С годами мы теряем по частицам, Самих себя всё тяжелей узнать В уставших и циничных этих лицах, Какими были больше не бывать. С годами, к сожалению, мы взрослеем, И мало удаётся сохранить, Нам доверять друг другу тяжелее Становится, как это изменить? Как прекратить искать подвохи там, Где просто проявляется любовь? Как перестать высматривать обман, Позволив в счастье верить вновь? И как сегодня жить, не опасаясь Всё то, что ценно завтра потерять? Как страхом постоянным не терзаясь, Что сохранили — то не засорять? Как выгнать застоявшуюся грусть, «Всё будет хорошо» — себе внушить? Возможно, обмануться — ну и пусть, Зато немного счастливо пожить… ©
Когда в двадцать шесть Йен Галлагер осознал, насколько высоко он поднялся по карьерной лестнице, то в очередной раз удивился, что вообще умудрился когда-то оказаться у её подножья. Начиная фрилансером то тут, то там, он брался за разнообразные направления, в конце концов сосредоточившись на таргете и smm. В качестве специалиста по последнему он и попал в новое креативное агентство, где процветал гибкий и новаторский подход к набору своих сотрудников. На самом деле молодой человек никогда и не собирался заделываться грёбаным офисным планктоном, но так сложились обстоятельства по воле случайно подвернувшегося случая. И вот он уже удобно устроился в одном из уютных кресел в зале для мозгового штурма рядом со своими будущими коллегами — все как на подбор не старше его самого и до жути амбициозные. У ребят быстро сложился сплочённый коллектив, потому как частенько приходилось засиживаться до неприлично глубокой ночи. Их директор, отпочковавшийся от другой крупной фирмы, имел завидную клиентскую базу, которую утащил за собой. А вот кадров для успешной реализации всех проектов им катастрофически не хватало, поэтому чёткое распределение обязанностей было для них не менее сказочным, чем джин, вылетающий из бутылки виски после шестнадцатичасового рабочего дня и щелчком волшебных пальцев закрывающий все дедлайны. В общем, первый год юным умам приходилось разгребать завалы заказов чуть ли не круглосуточно, просирая все мыслимые и немыслимые сроки. Иногда они ощущали себя гастарбайтерами, иногда — волонтерами. Никто не был уверен, что работает не задарма — на сплошном энтузиазме. Выдержали такие условия далеко не все. Зато перед самыми стойкими, среди которых каким-то чудом оказался и Йен, в долгу не остались. Ему выдали премию, втрое повысили зарплату, приняли в постоянный штат, вписав в трудовую книжку «интернет-маркетолог», и оформили настоящую медицинскую страховку… а так же повесили на его шею обучение новичков — плата за харизму. Фиона им гордилась, а Лип, прикусив язык, перестал пророчить, что он сгорит на своей чёртовой благотворительности. Воодушевленный столь впечатляющими результатами, Йен даже решился на то, чтобы заочно закончить недостающее образование. И в итоге вместе с дипломом он получил кресло начальника отдела. А заодно обзавёлся маленькой, зато своей собственной квартирой-студией где-то на отшибе городских трущоб и подержанным внедорожником. Казалось бы, всё в его жизни складывалось удачно. Только вот парню постоянно чего-то не хватало. И это навязчивое чувство со временем лишь усиливалось. Связано оно было не столько с его глубоким одиночеством, возможно, обусловленным чередой случайных связей и недолговечных отношений, сколько с тем, что он начал забывать, кем является. Потерял себя где-то на полпути к пресловутому успеху… Всё, что бы он ни делал, происходило по инерции. И Йен ощущал, будто это не он сам потом и кровью всего добился, а внезапно оказался посреди чужой благоустроенной жизни. И вкус её становился всё более пресным. Ко всему прочему, хоть он и являлся сотрудником креативного агентства, его непосредственная работа креативностью не отличалась. Он продвигал чужие супер-идеи, производил дотошный анализ рынка, досконально изучал целевую аудиторию, строил какие-то нелепые графики… И всё это происходило в вечном турборежиме, когда всюду торопясь, ты элементарно не успеваешь просто пожить. Он всё больше начинал скучать по тому парнишке-фрилансеру, у которого не было ни гроша в кармане. Зато в голове была уйма безумных идей и интересных мыслей, ещё не погребённых под толщей ежедневных скучных обязанностей и расширенных возможностей купли-продажи. Он мог танцевать до утра и оставаться бодрячком весь следующий день. Мог напиваться с друзьями накануне важных зачётов и с лёгкостью сдавать их с похмелья. Перед ним лежал весь грёбаный мир, и он собирался отправиться на другой его конец по волонтёрской программе. В те времена он в принципе — танцевал, напивался, мечтал… вёл споры о действительно важных вещах, а не о получении прибыли или конкурентоспособности продукта. Первым делом он поменял машину на только-только появившееся на рынке электрическое моноколесо Во-вторых, прослушал онлайн-курс модного фотографа, после которого купил себе навороченную камеру. В стремлении привнести в свою жизнь так недостающего в ней творчества он начал всё свободное время уделять новому хобби. Но всех этих жалких потуг оказалось крайне мало, потому что должного эффекта они не возымели. Жизнь не стала ярче. Он не стал лучше. Только фотография придавала какую-то иллюзию смысла — потому что через объектив Йен научился видеть красоту в окружающих его простых вещах. В конце концов в один прекрасный весенний день он уволился. Чем несказанно удивил всех знакомых. Сдал квартиру молодой паре, отдал своё чудо техники в пользование младшему брату, выслушал лекцию от старшего и купил билеты в столь манящую его восточную часть света. С тех пор прошло три года. Первое время он обитал в одной из тайских деревень дауншифтеров, где познакомился с интереснейшими людьми, на многое открывшими ему глаза. Он помогал им со строительством нового здания кухни, попутно загружая свои фотоработы на стоки. После такого плотного взаимодействия и мегатонн общения с другими людьми Йен испытал потребность в уединении — потому улетел в Индию, где на месяц поселился в ашраме. В полном молчании он продержался всего пять дней, зато цифровой детокс соблюдал весь период своего духовного развития. И после был приятно удивлён не только обновлённому мироощущению, но и открывшемуся счёту на сайте. Получать деньги — хоть какие-то — за своё любимое увлечение оказалось удовольствием, вознёсшим его на совершенно другой уровень, и не шло ни в какое сравнение с тем, чем он занимался всю свою сознательную жизнь. Новые впечатления и скинутые оковы всех опостылевших полномочий наконец внесли свежую струю в его унылое существование. Вдохновившись, Йен отправился странствовать дальше, пока не оказался на Бали, где осел на некоторое время. После полугода жизни в разных частях этого колоритного острова, он перебрался на его юг с желанием брать уроки сёрфинга. Но там он сразу понял, что слишком долго тянул с исполнением своей задумки, потому что осенью начинались слишком сильные волны для того, чтобы впервые вставать на доску. В контрасте с тишиной и спокойствием восточного побережья шумная Кута показалась параллельной вселенной. Йен успел позабыть о прелестях ночной жизни и с удивлением обнаружил, что даже немного соскучился по тусовкам и громкой музыке до рассвета. В качестве разнообразия клубная атмосфера стала именно тем, в чём он нуждался — особенно в преддверии Нового Года, до которого оставалась неделя. Сами балийцы традиционно встречают новый год весной, а зимние празднования на острове начали проводить лишь с развитием туризма. Со всего света в эти дни сюда стекаются толпы народа, так что специально для них и устраиваются шоу. И самые грандиозные вечеринки проходят, конечно, в Куте и близлежащих курортных городах. А раз уж Йен остался в дождливый сезон по эту сторону экватора, решив не мотаться к родным, его намерение встретить праздник с максимальным размахом было крепко как никогда. Он жаждал почувствовать себя не задержавшимся экспатом, а приехавшим на каникулы отпускником.≈≈≈
Йен не спеша потягивал свой мохито. Мятный напиток был прекрасным завершением знойного дня. Обилие рома в бокале создавало приятный туман в голове и разжигало огонь в груди. Меланхолично перекатывая на языке крохотные кусочки колотого льда, случайно проскользнувшие через соломинку, он наблюдал за прибоем. Оказывается, чёрный вулканический песок Амеда стал настолько привычным зрелищем, что вездесущий белый теперь воспринимался глазом диковинно. Тёплый бриз ласкал не до конца обсохшее тело, раздувая полы застёгнутой на одну пуговицу рубашки. Кожу слегка покалывало от осевших на её поверхности излишков морской соли. Небрежно скинув на землю кожаные сандалии, Йен стряхивал большим пальцем прилипшие к стопе песчинки, создавая под столом небольшую песочницу. Его ненадолго освежила попытка поплавать на местном пляже, но сильные волны не позволили долго бултыхаться в воде. Судя по тому, что таких смельчаков как он было раз-два и обчёлся — купание здесь считалось весьма опрометчивым поступком. Оно и неудивительно — ведь Кута являлась идеальным местом для того, чтобы встать на доску. Именно для этого сюда приезжали, а отнюдь не для тюленьего отдыха. Днём он наблюдал за серфингистами. Йен и представить себе не мог, что эти парни настолько сексуальны. Даже если он никогда не сможет научиться делать такие же трюки, время в подобной компании явно будет потрачено не зря. А один крепкий брюнет в синем гидрокостюме его прямо-таки заворожил. То, как плавно он двигался и как ловко седлал крутые волны, было самым горячим зрелищем из всех Йеном виденных. И стоит отметить, что видел он и намного более откровенные сцены. Забегаловка, где Йен дислоцировался, находилась на первой линии. Солнце начинало клониться к горизонту, и вокруг собиралось всё больше народу, чтобы полюбоваться закатом. Он и сам пришёл сюда по той же причине. Кто-то занимал последние свободные столики, кто-то располагался прямо на пляже. Несмотря на наступление вечера, жара спадать не торопилась. С неба за весь день не упало ни капли — дождь отбушевал своё ещё ночью. К тому же он всё равно ни хрена бы не спас — налило бы на улицы воды по колено, а потом всё это добро испарялось бы, зависнув в пространстве тяжёлым влажным шатром. Йен решил, что завтра с самого утра прыгнет на байк и поднимется в Бедугул ради глотка свежести. Небольшая перемена климата пойдёт на пользу. Подышит горным воздухом, отведает сочной клубники, которую там добавляют в самые непредсказуемые блюда. Лишь бы тропический ливень, как назло, не застал прямо на серпантине. Жёлтый шар опускался в океан аккурат по центру, заставляя искриться водную рябь и щедро заливая всё кругом своим золотистым светом. Йен привычно поймал его в свой бокал, глядя, как коктейль наполняется тёплыми оттенками, и лучи преломляются о стеклянные грани. По первости он наделал миллион подобных фото — и какие-то из них до сих пор продавались. Но сейчас у него даже не имелось с собой камеры, потому что он пришёл отдыхать, а не работать. Шумно втянув через трубочку остатки коктейля, Йен отвернулся от созерцаемого пейзажа, чтобы дать бармену знак повторить. И обомлел. Тот самый сёрфингист, который днём пробудил его интерес, разухабистой походкой пробирался от бара к пустующему столику, держа запотевшую кружку пива в руке. Он переоделся в обычные шорты и майку, а волосы зачесал назад, но Йен всё равно узнал его, даже со спины. Тем более — со спины. Эти покатые мускулистые плечи, темноволосый затылок и соблазнительно округлая задница чересчур прочно засели в его сознании, произведя там настоящий фурор. Развернув стул в сторону побережья, брюнет устроился в нём с самым вальяжным видом. После чего не без явного удовольствия сделал добротный глоток пенистого напитка. На его костяшках красовались наколки, чёткий посыл которых виднелся с разделяющего их небольшого расстояния и был предельно понятен любому, кто хоть сколько-нибудь владел английским. Йен долго рассматривал эти аккуратные ладони, отгоняя блядски навязчивые образы, как те обхватывают нечто более солидное, чем стеклянная ручка. Наверное, незнакомец почувствовал чьё-то пристальное внимание, потому что пока Йен блуждал взором по изгибам загорелых рук — через тонкую черную лямку — к открытой крепкой шее и выше, он неожиданно встретился с глазами обладателя всего этого великолепия. Немного покрасневшими вокруг ярко-голубой радужки, с расширенными чёрными зрачками. В ответ тот приподнял одну бровь и вскользь прошёлся по телу Йена сверху вниз и обратно, прежде чем с довольной ухмылкой отвернуться к морю. И как прикажете расценивать подобную реакцию? Он остался доволен тем, что увидел, или ухмылялся каким-то своим мыслям? Эту его вздёрнутую бровь нужно было считать элементом флирта или проявлением сарказма? Наверное, раз этот, с виду не самый дружелюбный парень, сходу не выколол ему соломинкой глаз за столь откровенное разглядывание было хорошим знаком. Может, он тоже заинтересовался его персоной? Яркий разноцветный ореол вокруг неумолимо скрывающегося за горизонтом светила постепенно расширялся, насыщая своими тонами весь небосвод, а заодно — океан и даже воздух. Но самая интересная игра красок происходила на лицах людей. Точнее — на одном конкретном лице… Лице с правильными некрупными чертами, безупречным прямым носом и очаровательными морщинками в уголках глаз. Собрав всю волю в кулак, Йен честно попробовал вернуться к прекрасному виду на закат, старательно игнорируя вид ещё более притягательный. Но закатами, даже самыми восхитительными, его было уже не удивить. А вот таинственный брюнет казался чем-то совсем необыкновенным и отвести от него взгляд было попросту невозможно. Так что, несмотря на усердие, с которым Йен сдерживался, чтобы не выглядеть грёбаным вуайеристом, вскоре он вновь поймал себя за бесстыжим любованием точёным профилем. И пойман за этим неумело скрываемым занятием он был не только самим собой. Йен тотчас опустил взгляд, жутко смутившись, словно провинившийся мальчишка. Как будто его застукали за чем-то постыдным, ей-богу! Даже щёки вмиг заполыхали, но румянец при таком освещении вряд ли был заметен со стороны. Что за поебота с ним творится? Он что, никогда раньше не заигрывал с незнакомцами? Отнюдь. И чтобы определить, уровень заинтересованности, обычно хватало нескольких невербальных сигналов друг другу. Никакой нервотрёпки и пустой траты времени или усилий — подобные знакомства всегда происходили как-то сами собой. Но в этот раз что-то было иначе. Йен не хотел показаться навязчивым и нагло нарушать чужое уединение своим проклятым любопытством. И так же, стоит признать, он абсолютно по-глупому, но дьявольски сильно боялся получить категоричный «от ворот поворот». А в придачу ещё и агрессию на почве нетерпимости. Ёпт, да он совершенно не так собирался провести этот вечер. В его намерениях не значилось кого-то клеить, и уж тем более — терзаться при этом какими-то идиотскими предположениями. Он присел за этот чёртов столик в желании насладиться моментом. Хотел немного расслабиться у моря, красиво проводив прошедший день, а после пойти в своё жилище, чтобы уютно устроившись в плетёном кресле на маленьком балконе прямо под звёздным небом, заняться делами. Отобрать, наконец, среди уймы сделанных им в храме Пура Бесаких фоток несколько, стоящих дальнейшей обработки — там было так много интересных фактур, что Йен выхватывал их зум-объективом все без разбора. И что в итоге он делает? Сидит теперь здесь и жалеет, что не взял с собой камеру, потому что так хотелось запечатлеть каждую деталь человека, который сейчас спокойно пьёт пиво за соседним столиком. Это с учётом того, что Йен не являлся любителем портретной съёмки, и уж тем более никогда не приставал к чужим людям с нелепыми просьбами их пофотографировать, как и не делал такого без их разрешения… Но этот парень конкретно вскружил ему голову. Йен наблюдал, как тот прикуривает сигарету, естественным жестом закрывая ладонью от ветра скачущий язычок пламени. Незнакомец выглядел воплощением непринуждённости — и это манило к нему ещё сильнее. Заметив, что снова попал под прицел чужого взгляда, он нахмурился, но возмущения или недовольства не выказал. Более того — Йену даже почудилась некая заинтригованность. Если, конечно, его собственный разум не сыграл с ним злую шутку, выдавая желаемое за действительное… У него пересохло во рту от излишнего волнения. Бармен очень вовремя материализовался рядом, поднося ему второй мохито, за которым Йен с облегчением спрятался, надеясь, что прохладительный напиток несколько усмирит его пыл. Или, наоборот, добавит толику смелости, которая вся куда-то так некстати испарилась. А ведь он никогда не жаловался на её нехватку. Ровно до этого момента. Раздражённо взболтав коктейль трубочкой, Йен выкинул её к чёрту и припал губами прямо к краю хайбола. Слегка запрокинув голову, он сделал неприлично долгий глоток, позволив разбодяженному сиропом алкоголю проскользнуть сразу в желудок, практически минуя все вкусовые рецепторы. Пожалуй, если Йен продолжит здесь восседать, то следует перейти просто на охлаждённый чистый виски. Осушенный бокал, сиротливо шурша льдинками по своему дну, опустился на стол с непреднамеренным грохотом. И в этот же момент Йен почувствовал на себе чей-то прожигающий дыры взгляд. С вмиг вспыхнувшей надеждой он стрельнул глазами в сторону объекта своего вожделения и его надежда оправдалась. На него в самом деле глядел тот самый брюнет. От этого открытия сердце пропустило пару ударов — видимо, набирая обороты, чтобы тут же безудержно пуститься вскачь. Брюнет не спешил разрывать их зрительный контакт, и всё бы ничего, но Йен так и не успел до конца проглотить набранный в рот напиток. А под неотрывным взглядом сделать это простое действие оказалось крайне трудно. Так что он, как полный придурок, поперхнулся и закашлялся — несомненно, представляя из себя само, блядь, воплощение привлекательности и сексуальности. Лёгкая улыбка коснулась уголков рта незнакомца, выделив вокруг глаз те самые милые мимические морщинки, что в одно мгновение смягчило его суровое обветренное лицо. Но при этом в нём сквозила какая-то затаённая грусть. Йен вдруг увидел, что парень выглядит предельно заебавшимся. Однако это выражение скрылось быстрее, чем он смог поразмыслить о возможных на то причинах. А потом брюнет в задумчивости облизнул свои губы, которые и без этого будоражащего фантазию нехитрого действия притягивали к себе чрезмерное внимание — такие они были пухлые, аппетитные и сочные… Что Йена просто повело нахуй. Разморило от опасного сочетания жары, алкоголя и флюидов, источаемых горячим парнем. Он и не заметил, что непроизвольно начал поглаживать стенки бокала, который по-прежнему обхватывал одной рукой, скользя вверх и вниз по запотевшему стеклу до тех пор, пока брови незнакомца в изумлении не поползли вверх, а глаза, скептически прищурившись, не проследили за движениями его пальцев. Покачав головой, парень похабно хмыкнул и отвернулся, оставив Йена наедине с его неловкостью. Ну просто обольститель высшего разряда, хули тут скажешь! Осталось только подняться и ритуальный танец альфа-самца исполнить вокруг его столика — чтобы уже окончательно добить. Брюнет в свою очередь с видом, будто и вовсе забыл о существовании непрошенного сталкера, залпом допил остатки пива и расслабленно растянулся в кресле, широко расставив ноги. Из головы Йена мигом вылетели не только одолевающие его пару секунд назад мысли, но и вообще любые, более-менее связные. Всё, о чём он мог теперь думать — это лишь представлять, как закидывает эти крепкие икры себе на плечи. Занятия сёрфингом явно не прошли даром, а пляжные шорты незнакомца скрывали не так уж и много подкачанного достояния. Тихо подкравшийся официант мало того, что резко вырвал Йена из развратных грёз, так ещё и перекрыл собой весь обзор на того, кто их вызвал. Йен, перевозбужденный собственным проклятущим воображением, в попытке передать смуглому пареньку пустую тару опрокинул её на себя. И вскочил с места, тупо пялясь на мокрое пятно от подтаявшего льда, что растекалось посреди ширинки. И поделом, как говорится! Давно пора бы поостыть. Знай он, что это подействует, давно бы этот лёд прямо в трусы себе высыпал и ещё бы добавки для своего неугомонного члена попросил. Работник забегаловки невозмутимо протянул ему бумажную салфетку, тут же сообщая стоимость разбитого вдребезги стакана. Если до этого Йен считал, что выставляет себя неуклюжим болваном, то после настолько идиотской сцены и вовсе боялся поднять глаза на заветный столик. Но когда он всё-таки осмелился это сделать, его ждал блядский сюрприз. Взволнованно трепыхающееся до сего момента сердце ухнуло вниз, будто врезавшаяся на высоких скоростях в лобовуху неосмотрительная птица. Столик был пуст. А брюнета нигде не было видно. Беглый взгляд по сторонам не дал никаких результатов — парень исчез. О том, что он был здесь напоминала лишь одиноко стоящая кружка из-под пива, убрать которую как раз подошёл злосчастный официант. В нахлынувшем приступе паники Йен ринулся туда, как к последнему связующему звену с мужчиной, которого он не был готов потерять, даже не попробовав обрести. И не прогадал. Бесцеремонно отодвинув опешившего работника, он схватил листовку, прижатую дном бокала к столу и уставился на гласившую на ней надпись: «New Year Beach Party». Это была его единственная вшивая зацепка. Скомкано извинившись, он отошёл, позволяя пареньку выполнять свою работу. Не отрываясь при этом от печатных букв. Йен перечитывал рекламный текст известного ресторана, словно надеясь, что в какой-то момент там появится новая информация — телефонный номер, координаты, e-mail, имя, обещание быть там во чтобы то ни стало и ждать его, ненаглядного… Вокруг что-то неуловимо переменилось, заставляя оглядеться по сторонам. Это разноцветные огоньки гирлянд зажглись на окружающих кафе пальмах. Уже смеркалось? Йен посмотрел на горизонт и обнаружил, что от солнца осталась лишь пара янтарных всполохов и расплывчатая розоватая полоса по краю начавшего темнеть неба. Так вот безмозгло он и просрал весь закат. Но зато теперь он точно знал, где именно будет встречать ебучий Новый Год.≈≈≈
Громкий бит доносился до слуха уже на подходе к месту проведения вечеринки, и по мере приближения начинал лупасить по барабанным перепонкам всё сильнее. Ему пришлось топать несколько кварталов, потому что дороги из-за блуждающих навеселе туристов были перекрыты. Судя по атмосфере мероприятие было масштабным — предприимчивые балийцы расщедрились ради чужого праздника. Веселье уже было в самом разгаре. Йен нервно рассмеялся при виде просто неебического количества народа. Он был готов к подобному зрелищу, но не ожидал, что вся открытая площадка вместе с пляжем, бассейном и танцполом будет буквально кишеть людьми. Создавалось впечатление, что желающих отметить праздник на всю катушку, оказалось больше, чем ресторан мог вместить. Даже если допустить, что среди всей этой пьяной толпы в самом деле затесался один коренастый брюнет, существование которого не давало Йену покоя, то как, чёрт возьми, прикажете его здесь найти?! Для начала следовало выпить. Он попробовал протиснуться сквозь плотную массу потных тел прямиком к ближайшей барной стойке, но сразу же бросил эту затею. О том, что следовало озаботиться бронированием столика заранее, он как-то не подумал. Потому что все его чёртовы мысли были заняты совершенно другими вещами. В последний момент Йен вообще чуть было не передумал куда-либо ехать. В очередной раз. Но всё-таки взял себя в руки и на «голубой птичке» полетел на встречу со своей судьбой, какая бы она ему там ни была уготовлена. Если уж о чём-то жалеть — то лучше о сделанном. Он и так загнобил себя из-за того, что не подошёл к парню познакомиться тогда, когда у него был такой шанс… До того, как тот сбежал из-под его носа, чёрт. С высоты своего немаленького роста Йен заприметил наличие бара прямо в бассейне, и направился туда. Разумеется, свободных шезлонгов не наблюдалось — да и в самом бассейне было не протолкнуться. Так что, недолго думая, он повесил снятую рубашку на вечноцветущее деревце плюмерии. После чего, наощупь удостоверившись, что кредитка лежит на своём законном месте — в непромокаемом кармане шорт, он погрузился в подсвеченную изнутри воду и поплыл к призывно мерцающей вывеске. Лавируя между группами брызгающихся людей, он силился разглядеть в их лицах одно единственное — ему нужное. Пока безуспешно. Йен вспомнил, как наивно полагал, что у него в запасе есть ещё целая грёбаная неделя до конца года, чтобы забыть прекрасный образ и успокоиться. Ха, блядь! Как же! На деле прошедшая неделя обернулась настоящим пиздецом. Каждый блядский вечер он заглядывал в тот самый бар, но единственным знакомым ему лицом там являлся пресловутый официант, который уже как-то подозрительно начинал поглядывать на нового завсегдатая. Потом, как назло, влажный северо-восточный муссон так разбушевался, что разогнал с пляжей даже сёрферов. Ещё Йен несколько раз порывался рвануть сюда, в Чангу, но останавливал себя. Потому что так у него оставалась хотя бы призрачная надежда на повторную встречу в «назначенную» дату. Не хотелось заранее расстраиваться. Его разум непрерывно генерировал новые доводы, один забубённее другого. И вытворял при этом невероятные кульбиты, каждый раз переворачивая всю эту кретинскую ситуацию, в которую он вляпался, с ног на голову. Легче в итоге не стало нисколечко, блядь, скорее, наоборот, он загнался по полной программе. Йен беспрестанно гадал, кем был тот человек, который теперь прочно поселился в его пропитавшихся ванилью мозгах. Съезжать оттуда он явно не собирался. Так кто же он? Больше всего на свете Йен опасался, что тот прибыл сюда издалека на время короткого отпуска и уже давно улетел обратно домой, не пожелав перед самым отъездом заморачиваться с курортным романом. В какой-то степени это казалось логичным, но Йен успокаивал себя тем, что рядовой турист в разгар low season приурочил бы поездку на эту сторону от экватора к празднованию Нового, мать его, года. В ином случае здесь нехер было делать: лететь несколько часов с риском проторчать все накопленные таким трудом дни долгожданного отдыха в четырёх стенах из-за разгулявшейся непогоды и при этом хотя бы коктейля не бахнуть возле пальмы под фейерверки? Вряд ли. Значит, даже при таком паршивом раскладе брюнет скорее всего до сих пор ошивался где-то на острове. Это Йен себя утешал так, стараясь не допускать мысли, что парень просто пригнал из Австралии на уик-энд ради волн получше, а праздник в данный момент отмечает дома со своей семьёй. Так что, чёрт его знает что хуже — чтобы тот был из далёкой страны, или нет… Если по чесноку, чувак безусловно не произвёл на него впечатление «пакетника». А для среднестатистического австралийца он малость ростом не дотягивал. К тому же, паршивец чертовски естественно выглядел в южно-азиатских реалиях — будто не первый год тут слонялся. Так что, скорее всего, брюнет был либо из балийских «буле», либо просто из старых-добрых путешественников. И во втором случае — его могло уже всеми попутными ветрами сдуть в любой уголок планеты. Пляж Куты мог быть всего лишь перевалочным пунктом на пути к более заманчивым местам. А ещё можно прожить с кем-то бок о бок всю жизнь, да так и не встретиться… В который раз мысленно приходя к выводу, что пресловутый флаер парень оставил на столе за ненадобностью — без каких-либо приглашающих намёков — Йен влил в себя третий шот из заказанного сета. Не зря же он сюда всё-таки припёрся. Чё теперь — на сухую грустить посреди грандиозного торжества? Айда веселиться. Юху, ёпта! Будьте добры повторить. Сначала он не обратил внимание на очередной всплеск воды рядом с собой — люди возле бара постоянно сменялись. В отличие от него, решившего надраться не отходя от стойки, другие выпивали и тут же уплывали дальше. — Эй, бармен! Однако что-то необъяснимо привлекло Йена в дерзком голосе вновь прибывшего, и он заинтересованно скосил глаза в ту сторону. Чувства, которые на него нахлынули при виде костяшек с до боли знакомыми наколками, не поддавались никакому описанию! — Замути-ка мне «Рыжую Собаку»! — как ни в чём ни бывало озвучил свой заказ объявившийся за полчаса до конца года виновник его нетрезвого состояния. После чего он, наконец, удостоил Йена своим вниманием, переведя на него свой блядски озорной взгляд. — А лучше две, — добавил он, дублируя число пальцами, что выглядело как приветствие а-ля «йоу, чувак». И, развернувшись корпусом, обратился уже непосредственно к Йену, перекрикивая громкую музыку: — Ну, как твои дела, Red hot chili? Йен непроизвольно пригладил свои рыжие патлы, которые всегда начинали излишне кучерявиться от влаги. Он боялся моргнуть, чтобы прекрасное видение не исчезло. Капли воды на соблазнительном теле брюнета отражали неоновый свет. Мокрые смоляные волосы переливались синим. А пронзительные глаза — блестели. И он тоже неотрывно глядел на Йена, закусывая нижнюю губу. — Чел, do you speak English, а? — спросил он с вызовом, дёрнув бровями. И не дав ему возможности ответить, тут же заявил: — No problem, если so-so или don't speak, — после чего расплылся в похабной улыбке, недвусмысленно окинув взором видимую над водой часть его тела. О хороших манерах парень явно ничего не слышал. Но ведь они и не на королевском балу находились, верно? Оба пришли сюда с одной явной целью, вокруг которой этот развязный тип долго выплясывать не собирался. Так что, собственно, а хули нет? — Чтобы трахнуть тебя, моего словарного запаса, пожалуй, будет достаточно, — выдал ошалевший от алкоголя и такого напора Йен. Соболиные брови его визави взлетели еще выше, но выглядел их обладатель чертовски довольным его ответом. Не ожидавший, что их встреча настолько незамедлительно перейдет границы какого-либо приличия, Йен нервно хихикнул. Они одновременно замахнули по шоту, который оставил после себя лёгкое жжение на языке. После чего, склонившись к самому его уху, брюнет прокричал: — Меня там ждёт чилаут, в котором нет ощущения, что ты обоссался. Go со мной? Мягкое касание голой ступни к его лодыжке запустило электрический разряд вверх по всей ноге. И пьяный мозг даже успел на одно мгновенье удивиться, как их двоих, находящихся в воде, током не поджарило. Вовремя спохватившись, Йен последовал за этой дерзкой задницей. — — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — ------ ✈