***
Когда Тони приехал на базу, первый этаж был пуст и вокруг стояла тишина. Кинув пальто на ближайший столик, он направился на кухню. Ноги дрожали, казалось, что еда поможет немного успокоиться. Но пойти на кухню означало увидеть металлический стол, за которым Питер сидел, когда Тони впервые распознал в его взгляде искры обожания. Тони не мог посмотреть туда, не вернувшись мыслями к Питеру: мокрому после душа, глаза опущены, воротник расстёгнут. Пацаном будто пропитался каждый уголок помещения. И Тони не мог никуда пойти, не вспомнив о том, что тут произошло. Теперь и в особняке будет точно так же. Тони хотел его тогда и сейчас, пусть и пытался убедить себя в обратном. И никакие интрижки с людьми его круга не изменили бы природу его чувств. Тут же вспомнился Джастин Хаммер с его репутацией, слухи о котором часто просачивались между глотками холодного «Лонг-Айленда» на коктейльных вечеринках. Тони оглядел скудное содержимое холодильника и решил, что есть расхотелось. Вместо этого он сделал чёрный кофе и, глядя в окно на город, принялся неспешно его потягивать. Не слишком-то хотелось превращаться в очередного Хаммера. Откровенно говоря, Тони всегда нравились партнёры чуть старше него, особенно мужчины ― он ведь с девяностолетним стариком встречался, посмотрим правде в глаза. Вероятно, это был очередной, немного более смущающий, аспект его интимных проблем, которые касались недостатка отцовской любви и одобрения. Так что его привлекала явно не юность (хотя, видит бог, было в этом парне такое, от чего у Тони подкашивались колени). Дело в самом Питере. Тони отпил кофе, наблюдая, как по дорогам в отдалении ползли машины. Забывшись, он вновь ощутил губы Питера на своих, его руки ― на груди. Потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не принять предложение ответной услуги, которую Питер так жаждал оказать. Он всегда был таким… нетерпеливым, жаждущим, готовым на всё. В этом-то и была вся загвоздка. Тони отставил пустую кружку на стол. Вдруг возникло непреодолимое желание разбить что-нибудь. Но он сдержался, вместо этого аккуратно вымыв кружку и поставив её обратно в шкаф. Роуди. Нужно с ним поговорить. Не о Питере ― он никому не мог обо всём этом рассказать, ― а просто поболтать, чтобы кто-то смотрел на него, не подозревая, что он только что сунул руку в джинсы ёбаному пацану… …который смотрел на него так, будто Тони способен достать с неба луну. Но он ведь выше всего этого, так? Внезапно Тони резко ударил кулаком в стену. Ледяная боль пробежала вверх и вниз по руке, просачиваясь через кости, отдавая в плечо. ― БЛЯДЬ! Голос эхом разнёсся по кухне, заставив его самого вздрогнуть и немного прийти в себя. Впервые с прибытия на базу Тони осознал, насколько на самом деле одинок. Костяшки конечно содрались в кровь. Она сочилась из ран, тёплая и липкая, Тони тупо смотрел на неё, не понимая, что происходит. Что бы это ни было, ты всего заслуживаешь сполна, пронеслась язвительная мысль. А потом он ударил стену снова. Собирался вдарить и третий раз ― теперь целясь в образовавшуюся маленькую вмятину, ― когда услышал позади: ― Эй, может, хватит? Послышались шаги, Роуди схватил его за запястье, прежде чем Тони нанёс очередной удар. ― Серьёзно, ― сказал он, ― в этом раунде ты победил. И вдруг всё напряжение разом покинуло тело. Тони позволил усадить себя за стол. Роуди устроился рядом, во взгляде ― терпеливое ожидание. ― Расскажешь, в чём дело, как будешь готов, ― наконец сказал он. Тони уставился на кровоточащую руку. Вокруг костяшек всё уже начало опухать. Боль разливалась по всей руке. ― Или, может быть, сначала лучше её осмотреть? ― добавил Роуди. Тони покачал головой. Он заслужил эту боль. ― Попробую угадать, ― сказал Роуди. ― Ты сегодня забыл выпить лекарства? Да, Тони забыл. Он оставил все таблетки здесь, на базе, собираясь сразу после вечеринки вернуться. Он не рассчитывал, что в планы вмешается та девчонка. Или Питер. Но основная проблема, конечно, не в этом. Стул скрипнул, когда Роуди поднялся с места, ушёл из поля зрения Тони, а потом вернулся с оранжевой баночкой таблеток. Будто одна пилюля волшебным образом могла исправить тот факт, что он засунул руку проклятому подростку в штаны. Тони тупо уставился на таблетки. В прежние времена ― ужасно, что события всего лишь двухмесячной давности делили жизнь на до и после, ― каждый следил друг за другом, чтобы все принимали медикаменты. Каждый выбрал себе неофициального приятеля по надсмотру, словно играя в Тайного Санту¹ для душевнобольных. Тони присматривал за Роуди и наоборот; Брюс, упрямо полагающийся на себя, писал записки; Клинт следил за Наташей, которая, в свою очередь, взяла под крыло Ванду. Тор пропал без вести, но легко было представить, как он сам принимал какой-нибудь асгардский эквивалент лекарств, заодно и брата заставляя это делать. Но помимо помощи Роуди Тони ещё и за Стивом приглядывал, в чём ему помогал Сэм. А Стив… заботился обо всех разом. Выслушивал, когда было плохо, успокаивал в нужный момент и, как Роуди, давал лекарства, когда появлялась необходимость их принять. Наверное, теперь Стив делает всё это для Барнса. Он представил, как Роджерс мог узнать, что натворил Зимний солдат, и тут же отбросил эту мысль. Не хватало ещё и этого в общую кучу. К сожалению, от Роуди так просто не отмахнуться. Если он не послушает, то сделает только хуже. Поэтому Тони послушно проглотил таблетки, не запивая, и прикрыл глаза. ― Что происходит? ― спросил друг. Тони вздохнул. Они слишком давно друг друга знали, чтобы сейчас попытаться его обмануть, но и правду говорить нельзя. ― Я наворотил хуйни, ― наконец сказал Тони. ― Не нужно тебе знать подробностей. ― Но тогда я не смогу помочь. ― Мне не нужна помощь. Просто не сыпь соль на рану. Роуди вздохнул, Тони поднял на него взор. ― Ладно, но руку тебе проверить всё равно нужно, ― он кивнул на распухшую кисть. ― Да всё нормально. ― Ничего не нормально, ты скорее всего повредил костяшки, если что-то сместилось… ― Да я «Неоспорином»² помажу ― и всё до свадьбы заживёт. ― Сарказм тут не поможет, Тони. Нужно проверить руку. Собирайся. ― Роуди поднялся, поманил его к себе рукой. Когда Тони остался сидеть на месте, чувствуя какую-то врождённую потребность бунтовать ― которая, если подумать, вытекала прямиком из трудного детства, ― Роуди одарил его строгим взглядом. ― Что бы сказал Стив. Или Брюс. Или кто угодно из команды. Тони сердито посмотрел на него. ― Удар ниже пояса. ― Да даже Клинт посоветовал бы тебе посетить ОР³. ― Нет, Клинт бы просто выключил свой слуховой аппарат и показал мне средний палец. ― Да, ― согласился Роуди. ― Наверное, ты прав. Но теперь его здесь нет. А я рядом. ― Он кашлянул. ― И я твой лучший друг, ― сказал он с нажимом. ― Прошу, расскажи, что с тобой происходит. Или, по крайней мере, не отказывайся от больницы. На одно ужасное мгновение Тони представил, как выглядел бы этот разговор, если б он сказал правду. Вспомнилась ярость Питера (он не винил пацана; внезапно в памяти всплыли слова Сэма двухмесячной давности: «Не надоело на два фронта играть?») и то, как он выскочил за дверь. Если честно, Тони полагал, что Роуди отреагирует так же, как Питер. И лишь это заставило его, задохнувшись, смолчать. Тони вновь хотелось ударить стену. Вместо этого он вздохнул и послушно последовал за Роуди из кухни, чтобы взять пальто.***
К счастью, в отделении было немного народу ― что странно для пятничного вечера, но Старк не жаловался. Чем меньше свидетелей его страданий, тем лучше. Он посмотрел на часы, рука дрожала. Половина седьмого. Они ожидали в приёмном покое уже десять минут. Роуди сидел рядом, каждую пару минут поглядывая на него исподтишка, словно боясь, что Тони куда-то исчезнет. Существовало несколько причин, почему Старк согласился ехать с другом. Во-первых, Хэппи в особняке ― после ухода Пеппер Тони нуждался в ком-то, кто мог бы приглядывать за хозяйством, ― и отвезти его с базы в больницу, кроме Роуди, некому. Во-вторых, Роуди заботило его физическое и психическое состояние, к тому же друг явно хотел убедиться, что Тони никуда не свернёт по дороге и всё же получит первую помощь. Его мятежные порывы лишь усугублялись ментальным состоянием. Тони не был уверен, что Роуди уже разрешено садиться за руль, но не стал спорить, пасуя перед лицом его стальной решимости. Старк старался не обижаться, понимая, что друг целиком и полностью прав, но обойтись без сарказма было выше его сил: ― Знаешь, я мог бы и дома о руке позаботиться. Роуди и бровью не повёл. ― Не сомневаюсь. Так и вижу, как Дубина тебе её перевязывает. ― Дубина переехал в особняк, где ему самое место. А я сижу тут с тобой в ОР, где не должен быть. Роуди тяжело вздохнул. ― Бывают такие ситуации, когда нужно посетить ОР, Тони. Нет нужды храбриться. Руку вновь ожгла ледяная боль, Тони опустил взор на распухшую кисть, вспоминая, что совсем недавно ею вытворял, и решил, что его настигла своего рода карма. Он правда не заслуживал никакого лечения. Позади распахнулись стеклянные двери отделения, нервные, торопливые шаги привлекли внимание Тони, он обернулся. И замер. Заплаканная Мэй Паркер в наскоро накинутом поверх домашней одежды поношенном мужском пальто торопливо вела племянника к стойке медсестры, крепко держа за плечи одной рукой, а другой прикрывая его рот и нос. Между пальцев сочилась кровь. Одна из медсестёр, заметив их, поднялась и выскочила из-за стойки, поспешно подбегая к ним, протянула Мэй стальной планшет с закреплёнными документами. ― Я держу его, ― обратилась она к Мэй, которая трясущимися руками пыталась расписаться в бумагах. Та кивнула, медсестра осторожно усадила Питера на ряд скамей через один от Тони, но прямо напротив него (ну естественно). Планшет с грохотом выпал из ослабевших пальцев Мэй, Питер тут же наклонился поднять его, зажимая ладонью нос, кровь полилась на линолеум. Мэй поспешила к нему и села рядом. Тони чувствовал, как внутри всё леденеет, словно его раздели у всех на виду, а потом содрали кожу. Но ни один из Паркеров не обратил на него внимание. Мэй шептала Питеру что-то успокаивающее и гладила по волосам. Паркер вдруг схватился за урну, склонился над ней, и его вырвало. Костяшки побелели ― так крепко он сжимал пластиковый ободок. Роуди поймал взгляд Тони и нахмурился, словно спрашивая: что случилось? Старк поднял брови в ответ, пытаясь казаться невозмутимым, будто в теле не бурлил жуткий коктейль паники, ужаса и ― по какой-то причине ― вины. Без понятия. Но прежде чем он успел что-то предпринять, металлические двери, ведущие в коридор с кабинетами, распахнулись, и хорошенькая медсестра в бледно-голубом халате, глядя в планшет, объявила: ― Тони Старк? ― Голос звучал неуверенно, будто она полагала, что ошиблась. Питер вскинул голову, из носа на верхнюю губу хлынула кровь. Лицо было испещрено синяками и кровоподтёками. Питер поймал взгляд Тони, на лице отразился испуг. Старк отвёл взор, поднялся и, кашлянув, зашагал к медсестре, потирая руку. Увидев его, она округлила глаза, но быстро взяла себя в руки и деловито сказала: ― Проходите, сэр. ― И приглашающе махнула рукой. Он спиной чувствовал пристальный взгляд пацана, пока двери не закрылись.***
― Что произошло? ― спросила медсестра, когда они оказались в смотровой комнате. Тони довольно неохотно опустился на кушетку ― что-то в них всегда мысленно возвращало его в семилетний возраст ― и почти минуту терпел тычки в пульсирующую болью руку. Он откашлялся и слегка поёжился. ― Пробил кулаком стену. Она кивнула, будто ожидала подобного ответа. ― Вы даже не представляете, сколько мужчин приходит сюда с этой проблемой, ― пробормотала она. ― Что ж, похоже на закрытый перелом. Без смещения, это хорошо, рукой двигать сможете. Но рентген всё равно нужно сделать. Боль локализуется в основном в мизинце? ― Тони кивнул. ― Сильно болит? Где-то в другом кабинете, наверняка не слишком далеко от его, Питеру Паркеру, несомненно, задавали те же вопросы, и ответы явно были совершенно другими. Что же случилось? То есть… Конечно, всё очевидно. Но где и при каких обстоятельствах Питер получил эти травмы? Его лицо… Тони скривился, пытаясь вспомнить вопрос. ― По шкале от одного до десяти? Около семи. ― Ладно. Тогда выпишу ещё и обезболивающее. ― Она отстранилась и взглянула ему в глаза, будто хотела сказать что-то ещё, но потом передумала и подошла к шкафчику над раковиной, доставая чёрно-синий гипс. Интересно, Питеру он тоже понадобится? Да всё с ним будет в порядке. Настолько, насколько может у избитого взрослым подростка, покрытого с головы до ног синяками, с носовым кровотечением. Лучше спросить: будет ли всё в порядке у Тони? У кармы интересный подход к этому вопросу, это уж точно.***
Когда медсестра закатала руку в гипс и выдала рецепт на обезболивающее, Тони вышел в узкий коридор, выглядывая знакомые лица. Ну, одно конкретное лицо. Пока руку осматривали, Питера наверняка уже успели куда-то увести, но Тони не хотел задерживаться в приёмном покое, потому что привлекал слишком много внимания. Он уже собирался вернуться к Роуди, когда из-за угла показался знакомый силуэт, поддерживаемый под руку медсестрой в синем халате: Питер Паркер выглядел ещё хуже, чем в приёмной, под резким флуоресцентным светом. Он поднял глаза, их взгляды встретились, Тони замер, как и держащийся за живот Питер. Медсестра задала ему какой-то вопрос, наверное, желая знать, заболело ли что-то ещё. Питер отмахнулся, шевеля губами, но Тони в уши словно ваты набили: он почти ничего не слышал. Отбросив осторожность, Тони подошёл к ним, едва ли взглянув на медсестру: ― Что с тобой случилось? ― Сэр, у нас нет времени на… ― начала медсестра, но Питер вновь от неё отмахнулся. ― Что вы здесь забыли? ― спросил он. Медсестра посмотрела на Питера, явно озадаченная кругом общения своего шестнадцатилетнего пациента. ― Что? Ударил кулаком стену. А с тобой что? ― повторил Тони. Боже, вблизи всё было ещё хуже. Опухшее лицо, пурпурно-чёрные, землисто-красные синяки, акварелью размазанные по лицу, и красные дорожки от высохших обильных слёз. Питер передвигался с трудом, слегка согнувшись, прижимал к носу марлю, сквозь которую по-прежнему сочилась кровь. ― Натворил херни, давайте избежим подробностей? ― Почему не позвонил? ― спросил Тони. ― Когда попал в беду? Питер окинул его уничтожающим взглядом. ― Не думал, что вы захотите со мной говорить, ― рявкнул он, позволив медсестре утянуть себя дальше по коридору. Медсестра Тони сказала, что Роуди будет ждать в приёмной. Медсестра Питера повторила, что у них нет времени. Тони не останавливал их, но так и стоял, провожая взглядом. ― Напиши мне, ― крикнул он. Питер не медлил с ответом ― яростно и резко бросил через плечо: ― Мне нужно сделать КТ, чтобы проверить, не повреждена ли селезёнка, ― рявкнул он, ― но знаете, конечно, я обязательно этим займусь, если не сдохну… Питер закашлялся, согнувшись пополам, лицо побледнело. Медсестра поймала его, не дав упасть, и позвала на помощь. Мимо Тони пронёсся медперсонал, обступая Питера и скрывая его из виду, но Старк ждал до тех пор, пока вся компания не повернула за угол, потом отвернулся и закрыл лицо трясущейся здоровой рукой, пытаясь вспомнить, каково это ― не волноваться.***
Вернувшись в приёмную, Тони увидел сидевших рядом Роуди и Мэй, которые тихо о чём-то беседовали. Картина была настолько сюрреалистична ― две половины его жизни слились в одно целое, ― что пришлось постоять пару секунд, прежде чем принять реальность и присоединиться к ним. Мэй явно плакала. Увидев Тони, она поспешно высморкалась в салфетку и часто заморгала. ― Не ожидала тебя здесь встретить, ― сказала она, поднимаясь и пожимая ему руку (странное явление, которое Тони замечал на протяжении многих лет, ― люди вставали, чтобы поприветствовать его, даже когда он просто заходил в комнату, словно он Елизавета II). Потом Мэй обратила внимание на его загипсованную кисть и натянуто улыбнулась. ― Видел твоего племянника, ― ответил он. ― Что случилось? Он выглядит… ― Тони замолчал, пытаясь найти подходящее описание, но тщетно. ― Выглядит не очень. Мэй вздохнула. ― Кто-то напал на него по дороге домой, ― ответила она. ― По крайней мере, он так сказал. Лично я считаю, что в нападении участвовал не один человек. ― Она нервно вертела в руках кошелёк. ― Какой-то старичок привёл Питера домой: нашёл его в глухом переулке у банкомата на Пятой авеню. ― Мэй медленно опустилась на скамью. ― Честно говоря, я не знаю, что мы будем делать, ― пробормотала она себе под нос. Роуди прокашлялся. ― Мы как-то можем помочь? ― Это не ваша проблема, ― мотнула Мэй головой. Тони тяжело сглотнул, втайне сомневаясь в правдивости её слов, потом оглянулся через плечо, когда двери открылись, выпуская очередную медсестру с планшетом. ― Мисс Паркер? ― Мэй вскинула голову. ― Прошу пройти со мной. Мэй быстро встала, прикусив губу, и направилась за медсестрой. Тони смотрел ей вслед, чувствуя, как от волнения колотится сердце. Может, она права, и проблема к нему не имела никакого отношения, и не было никакой связи между тем, что они наделали днём в столовой, и травмами Питера. Однако всепоглощающее чувство вины, поселившееся в животе, твердило Тони об обратном.***
― Прости, что отнял время, ― сказал Тони, когда они шли через парковку к машине. ― Ничего, я читал People, а потом подошёл поговорить с его тётей. Представился твоим другом. Она казалась очень расстроенной. ― Не виню её, ― ответил Тони. ― То есть если бы мой сын… ― Он замолчал. Лицо Питера постоянно стояло перед глазами. Избитое, окровавленное. Синяки будут сходить несколько недель как минимум. Не думал, что вы захотите со мной говорить. Насколько же он облажался, если Питер теперь так думал? ― Я не осуждаю, ― наконец ответил Роуди после затянувшегося молчания, ― но разве ты не должен был за ним присматривать? ― Да, ― неловко кашлянул Тони. Они сели в машину, Роуди включил зажигание. ― Он ведь заглядывал днём, да? ― спросил друг. ― Да, ― казалось, кроме этого слова, Тони больше ничего не мог сказать. Роуди будто что-то обдумывал. Это хмурое выражение лица было слишком знакомо Тони. Обычно оно появлялось у Роуди, когда Тони совершал какую-нибудь глупость или вот-вот собирался. ― Как же так получилось, что ты вернулся на базу в бешенстве, а он появился в больнице с таким видом, будто сражался сразу с восемью профессиональными боксёрами? ― медленно выговорил Роуди. ― Что-то случилось между вами? Да, я помог ему подрочить, а потом мы из-за этого поругались. Тони прокашлялся. ― Мы поругались по поводу сделки, которую я заключил с Россом. Видишь ли, он хочет получать от негодяев пиздюлей, а я не разрешаю. В итоге я мудак. Слова казались неприятно знакомыми, напоминали о том, как говорил отец, если они ругались в присутствии гостей, а Тони в бешенстве убегал в свою комнату, давясь слезами, что случалось очень часто. Не волнуйтесь. Он сейчас бунтует, такой возраст. Успокоится, когда поймёт, что никто не обращает внимание. А при близких друзьях Говард со вздохом комментировал: Что ж, таков наш крест, и мы должны его нести. ― Если честно, ― сказал Роуди, ― понимаю его, это полный отстой. Он мог вытворять что заблагорассудится, пока не припёрлись мы и всё не испортили. Некоторое время они ехали молча. За окном мелькали городские огни. Где-то там Питер проходил тестирование на наличие повреждений внутренних органов, которые Тони прекрасно мог представить. Что, если КТ покажет плохой результат? Старк побыстрее отогнал видение Питера в больничном халате, подключённого к аппаратуре, с впалыми щеками и синяками, которые постепенно окрашивались в зелёно-коричнево-жёлтые цвета. Он ещё молод, сказал себе Тони. И придёт в норму. А потом какой-то особенно вредный голосок внутри прошептал: О, он ещё молод, а? Удобненько ты об этом вспоминаешь, когда ему больно, но не когда тебе нужно воззвать к совести. Казалось, прошла уже целая вечность с того скудного времени, отведённого им в столовой. И ещё больше ― с вечеринки, на которой Хаммер делал грязные намёки, чем довёл Питера до слёз. Тони подумал о словах Мэй. ― Не знаешь, есть ли поблизости от особняка какие-нибудь банкоматы? ― внезапно спросил он у Роуди. Друг нахмурился, уличные фонари резко осветили его лицо. ― Кажется, есть один в паре кварталов, а что? Тони нахмурился. ― Что? ― повторил Роуди. Не получив ответа, он добавил с какой-то зловещей интонацией: ― Что ты задумал, Тони? Старк откинулся на сиденье. Рука всё ещё пульсировала болью. Может, ему удастся как-то подкорректировать гипс, чтобы мизинец был зафиксирован, но остальная кисть могла дышать. Конечно, в броне шина не будет проблемой… ― Тони? ― М? ― О чём ты думаешь? Он прикрыл глаза. ― О карме.***
― …так что, господин секретарь, если вы хотите объяснений, у меня их нет. Впервые слышу об этом от вас… Жаль, что вы так думаете, но уверяю: я всю неделю был дома… Да, согласен, подозрительно, что случилось всё чуть ли не у меня на пороге, но, как я и сказал, я был на новой базе с вечера пятницы, и даже вы должны признавать, что бывают совпадения… Да, уверен, что всё уладится… Собственно говоря, я почти наизусть помню все положения договора. До свидания, господин секретарь. Постарайтесь не развязывать войн. И вам того же. Тони с громким вздохом повесил трубку и откинулся на спинку кресла. Если честно, выследить парочку грабителей несложно ― как же быстро распространялись новости о наказании мелких воришек при участии некоего народного мстителя в маске, ― но решение было необдуманным и глупым. Особенно, когда с побоев преступников-жертв сняли отпечатки синяков, подозрительно напоминающих очертание кулака железного костюма некоего миллиардера. Но какая разница? Он это сделал, и, бог свидетель, ему стало легче. Уже шесть дней от Питера не было никаких вестей ― блядь, неужели прошла неделя, с тех пор как они это сделали? Тони твердил себе не совать нос в чужие дела. У Питера есть своя жизнь. Он вернётся, когда будет готов. Если в принципе захочет вернуться. Если он сможет вернуться, а не лежит сейчас в больнице или ещё чего похуже. Тони пытался жить своей жизнью, стараясь не зацикливаться на том, как сильно ранила его мысль, что с Питером может случиться что-то непоправимое. Простая истина: Тони зашёл слишком далеко, и возвращение к прежней жизни теперь казалось менее приемлемым вариантом, чем продолжать двигаться по тому пути, который открылся ему, после того как он пересёк черту. Причём он прекрасно представлял, что его ждало. Тони хмуро посмотрел в телефон. Чат с контактом «Паркер» оборвался больше недели назад. Последнее сообщение Питер прислал ещё до того, как они впервые поцеловались. Может, просто подписать его? Они говорили тогда о Заковианском договоре. Всё, что выше, ― неуместно формальные сообщения от Тони, в основном с подробностями о совещании. Глядя с такой точки зрения сквозь призму их сообщений друг другу, Тони чувствовал себя душным, поджидающим в засаде хищником. Если он пошлёт ещё одно сообщение, то всё может измениться. А если ничего не сделает, то они смогут вернуться к тому, что было раньше, и притвориться, что всё в порядке. В конце концов, мало что нельзя изменить с помощью пластыря и отрицания. Тони вздохнул, велев страхам и остаточному стыду отъебаться, и нажал кнопку вызова. Кого он пытался обмануть?