***
Как и ожидалось, Пеппер догнала его в коридоре после встречи. Услышав стук каблуков за спиной, Тони обернулся. — Я никогда не критиковал твой выбор работы, — начал он. — Но Росс? Серьёзно? Они остановились на лестничной площадке. Пеппер скрестила руки на груди. На ней был белый костюм в бледно-голубую полоску, показавшийся Тони смутно знакомым. — Ты ведь понимаешь, что, когда я пришла работать к тебе, слышала то же самое? — сказала она с улыбкой. — «Ох, Вирджиния, что ты делаешь со своей жизнью? Женщина с твоими профессиональными качествами и навыками могла бы работать в Белом доме». И знаешь, что я всегда отвечала? — Что не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в драму Аарона Соркина²? — предположил Тони. Она почти улыбнулась. — Ты помнишь эту историю? — Конечно помню. — Он хотел улыбнуться, но ситуация казалась неподходящей. Пеппер будто почувствовала витавшую между ними неловкость. — Я, — начала осторожно она, — слышала о Роуди. Как он? — Уже лучше, — ответил Тони, опуская взор. Пеппер была красива, как никогда. — Доктора прогнозируют, что сможет вернуться к полётам через несколько месяцев, если всё пойдёт хорошо. Пеппер облизнула губы. Она будто о чём-то задумалась, и Тони догадывался, о чём именно. — Я и о Стиве слышала, — сказала она. — Мне очень жаль. — Не стоит. — Ты не отвечал на сообщения, поэтому я решила, что тебе не нужна моя помощь, но я лишь хотела сказать, — Пеппер вздохнула, — что не оборвала бы все контакты с тобой столь резко, если б знала, что произойдёт. Я думала, что он тебя поддержит во всём и будет рядом. Тони почувствовал, как тело сотрясла внутренняя дрожь. — Не нужно меня жалеть, Пеппер. — Хорошо, — примирительно согласилась она тем осторожным тоном, который был знаком Тони ещё со дней после битвы за Нью-Йорк. — Просто знай… если тебе что-нибудь понадобится… Знаю, что мы никогда это не обсуждали, но… Да, между ними всегда висела эта странная недосказанность, и, что иронично, началось всё именно с неё. Как-то утром Тони, смеясь, стоял перед зеркалом, завязывая галстук: «Так ты бы и слова не сказала, залезь я в постель к Кэпу?» Пеппер наблюдала за ним, лёжа в кровати: «Ты шутишь? Да я бы тебя поддерживала с помпонами». Потом они замолчали, поняв, что разговор оказался вполне серьёзный. Но на этом всё и закончилось — пару месяцев спустя, когда Пеппер его бросила, Стив постучался в дверь его спальни. Тони вмиг пустил его, увидев в глазах ту же пустоту, которая была у самого Старка, в отражении зеркала. Он и предположить не мог, чем всё обернётся. Той ночью они почти не говорили. Каждый молча принимал и приветствовал присутствие другого. На следующее утро выяснилось, что Стив заранее получил благословение от Пеппер. Трудно было сердиться на того, кто поступал подобным честным образом, но Тони очень старался, особенно — когда устал от неопределённости их отношений. — Я понимаю, что ты пытаешься сказать, — начал Тони. — Но пойми… всё кончено, Пеппер. — Он сглотнул. — На этот раз окончательно. Всё было словно во сне: стоять рядом с возмутительно прекрасной Пеппер, с которой вы были вместе целую вечность, и понимать, что ничего уже никогда не вернуть. Время безвозвратно упущено. Она кивнула, опустив взгляд. — Да. Да, ты прав. — Потом она протянула ему ладонь. Он пожал её. Крепко. По-деловому. — Приятно было повидаться, Тони. — Взаимно.***
Через пятнадцать минут Старк уже прибыл на базу, чувствуя себя подавленным и замаранным, как и на других встречах, на которых приходилось заключать сделки. Он не спешил докладывать новости Питеру; может, получится рассказать после вечеринки, когда удастся остаться наедине? Неожиданно, но пацан уже ждал его в комнате-кинотеатре, устроившись на диване, на котором спал пару недель назад. С того момента, казалось, уже вечность прошла. Он читал книгу — похоже, Шекспира, — но тут же вскинулся и подскочил на ноги, когда Старк вошёл. — Святые угодники, — простонал Тони, остановившись как вкопанный на пороге. — Ты тут откуда материализовался? — О, ПЯТНИЦА меня впустила, — сказал Питер. На нём была футболка с длинными рукавами, как раз по погоде, в этот раз угольно-чёрная, с принтом Звезды смерти на груди. — Ясненько. — Пора провести с этим ИскИном воспитательную беседу. — Знаешь, Питер, не то чтобы мне не нравилось наше с тобой совместное времяпрепровождение, но… что ты тут вообще забыл? — Мэй просила узнать, нужно ли подвозить меня завтра на вечеринку и куда конкретно? — выпалил он, глядя в потолок. Тони нахмурился. — А прислать СМС ты не мог? — О, ну… Она только что мне написала, а я неподалёку был, и вот. — Питер сглотнул, опуская взор в пол. — Подумал, заодно и заскочу повидаться. Живое общение тоже важно и всё такое. Тони долго сверлил его взглядом, пока пацан разглядывал ковёр под потрёпанными кроссовками. Настоящая причина была слишком очевидна, и Питер даже не пытался её скрыть. Тони тряхнул головой, входя в комнату и бросив телефон на кофейный столик. — Что ж, — сказал он. — Можешь передать: пусть подкинет до особняка, а я уже отвезу непосредственно к Дот. Поедем на спорткаре, — добавил он, — тебе понравится. — Спасибо, — резко выпалил Питер, но скорее неловко, чем грубо. — У тебя уже есть костюм? — Да, — ответил Питер, — мы просто сдвинули дату покупки костюма для выпускного. — Хорошо. Кстати, раз уж ты здесь. — Тони упал в кресло напротив дивана и многозначительно посмотрел на Питера. — Так и будешь там стоять? — О. Нет. — Он вновь опустился на диван, напряжённо вытянувшись; от былой расслабленности не осталось и следа. — Раз уж я здесь, — подтолкнул он. — Да, — сказал Тони, — я только что с совещания по поводу договора. — Питер энергично закивал, подаваясь вперёд. — Итак… У меня для тебя хорошая и плохая новость, — осторожно сказал он. — Какую хочешь услышать первой? — Плохую, — без колебаний ответил Питер. — Вообще-то знаешь что, лучше всё же наоборот. Хорошая новость: ты можешь продолжать работать, Человек-паук, — сказал Тони. — Плохая… Тебя разжаловали. — Он поджал губы. — Введены некоторые ограничения. Питер нахмурился, наморщил лоб. — Разжаловали? — В глазах правительства ты теперь будущий Мститель, — объяснил Тони. — И нужен обучающий курс. Питер поднялся, в лице смятение. — Обучающий курс?! — Знаю, отстой, — начал Тони, — но, уж поверь, это лучшая сделка, которую я смог заключить в условиях… — И что же конкретно значит этот «обучающий курс»?! — Патрулируешь как обычно, но никакого физического взаимодействия, если только это не самозащита. И будешь докладывать непосредственно мне, — ответил Тони, вспоминая напутственные слова Росса: «И не думайте, что мы не будем проводить периодические проверки». — Значит, фактически вы сажаете меня на поводок, — огрызнулся Питер. — Будешь звонить по окончании патруля, а ещё — стараться не лезть на рожон, — ответил Тони. — Это очень длинный поводок, Питер. — Вы прекрасно знаете, о чём я! — Слушай, я понимаю, что ты хочешь играть в высшей лиге, но, если честно, — пусть мне и претит соглашаться с Россом — он прав. — Тони встал; Питер нервно расхаживал по комнате, нервируя его. — Тебе шестнадцать. Как только достигнешь совершеннолетия — делай что хочешь. Но до тех пор… Если хочешь продолжать делать доброе дело — таков компромисс. И честно говоря, — продолжил Старк, — мне так даже спокойнее. Для сведения. — Я и сам прекрасно справлялся! Целых полгода без чьей-либо помощи! — Да, конечно, и проверка симптомов повреждений на сайте клиники входит в понятие «прекрасно справлялся». — Питер метнул на него сердитый взгляд и отвернулся. Тони, застонав, подошёл к нему и положил руку на плечо. — Мы пытаемся обезопасить тебя, — сказал он. Питер обернулся, сверкая глазами. — А что, если меня не волнует никакая безопасность? И снова он — тот самый взгляд, который Тони пытался изо всех сил не замечать: фанатское обожание, благоговение и похоть, слившиеся воедино, но теперь к ним присоединилась и ярость. Убери с его плеча руку, заголосило подсознание. — Питер. — Мне плевать на безопасность, — быстро сказал пацан. — Не хочу думать наперёд или… включать голову… или как там ещё. Мне просто… хочется быть безрассудным. Можно? Убери свою руку. Сейчас же. — Договор… — слабо начал Тони, но Питер перебил его: — На хер договор. Вы прекрасно понимаете, о чём я. Просто… — Он раздражённо зарычал. — Мы можем поговорить прямо? Хотя бы раз? Чёрт подери, что с тобой такое, уберисвоюсрануюрукупрямосейчас… — Питер… — Вы знаете. И я знаю, что вы знаете. — Питер… Он смотрел своими огромными глазами, от этого взгляда у Тони всё внутри тряслось. — Возьми себя в руки, — сказал он Питеру. Возьми себя в руки, повторил он самому себе, и хватит его уже лапать. Тело будто не слушалось. — Я не хочу, — прошептал Питер. А потом встал на цыпочки и поцеловал его. Поцелуй длился не дольше секунды, но Тони настолько охренел от неожиданности, что даже не успел никак отреагировать. Он почему-то глупо надеялся, что всё не зайдёт так далеко. Стартанул буквально с нуля до ста — Тони и глазом не успел моргнуть. Питер уже испуганно, подавленно и обнадёженно смотрел на него во все глаза. А потом нагло притянул к себе за воротник и снова приник к губам: множество коротких жадных поцелуев и покусываний обрушились на Старка — Питер был таким подростком в попытках целоваться так, как это показывали в кино, и всё это было так безобразно и неумело, однако Тони прикрыл глаза, позволив себе ощутить это тепло. Губы Питера двигались напротив его, а когда их языки соприкоснулись, тело словно пробило молнией… Паркер вжался в него изо всех сил, удивлённо вскрикнув; Тони отстранился, с изумлением обнаружив, что они переместились к стене, прямо рядом с телевизором. Он впечатал Питера в поверхность; тот медленно ощупывал его взглядом карих глаз сверху вниз, отчего Тони почувствовал себя крайне неуютно. Внутри всё крутанулось. — Ты, — наконец выдохнул он, — слишком много себе позволяешь. — А вы нет? — тут же парировал Питер. Они не двигались с места, и Тони наконец осознал, что крепко сжимал левой рукой его подбородок, приподнимая лицо выше, чтобы было удобнее целовать, а правая ладонь вжималась в грудь, так и оставшись на месте, после того как он сам припечатал его к стене. Тони медленно убрал руки и отошёл, отворачиваясь. — Уходи, — сказал он. — Но… — Никаких оправданий, — прервал Тони. — Тебе пора. Сейчас же. — Но… Но… — залепетал Питер испуганно, хрипло, а Старк поклялся себе, что ни за что не будет оборачиваться и смотреть на пацана: ни на его раскрасневшееся лицо, ни в его глаза и ни на те красные царапины, которые оставила бородка на его щеках и подбородке. — Но вы ведь целовали в ответ, — с трудом закончил тот. — Иди домой. — Нет. Этот ответ застал Тони врасплох. Забыв, что запрещал себе делать, он повернулся к Питеру, увидев расстроенное лицо, красные глаза и дрожащую нижнюю губу. — Питер, — начал он, пытаясь оставаться рассудительным и сосредоточенным. — Нет, — настойчиво повторил он, — я не собираюсь уходить. И слушать вас — тоже. — И тут он разрыдался. — Я не… Простите… Не смог удержаться… Я так расстроился, а вы были рядом, и мне лишь хотелось… — Питер… — Он хотел сжать его плечи, но прикоснуться к нему сейчас — всё равно что нитроглицерин взболтать. — Питер, посмотри на меня… — Вы разве не хотели меня целовать? — требовательно спросил он. — Ну, не хотели? Тони открыл рот, чтобы подтвердить. Было бы легко просто согласиться. Лишь четыре слова: нет, конечно не хотел. И это было бы правдой в какой-то степени. Фантазия о поцелуях с Питером никогда не приходила ему в голову. Но теперь, когда это случилось, Тони хотелось повторить. И снова. И снова. И снова. Схватить его за волосы, измарать собой. Нет, даже лучше — надеяться, что чистота Питера передастся и ему. А Тони хотел вновь почувствовать себя желанным, любимым, значимым. Но всё это полная чушь. Питер всё ещё вжимался спиной в стену и, прижав кулак ко рту, давил громкие всхлипы. — Я всё нахуй испортил, — прорыдал он с трудом — если не смотреть, было похоже, будто он смеялся. — Всё было прекрасно, а я всё испоганил… — Нет, нет, не нужно так думать, не… — Что ты хочешь?! — закричал Питер. — Хочу, чтобы ты вернулся в реальность! — рявкнул в ответ Тони. — Я тебе в отцы гожусь! — А мне плевать! — Голос эхом разнёсся по комнате. Тони раньше не имел дела с непокорными подростками, но слышал много историй. По словам друзей его родителей, в этом возрасте он сам был полным кошмаром: везде зажимался с пацанами, даже не пытаясь скрываться; волочился за девчонками и не хотел ничего обсуждать; наркотики, бухло — полный набор. Теперь он, казалось, немного понимал и жалел родителей. Однако Старк не настолько глуп, чтобы вступить в отношения с Питером. И, будто прочитав его мысли, Питер затараторил: — Я знаю, знаю, знаю, знаю, знаю, что этого не повторится, но я лишь посмотрел на вас, и… вы были так близко, и мне захотелось… захотелось… — Он вновь разрыдался. — Знаю. — Нет, ничего вы не знаете. — Ладно, — он поднял руки, сдаваясь. — Ладно, давай просто… — А потом вы поцеловали в ответ и… — Питер. — Но так и было! — Питер… — Тони очень хотел уйти в несознанку, и Питер, казалось, это почувствовал. — Вы сунули язык мне в рот, — произнёс он сквозь стиснутые зубы. У Тони всё в животе перевернулось, он вновь отвернулся, прижав пальцы к вискам. Надвигалась страшная головная боль. — Ты должен уйти, — повторил он. — Нет. — Но злость в голосе Питера уже сменилась печалью, сопровождаемой красными глазами и обильными слезами. — Нет, пожалуйста. Прошу, не выгоняйте меня. — Ты ведь и сам знаешь, что это необходимо. — Пожалуйста, я не хочу уходить, я хочу остаться… — Питер. — Я хочу остаться! Губы горели, как и внутренности, прожигаемые ядовитым сочетанием вины и похоти. Перед глазами замелькали картинки — слишком быстро, чтобы разглядеть как следует: вновь его поцеловать, укусить за мочку, стереть губами каждую слезинку, потянуть за волосы, чтобы вновь услышать этот потрясённый вскрик… Немыслимо, что парочка слюнявых поцелуев заставила его хотеть подобного. Но поцелуи ли были виноваты или Тони всегда подсознательно желал подобного, просто не мог признаться самому себе? Но сейчас он всё понял. От фантазий теперь никуда не деться, как и от приближающейся мигрени. — Прошу, — мягко сказал он. — Прошу, пожалуйста, уходи. — Но… — беспомощно, тихо пискнул Питер. — Лучшее, что ты можешь для нас сейчас сделать, — просто уйти, понимаешь? — Тони старался говорить мягко, но из-за внутренней паники сомневался, что получалось. Вдруг внутри возникло жуткое желание забинтовать руки и хорошенько избить что-нибудь, пока не почувствует себя лучше. Один раз, сказал он себе. Всего лишь один, и, конечно, ты не сделаешь подобного снова. Конечно нет. Конечно нет. Словно сумасшедший, он беззвучно твердил это про себя. Конечно, такого больше не повторится. Он не такой человек. У него есть самоконтроль, а кроме того порядочность, мать её; он не занимался ничем противозаконным с малолетками. Особенно с одним конкретным. Слишком многое нужно обдумать: вечеринка, стажировка, грант, чёрт побери, даже их СМС-переписка теперь выглядела совершенно иначе. Тревожные мысли наполнили голову, словно дым. Что, если Питер кому-нибудь расскажет? Что, если кто-то узнает? Что, если Тони потеряет контроль и сделает это снова, на этот раз не дожидаясь от Питера неуверенной инициативы? Вечеринка уже завтра. Да, они в полном дерьме. — ПЯТНИЦА? — Сэр? — Сотри записи из этой комнаты с видеокамер за последние пятнадцать минут, поняла? — Да, сэр. Повисла тишина, которую Тони предпочел истолковать как выполнение приказа, а не короткое замыкание от того, что она обнаружила на плёнке. Что ж. Вот и всё. Раньше у Тони был выбор, как со всем этим справиться, каким человеком он хочет быть. Решив стереть плёнку, он перечеркнул почти все существующие варианты развития событий и на девяносто девять процентов склонился к признанию своей вины. — И зачем ты это сделал? — пробормотал он, сам не понимая, обращался к Питеру или к самому себе.