Side story

— А вы, блять, ещё кто такие? — Парень прижал кулаки к груди и попятился назад.        Бан Чан поднял руки в знаке «сдаюсь» и жестом указал Чанбину скрыться. Брюнет осмотрел мальчика и закатив глаза ушел обратно в комнату к Феликсу.        — Давай без резких движений, Чонин, — начал Чан, делая маленькие шаги навстречу.        Парень смотрел ошалело. Дико. Чуть кудрявые волосы спадали на глаза необычного разреза и придавали ему вид забитого загнанного зверька. Действовал он примерно также. Наспех осмотревшись и оценив свои возможности, он рванул обратно в комнату, опять громко ей хлопнув. Бан ринулся за ним.        — Я забил эти окна в первый же день, малыш, — с улыбкой проговорил лидер, опираясь на дверной косяк.        — Обрубил себе пути отступления? Умно.        — Или предотвратил нежелательное проникновение, так что да.        Чонин перевел дыхание и выпрямился, упрямо смотря на лидера. Если ему и было страшно, он умело это скрывал — пуская пыль в глаза.        — Тебе лучше прилечь, тебе нехило досталось, — Бан кивнул на кровать.        — Я хочу есть. И… — парень прикусил губу и опустил взгляд, — Я не помню что произошло.        — Тогда пошли на кухню, — Чан улыбнулся и повернулся спиной, — но без фокусов, лис.        Чонин закатил глаза и посеменил за мужчиной. Болела каждая клеточка тела, что тревожило его. Если он и хотел сбежать, то знать что произошло — больше, а ответы ему сейчас мог дать только этот разбойник. То, что перед ним был разбойник он понял сразу же и не по оружию и хорошей физической форме, а по взгляду — цепкому, изучающему каждую деталь, готовому к нападению. Такого взгляда не встретишь у обычного горожанина или торговца, лишь у стражи, которых этому учили и у разбойников, которых учила жизнь. Он родился и жил в деревне на окраине, так что такой контингент был частым гостем в их тавернах и магазинах. Детям с малого возраста наставляли обходить таких личностей стороной, с чем Чонин по сегодняшний день прекрасно справлялся.        На кухне Чан принялся сразу что-то нарезать. Чонин присел на стул, косясь на нож и терпеливо молчал.        — Давай начнем сначала, — начал наконец Чан, улыбаясь, — например с твоего имени.        — Ты же его откуда-то знаешь, — фыркнул младший и скрестил руки.        — Ага, твой друг сказал, но я хочу услышать это от тебя. Я Бан Чан.        — Чонин. Ян Чонин, — парень резко раскрыл глаза и подскочил с места, — Что ты делаешь?!        Чан вздрогнул и непонимающе уставился на мальчишку, тот мигом оказался рядом и забрал нож, отталкивая Чана в сторону как ни в чем не бывало.        — Ужасно! — продолжал негодовать младший, — кто тебя учил нарезать картошку? Это тебе не головы мирных жителей, чтобы так кромсать её.        Чан несколько раз моргнул и рассмеялся, наблюдая как Чонин надул щеки и с самым недовольным видом начал делать как надо. На кухне мальчишка провел все детство помогая матери, не желая при этом идти по стопам отца, что вызывало очередные ссоры в семье. А когда матушка заболела, то ведение всего хозяйства упало на единственного сына. Глубоко задумавшись Чонин не сразу обратил внимания что Чан молчит. Не задаёт вопросов, не рассказывает что же произошло, а просто наблюдает с легкой улыбкой на губах. Парень мельтешил на кухне, то нарезая что-то, то помешивая содержимое кастрюли.        — Чем же вы питались до этого момента? Неужели бурдой, которую ты готовил?        — Мальчик, я тебя старше, где твоё уважение?        — И что? Уважение для начала нужно заслужить. Ты для меня сейчас лишь разбойник и похититель, который к тому же не умеет готовить, — фыркнул Чонин.        — А ты неплохо обращаешься с ножом, — чуть кивая на разделочную доску сказал Чан.        — Я знаю, спасибо.        — Особенно с тем, который ты спрятал в рукаве.        Чонин хмыкнул и молниеносно вонзил нож в стол между пальцами Чана. Глаза опасливо сверкнули, но мужчина и не пошевелился, выдерживая этот взгляд.        — Неплохо для сына кузнеца.        Ян фыркнул и отвернулся, возвращаясь к готовке. Ему казалось, что он достаточно заболтал лидера и его махинации остались незамеченными. Чонин оставил суп довариваться и сел напротив лидера, прихватив кусочек моркови. Не хотелось портить аппетит, но у него во рту с утра ни крохи не было, так что он не смог удержаться.        Банчан медленно начал рассказ. Рубил с плеча, не приукрашивая события. Голос его был ровным и глубоким, он словно гипнотизировал. Ян и чувствовал себя загипнотизированным. В голове проецировались картинки, какие-то возникшие от слов мужчины, какие-то возрожденные его собственной памятью.              Вот он маленький мальчик, который первый раз пришел с отцом в кузницу подгоняемый своим любопытством и энтузиазмом. В кузнице жарко настолько, что больно глаза держать открытыми, воздух раскален настолько же, как и меч, который проходит должную обработку. Неподготовленному человеку сложно там находиться и Чонин выбегает под разочарованный взгляд отца.              Вот Ян чуть постарше и закатывает истерику по поводу того, что он не хочет заниматься тем же делом что и отец. Юношеский максимализм. Хочу чего-то другого, чего-то где я буду счастлив, а не маленькая кузница, в которой тяжело дышать и не только из-за горячего воздуха. Это скорее из-за тисков, в которые он заключен, обязанность, ответственность, он единственный сын и он обязан делать то, что ему говорят и мнения у него никто не спрашивал, и даже если бы спросили, то не учитывали. Он зол? Разочарован? Ему страшно? Чонин не знает.        На глазах выступили слезы, и парень упрямо пытается их остановить, Чан замечая это прерывает свой рассказ, который и так подходил к концу и просто обнимает мальчика. Чонину всю жизнь не хватало таких объятий — отеческих. Таких, за которыми ты чувствуешь безопасность, которые показывают насколько ты важен человеку, который тебя обнимает. Почему такие ассоциации появились от человека, которого он впервые видит и ни разу от отца, с которым он прожил восемнадцать лет.        — Ты не только разбойник, похититель, но ещё и растлитель малолетних? — Спросил Чонин, пытаясь унять дрожь в голосе.        — Насколько я знаю, тебе уже есть восемнадцать, — хихикнул Чан сжимая парня в объятиях ещё сильнее.        — У меня есть ещё один нож в рукаве, так что лучше отойди от меня.        — Не нож, а вилка, — Чан всё-таки выпустил ошеломленного Яна и подошел к кастрюле, проверяя её содержимое.        — Прошу не сбрасывать данное оружие со счетов, — фыркнул Ян, бросая столовый прибор на стол и поднимаясь, но Чан мягко усадил его обратно на стул.        — Тебе не стоит скакать тут. Ты всё ещё ранен, и мы не знаем, сломано ли у тебя что-нибудь.        Парень фыркнул, но спорить не стал. Если первый его порыв активности был обусловлен страхом и приливом адреналина, то сейчас по ощущениям на него свалилась вся усталость этого мира. Чан расставлял тарелки, помедлив, он поставил четвертую. Феликс спал, но ему было бы неплохо поесть. В дверях, словно понимая что думают о нем, появился Ли. За ним был Чанбин, который с тревогой наблюдал за действиями рыжего парня и держал руки наготове, чтобы поймать в нужный момент.        — Проголодался? — добродушно спросил лидер, скрывая в голосе тревогу.        — Если еду приготовил ты, то я пойду, — ответил Феликс, натягивая улыбку и садясь за свободный стул, Чанбин сел рядом.        — Эй! — театрально воскликнул Чан и накладывая еду, протягивая каждому, — вспомни что ты готовил в первый день, когда нас встретил.        — О, а что произошло? — Ввязался в разговор Ян.        — ничего необычного, он просто чуть нас не пристрелил и из-за этого испортил ужин.        — О как, тогда приятно познакомиться, Чонин, — он протянул руку.        — Феликс, — ответил рыжий, пожимая руку.              Ужин прошел наполненный разговорами и шутками, Чонин умел делать атмосферу непринужденной и уютной. Он понимал, что компания, окружающая его, была опасной, но он эту опасность не чувствовал. Ни от Феликса, который был словно солнце и это не за счет его рыжих волос, а ауры которой он излучал. Широкая улыбка, несмотря на разбитую губу, яркие глаза, которые из-за смеха превращались в полумесяцы. Россыпь веснушек, доказывающие что солнце выбрало именно его и выбором оно не ошиблось. Никакой опасности от Чанбина, как бы он не старался доказать обратное. Лишь не присматриваясь можно подумать, что он холодный, грубый и бесчувственный. Но Чонин умел смотреть вглубь, и он видел то сокрытое, сокровенное, что Со скрывал. Быстрые взгляды на рыжего парнишку с такой теплотой, такой нежностью, которую он сам пока не заметил. Уважение к лидеру в голосе, даже несмотря на то что говорил он в основном какие-то остроты. Даже в обсуждении Джисона, вора, который сегодня отсутствовал, он переживал за него. Насчет Чана сказать было сложно, он был опасен, но не в том смысле, который закладывают в слово «опасность». Чан был опасен тем, что Чонин боялся утонуть в нем, пропасть без возможности выбраться. Его аура была как зыбучие пески и Чонин уже угодил в эту ловушку. Все в этой кухне находились под его влиянием и Бан это прекрасно знал, но в то же время не использовал это в свою пользу. Он уважал всех также, как они его. Он любил их. Ведь они были для него одним единственным словом, подходящим под описание.        Семья.