he's my girlfriend

O’кей. Всё стало хреново ещё в тот момент, когда Сехун согласился на эту авантюру. С самого начала он должен был только постебаться над Чонином, убежденным натуралом с безоговорочным алиби, адовым красавчиком и героем мокрых снов 90% всех девчонок. Он, О Сехун, переодетый в девушку (очень, блять, сексапильную), должен был соблазнить его, в лучшем случае, каким-то волшебным образом развести на признание и – совсем заебись – на глазах у общественности. Но он точно не должен был: ехать к Чонину домой, соглашаться на чай, с его собаками и – господь милосердный – пытаться его понять. Потому что Чонин убьет его, если узнает правду. Узнает, что девушка, сидящая перед ним, на самом деле не девушка даже. И когда всё пошло по пизде? Внутренний маленький Сехун замолкает, закрывает глаза и уши, абстрагируется от движения вселенной и просто ждет, когда более взрослый и рассудительный Сехун сделает что-нибудь. А в мыслях пусто. Руки и ноги немеют и наливаются тяжестью. Сехун забывает, как шевелить губами, как дышать, как говорить, пока Чонин целует его – мягко так, не дразняще, не страстно, а просто. Прижимается своим ртом и прихватывает нижнюю губу. Бабочки из живота рвутся наружу. Сехуну плевать, что подумают Чанёль с Бэкхёном, если он всё им расскажет. Ему плевать, если его завтра же затащат в подворотню и изобьют до полусмерти. Да твою ж налево, где наша не пропадала? Тут дело в другом. День, проведённый с Ким Чонином, – настоящим, а не вымышленным и собранным по кровавым слухам – заставил Сехуна понять кое-что очень важное. Он не хочет, чтобы Чонин отвернулся от него. Чтобы возненавидел так же, как Чанёль его – не разобравшись, не поговорив толком, подтолкнув к одиночеству. По понятиям О Сехуна, Чонин заслуживает того, чтобы за него держаться и не отпускать. Не предавать, не использовать, не лгать – нет. Доверять и быть честным – да. Наверное, это глупо, – то, что он делает. Но ведь это ради друзей, правда же? Не ради себя. «Ага, оправдывайся», закатывает глаза маленький внутренний дьяволёнок. Сехун приходит в себя и вздрагивает, когда чужие горячие пальцы гладят его по щеке. К чёрту. – Прости, – он отстраняет от себя Чонина, стараясь не делать резких движений, но нервы тикают английским механизмом внутри, раздражающе точно и правильно. – За что? – Чонин пытается ухватить Сехи за локоть, но девушка одергивает руку, вскакивая с дивана, и суетливо семенит в прихожую. – Подожди… я сделал что-то не так? – Всё так, – отрезает Сехун в противовес тому, что быстро завязывает на ботиночках шнурки. Пальцы путаются и затягивают морской узел, Сехун плюет на всё, лишь бы скорее сбежать. Чонин замирает в двух шагах от него, смотрит неотрывно и удивлённо. Он явно не в понятках, что происходит, но, чёрта с два, Сехун будет оправдываться. Его только что поцеловали. Он смущён. Имеет право, блять. Разве не все девушки такие? Если нет, он будет особенной. Секундочку... Особенной? Ой, всё. – Прости, – повторяет девушка, распрямляясь и теребя лямки рюкзака. Сонные Монгу и Чжангу выползают из комнаты, выпучившись на застывшую у двери Сехи. Сехун даже взгляд не может оторвать от пола, не говоря уже о том, чтобы заглянуть Чонину в глаза. – Нам лучше не встречаться. – Почему? – чеканно спрашивает тот. Злится, понимает Сехун. – Потому что... – «я парень, и это типа розыгрыш». Это должно быть весело, чёрт подери, тогда какого хуя Сехуну так погано на душе? – Потому что... – снова пробует он, сглатывая колючий ком в горле, –...я не могу тебе нравиться. – Ты мне нравишься, – не раздумывая отвечает Чонин на полном серьезе, и Сехун от неожиданности вскидывает голову, встречаясь с ним взглядами. Блять. Лучше бы он не говорил. Он сжимает губы в тонкую линию, потому что те предательски дрожат, кусает нижнюю губу, чтобы отвлечь себя от того, что расползается внутри – лавообразного и нежеланного. «Будь мужиком», вторит он про себя, словно какой-то рекламный слоган. – Мне жаль. Быстро щелкнув замком, Сехи выскальзывает за дверь, сбегает по лестнице вместо того, чтобы воспользоваться лифтом, и несется к остановке на последний по расписанию автобус. Дыхание приходит в норму только когда он вваливается домой. Он даже не думает о том, что его внешний вид вызовет много вопросов. Что, должно быть, мать опять начнет распускать сплетни в кругу школьных подруг, что природа задумала её младшего сына девочкой, и не зря же они до последнего видели на снимках «малышку О». Единственное, о чем он может думать, – как поскорее оказаться в своей комнате и свалиться спать как минимум навечно. Что до Чонина... Сехун делает музыку в наушниках громче (на максимальную громкость), выходит из всех соц.сетей, ставит режим «в самолете» и надеется, что завтра будет хоть чуточку не так больно.

***

Воскресенье – святой день. По воскресеньям Сехун никуда не выползает даже под страхом смерти. Он дрыхнет до часу, смотрит кино, делает домашку, перезванивается с друзьями, играет на нервах у матери (со взаимного согласия, и ещё неизвестно, кто кого бесит больше), бесконечно чатится в imvu. Иногда, когда становится совсем скучно, он зовёт Чанёля, и они часами задрачивают в приставку, заказывают пиццу и Бэкхёна (ха-ха-ха). Но только не в это воскресенье. Хуютро начинается с десяти часов, когда дверь в его комнату сносит аналогом урагана Катрин. Сехун отдирает голову от подушки и пытается найти силы открыть глаза, но за него это услужливо делает родная мать. – Чье это? Нашла в грязном белье, – она машет перед его носом черным миниатюрным бюстгальтером от силы первого размера. Бля, точно. Вчера перед сном он отважился принять душ и, видимо, по инерции скинул все нижнее бельё в корзину. – Моё, – беззастенчиво отвечает Сехун, сдерживая зевок. Он переворачивается на другой бок и готовится снова заснуть. – Твоё? – переспрашивает женщина, переводя взгляд с сына на лифчик и обратно. – В каком смысле «твоё»? Ты переспал с девушкой или решил поэкспериментировать? Или и то, и то? Смешно, но в голосе не намека на вызов или упрек. Даже сарказма ни капельки. В том плане, что её устроит любой из предложенных вариантов. Маленький внутренний Сехун задыхается от возмущения. – Я проспорил, понятно? На кону стояла моя честь, и я благополучно её просрал, – бурчит парень, отвернувшись и зажевав угол подушки. По идее он почти не врёт, только не договаривает самого важного. – Так и быть, – хмыкает женщина, ероша снова сбившиеся в валенок клубничные волосы, – больше не пристаю. Сехун благодарит небеса, что иногда его мама бывает адекватной и понимающей. Подсунув руки под подушку, он нащупывает молчаливо спящий телефон, и в мыслях снова начинается неразбериха. Завтра ему впервые за долгое время так зверски не хочется появляться в школе. Придти туда значит показаться на глаза Чанёлю, к которому теперь он испытывает неоднозначные чувства. Пак все ещё его лучший друг, и глупо, конечно, осуждать его за прошлые ошибки, но Сехун не может по-другому. Кто он такой, чтобы винить Чанёля? Да, он был там в то время и знает, как всё было. Как Чонин с Чанёлем дрались на улицах, как выходили и собирали вокруг себя толпу зевак, жаждущих посмотреть хороший бой. Чанёлю доставалось за разбитые костяшки и помятую форму: пару часов домашнего ареста и выговор от отца – вот чем он отделывался за хулиганское или, лучше сказать, разбойническое поведение. А Чонин. Сехун присоединился к ним тогда, наивно полагая, что Чонину всё сходит с рук. Встряхнёт он полицейского или разобьёт витрину, с таким авторитетом он был очень крут. Но как же он ошибался. К пяти часам лимит недельного интернета безбожно сожран: посмотрено три фантастических боевика, скачаны и прокачены несколько игр (Сехун даже незаметно обновил ферму и покормил зверушек, ограничив круг лиц, которые могут отправлять ему сообщения). Домашка остается невычитанной, даже не открытой, парень с радостью кладёт на неё здоровенный хуй и, разводя по воздуху руками, мрачно вздыхает: «в этой жизни приходится чем-то жертвовать». Спустившись на кухню, Сехун крадёт из холодильника глазированный сырок и отправляется дальше мучиться от безделья, когда в кармане спортивок звонит телефон. Вынув девайс и подавившись пластинкой тёмного шоколада, он замечает, что режим «полёта» снят. Номер назван «ким-пошёл-к-чёрту-чонин» с маленькой буквы, и сердце пропускает пару ударов. Что он должен сделать? Ответить и вести себя, как ни в чем не бывало? Подождать, когда тот перестанет названивать? Или сбросить и закинуть контакт в чс? «А чего ты сам хочешь?», насмешливо отзывается внутренний голос, и Сехун, мысленно проваливаясь в тёмную пропасть, ведет большим пальцем по блоку. – Да? – Кенчана? – тёплый тембр согревает на расстоянии. Сехун осторожно кивает, хотя Чонин не может этого видеть. – Я волновался, как ты доберешься до дома, но не смог дозвониться. – Батарейка села, – полушепотом отвечает Сехун. – Понятно. И тишина. Сехун ломает губы в кривую линию, и воспоминания о мягких губах Чонина накрывают приливной волной. Чонин, чтоб его, украл из-под носа его первый поцелуй. «И почетное место первой любви», саркастично добавляет внутренний голос. Хруст треснувшего каркаса отрезвляет, и Сехуну кажется, что ещё пара секунд и телефон бы разлетелся к херам. – Нам нужно поговорить, – озвучивает он то, что ядовитой спиралью вертится на языке. На проводе Чонин облегченно (?) вздыхает и согласно мычит. Он говорит: – Когда и где? – После уроков, около твоей школы, – чеканно отвечает Сехун и, включив сучку, сбрасывает не попрощавшись. Он запускает пятерню пальцев в длинные волосы, стягивает резинку и лохматит свой розовый кошмар. Он думает: пойти как Сехи или самим собой, и выбирает всё-таки первое. Он скажет Чонину всю правду, а если понадобится, даже покажет, но может ему повезет, и тот не станет бить «девушку» на людях.