he's my girlfriend

! примечание: ТА-ДАМ! ПРОДКА, А ВЫ НЕ ЖДАЛИ :D ㅋㅋㅋ я обращаю ваше внимание, что женское имя Сехуна было подправлено на Сехи, ибо так более женственно. Сехун просыпается с головной болью – причем голова раскалывается так, будто он весь вечер не долго и усиленно взвешивал все «за» и «против» этой дебильной аферы, а пил. К слову, он действительно пил – валерьянку перед сном, чтобы лучше спалось. Экран мобильного и твиттер (единственная сеть, которую он проверяет прямо спросонья, даже не вылезая из постели) оповещают о том, что его друзья волнуются за него и даже готовы бросить всё, лишь бы Сехун больше не обижался. Им почти удается его убедить. Сехун вылезает из кровати, чувствуя легкое недомогание, и плетется в душ, игнорируя то, что тяжелое гнездо из розовых вихров тянет его больную головушку вниз. Отражение в зеркале встречает скептическим оценивающим взглядом, но парень салютует ему средним пальцем и шествует сразу в полупрозрачную кабину, включая воду и подставляя лицо струям. Температура в напоре переключается не сразу, поэтому Сехун сначала вскрикивает вперемешку с матами от обжигающего кожу кипятка и резко поворачивает краник, откровенно вопя и проклиная чёртову мать, когда на него выливается лёдяной поток. Контрастный душ – лучшее начало утра, как говорят все мировые знатоки медицины. Сехун настолько раздавлен, что отвешивает им тройных кирпичей. Когда он выходит из душа, раздирая расческой моток собственных волос, то вспоминает, какой сегодня день. День, когда у них с Чонином назначено свидание. – Пожалуйста, мама, роди меня обратно, – вздыхает он и невольно бросает косой взгляд на магнитную доску во всю стену, где как раз висит их семейное фото. С нее на него смотрят четыре улыбающихся пары глаз, и на душе как-то сразу теплеет. Сехун не любит фоткаться и проявлять чувства по отношению к родным и близким, он избегает семейных встреч и поддерживающих объятий, хотя раньше, когда отец реже бывал в командировках, а старший брат не уехал учиться в Америку, они часто собирались в гостиной и играли в монополию или смотреть старые-добрые комедии. А теперь Сехун уже достаточно взрослый, чтобы понимать кое-что и отдавать себе отчет, что как раньше – это как раньше, и так больше не будет никогда. Глупо тешить себя мечтами и воспоминаниями, сегодняшний день как был, так и будет какашкой. – Сехун-а! Ты уже встал? Иди завтракать! – мама тут как тут, но Сехун уже почти не злится на нее из-за этих дурацких волос. В конце концов, мужик он или не мужик, чтобы вынести на свои плечах даже такую подставу? Он со вздохом кивает самому себе и сжимает кулак, чувствуя себя настоящим борцом за справедливость и всех обиженных жизнью мужиков. Натянув поношенные джинсовые бермуды и обычную майку, он равнодушно и измучено смотрится в зеркало. Волосы по-прежнему больше походят на скворечник, к тому же расческа так крепко застряла посреди всего этого ужаса, что ему уже страшно пытаться её оттуда достать. – Боже, мелкий, что с твоими волосами? – возмущенно отзывается женщина, стоит Сехуну выйти в кухню и почтить хозяйку своим присутствием. Парень закатывает глаза, мол – не спрашивай меня, я здесь не причем. – Ты должен бережно с ними обращаться, в конце концов, это же твои волосы! – восклицает она, торопливо окружая свое дитятко заботой и любовью (волосы, не Сехуна). Сехун ойкает, когда она бережно (ну, почти) вытаскивает из розового валика расческу и принимается аккуратно, от кончиков, распутывать все колтуны и узелки. Когда ее сын морщится или пытается протестовать, госпожа О только несильно бьет его по макушке и в тон ему начинает причитать, как он довел до такого её сокровище. – Вот, – она кладет расческу на стол и собирает волосы в высокий небрежный хвост, выпуская спереди несколько прядей, чтобы те нежно обрамляли утонченное лицо и подчеркивали аристократичные скулы Сехуна. – А теперь ешь. И не смей больше ничего вытворять со своими волосами. Она говорит строго, но Сехун слишком хорошо знает свою мать, чтобы как-то отреагировать на это. – Я сожгу их и себя, пока ты на работе, – хмыкает он, отпивая апельсиновый сок и корча издевательскую гримасу. Он делает это, потому что эта женщина уже обувается в прихожей и не видит его потуг. – Хорошо, милый. Только сделай это не в нашем доме, пожалуйста, – иронизирует она певческим голосом, и Сехун ловит очередной rolleyes. Он встает из-за стола, ножки стула скрипят по полу, но звук настолько привычный, что даже не раздражает, и выходит в коридор, сопровождая сборы матери внимательным взглядом. – Куда это ты собралась в субботу утром? Женщина и ухом не ведет на подозрительный (уничижающий) тон в голосе младшего, продолжая одеваться. Сехун (ладно, можно говорить всё, что душе угодно о том, что их семья никуда не годиться, но они все еще остаются матерью и сыном, так что) помогает ей одеть легкий плащ, необходимый скорее в дополнение к малиновой сумочке, чем действительно соответствующий погоде. – А я не говорила? У нас завтра выставка, – она благодарно улыбается и целует парня в щеку, терпеливо снося его кривляния, – После удачного эксперимента с тем оборудованием, мы решили провести демонстрацию всех его возможностей. У Сехуна начинает нервно дергаться глаз при одном только упоминании о том кошмарном дне, когда из его мужественной прически сотворили эти сопли. – Ещё слово и я… – начинает он, переходя на воистину змеиное шипение. – Всё-всё, я убежала, – смеется женщина, изящной кошечкой (выдержанной, как дорогущий коньяк сорокалетней зрелости) выскальзывая за дверь. Сехун слышит её кокетливое «хо-хо-хо» ещё из подъезда и в очередной раз горемычно вздыхает над своей нелегкой долей.

***

До двух часов Сехун страдает откровенной хренью, перекатываясь гусеницей по кровати, читая отзывы к новой игре от KC и листая твиттер Бэкхёна, который не перестает слать ему что-то катастрофически милое (вроде селфи или спящего Чанёля – и где только надыбал такой бесценный компромат?). Он долго думает, что ему делать и как поступить с Чонином, пока, наконец, не делает то, что должен был. Он твиттит: «Я сделаю это» и быстро находит в интернете номер Ким Чонина (фанатки такие предсказуемые), набирая вызов, пока не передумал. Два гудка, протяженностью в вечность, заставляют его поерзать на постели и ещё раз сглотнуть, настроив голос до нужной тональности. – Ёбусейо, – раздается из динамика странный голос, в котором Сехун сразу распознает чониновский. Странный, потому что густой, словно мёд, и низкий, переходящий на едва ощутимую вибрацию. – Привет, – брякает Сехун первое, что приходит в голову. Он так и представляет, как Чонин нетерпеливо выгибает бровь. – Это… Сехи, ну, мы виделись вчера. Не будет же он говорить: «привет, это розовые волосы, помнишь меня?» Господи, помоги ему пережить этот день. – Бабл-ти? – усмехается Чонин в трубку, прижимая ее плечом и склоняясь к одной из своих девочек. – Да, бабл-ти. Сехун прикладывает ладонь к лицу и принимается расхаживать по комнате, как будто сейчас вся его жизнь зависит от этого разговора. – А ты настойчивее, чем я думал, – хмыкает парень, и Сехун останавливается в центре ритуального круга, который успел начертить и даже прочесть молитву на древнем языке валлийцев. – Ты ещё плохо меня знаешь. – Это угроза? – ухмыляются в ответ, и Сехун фыркает. Он округляет глаза, незаметно для самого себя снова начиная нарезать круги, едва ли сдерживая в себе желание лезть на стену. Ему не показалось? Они флиртуют друг с другом? И что это за атмосфера? Как будто они… парочка. О. Мой. Бог. – Ну, так что, – он прочищает горло, говоря тише и медленнее (почему-то это кажется ему в тысячу раз интимнее, чем во всех фильмах с участием Брэда Питта). Он прикрывает глаза, неосознанно накручивая нежно-клубничную прядь на палец, и беззвучно умоляет: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». – Тебе хватит трех часов, чтобы собраться? – даже не пытаясь скрыть ехидства, спрашивает Чонин. Сехун мысленно кидает в него Рассенган. И собирает чакру для Чидори. (спрашивать бессмысленно, но он шесть раз проходил этот уровень для достижения звания Хокаге). – Вполне. – Тогда встретимся у входа в COEX, – Сехун даже не успевает ответить, как разговор обрывается. Он облегченно выдыхает, падая на кровать и обнимая пинку-пинку. Кажется, это будет труднее, чем он думал.

***

Сехун не отвечает на 17 пропущенных от Чанёля (надо же, откуда только терпение берется) и комментарии от Бёна: «что сделаешь?», «когда сделаешь?», «Сехун-а, если ты собрался покончить с собой, то только не делай этого у себя дома!», «Сехун, беру свои слова назад, ты не гей, только успокойся, арасо?». Конечно, пол, об который в итоге ударяется безостановочно мигающий экран, ни в чем не виноват, но Сехун слишком опозорен своими друзьями идиотами, чтобы вспомнить об этом. К слову, из дома он выходит как обычно: парнем. Но за плечами несет внушительных размеров рюкзак, в котором и покоится все необходимое (черт бы побрал Бэкхёна, который побеспокоился о том, чтобы у Сехуна теперь был запасной комплект девчачьей одежды). Сехун приходит в торговый центр за час до оговоренного времени и сразу же шмыгает в туалет, чтобы переодеться. Гондон первым делом отправляется в передний карман рюкзака, и парень стягивает с волос резинку, чтобы (о боже) дать волосам отдохнуть. Непослушная челка и волнистые пряди то и дело лезут в глаза, мешая и без того нервному Сехуну сосредоточиться. Он вешает на крючок в кабинке свой рюкзак и по очереди достает оттуда все вещи: синюю с белым клетчатую рубашку с закатанными в три четверти рукавами, черные шорты (кажется, Бэкхён ему за что-то мстит), черные гольфы чуть выше колена (да, определенно) и удобные ботиночки (ну, ладно, хоть не кэблы). Когда Сехун переодевается во все это, то ужасается сам себе и в который раз спрашивает: «что, чёрт возьми, я делаю?» На часах, которые он чуть было не забывает снять, половина пятого, и ему приходится взять себя в руки и поторопиться. Надрывающийся телефон говорит, что он ещё не забыт, но Сехун поставил себе задачу не отвечать на звонки до тех пор, пока дело не будет сделано. – Воспринимай это как шутку. Просто шутку. Ха-ха-ха. – подбадривает он самого себя. – Если он решит тебя прирезать или выебать, прими свою участь как настоящий мужик. Сехун со стоном сползает на корточки, но вдруг вспоминает, где находится, и для отвода глаз и ушей нажимает кнопку слива. В-ш-ш. Он встает и запускает руку в скрытое отделение рюкзака, выуживая последние детали для своего нового образа: тональный крем, легкие румяна и блеск для губ. Черта с два. Через 10 минут (на первый взгляд это выглядит проще), когда Сехун уверен, что в туалете больше никого, кроме него, нет, он выходит и невольно бросает взгляд на то, что предстает перед ним в зеркале. И закатывает глаза. Перехватив лямки рюкзака резким и уверенным движением, он быстрым шагом покидает мужской туалет. Ему вслед устремляется парочка ошпаренных взглядов.

***

Чонин опаздывает на 10 минут, заставляя девушку ждать, что вообще-то считается дурным тоном. Он чертыхается, но шага не ускоряет, потому что одно дело опоздать и совсем другое – потом потеть и краснеть. Ничего, если он ей и правда небезразличен, подождет. Ему остается каких-то сто метров, и против воли он даже пытается выискать взглядом клубничное пятно. И у него получается. Сехи стоит чуть в стороне от главного входа, озираясь по сторонам и не зная, куда деть руки. Легкий ветерок колышет нежные волосы, заставляя девушку то и дело заправлять за ухо прядь. Чонин скользит жадным, собственническим взглядом по телу девушки и, добравшись до ножек, не может сдержать улыбку – похоже, у кого-то обнаружился новый фетиш. Ему уже хочется наплевать на всё и рвануть к ней, но его опережают. – Привет! Сехун вздрагивает и оборачивается на незнакомый голос. Парень. – Ты одна или ждешь кого-то? Улыбается и наклоняет голову, прищуриваясь, будто тигр перед прыжком. Сехун думает: «неужели я настолько уебищно выгляжу, что ко мне липнут всякие отморозки? И где, мать его, носит Чонина». – Может, ты не против сходить со мной в караоке? Если ты ждешь такую же красивую подругу, то мы можем… втроем. Наклоняется, пытаясь приобнять за тонкую талию (Сехун предусмотрительно заправил рубашку в шорты, руководствуясь исключительно на свой вкус). У Чонина практически рвет крышу от того, что девушку, с которой у него назначено свидание, буквально уводят из-под носа. Но не успевает он приблизится до расстояния, заметного Сехи, как парня возле нее буквально сгибает пополам от прямого попадания по «орешкам». Чонин забывает как дышать, когда Сехи опускает свою маленькую ладонь на плечо парня, сочувствующе похлопывая, и что-то говорит – что-то, чего Чонин не может расслышать. – Слышь, в Гандурас съебал, – спокойно, но своим голосом проговаривает Сехун и растягивает уголки губ в милой улыбке, – Бьянэ. Я девушка приличная. Он обходит несчастного парня (ему, правда, его жаль), который скорее считает звездочки перед глазами, чем слушает сехуновскую исповедь, и легко смахивает волосы с плеча, натыкаясь на Чонина, неприкрыто аплодирующего в десяти шагах. «Вот это моя девочка», с гордостью думает Чонин в этот момент, улыбаясь, не в силах оторвать от Сехуна восхищенного взгляда.