Технически, он не прикладывал никаких непомерных усилий, чтобы создать её, но всё же подошёл к делу со старанием и всей серьёзностью. Картина, которую он считал одной из лучших своих работ. Та самая, которую три дня назад он не смог отыскать на стене выставочного зала. Микеланджело кивнул. — Ну, ты ведь не закончил её... — Что? — Микеланджело удивлённо отшатнулся. То есть как, не закончил? — Заказ помнишь, а результат нет? — прищурился мужчина, — В последний день, когда я уже пришёл забирать её, ты сказал, что не успеваешь закончить в срок. Я попросил тебя показать мне хотя бы незаконченную работу, но ты отказался. А потом и вовсе сказал, что не хотел бы заниматься для музея живописью, но мог бы создавать скульптуры. Ты действительно забыл об этом? Микеланджело прошиб холодный пот. Так вот почему в музее нет его картин. Он, из этого мира, просто отказался от их создания. Скульптор всегда думал о том, как было бы здорово, если бы память о том, что он художник, исчезла у других людей. Но... Не думал, что это когда-то осуществится. — А, д-да... — заикаясь, заговорил он, — к-кажется вспомнил. — Отлично... — владелец насторожился. Микеланджело видел по его глазам, что он что-то заподозрил. Однако ничего не сказал, а продолжил рассказ, — тогда я не сказал тебе, для чего на самом деле нужна эта картина. Правда была в том, что... Я пригласил к нам да Винчи, чтобы познакомить его с музеем. Перед тем, как отослать приглашение, я хотел, чтобы он сам захотел попасть сюда, так я бы мог не сомневаться в его согласии. К каждому художнику нужно найти подход, и ключом к да Винчи должна была стать твоя картина. — Подождите... — Микеланджело впал в ступор, переваривая в голове эту информацию, — Что вы имеете в виду? — Я знаю твои способности, иначе не пригласил бы работать сюда. Твои работы — вершина гениальности, которую сложно превзойти. И я знал, что столкнуться с чем-то подобным — это именно то, что нужно было да Винчи. Поэтому мне и нужен был ты в тот момент. Новость о том, что картина не завершена, пошатнула мою уверенность в том, что этот план сработает. Я начал сомневаться, что всё пройдёт гладко. В этот момент владелец помрачнел и печально вздохнул. — И, как оказалось, не зря. Микеланджело напрягся. Ему не хотелось слышать то, что мужчина скажет дальше, но он понимал, что должен сложить детали пазла воедино. — То есть, Вы хотите сказать... Владелец кивнул, поняв, что имел в виду парень. — Да. Он не нашёл того, что искал. Я видел это по его глазам. Он ходил по залу, всматривался в картины, обошёл, пожалуй, весь музей. Он хвалил каждую работу, просил передать похвалы художникам. Однако... Я не видел в его глазах того самого огня, который загорается в тот самый момент, когда понимаешь, что нашёл то, что так долго искал. Он не нашёл того, что искал именно он. Когда да Винчи уходил из музея, я видел на его лице такое разочарование, словно он вышел из беспроигрышной лотереи с пустыми руками. Я понимал, что этим всё закончится, но всё ещё надеялся на другой исход, хоть и зря. Микеланджело чувствовал, как его начинает потрясывать. Из-за одной картины, которая не попала на стену зала... Картины, которую Мике, как бы он не был ей горд, не считал какой-то великой ценностью... Музей лишился столь талантливого художника? Неужели так действительно может быть? Неужели это правда? Владелец встал из-за стола и подошёл к широкому окну позади него, чтобы зашторить его. — Потом я отослал ему приглашение на работу в музей, как и собирался. Однако спустя пару дней получил отказ. И больше я ничего не слышал об этом мальчике. Надеюсь, он всё ещё рисует, хотя я давно уже не вижу новостей о его участии в конкурсах. А ведь раньше он чуть ли не в каждом брал гран-при. И он затих. Они простояли в молчании около минуты, каждый думал о своём. Вокруг чего крутились мысли мужчины, Микеланджело не знал. А сам же... Пытался поверить в услышанное. Осознать, что рассказанная им история действительно реальна. Но этого ведь просто не может быть. Микеланджело никогда не считал себя особенным. Не думал, что может хоть для кого-то стать вдохновителем или стимулом. Разве что для наивных, добрых детей, которые приходили в музей, видели его работы и с восторгом говорили о том, что в будущем будут рисовать так же прекрасно, как он. Но не более того. А тут ему довелось узнать, что он — причина, по которой великий художник Леонардо да Винчи отказался работать в музее. Всего лишь одна картина... — Это то, что ты хотел узнать? — голос владельца вырвал Микеланджело из потока собственных мыслей. Он неуверенно поднял голову и кивнул. Руки его дрожали. — Да... Так это действительно правда? — У меня нет причин лгать, раз уж этот мальчик в итоге так и не пришёл к нам работать. Что прошло, то прошло, не всякая золотая рыбка легко заманивается в сети, — мужчина издаёт смешок. А вот Микеланджело не до смеха. — Да, Вы правы... — Сказать по правде, — внезапно заговорил владелец, — никто не знал о том, что я приглашал работать у нас самого Леонардо да Винчи. Я удивлён, что именно ты стал первым, кто узнал об этом. Буонарроти горько усмехнулся. Да уж, какая ирония. Но, учитывая то, как теперь в этой ситуации чувствует себя сам скульптор, он должен признаться, это такое себе везение. Не помнил бы он ничего о маленьком художнике, всё было бы проще. Но именно воспоминания о нём делают его новую, казалось бы, идеальную жизнь столь невыносимой. — В любом случае, — мужчина явно заметил, как изменилось состояние Микеланджело после услышанного, потому, кажется, и поспешил закончить разговор, — я рад, если смог чем-то помочь тебе. Ты ведь наверняка задался этим вопросом не просто так. Он странно улыбнулся, и Буонарроти вмиг стало не по себе. Пожалуй, действительно стоит закончить. Они оба это понимали. — Да, спасибо... Большое. Я, пожалуй, должен идти. — Да, у меня тоже есть работа, которую необходимо закончить. Но, если я буду нужен, ты всегда можешь найти меня в общежитии. Уточнить комнату можешь у директора. Как-никак, я останусь тут на пару недель. Микеланджело остановился, так и не дотянувшись рукой до дверной ручки. Он повернулся к директору вновь. — Вы остаётесь? — Да. «Что ж, возможно, в будущем это будет полезно. Судьба действительно подаёт мне знаки?» — подумал скульптор, закрывая за собой тяжёлую деревянную дверь. Рассказ владельца дал ответы на старые вопросы, но вместе с тем породил и новые. Микеланджело казалось, что от этого стало лишь хуже, словно тревога начала только сильнее съедать изнутри. Он ведь оказался в этом времени всего несколько дней назад, он ни на что не мог повлиять и не был виноват в том, что случилось. Но тогда почему совесть гложет так, что хочется выть подобно волку? Микеланджело не мог этого объяснить. Лишь попытался найти спокойствие, вглядываясь в пейзажи за окном коридора, по которому он шёл, направляясь к своей комнате. А где-то вдалеке виднелась знакомая речка с большим одиноким деревом рядом. Микеланджело сжал кулаки сильнее. «Как теперь мне исправить свою ошибку?»