•>Глава 13<•
[У Йена и Микки первое свидание в реале. Глава, в которой происходят невозможные вещи.]⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда Микки было двенадцать, все в школе только и говорили, что о поцелуях. Кто кого поцеловал, кто кого хотел поцеловать, кто никогда не целовался, кто целовался хорошо, кто плохо, а кто влажно. Ему не с кем особо было потрепаться, так что между ним и одноклассниками никогда не было настоящей конкуренции. У него не было никого, с кем можно было бы сравнить себя, никого, перед кем похвастаться или попросить совета, кроме двоюродных братьев Игги и Колина, занимавшихся мерзким дерьмом с девочками с шестого класса, и любой их совет звучал: «Просто подойди к девчонке и спроси, не хочет ли она потрахаться, чувак». На самом деле он считал поцелуи немного глупым занятием. Конечно, у него был интерес к траху, но что за желание сосаться с кем-то во время этого? Может, если бы этот человек ему нравился, но в какой вселенной Микки Милкович собирался найти для секса кого-то, кто ему бы нравился? В детстве это казалось невозможным. Было равносильно идее, что он вырастет и станет президентом Соединенных Штатов или выиграет миллион долларов, или будет владеть грёбаным особняком в Линкольн-парке. Когда он немного подрастёт, то будет сидеть в своей кровати за закрытой дверью, листая оружейные журналы, глядя на мускулистых мужчин, думая о своей грёбаной семье и девчонках, которых трахали Игги и Колин, и парне Мэнди, которого отстранили от занятий за минет в секции нон-фикшн литературы (1) школьной библиотеки. Он будет думать о том, чтобы у него был кто-то. Он будет думать о том, что никогда, даже через миллион лет, не сможет быть с тем, кто ему нравится. Несомненно, он мог бы потрахаться с кем-нибудь, мог бы прокрасться ночью в Бойстаун или парк и, возможно, найти кого-то, кто трахнет его в подворотне или отсосёт, пока он прислонится к дереву, скрытый темнотой. И что ж, идея была неплоха. И не похоже, что ему действительно было не насрать на то, чтобы влюбиться или завести бойфренда, или быть кем-то, кроме самого младшего из Милковичей, последнего претендента в Центр временного содержания округа Кук для несовершеннолетних. Но мысль о том, что для него это было бы, блядь, невозможно — даже если бы он и правда захотел — заставляла внутренности немного похолодеть. Потому что суть в том, что Микки Милковичу нравились мальчики, и если он когда-нибудь поцелует кого-то по-настоящему, то это может быть только мальчик. И он знал так же хорошо, как и всё остальное, что отец изобьёт его до бессознательного состояния, может, даже убьёт, если Микки когда-нибудь это сделает, если его когда-нибудь поймают. Он с самого начала смирился с тем, что для него поцелуи и любовь всегда будут сопровождаться насилием. И когда ты подросток с теми же гормонами, циркулирующими в теле, как и у любого другого подростка, но думаешь о мальчиках в темноте своей спальни, когда твоя рука скользит в боксеры, это может только причинять боль, на самом деле, — знать с абсолютной уверенностью, что ты можешь жёстко, грязно потрахаться тайком, но никогда не сможешь иметь что-то нежное. Никогда не сможешь держать за руку человека, который тебе нравится. Никогда не сможешь его поцеловать. Никогда не сможешь быть счастливым и влюблённым. Никогда не сможешь быть свободным. И когда ты не можешь этого иметь, не смеешь на это даже надеяться, единственная альтернатива — не иметь ничего. Но в мире Микки не иметь ничего так же странно, как быть педиком — это вообще-то подозрительно. Поэтому в семнадцать Микки несколько раз занимался сексом с двумя соседскими двадцатилетними девушками, чтобы поддерживать видимость приличия. Время от времени они старались быть с ним нежными и пытались поцеловать, но он отталкивал их, качал головой и говорил: — Я не делаю этого. Потому что он этого не делал. Он не нежничал и не целовался, потому что это был единственный ничтожный кусочек, за который он мог уцепиться. Единственное, чем он мог дорожить, чтобы не возненавидеть каждую частицу своего грязного тела, своего грязного ума, своего грязного сердца и своих грязных постыдных желаний. Но девять лет спустя он собирается это сделать. Микки Милкович собирается поцеловать мальчика, и поцеловать его, потому что тот ему нравится, потому что влюблён, потому что начинает надеяться, что есть вероятность, всего лишь вероятность, что невозможные вещи могут случиться с ребёнком, который никогда не знал ничего хорошего. И этим невозможным вещам позволено случиться с ним, и он не должен, блядь, скрывать их. Он не должен чувствовать себя грязным, и ему не нужно стыдиться. Все, кому не было похуй в его шестнадцать, либо мертвы, либо исчезли из поля зрения. Мэнди восприняла доброжелательно, когда он признался ей в двадцать лет, и, если честно, хоть ему и поебать на мнение Игги и Колина, Микки подозревает, что те просто подтрунивали бы над ним какое-то время, не более того, прежде чем забить. Потому что его старшие братья и сестра действительно не самые худшие люди в мире. Они росли в таком же страхе, как и он, даже если результат этого страха был иным для братьев, чем для него и Мэнди. Микки и Мэнди, младшие Милковичи. Те, что были слишком малы, чтобы убраться из дома, когда Терри делал ужасные вещи с их матерью, когда он пил, кричал и бил, заставляя маленького черноволосого мальчика и маленькую черноволосую девочку отчаянно хватать друг друга за потные ладошки и пытаться отвлечься книжкой с картинками. Микки больше не близок с Мэнди — по правде говоря, с момента полового созревания — но он доверяет ей так же, как вы доверяете людям, знающим ваше прошлое и то, как оно необратимо влияет на вашу жизнь и ваши эмоции. Он доверил ей свой секрет в двадцать лет, и она ударила его кулаком в плечо за то, что он не сказал раньше, но затем стала серьёзной, когда поняла. Когда поняла, что он был невозможным мальчиком в невозможной ситуации. И теперь, шесть лет спустя, он доверяет ей с Йеном и с тем, что она знает об их отношениях. И хотя чувствует себя почти невыносимо неловко, переписываясь с ней о ситуации, он понимает, что на самом деле нет веской причины не делать этого — тем более она нравится Йену и тот тоже ей доверяет. Ведь она тоже знает о том, как ничтожны были шансы на любовь у младших Милковичей и, как и Микки, поняла, что если однажды твоего папашу — психованного сукина сына — пырнули заточкой в тюрьме, невозможные вещи не обязаны оставаться невозможными.⊹──⊱✠⊰──⊹
Мэнди (09:15): маленькая птичка вроде как напела мне вчера вечером Мэнди (09:15): кажется у кого-то свидание в субботу⊹──⊱✠⊰──⊹
Сегодня утро среды — прошло два дня после понедельника, который всё изменил, — Микки только что проверил, нет ли каких-то проблем перед открытием торгового центра, сделав первый обход и вернулся позавтракать. И мать твою, Галлагер. Почему ты должен дружить с моей сестрой?⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:16): Маленькая птичка много чирикает Мэнди (09:16): ты так сильно нравишься маленькой птичке Мик и если облажаешься с ним я тебя прикончу 🔪 Микки (09:17): Как моя сестра разве ты не должна говорить это дерьмо ему, а не мне Мэнди (09:17): я тебя прикончу⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки закатывает глаза и протискивается в кабинет охраны. Шон в зоне для кофе, устанавливает новую кофемашину Keurig с держателем для капсул, которую начальник выбил для них, и Микки, проходя мимо, очень демонстративно игнорирует его, направляясь в диспетчерскую видеонаблюдения, где планирует припарковать задницу на следующие двадцать минут, пока будет завтракать своим буррито. Войдя в комнату, он садится в кожаное офисное кресло и ставит свой ланч-бокс рядом.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:19): Я не планирую облажаться с ним, так что сиськи успокой 🖕 Мэнди (09:20): он воодушевлён Мэнди (09:20): и нервничает Мэнди (09:20): так что отнесись с пониманием Микки (09:21): В таком случае, думаю, я откажусь от планов по нанесению увечий Мэнди (09:22): любишь его⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда приходит сообщение, Микки как раз разворачивает еду, он вздыхает и кладёт буррито обратно на стол.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:23): Отвали. Всё это не твоё дело. Мэнди (09:23): лаааадно Мэнди (09:23): это определённо не было нет Микки (09:24): 🖕 Мэнди (09:24): тоже не нет⊹──⊱✠⊰──⊹
И серьёзно, Микки может понять, почему она и Йен так сильно друг другу нравятся.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:25): Перестань докапываться. Заняться нечем? Мэнди (09:25): не могу найти ни одного нет Микки (09:25): 🖕 🖕 🖕 Мэнди (09:26): просто не будь с ним мудаком Мэнди (09:26): дай ему понять что тебе не всё равно Мэнди (09:26): он прошёл через некоторое дерьмо и по какой-то причине думает что ты лучшее что у него когда-либо было Микки (09:27): как скажешь⊹──⊱✠⊰──⊹
И какое-то время он просто сидит. Обдумывает. Берёт свой завтрак, откусывает кусочек и кладёт обратно.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:28): Не волнуйся Микки (09:28): Он последний человек, по отношению к которому я хочу быть мудаком⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки жуёт буррито, постукивает пальцами по бокам телефона и, глубоко вздохнув, печатает ещё.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (09:29): Хочу чтобы он был счастлив Мэнди (09:30): хорошо Мэнди (09:30): он заслуживает счастья Мэнди (09:30): и ты тоже⊹──⊱✠⊰──⊹
— Прекрати болтать с моей сестрой, — говорит Микки по ФейсТайм тем вечером. Рот так набит куриными ножками KFC, что слова выходят приглушёнными. И в них нет раздражения, в основном он просто хочет поднять эту тему, чтобы заставить Йена поволноваться. На Йене только чёрные боксеры и он тоже ужинает — тако навынос — и выглядит блядски горячим, сидя на столешнице, качая ногами, держа пенопластовый контейнер в одной руке и вилку в другой. Ужинать вдвоём — теперешняя их фишка, видимо. У Микки скручивает живот при одной мысли об этом. Йен проглатывает последний кусочек и гримасничает. — Она моя подруга, придурок. — Сегодня она толкнула мне «разобьёшь ему сердце, и я убью тебя» речь. — Вот как? Микки кивает и откусывает ещё. — Так что мои планы разбить тебе сердце ненадолго откладываются, чувак. Он хотел, чтобы это прозвучало немного кокетливо, но рот снова полон, так что выходит охренеть как глупо. Йен ухмыляется. — Рад слышать. Хотя Мэнди довольно грозная, так что, возможно, ты захочешь отложить эти планы на неопределённое время. Микки пожимает плечами. — Может и так. Он хватает ещё один кусок курицы из ведёрка, стягивает кожу и неэлегантно запихивает ножку в рот. — Я говорил тебе недавно, какой ты сексуальный, когда ешь? Микки показывает средний палец. Они заканчивают ужинать без каких-либо более или менее важных разговоров. Йен жалуется на необыкновенную жару и недостаточно мощный кондиционер в квартире, в связи с чем вынужден ходить в одном нижнем белье, а Микки преувеличенно сочувствует и проводит много времени, пялясь на его член. Только позже, когда они устраиваются на своих диванах и пьют (Микки пиво, а Йен газировку), Йен снова заводит разговор о Мэнди. — Итак, что же тебе рассказала Мэнди? Он явно нервничает и всё время вертит в руках колпачок от кока-колы, отвинчивая и снова закручивая его. Микки ухмыляется. — Думаю, она использовала выражения «вечная преданность» и «одержим тобой». Кроме этого ничего особенного, чувак. Йен показывает ему фак рукой, держащей бутылку с напитком. Микки улыбается, и момент немного устаканивается. — Не знаю, — говорит он, делая паузу на мгновение, чтобы отпить большой глоток. — Это же Мэнди. — Я не рассказываю ей подробностей, — отвечает Йен, шкрябая большим пальцем этикетку на бутылке колы. — Это личное и только между нами. И Микки немного волнуется при мысли, что у них с Йеном есть что-то личное, разделённое лишь друг с другом — кокон, окружающий их отношения, чтобы им было тепло и уютно вместе. Когда он был ребёнком, он думал, что мог бы иметь секрет с мальчиками, но это совсем другой секрет. Не «ты не можешь никому рассказать, иначе мы, блядь, умрём», не страх, а «у нас есть интимные отношения и некоторые вещи, которые нужно знать только нам». Близость. После паузы Йен продолжает: — Рассказываю ей только основные моменты. Она не знает о приложении и о многом другом. — Он открывает бутылку, делает глоток и вытирает рот костяшками пальцев. — Но я перестану, если тебе некомфортно. И дело в том, что да, ему правда немного некомфортно. Чертовски странно осознавать, что Йен говорит с его сестрой, говорит о своей симпатии к нему, о предстоящем свидании, и что взволнован и нервничает. Но самое главное — он доверяет Йену. И он доверяет Мэнди так, как старший брат доверяет младшей сестре. Доверяет ей, потому что она тоже была младшей Милкович, и хорошо. Все, кому было не наплевать в его шестнадцать, сейчас либо мертвы, либо исчезли из поля зрения, и Йен не вдаётся в подробности, оставляя их только между ними, и знаете, иногда взгляд со стороны — не самое худшее в мире. — Фиг с ним, чувак, — говорит Микки, пожимая плечами и позволяя Йену интерпретировать это так, как тому заблагорассудится. Он делает глоток пива. Йен хмыкает и улыбается, что-то озорное пробирается в его взгляд. — Не волнуйся, — уверяет он лёгким тоном, — не собираюсь рассказывать ей о том, как поцелуюсь с тобой в субботу. — О, так мы теперь целуемся? Кажется, я сказал, что возможно поцелую тебя, если хорошо себя проявишь. Микки прикусывает губу, пытаясь сдержать улыбку, которая вот-вот расплывётся по лицу. — Я хочу сказать, что возьму то, что смогу получить. — Йен фыркает от смеха, хотя его лицо остаётся серьёзным и задумчивым. — Но должен признать, что в этом есть определённая привлекательность. Лицо Микки вспыхивает, а дыхание прерывается до такой степени, что он задыхается, когда говорит. — Да, как скажешь. Напомню тебе об этом, когда мы будем неловко пялиться друг на друга в субботу. Йен улыбается — мило, так мило. — Не могу дождаться. И в этом-то всё и дело. Они разговаривают и флиртуют, но кто знает, как оно сложится в субботу. Желудок скручивается в узел, когда Микки думает об этом, думает о том, что собирается провести в обществе Йена несколько часов, и что они могут целоваться и прикасаться друг к другу. Йен мог бы засунуть свой язык ему в рот, и хорошо. Это то, о чём стоит подумать не тогда, когда они, блядь, по ФейсТайм разговаривают. Он оглаживает взглядом каждый сантиметр лица Йена, и думает о текстуре его кожи, ощущении щетины, мягкости его губ. Микки знает, что всё ещё краснеет, и, посмотрев Йену в глаза, догадывается, что Йен думает об этом, думает о том, чтобы прокомментировать, но воздерживается на этот раз. Только понимающе улыбается и пьёт свою колу. Остаток разговора они проводят, строя конкретные планы. Решено, что они встретятся за поздним обедом или ранним ужином в субботу в отличном бургерном заведении в нескольких минутах ходьбы от квартиры Микки. — А там дальше и посмотрим? — предлагает Йен, и Микки задаётся вопросом, думает ли тот о сексе. Гадает, а что, если это предложение «давай не будем строить дальнейших планов, потому что мы можем обнаружить, что просто хотим затрахать друг друга до смерти». Сердце бешено колотится. Ладони вспотели. Он невзначай задумывается, а не стоит ли купить презервативы. У Йена наверняка есть, но что, если они окажутся у Микки дома? В конце концов, закусочная достаточно близко (регулярный маршрут пробежек Микки пролегает мимо неё), и предположение, что если они решат отказаться от оставшейся части традиционного свидания в пользу траха, то выберут место поблизости, не кажется слишком притянутым за уши. У Микки не было ни одной коробки презервативов с тех пор, как ему исполнилось семнадцать. До хуя печально. Йен, должно быть, неправильно истолковал его задумчивое выражение лица как беспокойство, но, возможно, так оно и есть. Может, он считывает настроение Микки совершенно верно. Он мягко улыбается и говорит: — Никакого давления. Правда. Знаю, что пошутил насчёт того, чтобы целоваться с тобой, и я бы с удовольствием, Мик, — он слегка пожимает плечами и на секунду прикусывает губу, — но нам не обязательно целоваться, если ты не настроен. Я просто хочу побыть рядом с тобой. Микки делает глубокий вдох. И хочет сказать: «Почему ты так чертовски мил со мной?» и «Конечно, я настроен, бестолковый засранец», и уж точно хочет сказать: «Я не могу дождаться, когда попробую твоё дыхание». Но говорит: — Да-да. Как угодно. И пытается выглядеть немного раздражённым мягкостью Йена, но тот просто улыбается в ответ, как и всегда, блин, зная. И выглядит так, что Микки охуенно тянет его поцеловать.⊹──⊱✠⊰──⊹
Они заканчивают вечер слегка озорной дрочкой, оставаясь на своих диванах и снимая друг для друга только члены. И у них случается что-то вроде эджинга (3) под смех каждый раз, когда один из них достигает края и вынужден отступить. Это весело, даже если Микки течёт, как проклятый кран, а Йен комментирует, потирая большим пальцем головку собственного члена. — Тебе вообще нужно использовать смазку? — спрашивает он, задыхаясь, и явно от этого заводится, поскольку Микки наблюдает за тем, как немного предэякулята показалось и из его щели. — Обычно нет, — отвечает Микки, думая о том, чтобы взять у Йена в рот. И Микки всегда считал себя немного странным из-за этой особенности. Кажется, ни у одного из парней в порно не выделялось столько смазки, сколько у него, если только видео не акцентировалось на этом. Но реакция Йена, его громкое и неконтролируемое дыхание, заставляют Микки в кои-то веки почувствовать себя лучше, заставляют его думать, что, возможно, так блядски течь — это положительный момент. — Эх, чёрт, — бормочет Йен, и это вызывает смех у Микки, потому что Йен сейчас кончит, и кончит первым, и он звучит так дохрена разочарованным этим фактом. Микки гладит себя всё быстрее и быстрее, рука издаёт скользкий влажный звук, когда движется по смазке на члене, и Микки закрывает глаза и позволяет себе не сдерживать хрипы «бля-бля-бля» в такт интенсивной пульсации, оргазм жёсткий в связи с неоднократными попытками его отсрочить. И Микки не может не злорадствовать чуть позже. — А я уж думал, ты никогда не будешь первым, чувак, — поддразнивает он, вытирая футболкой член. Йен только пыхтит в ответ и поднимает средний палец. Но он пишет что-то глупо-сладкое перед сном, и желудок опять скручивается так сильно, что Микки не может не думать, что Йен в конечном итоге одержал верх, в любом случае.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (23:04): Единственный момент, касающийся ФейсТайм секса, по которому я определённо не буду скучать, это то, что после я не могу провести время обнимая и целуя тебя.⊹──⊱✠⊰──⊹
Сентиментальный, сентиментальный сучонок.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (23:05): О да? Йен (23:05): Да.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки забирается в постель и натягивает одеяло до подмышек. И улыбается, отправляя это, и ему приятно, когда он это отправляет, и, возможно, он тоже сентиментальный, сентиментальный сучонок, переписываясь в таком стиле.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (23:07): Думаю, я тебе позволю 🖤⊹──⊱✠⊰──⊹
А может, это просто побочный эффект влюблённости.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки проводит бо́льшую часть субботнего утра пиздецки беспокоясь. Они назначили свидание на три часа, чтобы оба имели возможность выспаться — они частенько спали до полудня — и хотя в тот момент это казалось хорошей идеей, Микки злится, потому что на часах половина девятого, а он лежит в постели, не в силах больше спать, зная, что ему предстоит ещё шесть часов, прежде чем наступит разумное время покинуть квартиру. Он завтракает яичницей-болтуньей, которую с трудом проглатывает, а потом столько времени, сколько может, проводит в душе, намываясь так, как никогда раньше не мылся. Он начинает собираться около одиннадцати: натягивает чёрные джинсы, чёрную футболку с круглым вырезом, джинсовую куртку и Тимбы (2), и уделяет волосам больше времени, чем когда-либо признает в трезвом состоянии. А потом он ждёт. Ждёт целых три грёбаных часа, потому что он идиот. Его живот завязан в проклятые узлы, как никогда раньше. Он испытал все виды беспокойства в своей жизни, от того, что случается из страха, до того, причиной которому волнение, но он никогда не чувствовал себя так, как сейчас. Как будто он — привязанный шар, полный гелия, и больше всего на свете хочет отвязаться, воспарить, улететь. У него такая лёгкость в груди, пузырь, поселившийся где-то рядом с сердцем, заставляющий дыхание замедляться, пульс учащаться, а лоб слегка вспотеть. Он повторно наносит дезодорант (первое применение ни хрена не помогло с потоотделением), а затем смотрит на себя в зеркало ванной комнаты. Легонько шлёпает себя по щеке, пытаясь хоть немного унять дрожь. На мгновение прижимает ладони к глазам. А финальный выдох выходит прерывистым. Он должен взять себя в руки, сука. Господи боже. Потому что, чёрт возьми, конечно же, нормальные люди так не реагируют на это дерьмо. Будь это так, кто бы вообще ходил на свидания, блядь? И ведь они ужинали и занимались сексом с Йеном по ФейсТайм почти каждый вечер на этой неделе, а в понедельник Йен коснулся нижней части его спины и плеча, и всё же Микки не знает, как выживет, сидя напротив него за столом в течение часа. Блядь. Он делает ещё один круг по своей квартире. Джови растянулся на кровати, и когда видит, что Микки приближается, издаёт вибрирующее «рррр» и поворачивается на спину. — Пожелай мне удачи, — говорит Микки, поглаживая кота по животу. К настоящему моменту Джови уже привык и позволяет Микки сделать это, не сразу атакуя, но Микки всё еще пытается не испытывать удачу, быстро убирая руку и заканчивая почёсыванием за ушами. Прежде чем покинуть спальню, Микки смотрит на ящик тумбочки, в котором у него лежит коробка «Магнумов», немного смазки и, в самом дальнем углу, где никто не найдёт, если не сунет руку и не потянется, его фаллоимитатор. И он не знает, почему думает об этом сейчас, потому что это ни хрена не помогает, а заставляет всё больше и больше нервничать, чем больше он размышляет. Он проводит обеими руками по лицу и поворачивается, чтобы уйти.⊹──⊱✠⊰──⊹
До ресторана минут десять ходьбы, и слава яйцам, погода хорошая. Восемнадцать градусов*. Солнечно, но не слишком ярко. *65°F=18,3°C Микки слушает The Hives (4), чтобы перекинуть часть своей нервной энергии и пытается вбить себе в голову, что они с Йеном вовсе не незнакомцы, блядь. Это не похоже на ситуацию, когда совершенно незнакомые люди встречаются в первый раз. Микки отправил ему два блядских смайлика-сердечка, вашу ж мать. И Мэнди сказала, что Йен тоже нервничает. Они на одной странице. Одной и той же ёбаной странице.⊹──⊱✠⊰──⊹
Закусочная получше, чем обычная забегаловка, но всё равно похожа на место, куда вы заскакиваете за картофельными оладьями и омлетом пять дней в неделю. В меню всего понемногу, но известно заведение своими гамбургерами, которые Микки покупает навынос несколько раз в месяц. Добиравшись до входа, Микки вынужден остановиться. Он вытирает вспотевшие от нервов руки о джинсы и делает глубокий вдох. Момент истины. Он прикусывает губу, быстро вдыхает-выдыхает через нос и открывает дверь.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки вроде как надеялся, что, придя на пятнадцать минут раньше, ещё не застанет Йена, и сможет немного посидеть, собраться с мыслями, может, промокнуть грёбаный пот со лба салфеткой. Но — твою мать, Галлагер — Микки сразу же замечает его, сидящего в двухместной кабинке у задней стены. Парень пробыл там достаточно долго, чтобы уже заказать и получить свой напиток (воду в прозрачном пластиковом стакане Coca-Cola), и зависает в телефоне, положив локоть на стол и подперев кулаком подбородок. И он по-прежнему дьявольски красив. На нём тёмные застиранные джинсы и тёмно-синяя рубашка на пуговицах с короткими рукавами и тонким цветочным рисунком поверх серой футболки с круглым вырезом, а у волос практически самый секси-вид, который когда-либо лицезрел Микки: они лишь частично зачёсаны назад, передние пряди идеально свисают на лоб. Йен его не видит — и не увидит, если только не посмотрит в сторону двери — и Микки на мгновение задерживает на нём взгляд, чтобы просто подумать о нём так, как не имел возможности в тех двух других случаях, когда видел его лично. Он смотрит, как тот непринуждённо пьёт воду, большим пальцем прокручивая страницы в телефоне — вероятно, Инстаграм — и думает о том, как Йен может пахнуть, каким может быть на вкус и какие звуки могут издавать их тела, будучи вместе. И живот Микки ноет от беспокойства. Потому что вдруг все эти его мысли, все эти робкие нежные мысли о том, что ему позволено иметь, о том, что он может иметь, были напрасны? Что, если это не сработает? — Сэр! — зовёт молодая женщина громким, но дружелюбным голосом справа от Микки, немедленно вырвав его из оцепенения. — Вы можете присесть, где хотите. И когда Микки оглядывается назад, сосредоточив взгляд на своей цели, то замечает, что женский голос, должно быть, напугал и Йена, так как тот смотрит прямо на него. Сердце Микки подползает к горлу и колотится, все тем же мультяшным тук-тук, от которого ему кажется, что грудная клетка вот-вот лопнет. Он чувствует, как кожа горит, глаза немного печёт, а его грёбаные кости превратились в мягкую, водянистую кашу. Выдох. А потом Йен улыбается ему и встаёт из кабинки, и нет ничего во всём этом проклятом мире, что могло бы удержать Микки. Микки Милкович идёт к нему, закусив краешек губы, и ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким отстранённым и всё же таким настоящим, таким лёгким. Так хорошо. Подойдя к Йену, он останавливается. — Микки, — произносит Йен так мягко и мило, и это всё, что Микки когда-либо представлял себе. Все невозможные вещи. Йен кладёт руки ему на плечи и дважды сжимает их в массирующем движении, затем слегка встряхивает его — только одно нежное движение вперёд и назад. — Привет. Микки тяжело дышит через рот, но улыбается-улыбается-улыбается и знает, что краснеет, потому что Йен смотрит на него так, как будто хочет поцеловать. Но не делает этого. Улыбается в ответ, такой милой улыбкой с сомкнутыми губами. Опускает руки и снова забирается в кабинку. И только сейчас до Микки доходит, что сам он ещё ничего не сказал. От смущения привычное ощущение внутри, и он проскальзывает на свою сторону кабинки, нервно произнося: — Эм, привет. Кабина слегка тесновата — рассчитана лишь на двоих, с ограниченным местом за столом и ограниченным пространством под ним — и Микки, убирая ноги, ботинком случайно ударяет по высоким голенищам кроссовок Air Force Ones Йена. — Осторожней, сучонок, — невозмутимо комментирует Йен, игриво пиная Микки по лодыжкам. Ну и ладно. Пожалуй, это лучшее, что он мог сказать. Потому что Микки не знает, как выдержал бы неловкий, неестественный разговор, если бы они оба стремились соблюсти приличия, не знает, смог бы он справиться с тишиной или всеми этими странными взглядами, или заявлением, что они просто должны будут прийти к пожизненному сексу по ФейсТайм в результате. Это как сигнал, что путь открыт, крошечный импульс уверенности, в которой Микки нуждается. Он легонько пинает Йена под столом, ухмыляется и, заметив, что его стакан почти пуст, спрашивает: — Как давно ты здесь? Йен сжимает губы в прямую линию и поднимает брови. Смотрит на свои часы. — Сорок минут. Сердце Микки болезненно стучит, а внутренности холодеют. — Блядь. Разве мы не договаривались на три, или… — Верно, на три, — перебивает Йен, закрывая глаза и кивая, — я просто ждал этого с... э-э... десяти? И просто должен был убраться на хуй из своей квартиры, пока не сошёл с ума. Та же страница. Та же страница. Микки фыркает. Делает вид, что ему всё равно, даже если чувствует, что его может вырвать. — Мы могли бы сделать это и раньше. — Ну да, конечно. Что такое первое свидание без паники? И ещё пот. Я почти уверен, что у меня есть грёбаные кольца под мышками, так что, игнорируй их. Микки улыбается, и они смотрят друг на друга, и внезапно это снова ФейсТайм взгляды. Он чувствует себя невесомым, хотя ему также кажется, что целая лавина хороших вещей обрушилась на его голову, и немного опьянён и ослеплён этим. Он смотрит на Йена и видит, что тот дышит с открытым ртом, явно нервничая. А у Микки руки как чёртово желе, он знает, что покраснел больше, чем когда-либо, и он, блядь, продолжает случайно постукивать ногами по ногам Йена в крошечной-крошечной проклятой дебильной кабинке, и действительно, действительно, он боится, что может немного потерять контроль. Он дышит, медленно-медленно выдыхая, и наблюдает, как Йен делает то же самое, поджимая губы. Они смотрят и смотрят друг на друга, и тогда впрямь очевидно, что они оба напуганы. Пара испуганных детей, которым дали кучу золота, и они не знают, что с ним делать, не знают, как реагировать. Но вероятно, всего лишь вероятно, они смогут искать утешение в том, что они вместе. Два испуганных ребёнка, которые вместе попытаются сделать что-то. Словно прочитав его мысли, Йен пинает ботинок Микки, чтобы разрушить чары, а затем достаёт из-за автоматической подставки для салфеток два меню. — Скажи, что тут интересного поесть?⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки заказывает свой любимый бургер с картошкой фри, и Йен берёт то же самое, но без лука, и как только официантка уходит, а Микки получает свой Доктор Пеппер, они оба замолкают на мгновение. Йен делает глоток своей воды со льдом и наблюдает за лицом Микки, а Микки изо всех сил старается не покраснеть, как пиздюк. Обстановка тихая и неловкая, но он продолжает говорить себе, что это Йен. Рыжий засранец, тот, с кем он ужинает каждый вечер. К кем дрочит и шепчется. Тот, кто хочет его поцеловать. — Хорошо выглядишь, — внезапно произносит Йен, явно потратив некоторое время на то, чтобы придумать, что сказать. Он упирается локтем в стол и обхватывает рукой шею сзади. — Мне нравится твоя куртка. Микки смущённо теребит левый рукав, играет с манжетой и пожимает плечами. Он делает ставку на юмор, на «мы двое испуганных детей, которые вместе попытаются» это сделать. — Скрывает пятна от пота под мышками, так что… Йен ухмыляется. И сейчас Микки знает, что это именно то, что нужно было сказать. Некая твёрдость соскальзывает с лица Йена — возможно, напряжение в челюсти или прямая линия бровей. — Я так охуенно нервничал из-за этого, — говорит он с облегчением в голосе. — Весь день переписывался с Мэнди. — Он достаёт телефон, открывает iMessage и прокручивает для Микки сообщения вверх-вниз с такой скоростью, что невозможно ничего прочитать. — Это чертовски странно, что ты переписываешься с моей сестрой, чувак, — комментирует Микки, делая глоток напитка. — Вообще-то переписываться с ней действительно приятно, Мик. С ней всегда приятно поговорить. Она подходящий человек, чтобы поговорить о... — как и Микки, он делает глоток своей воды, — вещах. — Каких ещё вещах? — Микки приподнимает бровь. А Йен шевелит губами, словно решая, стоит ли что-то говорить. Наконец, пожав плечами, он бормочет: — О вещах, касающихся тебя. — Касающихся меня? — Чёрт побери, у него всё лицо горит. Йен пристально смотрит, переводя взгляд со лба Микки на его подбородок. — Например, о том, как сильно ты краснеешь и как сильно мне это нравится. Микки громко выдыхает, и это действительно выходит случайно. Пиздец неловко. Его лицо краснеет, кожа нагревается, но ладно. Он прикусывает губу, на секунду задумывается, а затем пинает Йена под столом. Йен — похоже, будучи готовым к такому повороту, засранец — ловит его икру между лодыжек и удерживает её. И есть что-то в этом — в факте соприкосновения тела Йена с его телом — что вызывает прилив крови к щекам и, возможно, немного к члену, и блядь, он что, серьёзно возбуждается от ощущения лодыжек Йена, касающихся его ноги? Он делает большой глоток газировки, хватает салфетку, чтобы вытереть губы, и мягко, невыносимо неловко высвобождает ногу из хватки Йена. — Придурок, — произносит низким смущённым голосом. Йен только ухмыляется. — Странно, что я могу до тебя дотронуться, — говорит он, протягивая руку и тыча пальцем в руку Микки, лежащую на столе. — Думал, будет большая разница в общении лично и общении по ФейсТайм, но на самом деле это не так. Иметь возможность видеть больше, чем то, что на экране телефона и вроде как... — он стучит их ногами друг о друга, вместо того чтобы закончить фразу. Рукой, в которую только что ткнул Йен, Микки проводит по лицу. — Не знаю, чувак. По мне, так это до хрена большая разница. Он всё ещё ужасно нервничает, даже когда Йен, кажется, оттаивает. Каждый раз, когда Йен делает что-то вроде почёсывания своего дурацкого подбородка, или устраивается поудобнее на своём месте, или выдыхает так, что можно, сконцентрировавшись, даже почувствовать дуновение на коже, сердце Микки слегка запинается. Йен протягивает руку и берёт Микки за рукав куртки, просто сжимает ткань между пальцами и слегка дёргает. Микки смотрит на рукав, смотрит на руку Йена, и видит ёбаные веснушки на костяшках пальцев, зазубренные, обгрызенные короткие ногти и тонкие, едва заметные волоски. Он делает глубокий вдох, потому что это всё, на что он способен. — Микки, — говорит Йен таким, таким мягким голосом. Микки смотрит на него. — Ты отлично справляешься. Йен улыбается, и вдруг эти пальцы двигаются, и теперь они на его руке, обхватывают безымянный и мизинец. — Отвали, — буркает Микки, но не стряхивает сжимающие пальцы Йена и не отпинывает его кроссовки, которые теперь прижимаются к левой ноге, он не делает ничего, только ухмыляется, показывая свои грёбаные зубы, и изо всех сил старается посмотреть Йену в глаза.⊹──⊱✠⊰──⊹
С этого момента всё становится проще. Им приносят еду, Йен отпускает руку Микки, и вот они уже едят, а Йен действительно оказался прав. Это не так уж сильно отличается от их ужинов по ФейсТайм, и даже, блядь, веселее, на самом-то деле. Йен охуенно счастлив, жуя свой гамбургер и разговаривая со слегка набитым ртом, но не слишком полным, чтобы это было противно. Он рассказывает Микки о некоторых других инцидентах, произошедших на автограф-сессии в понедельник, а Микки рассказывает, как ему пришлось разнимать пару потасовок. Они говорят о наконец пришедшем постере, и Микки демонстрирует его снимок. И наконец, Йен рассказывает о племяннике и о том, как тот учится сейчас ходить, а затем достаёт телефон, чтобы показать Микки фотографии. И вот в чём дело — вот что добирается до Микки, если по-честному, — Йен отдаёт ему телефон, предоставляя свободу действий при просмотре фотографий. В этом чувствуется некая значимость, заставляющая сердце Микки замереть. Телефон в руках тёплый, на нём серый чехол с небольшими потёртостями, в верхнем левом углу экрана тонкая трещина. Устройство, которое было основой их общения в течение многих месяцев. Из-за этого Микки немного задыхается. — Я бы сказал тебе не пролистывать слишком далеко, ну да ладно. — Йен фыркает от смеха. — Можешь, если хочешь. Ничего такого, чего бы ты не видел. Щёки Микки вспыхивают от этого, и он чувствует, как носок кроссовки мягко постукивает по его икре. Он смотрит фотографии и видео Фредди, топающего к высокой блондинке, которая, по-видимому, является его матерью, а затем, ну... Микки продолжает пролистывать. У Йена в галерее больше двух тысяч фотографий, и Микки, очевидно, не ведёт себя настолько странно, чтобы попытаться просмотреть их все — хотя, вероятно, так и сделал бы, будь у него время и возможность, — но он просматривает около тридцати. Они варьируются от дурацких селфи, фотографий документов и прочей фигни с работы до нескольких попавшихся на глаза снимков, которые Йен отправлял Микки, — не полностью обнажённая натура, поскольку вряд ли Йен хранит их в галерее постоянно, но, разумеется, фото без рубашки. На одном из снимков Йен держит руку на боксерах, это фото Микки получил несколько дней назад. И что ж, находится и пара сохранённых снимков самого Микки: без рубашки и в нижнем белье, которые он недавно отправил Йену. Это глупо, но заставляет Микки чувствовать себя обалденно хорошо, честно говоря — то, что Йену нравятся его фотографии, нравится он сам, что Микки привлекает его настолько, чтобы тот сохранил снимки в галерее, с целью посмотреть на них позже. Может, для того, чтобы подрочить на них позже? — Подожди, — внезапно говорит Йен, протягивает руку и осторожно поворачивает телефон. — Ты действительно смотришь все мои фотографии? — Имеешь в виду, смотрю мои фотографии, которые ты сохранил? — Микки ухмыляется. — Ага. И Йен пиздец смущён от этого заявления, щёки покраснели аж до самых глаз. — Заткнись, — ворчит он, забирая телефон и немного приподнимаясь, чтобы засунуть его обратно в карман. Затем, словно решив, что у него нет никаких причин смущаться, добавляет: — И что с того? Думаю, не секрет, что я считаю тебя горячим. — Думаю, ты краснеешь, чувак, — дразнится Микки, пиная его ногой под столом. — Дай-ка мне посмотреть твой телефон. — Ни в коем случае, блядь. — Хочешь сказать, что у тебя там нет моих фоток? Микки придаёт лицу строгое выражение. — А почему это у меня на телефоне должны быть твои фотки? — Держу пари, что я у тебя в качестве чёртовых обоев. — Ни хуя подобного. — Тогда дай посмотреть. — Я не позволю тебе увидеть мой телефон, сучонок. И самое главное в их текущем поддразнивании заключается в том, что они могут придвигаться всё ближе и ближе, делая это, могут касаться друг друга, делая это, могут тихо и кокетливо шептаться, не беспокоясь об угле обзора на телефоне или о том, достаточно ли они близко, чтобы собеседник услышал шёпот. Йен наклоняется через стол, отодвинув почти пустую тарелку в сторону, и кладёт всю руку на предплечье Микки, притягивая его ближе. И они просто шепчутся и дразнят друг друга, и теперь икра Йена между лодыжек Микки, и, честно говоря, это делает Микки и счастливее, и возбуждённее. Он отпускает икру Йена, когда понимает это, и ну, не похоже, что у него хоть наполовину встал, на самом деле, но присутствует немного давления, и начинается небольшое покалывание, и насколько, блядь, смущающе быть двадцатишестилетним мужчиной, получающим прилив крови к члену из-за наклонившегося близко парня? Он резко отстраняется, словно обжегшись, и Йен отпускает его руку. Пытаясь отвлечься, полностью отстраниться от ситуации, Микки запихивает в рот последний кусочек гамбургера. — Готов идти? — спрашивает он с набитым ртом, и Йен тянется за бумажником. Они недолго спорят о том, кто должен заплатить, и Йен в конечном итоге выигрывает, ссылаясь на свою необходимость отплатить Микки, а Микки закатывает глаза. — Как скажешь, — говорит он, выскальзывая из кабинки. — Но я плачу на следующем. Йен дотрагивается рукой до его плеча. — Приглашаешь меня на второе свидание, Милкович? — На хрен, вот куда я тебя приглашаю, — отвечает он, направляясь к выходу. И поворачивает голову как раз вовремя, чтобы поймать улыбку Йена, вытаскивающего двадцатку из бумажника.⊹──⊱✠⊰──⊹
Едва пробило четыре часа, как они вышли из ресторана на тротуар. Солнечный свет яркий, неподвижный, и ударяет по Йену таким образом, что у Микки, блядь, дух захватывает. Волосы выглядят невероятно красивыми, медно-рыжими, кожа сияет, заставляя веснушки выделяться, а зелёный цвет глаз потрясающе яркий на свету. Микки вдруг понимает, что Йен чувствует, как он его рассматривает, и быстро отводит взгляд, роясь в кармане в поисках сигарет. — Ты сейчас куришь или нет? — спрашивает Микки, вытаскивая сигарету из пачки и засовывая её в рот. Он отходит от двери в ресторан и приближается к переулку, когда достаёт свою зажигалку Bic и закуривает. Йен молчит несколько секунд — столько времени требуется Микки, чтобы сделать пару глубоких затяжек, — а затем, словно в качестве ответа, выхватывает сигарету изо рта Микки и сам делает затяжку. В эти мгновения его щёки становятся немного розовыми, будто он нервничает, возможно, беспокоясь о реакции Микки. Микки только слегка приоткрывает рот, тяжело дыша, и смотрит, как он курит. — Я бросаю, — выдыхает Йен вместе с дымом. Протягивает сигарету Микки, и тот берёт её дрожащими пальцами. — Похоже на то, — хмыкает Микки, поднося её к губам. И ладно, он немного торопится, потому что это похоже на поцелуй, не так ли? Ему кажется, что есть вероятность почувствовать немного влаги, что оставили губы Йена. Он с силой вдыхает, втягивая щёки, и прислоняется спиной к стене здания. Сердце колотится, колотится, и выпуская дым, Микки слышит нервное прерывистое дыхание, сорвавшееся с губ. — Мы могли бы попробовать завязать вместе, — мягко и неуверенно предлагает Йен. Микки закатывает глаза. Трёт большим пальцем нос. — Я завяжу, когда умру. Он делает ещё три затяжки и протягивает сигарету Йену, чтобы тот докурил. Йен на секунду прищуривает глаза, но всё же берет её. Это и впрямь немного как поцелуй, решает Микки, и сердце колотится всё сильнее и сильнее. Он краснеет, наблюдая, как Йен делает последнюю пару затяжек и давит окурок о стену здания.⊹──⊱✠⊰──⊹
В квартале отсюда стоит грузовик с мороженым-сорбетом (5), и они покупают по стаканчику — Йен красное, а Микки голубое — и едят, пока бесцельно бродят по району, разговаривая. Сердце Микки трепещет, ведь чем больше Йен говорит и чем больше сорбета съедает, тем его рот становится всё более красным, и Микки знает, что почувствовал бы холод, если бы поцеловал его. Эти мысли волнующи настолько, что он обнаруживает, как ему трудно поддерживать зрительный контакт, когда они обсуждают случайную фигню и бредут в сторону парка. Это небольшой парк: дорожка для пробежек среди деревьев, детская площадка с каким-то захудалым оборудованием и несколько скамеек. Йен падает на свободную скамейку и опрокидывает в рот свой стаканчик сорбета, выпивая подтаявшую вишнёвую жижу. — У тебя весь рот синий, — тут же заявляет он севшему рядом Микки. На лице Йена нежная улыбка, а внутренняя сторона губ ярко-красная, как и язык. Зубы, обычно белые, теперь розового оттенка. Микки смущённо потирает рот кончиком указательного пальца. В течение нескольких минут они молча доедают мороженое и бросают бумажные стаканчики в урну рядом со скамейкой. И становится немного неловко, когда они просто сидят бок о бок, но в футе друг от друга, в основном занятые разглядыванием своей обуви и окрестностей. Микки задаётся вопросом, о чём думает Йен. Гадает, хорошо ли он проводит время, нравится ли ему Микки так же сильно, как и по ФейсТайм. Счастлив ли, что они встретились лично. Счастлив ли, что пригласил его на свидание. Он втягивает уголок губы в рот и откидывается на спинку сиденья. Они сидят в теньке, погода ветреная и немного прохладная, и рот холодит от сорбета. Микки рад, что надел куртку. Он складывает руки на груди и вытягивает ноги, скрестив их в лодыжках. Йен ведёт себя практически так же — просто сидит задумавшись и откинувшись назад. Бросив быстрый взгляд и увидев, что тот тоже скрестил руки на груди, Микки гадает, не продрог ли Йен в своей рубашке с коротким рукавом. У него волосатые веснушчатые руки. Микки на мгновение переводит взгляд от них к лицу Йена и видит веснушки вдоль нижнего века, и хотя глаза Йена открыты, Микки различает пару точек рядом с линией роста ресниц. И едва посмотрев на его лицо, Микки больше не может отвести взгляд. Йен, кажется, не обращает особого внимания, его глаза сосредоточены на чём-то вдалеке, поэтому у Микки достаточно времени, чтобы позалипать на него, уставившись на веснушчатые щёки, рыжие ресницы и брови. Он замечает царапину от бритья на линии челюсти, крошечный, едва заметный прыщик на подбородке, и жемчужный блеск маленького шрама под глазом, который вы никогда не смогли бы увидеть, если бы не находились так близко. Тут внезапно их взгляды встречаются — Микки вздрагивает от неожиданности и начинает часто дышать. И вот он, этот момент. Йен смотрит на него, смотрит прямо в глаза и улыбается. — Эй, — говорит он так мягко, так нежно. Микки улыбается в ответ. — Эй. — Он на минуту отворачивается, обводя взглядом детскую площадку, а потом пешеходную дорожку. — Хочешь прогуляться? Когда он оглядывается, Йен всё ещё смотрит на него, но на лице появляется забавное задумчивое выражение, как будто он воюет сам с собой, задаваясь вопросом «А что, если? А что, если?..» А что если?.. Микки удивлённо поднимает брови. Выражение сразу же исчезает с лица Йена, снова сменяясь той же самой улыбкой. — Ага, — говорит он, пытаясь встать. Поднявшись, Микки оглядывается вокруг, и уже готов уточнить, хочет ли Йен пройтись по дорожке в парке или продолжить прогулку по улице, когда внезапно чувствует руку, обхватившую его плечо. Он собирается повернуться, но прежде, чем успевает это сделать, его притягивают ближе, и губы Йена прижимаются к его щеке. Поцелуй длится секунду, и Микки перестаёт дышать. Он чувствует, как гладкий подбородок Йена касается его подбородка, кончик носа касается его скулы, а мягкие, нежные губы — впадинки его щеки. Раздаётся отчётливый звук поцелуя, едва Йен отстраняется, и Микки намерен предпринять попытку дышать, даже рот открывает, чтобы сделать это, когда Йен ещё и в висок его чмокает, будто не смог удержаться. Он опускает руку Микки, и тот в оцепенении, глаза не видят ничего, кроме яркого света, когда Йен смеётся и говорит: — Извини. Я просто... — Слышится звук дыхания. — Уже минут десять об этом думаю. Микки смотрит на него и сквозь яркий свет может разглядеть только раскрасневшееся лицо Йена с мягко приподнятыми уголками губ. Губ, которые касались кожи Микки. Он всё ещё ощущает давление от двух прохладных после сорбета губ, и думает, пытаясь дышать, пытаясь не потерять сознание, что будет чувствовать это вечно.⊹──⊱✠⊰──⊹
Они проходят небольшой круг по парку, а затем направляются обратно к тротуару и сворачивают налево, неумышленно следуя обычному маршруту пробежки Микки. Микки тих, его сознание заполнено только губами Йена и нежным прикосновением его носа к скуле. — Ты в порядке? — спрашивает Йен через минуту, делая шаг ближе, так что они немного сталкиваются друг с другом, когда идут. Микки кивает. — Да. И вообще, куда мы идём? — Думал, ты знаешь. Микки смотрит на него снизу вверх, и Йен ухмыляется, и ладно, может, он и поцеловал бы его в щёку, будь они в чуть более уединённом месте. И Йен, должно быть, тоже это чувствует, потому что именно тогда задаёт вопрос, от которого тянет под ложечкой, как будто Микки бестолковый школяр с глупой влюблённостью. Бестолковый школяр, которым он, на самом-то деле, никогда и не был, слишком напуганный для этого. — Могу я взять тебя за руку? — спрашивает Йен мило и по-доброму, и Микки знает, что мог бы сказать «нет», если бы захотел. Он не хочет говорить «нет». Он пожимает плечами и пытается выглядеть немного раздражённым этим тупым ёбаным вопросом, но когда Йен хватает его за руку, переплетая их пальцы, Микки ни на что не способен, кроме как покраснеть, тяжело задышать и зажмуриться на секунду, потому что чувствует, что запросто может воспарить.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Вообще-то никогда не делал этого раньше, — бормочет Йен, когда они продолжают прогулку, превратившуюся из обычной в игривую, поскольку оба используют близость своих тел из-за того, что держатся за руки, чтобы подталкивать друг друга и смеяться. — Фигня из твоего списка? — Ага. — У тебя реально список имеется? Йен фыркает и толкает Микки в плечо. — Вроде того. — Типа, настоящий список на бумаге? — Заткнись. Микки сжимает его руку, и Йен сжимает в ответ. Они шагают ещё несколько минут и приближаются к концу бегового маршрута Микки — у двухэтажного здания из красного кирпича, где Микки обычно переходит на другую сторону улицы и сворачивает обратно к дому. Йен делает паузу, поднимает бровь и говорит: — Так мы зайдём ко мне домой, или… У Микки такое чувство, будто его сердце, блядь, из груди вышибло. — Что? — спрашивает он. Но спрашивает не так, будто шокирован, например, «что ты несёшь?». Он спрашивает так, будто плохо слышит, или у него звенит в ушах, словно он только что выстрелил из пистолета, или будто Йен только что сказал, что хочет поцеловать его. Йен поднимает их соединенные руки и указывает на здание из красного кирпича. — Я, ээм, живу здесь. Микки смотрит на здание — здание, мимо которого он на самом деле пробегает три или четыре дня в неделю — и хватает ртом воздух. Да ёпта, Галлагер. — Ты здесь живешь, — он утверждает, а не спрашивает, с сомнением глядя на Йена. — Ага. — Но я знаю это место, чувак. Я, блядь, бегаю здесь постоянно. И тогда что-то происходит с выражением лица Йена, оно меняется таким образом, что становится одновременно и совершенно открытым и полностью сбитым с толку, губы кривятся, а брови нахмурены. Микки отпускает их соединённые руки. — Что? — спрашивает он с опаской. Йен глубоко дышит и пожимает плечами. — Это было лишь однажды, — рассказывает он, скрестив руки на груди, — мои окна не выходят на эту улицу, так что я не смотрю на тебя всё время или типа того, но... Может быть, я видел тебя пару недель назад. — Он слегка морщится, нервничая, и заканчивает: — Забирал почту и вроде видел тебя пробегающим мимо. Чем больше он говорит, тем больше смущается, и тем краснее становится его лицо. А Микки ниже ростом, настолько, что если бы подался вперёд, то коснулся бы губами верхней части его грудной клетки. Он стоит прямо перед Йеном и смотрит, как тот говорит, смотрит, как тот краснеет, и серьёзно, он внезапно понимает, почему Йену нравится, когда Микки так сильно краснеет. Почему это заставляет Йена хотеть поцеловать его. — Заткнись на хуй, Галлагер, — и в голосе слышится больше раздражения, чем он на самом деле чувствует. — Я должен был тебе сказать, — лепечет Йен. — Но это было только один раз, и это было до того, как мы поговорили о наших чувствах, и... — Он делает паузу. Смотрит вниз на лицо Микки. И Микки бы изменил свой сраный маршрут пробежки после такого, потому что парень, которым он увлёкся, парень, который, как он думал, рассматривал его только как клиента, увидел его лично. — Не важно, — говорит Микки, пожимая плечами. — Было и прошло, чувак. Этот этап прошёл, блядь, и Йен Галлагер поцеловал его (дважды!), Микки прогуливался с ним, держал его за руку, и теперь полагает, что может быть его парнем. Он улыбается, думая об этом, подняв взгляд на Йена. — Что? — спрашивает Йен, слегка нервно фыркая. Микки качает головой, но продолжает улыбаться.⊹──⊱✠⊰──⊹
В итоге они действительно поднимаются по лестнице в квартиру Йена. Когда Йен спросил Микки, не хочет ли тот подняться «типа потусоваться, никакого давления», его голос был мягким, милым и неуверенным. Микки, с нервной дрожью в руках, выдохнул и кивнул. И действительно, теперь они, по-видимому, полностью отказались от какого-либо притворства, откровенно нервничая, и Йен, симпатичный засранец, опять нефигово так краснеет, открывая дверь. — Тут бардак, — предупреждает он, входя и придерживая дверь, чтобы Микки мог перехватить её. И что ж. Так и есть. Не сказать, что прям совсем бардак, поскольку квартира не засрана. У Йена просто повсюду разбросана всякая хрень. Пара толстовок на спинке кресла. Непомерно большая куча пустых коробок с Amazon (6) возле двери. Одеяло, наполовину съехавшее с дивана. На кофейном столике валяются книги, пульты дистанционного управления и всякие безделушки. — Здесь чище, чем я думал, честно говоря, — невозмутимо заявляет Микки, неторопливо проходя в центр гостиной и рассматривая некоторые фотографии на одной из полок стеллажа. Йен слегка пожимает плечами и направляется в примыкающую кухню. Если основываться на местоположении, есть вероятность, что арендная плата выше, чем у Микки, но квартира намного меньше. Гораздо более тесная. Мебель в принципе довольно привлекательная (IKEA, современный дизайн, чёткие линии, сочетающиеся между собой цвета «под натуральное дерево»), но выглядит огромной в крошечной гостиной. — Пиво? — спрашивает Йен из кухни, ставя открытую бутылку «Миллер Лайт» (7) на столешницу и доставая из холодильника банку ванильной колы. И подходя, чтобы забрать своё пиво, Микки не может не улыбнуться, когда видит кухню со столешницами, где восседал Йен, холодильник, перед которым тот фотографировал хлопья, и маленький двухместный столик в углу, за которым он располагался во время ужинов с Микки. Йен открывает колу и отпивает немного, судорожно сглатывая. — Позвольте мне лично провести для вас экскурсию. — Он улыбается и слегка толкает Микки, проходя мимо. — Я знаю, что дизайн интерьера впечатляющий, но постарайтесь не слишком завидовать.⊹──⊱✠⊰──⊹
В течение следующих нескольких минут Йен изображает гида, и, хотя Микки тоже видел этот эпизод в «Офисе», он позволяет Йену повеселиться и ничего не говорит о репликах, явно перенятых от Джима. Микки позволяет парню считать себя остроумным, потому что тот ужасно мил и взволнован. Микки пьёт пиво и поднимает брови, когда Йен демонстрирует ванную комнату с протекающим сливом, встроенный шкаф в прихожей, набитый самым странным сочетанием всякой херни, и, наконец, свою спальню. Кровать с решётчатым изголовьем. И постельное с одеялом цвета «охотничий зелёный». И подушку со следами слюны. — А это моя комната, — без всякой надобности говорит Йен, присаживаясь на край кровати. На полу матрас футон и штатив рядом, опущенный, как будто им недавно пользовались и ещё не убрали. Что-то в этом — в том, чтобы увидеть эту сцену в реальной жизни, а не просто быстро просмотреть на экране телефона — заставляет внутренности Микки похолодеть. Всё, что нужно Йену, это поставить телефон обратно на штатив, и вот, у него всё готово. Готово к началу. Готово к выступлению для этих старых чуваков с прозвищами, известными Микки, но с реальными именами, известными Йену. Микки подносит большой палец к носу. Втягивает губы в рот. Он знает, что это дерьмо ничего не значит для Йена. Знает, что всё это ради денег. Знает, что это потому, что Йен хочет чего-то, хочет бо́льшего от своей жизни и своего будущего, чем отдавать всю зарплату за аренду и коммунальные услуги. Ему нужны сбережения, и он хочет путешествовать, хочет стабильности и хочет быть «продуктивным грёбаным членом общества». И Микки на самом деле наплевать на то, чем это является. Для Йена это работа. И он это знает. Но не может не смотреть на опущенный, наклонённый штатив и матрас футон с синей подушкой на нём и не думать о том, что не хочет, чтобы отвратные стариканы видели тело Йена и указывали ему, что и как с ним делать. И он совершенно ни хуя не хочет, чтобы какие-то отвратные стариканы трогали его, касались своими губами, имели его член в себе. Он ненавидит себя за то, что думает об этом, но тем не менее думает. Он знает, что у него нет на это права — знает, что Йен может распоряжаться своим телом как пожелает, знает, что работа, которую тот выполняет, по своей сути не оскорбительна и не насильственна. Знает, что в этом нет ничего плохого, но... Что ж. Он садится на кровать рядом с Йеном, чувствует мягкое одеяло под ладонями, одеяло, которое собралось под мышками Йена, когда тот отправил Микки свои первые пробные фотографии, в которое Йен был завёрнут, как красивый мальчик-буррито, когда рассказал Микки о теперь контролируемом биполярном расстройстве. И оно было расстелено, когда Йен впервые показал твёрдый член во время их секса по ФейсТайм, и после их ужина и свидания на Netflix, когда Йен сказал, как сильно хочет поцеловать и обнять его. И может, это ещё один побочный эффект влюблённости, может наивность, может ревность, а может комбинация всех трёх, но Микки хочет Йена, хочет целовать его, завернувшись в это одеяло, и заниматься с ним любовью везде и всеми возможными способами, а больше всего на свете он хочет быть единственным человеком, которому это позволено. Йен тычет Микки пальцем в бедро. — Чего завис? — спрашивает он, озабоченно нахмурив брови. Микки пожимает плечами. — Не знаю, чувак. Просто это немного странно, понимаешь? — Хмм, — откликается Йен, и Микки так часто слышал этот тихий звук по телефону, что странно слышать его вживую. Он слегка улыбается Йену, потому что ничего не может с собой поделать. — Да я и сам не догоняю, как себя вести, — признаётся Йен напряжённым голосом, как будто ему больно. Он потирает вверх и вниз по джинсам ладонями, положив их себе на бёдра. И тут Микки приходит в голову (и уже не в первый раз), что ни один из них понятия не имеет, что они делают. Ни один из них никогда не целовал и не получал поцелуя в щёку, не держался с кем-то за руки, прогуливаясь. Ни один из них никогда не приглашал к себе и не был дома у нравящегося парня. Ни один из них не знает ни первого, ни следующего шага, ни того, как это сделать. И больше, чем что-либо другое, это придаёт Микки уверенности. Когда он смотрит на Йена и делает глубокий вдох, у него появляется уверенность — неважно, насколько слабая. Он уверен, улыбаясь ему. И уверен, когда обхватывает его голову правой рукой и прижимается губами к щеке Йена. Поцелуй быстрый — даже быстрее, чем когда Йен целовал его в парке, — и звук громко раздаётся в тишине квартиры. Но Микки это делает. Он делает это, и сердце бьётся быстрее, внутри всё сжимается, а взгляд нервно мечется из стороны в сторону куда угодно, только не на лицо Йена. — Эй, — говорит Йен мягким, нежным голосом. Микки рискует взглянуть на него. И Йен наклоняется и целует его в переносицу. — Хочешь посмотреть кино? У Микки перехватывает дыхание.⊹──⊱✠⊰──⊹
Они берут напитки в гостиную, сбрасывают обувь, и Йен ставит «Феррис Бьюллер берёт выходной». (8) Микки видел этот фильм тысячу раз — практически ушатал видеомагнитофон, когда был ребёнком — и он ему ужасно нравится. Они растянулись на противоположных концах дивана, соединив ноги посередине, пинают друг дружку и курят, деля одну на двоих сигарету, наблюдая за приключениями Ферриса в городе. — У тебя случалась хоть какая-то туристская фигня? — спрашивает Йен, прежде чем поднести сигарету к губам и затянуться. Они наблюдают за Феррисом и его друзьями, прислонившимся к окнам Сирс-Тауэра. (9) Микки пожимает плечами. — Не особо. Школьная экскурсия в аквариум Шедда. (10) — Он подтягивает ноги, сгибая их в коленях. Ухмыляется. — Спорим, в твоём списке значится «туристическая фигня». — Ты как знал. Йен протягивает сигарету, и Микки берет её. — Хочешь его увидеть? — спрашивает Йен, поднимаясь с дивана. — Значит, реальный ёбаный список. Я так и не выяснил. Йен издает жалобный эххх звук. — Это не прям список, так… перечень. Микки поворачивается на диване и смотрит, как Йен идет на кухню, где берёт маленький жёлтый блокнот, лежащий в корзинке с разным хламом на стойке. Возвращаясь, Йен бросает его через спинку дивана, и блокнот приземляется на колени Микки. — Как я и говорил, — начинает Йен, садясь на середину дивана, прижимаясь к ногам Микки, — это просто несколько пунктов. Ничего странного, всего лишь случайные вещи, которые, как я думаю, мы должны сделать вместе. — Он на секунду сжимает губы в прямую линию. — Если захочешь. И видите ли, Микки думает, что всё это немного сентиментально и немного глупо, но список гораздо менее неловкий, чем он предполагал. Не сказать, что сердце не колотится, а желудок не сжимается, когда он читает перечень — потому что так оно и есть. Это так. Особенно, когда видит, что Йен хочет провести с ним ночь в отеле с видом на горизонт. — Знаешь, большая часть всего этого находится у меня в голове. — Он постукивает себя по виску. — Прямо как тупая фигня с поэтапными знаменательными событиями. Как и у всех нормальных людей, наверное. Например, держаться за руки. Микки кивает. — Ага, — говорит он, просматривая список. Осмотр достопримечательностей Чикаго. Хороший отель с видом на горизонт. Поездка (путешествие). Увидеть океан. Парк развлечений? Выбраться из города — звездопад?? — Но, знаешь, — Йен пожимает плечами и слегка прислоняется к ногам Микки, — думал, возможно, будет весело. Ладно. Я никогда не делал ничего из этого, поэтому понятия не имею, насколько это весело, но… Я хочу, эм… Он становится всё более застенчивым, и румянец начинает подкрадываться к его щекам. — Извини, — говорит он, забирая блокнот и начиная вставать, по-видимому, чтобы положить его обратно, — это глупо. Но, прежде чем он успевает отодвинуться, Микки упирается в него ногами. И может это не самая смелая вещь, которую он когда-либо говорил ему за всё время их общения, но это самая смелая вещь, сказанная им за сегодня. Самая смелая из произнесённого им лично. — Йен. Йен смотрит на него, приподнимая брови. — Я хочу сделать всё это вместе с тобой, чувак. При этих словах у Йена сбивается дыхание, и тихий прерывистый выдох вырывается с мягким звуком, от которого у Микки сводит живот. — Да? — спрашивает Йен, и это шёпот. — Да, — кивает Микки. Йен встаёт и выглядит застенчивым и милым, когда протягивает руку. — Хочешь перекусить? Микки берёт его за руку.⊹──⊱✠⊰──⊹
Они действительно бросают фильм, не найдя времени, чтобы нажать на паузу, и Феррис, поющий под фонограмму «Danke Shoen» (11), смешивается с этой ужасной синти-поп песней (12), которую Йен поставил на Bluetooth-колонке на кухне. Это сумбурно, но щёки Микки пылают при мысли о том, что он здесь — на кухне Йена, наблюдает, как тот готовит пакет попкорна в микроволновке. И он нравится Йену. Нравится до такой степени, чтобы составить список — чтобы хотеть путешествовать с ним, дурачиться с ним и заниматься любовью в хорошем отеле. Держать его за руку. Целовать его в щёку, висок и переносицу. Микки прислоняется спиной к стойке, и это действительно глупо, но он немного зависает на минуту, зависает в этом чувстве. В мысли, что у него, блядь, это есть. У него есть это. Когда он рос, то был убеждён, что любовь возможна, только если сопровождается насилием. Полагал, что рассчитывать может только на жёсткий и грязный трах тайком, и никогда не узнает нежности. Был убеждён, что никогда не сможет держать за руку нравящегося человека. И никогда не сможет поцеловать его. Прикоснуться к нему. Быть с ним. Планировать что-то вместе. Стоять на слишком светлой кухне крошечной неубранной квартирки, слушать играющую фоном ужасную музыку и смотреть, как этот человек разводит руки в стороны, согнув локти, и покачивается в танце, ожидая, когда попкорн начнёт лопаться. Микки скрещивает руки на груди, смотрит на Йена и думает о его дурацком блокноте и списке в голове, списке вещей, которыми занимаются нормальные люди, списке поэтапных знаменательных событий, о той фигне, которую возможно хочет сделать впервые в своей жизни со своим самым первым настоящим парнем. Он дышит быстро, глубоко, часто и думает о том, чтобы поцеловать его. Микроволновка подаёт звуковой сигнал, и Йен позволяет попкорну дозреть в течение нескольких секунд, когда раздаются последние хлопки, прежде чем вынуть его. — Тебе нравится с порошком ранч? (13) — спрашивает Йен, открывая один из своих до хуя захламлённых шкафов и доставая бирюзовый шейкер с приправой. Высыпает нездоровое количество и встряхивает пакет попкорна в попытке равномерно распределить смесь, когда Микки подходит к нему. — Что такое? — спрашивает Йен, и звучит так дружелюбно и мило, и у него такая улыбка на лице, что она могла бы разорвать Микки пополам, если бы не была слишком занята, поджигая его. И он, вероятно, не особо хорош во всех этих чувствах и любовных делах (опыта не достаточно, чтобы понимать, так это или нет), но он смотрит на Йена, и думает о нём, думает о том, что и за миллион лет не предполагал, что когда-то у него будет это. Что когда-нибудь у него будет красивый парень, которому он понравится. Что когда-нибудь у него будет кого любить и о ком заботиться, и с кем быть ёбаным нормальным человеком. Что когда-нибудь он испытает настоящий нежный и наполненный смыслом поцелуй. Микки догадывается, что Йен понимает его намерения, по взгляду, перемещающемуся от глаз ко рту. Микки понимает и открывает рот, а у Йена снова появляется нервный тихий прерывистый выдох, и это закручивает Микки в узлы от напряжения и медленно-медленно распутывает его, раскрепощает. И да, он, вероятно, не особо хорош в этом, но пытается. Его трясёт, когда он кладёт руку за голову Йена, прямо на затылок. Тяжело дыша, медленно-медленно-медленно тянет вниз. Микки думает, что может потерять сознание, чувствует головокружение, у него такие безвольные руки, и дрожащие колени, и... Он выдыхает и знает, что поток воздуха вероятно ударяет Йена в лицо, но не может ничего поделать, не может думать, не способен ни на что, кроме как медленно-медленно притянуть его ближе и медленно-медленно пытаться дышать. И как только лицо Йена оказывается перед ним — как только Микки может различить поры кожи, крошечные булавочные уколы щетины, только начинающей расти на линии челюсти, небольшое шелушащееся пятнышко на подбородке — он подаётся вперёд, тянется и прижимает рот к верхней губе Йена в поцелуе, который не может выглядеть иначе, чем первый поцелуй неопытного ребёнка, первый поцелуй двенадцатилетнего мальчишки. Но по ощущениям это любовь. Он отстраняется, и слышит звук их поцелуя поверх синти-поп музыки и мистера Руни, получающего удар по лицу от Джини, и этот хаотичный шум не должен ощущаться приятно, но ощущается. Это очень, очень приятно. Он задыхается, задыхается, глаза зажмурены, пальцы впиваются в основание затылка Йена. И это чувство становится ещё лучше, когда Йен обхватывает ладонями лицо Микки, большими пальцами поглаживает щёки и соединяет их лбы вместе. — Есть, — шепчет он дрожащим и застенчивым голосом, и Микки чувствует его дыхание на губах, чувствует липкий и сладкий запах ванильной колы, которую Йен пил. Слабый горький привкус разделённой ими сигареты. — Что? — шепчет в ответ Микки, и ему интересно, чувствует ли Йен запах пива в его дыхании, думает ли о текстуре его кожи под большими пальцами. Он тоже подносит руки к лицу Йена. Поглаживает его щёки. Открыв глаза, видит, что Йен смотрит на него с приоткрытым ртом, порозовевшей кожей и широко распахнутыми глазами, будто поверить не может в происходящее. Не может поверить, насколько это хорошо. — Вычеркнул поцелуй с тобой из списка, — бормочет он, проводя большими пальцами по скулам Микки. Микки фыркает, потому что это было так банально. И тогда они оба отстраняются, разъединяя лбы, всё ещё обхватывая руками лица друг друга, и смеются. Микки думает, что лучше этого ничего никогда не чувствовал. Он потирает щетину, образующуюся на подбородке Йена, зная, что так и есть. Когда они успокаиваются, он смотрит в глаза Йена, улыбается и тянет его обратно, пока их лбы снова не соприкасаются. Йен сталкивает их носами. Микки не противится. Он закрывает глаза, мягко выдыхает и слышит, как Йен нервно вздыхает через нос, когда опять касается их губ. И это медленные, сладкие глотки поцелуев, ничего глубокого, ничего слишком сложного. Микки учится, а Йен ему позволяет. Он потирает большими пальцами скулы Микки и прижимает нежные поцелуи к его губам, предоставляя ему столько времени, сколько нужно, чтобы преуспеть в этом. Микки отстраняется, чтобы перевести дух, и ладно, к чёрту, к чёрту всё, потому что Йен смотрит на него, и его щёки пылают, и у него веснушки на веках, и улыбка на губах, и Микки тянет его обратно и делает всё возможное, чтобы поцеловать со всей интенсивностью и всей страстью, которую чувствует в своём сердце. Поцелуй становится чуть более открытым, и Йен вкладывает в него больше, наклоняя голову, чтобы добраться до рта Микки таким образом, который посылает жар прямо к его животу в потоке лавы. Микки скользит руками к затылку Йена, проводит пальцами по волосам, целует и целует, чувствуя влагу на внутренней стороне его губ и, возможно, немного на языке. И он чувствует горячее-горячее дыхание Йена, которым тот обдаёт его, отстраняясь (такой нервный, но счастливый), а затем снова наклоняясь вперёд и даря Микки больше этих сладких тягучих поцелуев. Микки повсюду тёплый, и чувствует некоторую лёгкость в ногах и тесноту в джинсах. Он задыхается и задыхается, и задумался бы над тем, чтобы смутиться, если бы был в состоянии думать. Йен на секунду отклоняется назад и улыбается, и Микки любит его так сильно, что не может этого вынести. — Можно мне поцеловать тебя в шею? — задаёт вопрос Йен, и это глупо, что он спрашивает. Микки нравится, что он спрашивает. Он притягивает Йена к себе, чмокает в уголок рта, и кивает, хотя и думает, что это может убить его, может заставить его и так колотящееся сердце разорваться. И Йен проводит следующие несколько минут, наклонившись, касаясь губами и целуя его шею, горло, челюсть. Он не оставляет засосов, и не делает ничего, кроме нежных небольших посасываний ртом, лёгкого давления губ, и тёплого чувства в животе Микки, в его груди — чувства, что он ему нравится, что он любим, возможно, что Йен хочет, чтобы ему было хорошо. Йен отстраняется, снова целуя его в губы — сладко, нежно — и обнимает его. Микки улыбается ему в плечо, тяжело дышит в его рубашку и крепко прижимает его к себе. Поворачивает голову и целует его в шею. — Я чувствую твоё сердцебиение, — бормочет Йен, и Микки слегка вздрагивает от осознания, что оно бьётся так сильно, что Йен ощущает это своей грудью. — Извини, — шепчет Микки, сам не зная, за что извиняется, ведь ему вообще не за что извиняться. Он сглатывает, тело до краёв наполнено нервной энергией. Йен берёт Микки за руку и мягко отводит её от того места, где она обёрнута вокруг его торса. Скользит ладонью вниз по ткани рукава, пока не доходит до запястья, а затем до руки. Он кладёт руку Микки на своё собственное сердце, которое бьётся-бьётся-бьётся, в мультяшном стиле бум-бум, будто вот-вот вырвется из груди, будто Йен так же нервничает, так же возбуждён, так же счастлив, как и он. Микки закрывает глаза, улыбается вместе с ним, и резко выдыхает, когда чувствует, как губы Йена прижимаются к его лбу. — Попкорн, наверное, остыл, — бормочет Йен ему в лицо, а Микки смеётся и нежно поглаживает грудь Йена прямо в районе сердцебиения.⊹──⊱✠⊰──⊹
Попкорн определённо не так хорош, как свежеприготовленный, но ещё не зачерствел, и аромат приправы ранч компенсирует многие недостатки. Йен и Микки вместе растягиваются на диване (Йен снова занимает середину, прижимаясь ближе) и заканчивают просмотр Ферриса Бюллера, расправляясь с пакетом попкорна. И когда появляются титры, Йен выходит из Netflix на телевизоре и притягивает Микки для ещё одного поцелуя. Он сладкий и медленный, мягкий и влажный. Йен отстраняется, чмокает Микки в нос и улыбается. — Я рад, что встретил тебя, — говорит он. В ответ Микки тянет его обратно. Смыкает их губы вместе снова. И снова. И думает, что и вправду может умереть: кровь бурлит в венах, пульсирует на шее, гормоны переполняют тело. — Итак, судя по поцелуям... — начинает Йен, тон его голоса становится совсем лёгким, — полагаю, ты думаешь, что я был хорошим кавалером. Микки откидывается на подлокотник дивана и смеётся — хихикает, правда — и ему приходит в голову, что за всю жизнь у него было несколько раз, когда он смеялся вот так, так свободно, так счастливо, показывая зубы и заливаясь непрерывным «ха-ха-ха» вместо простого хриплого смешка. — Я не знаю, чувак, — говорит он, чувствуя, что краснеет, потому что Йен внезапно выглядит невыносимо ласковым, наклоняется и целует его в щёку. — Нет предела совершенству. — Хмм. Вот как? Что я получу за ещё более удачное свидание? Микки прикусывает губу, и хорошо. Он пожимает плечами. — Это, да? — спрашивает Йен, заполняя пробелы. Он улыбается. — Тогда я обязательно поработаю над своими навыками свиданий. Микки слегка толкает его, просто толкает в плечо без всякой причины, кроме желания сделать именно это. Йен хватает его за руку и целует костяшки пальцев. Прикасается губами к этим беспорядочно вытатуированным буквам, являющимся такой же частью его личности, как и имя. Микки Милкович, сын Терри Милкович, с чумазым лицом, «ПИЗДЕЦ ТЕБЕ» на костяшках, завсегдатай колонии для несовершеннолетних, отчисленный из школы торговец наркотой, готовый надрать тебе задницу, как только заговорит с тобой, жалкий кусок саутсайдского мусора, и его пальцы целует красивый мальчик, весь в веснушках, и это одно из самых нежных ощущений, когда-либо им испытываемых. — Мне это вроде как нравится, — говорит Йен, потирая большим пальцем «ТЕБЕ», вызывая мурашки. — Не знаю. — Он пожимает плечами. — Ты такой милый. Они типа… Ироничные. Как его только по жизни не называли, но «милый» — никогда. И Микки понимает, где-то в затвердевших частях своего сознания, своего сердца, что это, возможно, должно его раздражать. Задевать. Назвать ёбаного Милковича «милый». Будучи тринадцатилетним пацаном ростом четыре дюйма в колонии для несовершеннолетних, да даже и в юности, он бы выбил дерьмо из любого, кто назвал его милым. Но сейчас он просто гримасничает, и Йен тоже, и ладно. Есть вещи и похуже.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен включает «Офис», и они смотрят два эпизода, прижавшись друг к другу, Йен — к ногам Микки, согнутым в коленях. Сидит прямо на пальцах. Это неудобно, и часть Микки хочет подопнуть его, но другая часть понимает, что так он может улавливать запах стирального порошка и ощущать материал джинсов кожей пальцев ног, может чувствовать тепло тела Йена, когда тот прижимается к его ногам, и нет ни одной грёбаной вещи в этом мире, которая могла бы оторвать Микки от этого.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда они посмотрели эпизоды «Обучение технике безопасности» и «Отзыв товара с рынка» (14), Микки потягивается, побуждая Йена слегка постучать его по груди тыльной стороной ладони. Микки смотрит на часы на запястье Йена. Шмыгает носом. — Пожалуй, мне пора, — говорит он, слегка повернувшись, чтобы сбросить шестифутового рыжего, склонившегося над ним. — Я обычно кормлю Джови в восемь, так что... На самом деле это неубедительное оправдание, и любому другому он бы солгал. Но это Йен, и Йену нравится его грёбаный кошак, а Микки нравится Йен. Йен лишь пожимает плечами в ответ, и кажется, его вполне устраивает такая причина. Он встаёт с дивана и протягивает Микки руку, чтобы помочь подняться. — До следующего раза ... — говорит Йен с хриплым смешком. Они непринуждённо болтают, пока Микки надевает ботинки, а потом вместе идут к двери. И это так удивительно, по-глупому нормально, типа как что-то романтическое из того, что показывают по телику, и Микки даже немного краснеет. В связи с тем фактом, что вот он, Микки Милкович, делает нормальные вещи. Получает нормальный поцелуй на ночь после нормального первого свидания. — Чего ты краснеешь, Милкович? — спрашивает Йен, подходя ближе и мягко положив руки на бедра Микки. Микки немного смущённо улыбается, пожимает плечами и отвечает: — Думаю, это было довольно хорошее свидание. — Вот как? — Ага. Он чувствует скользящие по талии пальцы Йена и наблюдает, как тот моргает пару раз и вдыхает открытым ртом. А потом Микки сам резко вдыхает через нос, когда Йен наклоняется и нежно целует его в губы. Микки провёл двадцать шесть лет жизни, не целуясь по-настоящему. Сейчас вторая половина июня, осталось меньше двух месяцев до его двадцатисемилетия, и самые первые поцелуи случились с мужчиной, которого он любит. Микки прикусывает уголок губы после того, как Йен отстраняется от поцелуя. Смотрит ему прямо в глаза. — Спасибо за восторженный отзыв, — говорит Йен, сжимая его талию один раз, прежде чем отпустить. — Хочешь показать мне большой палец? — Заткнись на хуй, — ворчит Микки, закатывая глаза. И он бы показал средний палец, но догадывается, что Йен и об этом бы пошутил, поэтому просто пинает его босую ногу и кладёт руку на дверную ручку. — Ты просто прелесть, Микки Милкович. Микки думает уйти чисто забавы ради, но открыв дверь, быстро оборачивается и сжимает руку Йена. — Пока, придурок. — Пока, Микки.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда дверь закрывается, Микки просто стоит. Он стоит и стоит там и дышит. Хорошие вещи с ним не случаются. В Саутсайде хорошие, милые, нежные вещи не случаются с мальчиками, которые любят мальчиков. Невозможное невозможно. Но когда Микки идёт домой тем вечером под сумеречным небом и гулом включающихся уличных фонарей, всё, о чём он может думать, это о том, что Йен случился. Йен случился. Йен случился, и держал его за руку, и целовал, и целовал, и целовал его, и Микки мало что знает на самом деле, и не может сказать наверняка (и ни в чём в точности не уверен), но думает, что Йен мог бы любить его. Ведь это возможно... Его поцелуи были похожи на любовь.⊹──⊱✠⊰──⊹
Вернувшись домой, Микки понимает, что не проверял телефон в течение пяти часов. Достаёт его из кармана и видит, что получил несколько сообщений от Мэнди, спрашивающей о свидании, и несколько от Йена, отправленных, когда Микки был на пути домой.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (20:13): Итак, хотим ли мы быть одной из пар, у которых есть еженедельный вечер свидания? Йен (20:13): Если предположить, что ты хочешь быть парой. Йен (20:14): Надеюсь, что хочешь. Вот уже три недели я мысленно называю тебя своим парнем, и было бы очень жаль, если бы мне пришлось перестать.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки смеётся. Джови мяукает и трётся о ноги то с одной, то с другой стороны, требуя, чтобы его покормили, и Микки тянется вниз одной рукой и гладит кота по спине. — Хорошо, гремлин, — говорит он, включая свет и направляясь на кухню. Он кормит кота, достаёт пиво из холодильника и делает несколько глотков, прежде чем придумать ответ.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (20:38): Ты идиот. Йен (20:39): Ладно. Отлично. Йен (20:40): Но когда в твоих мыслях: «Йен — идиот», ты думаешь: «Мой парень — идиот?» или «Этот странный парень, который слишком сильно увлечён мной, — идиот?»⊹──⊱✠⊰──⊹
Его парень — идиот.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (20:41): В какой день у нас еженедельный вечер свиданий Йен (20:41): 😏 Йен (20:42): Как насчёт пятницы или субботы (в зависимости от моего рабочего графика)? В пятницу на следующей неделе? Хочешь заняться чем-то весёлым и туристическим? Микки (20:43): Думаю, мы можем сделать несколько вещей из этого твоего списка Йен (20:43): 💙 Йен (20:44): Итак, о нашем сегодняшнем свидании… Йен (20:44): 11 из 10, верно? 😉 По шкале Микки 0 из 10? То есть, я ведь не ошибаюсь, правда?⊹──⊱✠⊰──⊹
Он влюблён в долбоёбышка. Микки закатывает глаза, прикусывает губу и делает паузу лишь на секунду, прежде чем начать печатать.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (20:45): Мой парень — идиот.⊹──⊱✠⊰──⊹
В тот вечер Микки раздевается до трусов и растягивается на диване рядом с Джови, который сворачивается калачиком на его животе, урча как мотор. И хотя это кажется странным в ретроспективе, он просто лежит там в тишине квартиры, телевизор выключен, посудомоечная машина не работает, от соседей ни звука. В квартире тишина, но ему совсем не одиноко. Блядь, — думает Микки, почёсывая Джови за ушами и потягивая пиво. Он поцеловал Йена. Микки Милкович — человек, который, будучи ребёнком, сидел в своей комнате с закрытой дверью, листая оружейные журналы, глядя на парней, и зная, зная, что никогда не влюбится и никогда не будет в безопасности, никогда не получит возможности быть нежным и мягким с мальчиком... никогда не сможет поцеловать кого-то, кто ему нравится, кого он любит. Сегодня вечером Микки Милкович поцеловал Йена Галлагера. И в этом было всё, что должно быть в первом поцелуе, он почувствовал в нём любовь и заботу, почувствовал, как испуганный ребёнок внутри него, маленький Милкович — всегда готовый к драке парень с чумазым лицом и мыслями, что трахаться сможет только жёстко, грязно и тайком, — впервые вздохнул. Гроб открылся. Душа вылетела на свободу. Микки таращится в потолок, чувствуя под ладонью нежную вибрацию мурлыканья Джови, и думает о будущем, о списке Йена, обо всех тех способах, с помощью которых жизнь иногда может быть хороша, даже если раньше это казалось невозможным.─────ᘒ─────
Некоторые интересные факты тринадцатой главы:
❖ На свидании Микки одет как в 10x11 (https://b.radikal.ru/b02/2009/71/ec2785d0eaec.jpg), но только с простой чёрной футболкой, потому что на дворе июнь, а он и так достаточно потный. Наряд Йена не основан на чем-то конкретном, а больше вдохновлен другими вещами, которые он носил на шоу в течение периода s7-9. Вдохновением для тонкого цветочного узора на рубашке послужил его свадебный смокинг. ❖ На кухне Йен слушает The 1975 «If You're Too Shy (Let Me Know)» https://www.youtube.com/watch?v=ebQhbUyF1L0Примечания.
(1) нон-фикшн — термин, обозначающий все произведения нехудожественной, прикладной литературы. Произведения категории нон-фикшн основаны не на вымысле, а на фактах. В связи с этим в категорию нон-фикшн попадает широкий спектр книжной продукции, включая кулинарные книги, мемуары, эссе, энциклопедии и словари, научно-популярную литературу, книги по психологии и личностному росту, философию и многое другое. (2) джинсовая куртка trucker jacket (trucker — дальнобойщик). Самая популярная и по сей день модель бренда Levi's (выпущенная в 1960 году). У данной джинсовой куртки нагрудные карманы имели заострённую форму, появились ещё два кармана сбоку. Более подробно тут: http://forum.watch.ru/showpost.php?p=5619104&postcount=2860 Тимбы — ботинки марки Timberland. https://i.kym-cdn.com/entries/icons/facebook/000/021/329/timb.jpg (3) Эджинг (с англ. слова the edge — грань, лезвие) — это техника управления оргазмом во время полового акта путем смены вида стимуляции или ритма движений мастурбации таким образом, чтобы партнёр смог достичь оргазма не сразу. (4) The Hives — Рок-группа из Швеции. Играют смесь гаражного рока и панка. Также известны своими костюмами: группа всегда выступает в одинаковых костюмах, которые меняются от альбома к альбому. Неизменным остаются цвета - чёрный с белым. http://madafackismounderground.com/wp-content/uploads/2016/02/The-Hives-12.jpg (5) мороженое-сорбет В оригинале это десерт «Snow cones» (иногда называют Гавайское мороженое) — битый лёд в стаканчике, политый ароматизированным сахарным сиропом. Самым близком к российским реалиям показался сорбет. https://busideasto.ru/wp-content/uploads/2017/05/как-организовать-бизнес-по-продаже-гавайского-мороженого.jpg (6) Amazon — американская компания, крупнейшая в мире на рынках платформ электронной коммерции и публично-облачных вычислений по выручке и рыночной капитализации. (7) «Миллер Лайт»: https://i.pinimg.com/736x/1d/40/b4/1d40b4f35e7ae21acc7ae92343d56bb7--beer-packaging-design-packaging.jpg (8) Фильм «Феррис Бьюллер берёт выходной» — день из жизни необычного молодого человека по имени Феррис, который одним погожим весенним деньком перед сдачей выпускных экзаменов пускается во все тяжкие – прогуливает школу и отправляется в Чикаго вместе с подружкой и лучшим другом, чтобы «оторваться» на всю катушку и насладиться с лихвой целым днём свободы! (9) Сирс-Тауэр — Небоскрёб в Чикаго, США, имеющий высоту 442,1 м и насчитывающий 108 этажей. (10) Аквариум Джона Г. Шедда — публичный океанариум в городе Чикаго, штат Иллинойс. Открыт 30 мая 1930 года. В аквариуме представлено свыше 25000 экземпляров рыб, и одно время он был крупнейшим закрытым аквариумом в мире. https://www.trbimg.com/img-5887ba94/turbine/ct-shedd-aquarium-closed-met-20170124 (11) Феррис, поющий под фонограмму «Danke Shoen»: https://yandex.ru/video/preview/?filmId=3719654251352183086&from=tabbar&reqid=1599144060679832-710465333235052260917238-sas1-6631&text=Ferris+syncing+“Danke+Shoen” (12) Синти-поп (технопоп) — жанр электронной музыки, ставший известным в 1980-х годах, в котором синтезатор является доминирующим музыкальным инструментом. (13) приправа ранч готовый вариант: https://i.ebayimg.com/00/s/MTAwMFgxMDAw/z/b8YAAOSwsE1aHZJm/$_57.JPG?set_id=8800005007 рецепт: http://www.iamcooking.ru/recipe/ranch-dry-mix/ (14) отзыв продукта (товара) с рынка — просьба компании производителя/продавца вернуть товар, обращённая к уже купившим его потребителям; такая мера практикуется в случае обнаружения в данном товаре определённых свойств, делающих его небезопасным или ненадежным при использовании.