Пернатые: Соколиный

Что с ним случилось, Клавдин не мог понять. Сложилось такое ощущение, что Олег открыл его, как книгу. Выудил из ящика ключик, вставил в замок и провернул его один раз. Потом отогнул скобу и открыл первую главу. Ощущая себя голым, но при этом довольным, Матвей всё равно двигался дальше, позволял Олегу перелистывать страницы. «Ходил ли в театры? Какое кино больше нравится? А музыка, слушаете ли?.. А мне нравятся баклажаны, и бабуля вкусно делает их с мясом. А ещё пытался как-то разводить пчёл. На фиг они усрались, но я тогда на короткий миг увлёкся биологией…» Олег и сам перед ним открывался, но, кажется, что для него это плёвое дело, он и не думал о том, что его книга под замком. Но для Матвея такое поведение было непривычно. Когда они познакомились с Кузьмой, всё было иначе, но тогда и Матвей был другим. Не забитым прошлым человеком, не сидящим за полуразрушенной стеной с винтовкой, в которой остался один патрон. Клавдин спрашивал и спрашивал себя, для чего и зачем, но не мог найти ответ. А потом перестал его искать, отдавшись течению. С Олегом было хорошо. И та напряжённость, что была раньше, и этот чёртов лимкотрилл, за который Матвей вцепился, но который совершенно был не нужен, ссоры и причины удара Грищука — всё ушло, вернее отошло на задний план. Будто отшумела буря, резко прекратился дождь, успокоился ветер, и из-за густых чёрных туч вышло солнце, словно и не было этого безумства. Сидя в кресле на мостике, Матвей думал, что так не бывает. Скорей всего, он устал и потому позволил себе немного расслабиться. Но в голове неустанно крутился разговор с Олегом. Они проболтали без малого три часа. Три часа, пролетевшие, как мгновение. И вспоминая о них, Матвей ощущал, как в груди что-то сдавливает, и сердце трепещет, а дышать становится тяжело. И тихо вздыхал, чтобы никто не обратил внимания, потому что вздыхающий контр-адмирал — это неправильно. Дежурство на вахте летело быстрее ветра, Матвей удивился, глянув на часы. Поднялся с кресла, обошёл мостик, проверил, не спит ли экипаж. Потом вышел в туалет. Возвращаясь, вновь углубился в мысли о Серпенко, но явившаяся Лиза оборвала их. Через секунду по крейсеру разлетелся сигнал тревоги. Такого скопления пиратских кораблей Матвей ни разу не видел. Это был настоящий флот. Перехватчики вынырнули из гиперпространства сначала группой, затем по одному, будоража и так натянутые до предела нервы этим нескончаемым появлением. На экране быстро загорелась цифра, Матвей удивился, но на лице не дрогнул ни один мускул. Перехватчиков — пятьдесят шесть, малых лодок — двенадцать, стрекоз — двести восемнадцать. За флотом скрывались огроменные бегемоты — тяжеловозы. Пять пузатых кораблей, зависнув вдалеке, намекали на то, что пираты решили скинуть на Возможную штук двадцать подводных лодок и столько же надводных кораблей. Вполне вероятно, и что-то другое, например, строительные материалы для подводной базы. Первые минуты Матвей видел, что экипаж охватила паника, люди были поражены таким количеством кораблей. Лиза врубила щит, и Матвей отдал приказ на вылет штурмовых групп. На связь сразу же вышел Песков. Приказав «Соколиному» держать оборону в этом квадрате, сам отправился на другую сторону орбиты. Клавдин принял приказ, Песков отключился. Несколько минут Матвей наблюдал за боем, молчал, прикидывал ситуацию. Будь он паникёром, легко поддававшимся страху, не командовал бы крейсером. Ситуация была аховая. На свой страх и риск Песков отправил «Вранового» к спутнику: сбегая от пиратов, штурмовики прихватили с собой перехватчик, а на нём оказался маяк. Перехватчик потрепало знатно, и свалился он на поверхность спутника, как мешок картошки, большая часть хурбов погибла. Но кое-кто остался жив, а это означало, что в скором времени и на него нападут пираты. Андрей должен был уничтожить как пиратов, так и их корабль. Это решение Пескова Матвей тоже поддерживал, но даже и не думал, что другие пираты соберут настоящий флот. Спланированы ли были эти атаки — нападение на «Стрижа» и на орбиту Возможной — или нет, ещё надо разобраться. Пока что главная задача — выиграть бой. А с двумя крейсерами при такой армаде это сложно. — Товарищ контр-адмирал, — осторожно позвал Баранов. Кажется, его первый помощник слегка струхнул. Лицо было бледное, всегда идеальная причёска сейчас выглядела жалко, в глазах застыл ужас. Стоявший рядом Лутгин выглядел лучше, но тоже волновался. — Что такое, товарищ полковник? — вопросил, приподнимая бровь, Матвей. Складывалось такое ощущение, что его совершенно не волнует флот противника. — Прикажите открыть огонь, — дрожащим голосом сказал Баранов. — Прикажу. Но не сейчас, — ответил Матвей, присел в кресло и приказал следить за бегемотами, и в случае их попытки скинуть на Посейдон посылки, перехватывать те ловушками. Затем окинул взглядом поле битвы. Штурмовые группы действовали слаженно и хорошо, стрекозы гибли словно муравьи под сапогами, вступили в бой перехватчики, обстреливая крейсера. Первый их бросок был быстрым. Налетели, жахнули, отступили. Но вот сейчас нападать не торопились. Не ясно им было, отчего «Соколиный» молчит, а «Совиный» медленно отходит в другой квадрат и тоже не торопится открывать огонь. Вторая атака пиратов оказалась слабее предыдущей. Не встретив особого сопротивления, перехватчики ринулись в бой снова, на этот раз толпой и явно желая задавить крейсера количеством. Однако здесь их ожидало разочарование. Стоило им подойти ближе, как Матвей приказал открыть огонь. Порты разошлись ломанными плитами одновременно, из ста двадцати орудий в сторону перехватчиков устремилось сто двадцать ракет, следом за ними ещё одна группа, за второй третья, за третьей четвёртая. Наводчики взялись за работу, программисты уткнулись в экраны, затарабанили пальцами по пультам. «Совиный», достигнув выбранной точки, сразу же вступил в бой с группой пиратских кораблей, уже готовых зайти с тыла. Песков не скупился на торпеды, грохот ста восьмидесяти орудий сотряс космос так, что Баранов аж подскочил. Да, был бы с ними «Врановый», они бы использовали систему треугольник, встав вокруг планеты на три точки. Но так как «Врановый» сейчас отсутствовал, приходилось защищать подступы к планете двум крейсерам. Песков, правда, сообщил, что Романов уже к ним спешит, но доберётся только через девяносто минут. Долго. За это время можно проиграть бой и погибнуть. Но Клавдин сдаваться не собирался и не собирался проигрывать. «Соколиный» вслед за ракетами выпустил торпеды. На пульт начали прилетать сообщения о количестве уничтоженных вражеских целей, о движении перехватчиков, о капсулах, стремительно вылетающих их кораблей и спешащих к планете. Следить за ними было некогда. Пираты обступали и наступали, желая очистить путь к Посейдону. На экране высветился звонок, Матвей машинально на него нажал. — Контр-адмирал, разрешите вылет, — попросил Дмитренко, капитан «Стрижа». — У вас пробоины, — отозвался Матвей, наблюдая за перехватчиком, который подошёл близко к крейсеру. Клавдин почувствовал себя удильщиком. Захват перехватчика не входил в планы, его лучше уничтожить, но в голове зрела другая мысль. — Залатали. Только «чехлы» не работают, — отозвался Дмитренко. — Боевой арсенал пополнен на семьдесят процентов. — Бегемоты тронулись к планете, — неожиданно заголосил наблюдатель, на комп Клавдина тут же пришла картинка, как здоровенные корабли, находящиеся под защитой крисианских перехватчиков, медленно начали движение в сторону Возможной. — «Стриж», разрешаю вылет, — сказал Матвей, и Дмитренко отключился. — Приготовить ловушки. Майор Лутгин — ответственный, — отдал приказ Клавдин. Лутгин тут же перешёл к наводчикам-ловцам. Бой принял новый оборот. Стало ещё жарче. Бегемот вскоре выплюнул пять кораблей малого действия. Они показались Матвею странными, но знакомыми. Точно! Такая же субмарина напала на лабораторию Пасанкова, «Белуга» вела с ней бой. Пятёрка кораблей устремилась к планете, стреляя ракетами и торпедами. Лутгин ловко поймал их в ловушки. Красные сети сначала развернулись, а потом скрутились. Не ожидавшие этого, субмарины угодили в силки. Красные нити лазера сжались, Матвей услышал хриплый и полный жгучей ненависти голос Лутгина, приказавшего уничтожить их. Ловушки сжались сильнее, нити загорелись ярким красным светом, а потом разошлись и пронзили корабли иглами. Взрыв. Тем временем волнующий Клавдина перехватчик класса «Ш» — меньше крисианского и хурбурианского, земного типа, — спокойно и легко подбирался к левому борту «Соколиного». Что этот ненормальный хочет сделать? Взорваться? Или же взять «Соколиный» на абордаж? Второе абсурдно хотя бы потому, что щиты крейсера были активны на восемьдесят процентов. Налетевший на перехватчик штурмовик тут же устремился прочь, в ответ на наглость небольшого истребителя корабль разразился канонадой. Правда, штурмовик успел скинуть на них пару ракет. Было бы лучше — торпед, но звездолёт находился слишком близко к крейсеру — это опасно. Матвей отдал приказ приготовить гарпуны. — Вы собираетесь взять его на абордаж? — тонким голоском спросил Баранов. — Собираюсь, — буркнул Матвей. — Но зачем? — Затем, что я здесь командир, — оборвал его Клавдин и нажал на маленький голоэкран. — Капитан Кручин, левый борт, берём перехватчик на абордаж. Приготовиться к зачистке. Ваша задача захватить бортовой журнал. «Я хочу знать, кто и зачем собрал такую армаду», — подумал Матвей. Уже и так ясно, что пираты прорывались к планете, чтобы основаться там. Но кто тот гений, что собрал под одним крылом землян, крисиан и хурбов? Да, Матвей надеялся найти ответы в бортовом журнале перехватчика, отчётливо понимая, что надежда слабая. — Выпустить гарпуны, снизить уровень защиты до двадцати процентов, — отдал следующий приказ Матвей. — Лейтенант Серпенко, — услышал он идущий из маленького голоэкрана голос Кручина — капитан забыл отключиться от мостика. Это мог сделать Клавдин, но рука онемела. На мгновение Матвей ощутил, как внутри всё похолодело. Какого чёрта! Зачем?! Неужели Кручин хочет взять с собой Серпенко? Других, что ли, нет? В какой-то момент Клавдин понял, что ждёт продолжения фразы Кручина, но капитан, видно, осознав свою маленькую оплошность, уже отключился. Матвей потянулся для соединения, но понял, что совершает глупость. Из задумчивости и хаотичных мыслей его вырвал голос, сообщивший, что гарпуны успешно пробили борт звездолёта и закрепились. Дальше минуты слились в одну сплошную сумятицу. Вот перехватчик подтянули ближе, вот гарпуны отсоединились, пошли шлюзы, потом резаки… От наблюдения за взятым на абордаж космолётом оторвал голос, сообщивший, что второй бегемот начал разгон, но резко изменил курс. Ага, идёт на другую сторону планеты, а там «Совиный». — Капитан Лутгин, — позвал Матвей. Не время отвлекаться. — Я. — Уничтожить бегемот номер два, — Клавдин ткнул в объект на голограмме, отмечая цель. — «Умная» торпеда, ручное наведение. Вы управляете. — Есть, — отозвался Лутгин и прыгнул в свободное кресло. Матвею показалось, что Лутгин от нового приказа расцвёл злым цветком. Пожалуй, он сильнее всех, здесь присутствующих, ненавидел пиратов. Что ублюдки делали именно с ним, Матвей не знал, но семья Лутгина была жестоко ими убита, а сёстры ещё и изнасилованы. От Лутгина поступили короткие команды, а Матвей влился в общую битву, отдав управление «умной» торпедой второму помощнику. Лутгин уничтожит бегемота — Клавдин это знал. Первый бегемот, на которого нацелилось сразу две штурмовые группы, выплюнул новые корабли, на этот раз десять штук. Из другого ангара вылетели стрекозы. Ловцы тут же активировали ловушки, семь кораблей удалось поймать, но три прорвали оборону. На одного нацелился мелькнувший на голоэкранах «Стриж». Матвей отметил безумство Дмитренко, когда перевозчик устремился за одним из падающих на планету кораблём. Уничтожив попавшиеся на пути стрекозы, «Стриж» запустил в пиратскую субмарину несколько торпед, потом отступил, но получил в бок две ракеты. Энергетический щит спас их от беды. — Оставь «кометы» подводникам, — сказал Песков, появившийся на экране. — Есть, — ответил Матвей. Как только Песков исчез, Клавдин тут же отвлёкся на перехватчик. Группа захвата двигалась вперёд, но следующее сообщение выбило Матвея из равновесия. — Всем! Пчёлка «17К17» — своя. Повторяю: пчёлка «17К17» — своя, — услышал он голос Кручина, вещавший по общей линии. — Вас понял, — отозвался Тараскин. Матвей продолжал слушать, чувствуя, как в груди сжимается сердце. — Кто там? — Серпенко, блядь, — немного взволнованно выплюнул Кручин, и Матвей судорожно вдохнул. — Определить пчёлку «17К17», — ровным голосом сказал он, и на экран тут же вылезла картинка. Раскрыв тонкие металлические крылья, окрашенные в жёлтый цвет, капсула ловко лавировала между штурмовиками, стрекозами и перехватчиками, стремительно летя к планете. Перед глазами сразу всплыл образ Олега, вспомнился чёртов лимкотрилл, и Матвею подумалось о том, что Серпенко боится воды. Ведь боится? Но, с другой стороны, рано паниковать. Во-первых, у пчёлки есть система управления, во-вторых… Что-то врезалось в капсулу и правое крыло разлетелось на мелкие частицы. Спасалку закрутило, потом бросило в сторону. Что было дальше, Матвей не увидел, к нему обратились, и пришлось глянуть на этого человека. — Товарищ контр-адмирал, бегемот номер один выпустил ещё девять кораблей. А ловушек осталось две. — Использовать оставшиеся ловушки, — приказал Клавдин на удивление спокойным, холодным голосом. Потом перекинул сведения штурмовикам. — Капитан Лутгин, как у вас дела? — спросил Матвей, стараясь не думать об Олеге. Спасётся. Матвей был уверен, что Серпенко спасётся. — На подлёте, — таким же ровным, как у Клавдина, голосом ответил Лутгин. — Осталось несколько километров. Пытаются уничтожить меня. На экране снова появился «Стриж». Словно пуля, он ринулся к первому бегемоту, заходя откуда-то снизу. Матвей сначала подумал, что перевозчик собирается протаранить здоровяка, но «Стриж» выпустил торпеды, а потом резко ушёл в сторону. Слишком близкое расстояние, но, видно, так и было задумано. Торпеды взорвались, «Стрижа» задело взрывной волной. Если бы не щит, то от перевозчика не осталось бы и тени. Бегемот от взрыва содрогнулся, потом стал заваливаться на правый борт, после медленно начал разворачиваться. «Стрижа» закрутило, как юлу, и только чудом он не столкнулся с тяжеловозом и летающими вокруг бегемота стрекозами. Клавдин представлял, каково сейчас команде: перегретые системы воют, аварийные лампочки мигают, бортовой индактор подсчитывает вышедшие из строя базы. Щит вот-вот отрубится, шансов на выживание очень мало — «Стрижу» лучше вернуться под защиту «Соколиного». Но вот перевозчик резко замирает, а затем берёт новый курс на бегемота. Здоровяка уже атаковала группа штурмовиков, незачем идти на второй круг, ребята доделают работу, благо пасть бегемота открыта, он, кажется, не успел её закрыть, но «Стриж» — не жертва, а охотник, и он нашёл свою добычу. Маленькая песчинка разинула пасть на здорового зверя и явно собиралась победить. Дмитренко нормальный? Или псих недоделанный? — Пчёлка «17К17» падает на планету. Потеряла управление, — сообщила Лиза. Матвей вернулся к другому экрану и еле сдержался, чтобы не ринуться на спасение Серпенко. С другой стороны, он ничего не мог поделать. Шёл бой, жарко было всем. Но самое главное, у него не было средств для подобных ситуаций. Надежда оставалась на саму капсулу. Впрочем, пчёлки пиратов были оснащены по последним технологиям, Олегу не угрожает опасность. Пчёлка не так сильно повреждена. В нескольких километрах от воды она раскроет спасательный плот и плавно приземлится на воду. Правда, в той части планеты сейчас шторм, но и это нестрашно. И всё же эти мысли заставили Матвея возненавидеть себя. Настолько, что он готов был немедленно достать пистолет, что лежал в боковой сумке кресла, и пустить себе пулю в висок. Волна грязной злости на свои действия, на то, что он посчитал важным стоять на посту, где его оставил адмирал, поднялась из глубины души и затопила все другие чувства. Клавдин плотно сжал зубы. — Бегемот-два уничтожен! — выкрикнул Лутгин, и на другом экране показался разваливающийся на куски тяжеловоз. Правда, перед гибелью он успел выпустить четыре корабля, два из которых тут же были подбиты разлетевшейся в стороны обшивкой пузатого звездолёта. Матвей вернулся к бою. По экранам ползли данные: щит на шестьдесят процентов потерял мощность, запас боеприпасов сократился ровно на пятьдесят процентов, гражданские эвакуированы, за бортом сорок процентов перехватчиков уничтожено, двадцать скрылись в гиперпространстве. Мелькали имена погибших, их было не много, но сердце Матвея снова сжалось. Перед глазами предстала картинка: портрет Олега, перетянутый чёрной лентой, вокруг него цветы и венки, офицеры и рядовые отдают честь, и сам Клавдин стоит, сняв фуражку и склонив голову. Дерьмо! — Пчёлка «17К17» благополучно приземлилась на воду, — сообщила Лиза. Новость порадовала, но в тот же момент хотелось приказать Лизе заткнуться. Её голос и информация отвлекали от боя. Матвей кинул взгляд на экран, потом вернулся к битве. Песков приказал сменить дислокацию и начать движение. Матвей не знал, что чувствовал в это время, но ему казалось, что он готов уничтожить всех пиратов одним выстрелом. Приказывая запустить двигатели, Матвей вспомнил о Кручине. Капитан как раз зачистил рубку и теперь перекачивал записи из бортового журнала в переносной комп, снимал блоки памяти и копировал данные бортового интеллекта. — Лиза, свяжитесь с подводниками. Передайте им информацию о том, в каком квадрате приземлилась капсула с лейтенантом Серпенко. Они должны заняться спасательной операцией, — жёстко приказал Матвей. Лиза даже и не думала перечить контр-адмиралу, а Клавдин вернулся к бою. Двигатели запускались за пару минут. Для такого огромного корабля это были рекордные сроки. Бой ещё не закончился, но настало время для атаки. Пираты явно пасовали, некоторые отступали. В основном хурбы. Сейчас жахнуть торпедами, протаранить парочку перехватчиков, благо они были в четыре раза меньше, потом уже произвести зачистку, оставив несколько кораблей для того, чтобы вытащить из них информацию. Если к тому моменту прибудет «Врановый» — время в сражении летит быстро, уже больше часа прошло, — то «Соколиный» немного отдохнёт, хотя Клавдин просто жаждал раздавить каждого пирата и отправить на тот свет. Как же много за последнее время их развелось! — Контр-адмирал, только что пчёлка «17К17» была захвачена субмариной пиратов, — вдруг сказала Лиза, и Матвей удивлённо глянул на неё. Несколько секунд он молчал, желая вопросить, какого хрена. Лиза смотрела на него холодными глазами — она Цифровой Разум, ей всё равно. Но Матвей ощущал, что его сердце словно сжимает чужая рука, заставляя алую кровь стекать по пальцам и капать на грязный пол. — Из гиперпространства вышел «Врановый»! — радостно сообщили на мостике, и кто-то даже вскрикнул от счастья. Но Клавдин счастья не испытывал. — Товарищ контр-адмирал, ваши приказания, — над самым ухом прозвучал весёлый голос Баранова. Весь бой он стоял перепуганный и белый, как стена, а теперь вдруг прыгает от радости. А вот Клавдину было не до смеха. Потому что Олега захватили пираты и потому что его уже может не быть в этом мире и в этой вселенной. — Развернуться на девяносто градусов, — хрипло и холодно приказал Матвей. — Приготовить торпедно-осколочные аппараты. Задать цель. Штурмовой группе отступить за линию атаки. Продублировать мой приказ контр-адмиралу Романову. Отовсюду летело «есть», команда тарабанила пальцами по клавиатурам, перекидывалась голограммными оконцами, дублировала приказы, а Матвей смотрел на экраны, и единственное, что он испытывал сейчас, это жгучую боль вперемешку с не менее жгучей ненавистью. «Я вас уничтожу всех! Всех, до последнего ублюдка!»

***

В лицо плеснули воды, и Олег, сделав глубокий хриплый вдох, открыл глаза. Тяжело задышал, метнулся в сторону, но избежать влаги не смог. Мотнул головой, снова вдохнул, огляделся, с ужасом понимая, что вокруг вода и бежать некуда. Но тут же одёрнул себя. Вместо бескрайнего океана — трубы и люди, руки скованы цепью, она свисает сверху, закреплённая за что-то металлическое. Ноги тоже скреплены тугими верёвками. Серпенко понял: он в плену. Живой. Правда, практически голый. Ощущение того, что его избавили от прочного костюма, оставив только трусы, укоренилось, когда по животу ударили палкой. — Не подумал бы, что выловлю такую рыбку, — проговорил бородатый мужик, тот, что ударил его. Не так больно, но ощутимо. Схватив грязной ручищей Серпенко за волосы, он потянул его голову назад. — Кто бы мог подумать, что мы так скоро встретимся, лейтенант Серпенко, — выплюнул он в лицо Олегу. — Что-то рожа мне твоя не знакома, засранец, — прохрипел Олег. Воспоминания рванули с дикой ясностью, затеняя происходящее. Вырвавшись на пчёлке в космос, Олег первое время пытался взять на себя контроль управлением. Автоматика срабатывала не так плохо, капсула уходила от опасности, стремительно приближаясь к планете. Программа выдавала результаты, информацию о происходящем за бортом, а Серпенко чувствовал себя дерьмово. Счастливым его назвать было нельзя — приземление на водную гладь его не радовало. Пилотированием он владел средне, основы Олег знал, но у пиратов системы немного другие. Прежде чем Серпенко нашёл нужные кнопки, кто-то долбанул пчёлку по крылу. Пластина крякнула, отломалась и зажила новой жизнью, сначала отлетев, а потом зависнув в вакууме. Пчёлка резко изменила направление, при этом продолжая падать на планету. Внутри капсулы замигали красные лампочки, монотонный голос начал зачитывать ущерб, нанесённый ракетой. Олег, прошедший много подобных тренировок и психологических тестов, был спокоен, не позволял себе паниковать и не выглядывал в маленькое оконце, что было в верхней части капсулы. Снова попытался взять управление на себя, но, после того как в неё угодил снаряд, пчёлка сообщила ему, что лучше спускаться на Возможную используя автопилот. Серпенко с ней не согласился, решительно схватился за рычаги пилотирования, чтобы вручную отклониться от заданного программой курса, но проиграл, отчего ругнулся. Добрая женщина поняла его, зачитала какой-то пункт из долбаной книжки по спасению человеческой жизни, пообещала, что посадит капсулу аккуратно. Олегу это обещание в задницу не надо было, Возможная его пугала. В какой-то момент Олегу удалось справиться с управлением, но пчёлка вошла в атмосферу. Скрипя зубами, он попытался выровнять полёт, утянуть капсулу прочь от водной глади и вернуться в космос, но та угодила в шторм. Ветер толкнул её в сторону, оставшееся крыло затрепетало, готовое оторваться. Рядом шарахнула молния, послышался гром, а может, это что-то отвалилось от капсулы — толком понять Олег не мог. Чуда Серпенко не ждал и, уже понимая, что ничего хорошего из сложившейся ситуации не выйдет, почувствовал, как волной поднимается ужас: он снова окажется на Глубине, пусть даже и находясь на поверхности. Когда до воды остались считанные метры, капсула надула спасательные плоты, а после мягко шлёпнулась на поверхность. Волны тут же подхватили небольшой аппарат и, покачивая его, понесли куда-то, что Олегу, естественно, не понравилось. В оконце заколотили капли дождя, затем пчёлку накрыло волной. Серпенко задохнулся, выругался, замычал. Паника охватила всё тело, сковала органы, заставила биться в припадке. На мгновение Олег замер, потом тяжело вдохнул-выдохнул, подумал о лимкотрилле и упёрся руками в крышку. Надо выбраться из душной спасалки. Надо выбраться… Выбраться… В тот момент Серпенко уже не понимал, что за бортом вода и спасения для него нет. Паническая атака схлынула только через минуту. За эти шестьдесят секунд Олег из капсулы не выбрался, чему был рад — в капсуле безопаснее. Перед глазами всё плыло, загруженная в шлем программа выдавала данные его организма: высокое давление, частый пульс, сердечная недостаточность. Просила успокоиться. Олег послал её откровенным текстом, шлёпнул по шлему, отключая систему. Головной убор принял прежний вид, став обычной каской с опущенным щитком. Серпенко тут же пожалел об этом, потому что ему показалось, будто он вышел из капсулы и теперь пребывает в воде. Желание провалиться в темноту не исполнилось, страх будто издевался над ним. Бьющие по капсуле волны, налетающие на неё и ускользающие прочь в виде капель и тонких водяных дорожек на крохотном окне, поднимали в памяти жуткие картинки. Олегу показалось, что он снова мальчишка, сидящий в спасательной камере в машине, а рядом отец, смотрящий на него мёртвыми затуманенными глазами. Ужас поглощал с новой силой, заставлял судорожно хватать ртом воздух и смотреть, смотреть на картинки прошлого, которые выдавал мозг, словно издеваясь над ним. Серпенко понял, что его подобрали, только тогда, когда пчёлку открыли и в него ткнулось сразу несколько дул винтовок. Он сморгнул наваждение и тогда подумал, что никогда так сильно не был рад увидеть жуткие рожи пиратов, как сейчас. Но осознание того, что он всё ещё на Возможной и на субмарине, пронзало сердце тонкой иглой. Впрочем, сильный разряд тока, отправивший его в темноту, унял боль и прогнал страх. И теперь, придя в себя, Олег смотрел на грязные рожи, стараясь не думать, что за бортом Глубина. Но не думать не получилось, даже несмотря на то, что ему грозила смерть. Пираты никогда не оставляли в живых ни одного военного. Удача, если ты сбежишь или отобьёшься. Всё зависело от тебя и рукожопых ублюдков. Олег свою удачу упустил, впрочем, она покинула его ещё в космосе. Теперь у него был один вариант — сдохнуть. Сейчас пираты наиграются с ним, потом, когда он отдаст концы, выкинут в океан. И эта перспектива ни хрена не грела израненную гидрофобией душу Олега. Пусть лучше запульнут из пушки в космос, чем в воду. И не важно, что он уже будет к тому моменту покойником. — Эй, ты глухой, что ли?! — проговорил бородатый мужик и ударил Олега палкой ещё раз, намного ощутимее прежнего. Серпенко понял, что, вспоминая своё падение, пропустил нечто важное. — Ты слишком тихо говоришь, — прохрипел Серпенко, выплёвывая воздух и криво улыбаясь. — Погромче. Будь погромче, дружок. — Веселишься, — ухмыльнулся пират. — Скоро не будешь. Настанет такой момент, когда ты будешь умолять нас не делать тебе больно. Сломаешься и тогда станешь лизать нам ноги. — У меня язык короткий, чтобы ноги тебе лизать, — продолжил усмехаться Олег. — Боюсь не дотянется. А вот зубы есть. Могу откусить кое-что. — Так ты не переживай, к тому моменту зубов у тебя уже не останется, — всё так же продолжил бородатый, и окружившие Олега пираты загоготали. Бородатый же отошёл, и на его место встал другой. Он ударил Серпенко три раза по лицу. Перед глазами поплыло, боль оказалась сильной. Рот наполнился кровью. Серпенко сплюнул, вместе с красным сгустком выплюнув первый выбитый зуб. — Ну как, понравилось? — прохрипел прямо ему в лицо тот, что бил. Жутко улыбаясь, он смотрел на Олега, будто победил его в честном бою. — Ага, как в сказке, — ответил Серпенко, хмыкнув. Пират отступил, и вновь перед Олегом встал бородатый. Олег определил его капитаном судна. — Ты убил моего брата, — произнёс капитан. Теперь он не улыбался, теперь он был серьёзным. И эта серьёзность — как, впрочем, и та наигранная весёлость, — Олегу не обещала ничего хорошего. — Ой, бля-а-адь, прости, — Серпенко надеялся, что его показное раскаяние будет казаться именно таким, каким нужно. При этом он и бровки сделал домиком, веруя, что взгляд тоже скажет пирату, насколько сильно он сожалеет о содеянном. Палка прошлась по его рёбрам два раза. Бородатый заскрипел зубами, сунул палку в руки стоявшему рядом собрату, схватил Олега за волосы, оттянул голову назад. Боль была жуткая, но то ли ещё будет. Игра в выбивание из Олега жизни только началась. Но лучше так, чем бояться, сидеть в тёмном углу и умирать от страха. — Та лодка, которую затопила «Белуга», принадлежала моему брату. Я знаю, что ту ёбаную капсулу взрывчаткой напичкал ты. — Интересно, откуда? — тут же спросил Серпенко, внимательно глядя на пирата. А вот это уже серьёзное заявление. Такого быть не может. Кто-то сливает информацию пиратам? — Не твоё дело! И на хуй тебе это знать, ты всё равно уже покойник. Впрочем, твоя тушка мне ещё пригодится, так что бить будем не сильно. Капитан отпустил Олега и отступил назад. Серпенко никогда не был в плену, никогда судьба не подвергала его таким испытаниям. Но всё когда-то бывает в первый раз. И только от тебя самого зависит, закричишь ли ты, сдашься, сломаешься. Пока Олега били палками, плетями, прижигали из бластера пару раз, оставляя на нём ожоги, — Серпенко терпел. Закричал лишь тогда, когда тощий урод, взяв техническую дрель, просверлил дыру в его ступне. На мгновение Олег провалился во мрак, а очнулся от нового вылитого на него ведра воды. Солёной и противной. Она привела его в чувство, напомнила о страхе, вернула к боли. — Извини, Дрыщок немного того, ему нравится делать дырки, — совершенно не чувствуя раскаяния, проговорил капитан. — Ты как? — Лучше, чем ты, — прохрипел Олег. — Ты ведь брата похоронил. Это хуёво. Капитан ударил его по лицу. Олег снова чуть не вырубился, но ему не дали окунуться в спасительную тьму, опять плеснув на него водой из ведра. — Он был мне как сын. У нас разница в возрасте двадцать лет. Я его вырастил, воспитал, а ты, сука ебаная, его убил! — выкрикнул в лицо Олегу бородатый. — Убил его! Ему было двадцать пять! Слышишь, двадцать пять! Он ещё бабу толком не ебал, а ты, мудило, его убил! И снова ударил. Олег знал: в какой-то момент он перестанет чувствовать боль. Но тогда жить ему останется немного. А пока боль помогала ему избавиться от гидрофобии. Вот ведь парадокс, пираты мучают его, бьют, не оставляют шанса на жизнь, а он думает о том, как бы избавиться от своего самого жуткого врага — воды. — А может, это ты его ебал, оттого он бабу не успел поебать? — проговорил Олег, чувствуя, как с губ на пол капает кровь. Во рту её было хоть жопой жуй. Новый удар. Новая боль. Ещё удар и ещё боль. — Капитан, — позвали бородача, и Олег понял, что угадал с выбором кандидата. Пират обернулся, какой-то щуплый индивидуум в старинных очках прохрипел ему на ухо пару фраз. Тот покривился. Глянул на Олега. — Твои пытки только начинаются. Ты так просто не сдохнешь! — Потом развернулся и ушёл. Следом за ним потянулись остальные, остался только Дрыщ, или как там его назвал капитан. Он оскалился, показывая на удивление ровные и белоснежные зубы. Поиграл перед Олегом дрелью. Серпенко ему поулыбался тоже, набирая в рот побольше крови со слюной. Потом, когда тот подошёл ближе, продолжая пугать его дрелью, Серпенко плюнул ему прямо в лицо. Харчок получился знатным, Олег порадовался, что и сил хватило плюнуть, и масса довольно большая вышла. Дрыщ заверещал, выронил дрель, отскочил на несколько шагов, оступился и упал на пол. Стукнулся башкой о трубу, но остался в сознании. Прибежавшие на его вопли дружки оценили ситуацию, взяли кнуты с электромагнитными кнопками и оставили несколько полос на спине Олега, он содрогнулся от боли и провалился в блаженное ничто.