У * б ы в а й

«В тот вечер, вернувшись домой, я обнаружил под дверью записку. «Убирайся вон, псих», — прочел я и, не вдумываясь в содержание, выкинул листок. У нас, психов со стажем, всегда есть дела поважнее, чем анонимные записки от соседей» Стивен Кинг

То, что это не обычная студенческая тусовка, понимаю, когда Тимур выносит в гостиную мой костюм. Привычная тройка с кожаными ремешками через всю грудь вместо рубашки. И маска с оленьими рогами. Карма, что ли? — Что это? — Это ролевая вечеринка, там нужны специфические наряды. — Господи, ты серьезно? — Ну, не бесись. Тебе понравится. Мы долго одеваемся, еще дольше — пытаемся понять, как влезть в эту ловушку Дьявола из полосок рваной кожи. Смеемся, когда я натягиваю это мракобесие на ноги, оступаюсь и лечу на пол. До места доезжаем за полчаса, и таксист косится на нас в зеркало заднего вида, но предусмотрительно молчит. На Тимуре белые брюки, рубашка, лаковая сбруя с кокетливым сердцем посередине и маска собаки, на мне — черный костюм и белое боди, переходящее в ошейник. Мы фоткаемся для его инстаграма в притворном поцелуе, и за время поездки наш тандем набирает за тысячу лайков. У особняка паркуемся, проходим фейсконтроль без лишних проблем, и нас пропускают внутрь. Главное правило — согласие, конфиденциальность, разврат. И мы на полчаса теряем друг друга, чтобы пробежаться по всем пунктам: я разрешаю незнакомцу в кошачьей маске прижать меня к стене, развернуть и пару раз пройтись по заднице стеком, Тимур — без имен и отчеств утаскивает мальчишку-зайчика в темную комнату, а потом мне отсасывает какой-то парень-медведь. Пока я гуляю по особняку, несколько раз встречаю кошек, раз десять собак, три раза — зайцев, два — мышей. Остальные из говна и палок собрали фэнтезийные маски без животных посылов. И в курилке я долго спорю с эльфом, гномом и неведомой херотой о житейских проблемах. Расходимся практически друзьями на хорошей ноте. Тимура встречаю у бара, посвежевшего и явно успевшего показать зайчику всю силу собачьего гона. Мы заливаемся белым русским, хлебаем Олд фешн и догоняемся кампари. Он рассказывает про заячью шубку из плага в заднице, красных полос на спине после сессии. Я ему — про медвежьи шалости у моего члена. Мы опять заказываем выпить. — Я не говорил тебе, но именно здесь мы впервые познакомились со Стасом. — А разве не в универе? Он качает головой. — Здесь. В прошлом году по приколу купил билет, сначала даже идти не хотел, потом уже решился. Ну, и мы переспали в этот же вечер. Я тогда еще не знал, что это Лебедев с моего курса. И приходилось надевать маску, искать его в толпе по кроличьим ушкам, вести в даркрум и трахать. — Так ты не один раз был? — догадываюсь, что зайчика Тимур увел не случайно, а по привычке. — Нет, много. Раз десять точно. Мы про друг друга только в последний раз узнали, потому что раньше нельзя было заниматься сексом без масок, сейчас — при обоюдном желании можно. Ну, мы тогда и сняли. Представляешь, как я охуел? Я представил Тимура и Лебедева на изогнутых диванчиках. — Пиздец. — Ага, пиздец. Месяц в универе шарахались, на разных концах аудитории сидели. А потом всё закрутилось снова, спасибо Герцинкову. — Да ладно? Ему? Свечку, что ли, держал? — я уже ржу, потому что в голову так и лезет похабщина. — Дурак, — улыбается беззлобно, — он нас случайно в лабораторке запер. Пришлось разговоры разговаривать. — Судя по всему, все прошло удачно. — Через два часа вышли уже парой. Так что да, вполне удачно. Я не хочу задавать этот вопрос, но он вырывается сам по себе. В моей истории с Кириллом всё прозрачно и понятно — мы не вместе, потому что один из нас мудак. Но у Тимура могло сложиться иначе. — Тогда зачем это нужно было? Бить его, бросать? Ты же его… любишь, наверное. — Люблю. Но я уже говорил, что всегда буду выбирать тебя. — Я ценю это, — обнимаю его и целую в шею, кладу руку на колено, — но не нужно себя гробить из-за меня. Мне достаточно того, что ты рядом. Правда, Карецкий! Посмотри на меня, ну? Тимур смотрит, и я вглядываюсь в его глаза. Еще раз порывисто обнимаю. — Не трогай его! Я узнаю его по голосу, по росту и по дурацкой маске зайца. Лебедев. Руку мою, тянущуюся к Тимуру, отбил одним метким ударом. — Тебя уже не касается, трогают меня или нет. Уходи, — Карецкий говорит это Стасу, но я резко обрываю спич, сталкиваю его со стула и подпихиваю под спину прямо в руки Лебедева. — Забирай его, идите. Вам нужно поговорить. Стас изучает меня, кивает. — Ты простил меня? — Тебя не за что прощать. Идите, хорошо? И без драк! Разворачиваюсь к бару и делаю еще один заказ. Опять кампари. Глотаю медленно, рассматриваю стойку, цветные бутылки, этикетки. Музыка не долбит в уши, плавно перетекает по перепонкам. Не настойчивое, рейвовое техно, а мягкий гул саксофона. Оглядываюсь по сторонам, вздыхаю. Настроение «дикий тусер» уходит, захлопнув дверь, а сбруя начинает давить на грудь. Ко мне прилипает какой-то мужик-носорог, но я, пользуясь первым правилом, громко говорю «нет». А сказал бы я «да», увидев Кирилла? Оступился бы еще раз, чтобы снова стать главной сплетней в университете? Всего один секс, и столько последствий. Всего одна сигарета на двоих, а убивает быстрее, чем обещанный на пачке рак. Я залипаю в потолок, на стены, на бармена и делаю еще один заказ. Оплачиваю картой. Бармен в простой черной маске персонала смеется, трясет шейкером, жонглирует бутылками, устраивает целое шоу и струйкой переливает кофейный ликер, ядреную водку и сливки в бокал. Отдает коктейль мне, быстро смешивает что-то с малиновым пюре, ставит перед парой в углу, затем берет лист бумаги, ручку и быстро черкает записку. Передает лист мне через стойку. «Чего скучаешь? Не нравится вечеринка?» Улыбаюсь, прошу ручку и быстро пишу ответ. На ум сразу приходит школа, контрольные, общение по бумажкам. «Нравится. Просто устал немного. Да и разговаривать ни с кем не хочу.» Он читает, шевеля губами, и показывает пальцем на себя. Понимаю, что это вопрос, и киваю — с ним хочу. Радостно показывает большой палец, опять наклоняется к листку. «Почему не хочешь?» Вспоминаю события последнего месяца в слайд-шоу. Секс, группа в «ВК», комментарии под фото. «Разочарован в людях.» Ему приходится оторвать новый листик. «Кто-то помог разочароваться?» Киваю, еще как. «Да, мудак один.» Он ржет, опять исписывает лист мелким почерком: «Ты хоть дал ему в морду?» «Нет. А нужно было?» Нам приходится отвлечься на пару минут, пока он готовит несколько новых коктейлей, вбивает позиции в R-keeper и раздает чеки. «Если разочаровал, то нужно! А что он сделал, если не секрет?» «Если коротко, то узнал, сколько стоит моя задница в рублях. Поспорил на деньги.» Он отвечает очень грустным смайликом, а уже через строчку спрашивает, сколько же она стоит. «Насколько я слышал, двадцатку.» «Думаешь, что он их взял?» «Конечно, почему нет. Легкие деньги — лучшие деньги!» Он делает мне еще один коктейль, о котором я не прошу. И отказывается брать карту. Качает головой и опирается на стойку. Быстро пишет ответ, долго всматривается в листик. «Он их не взял.» Я смеюсь и пишу «спасибо», потому что поддержка, даже такая, никогда не бывает лишней. Он не смеется и долго подбирает нужный ответ. Задумывается на секунду, что-то царапает гелевой ручкой. Зачем-то дует на бумажку, достает из холодильника бутылку «Нарзана» и тянет мне. Отказываюсь, но он все равно оставляет ее на стойке, отдает лист. На скомканной поверхности всё давно знакомое и вызубренное, заученное до мельчайшей детали. Окно, стрелочка и мат. У Е Б Ы В А Й.