— Алё? Привет, Мэй. — Питер нервно провёл рукой по волосам. — Да, да, всё нормально. Со мной всё хорошо, — он вздохнул. —
Честно, я в порядке. Слушай, меня не будет ещё пару часов, но я скоро вернусь. Да. Обещаю. Люблю тебя.
Питер отключился. Понятно, что Мэй расстроена и, конечно, выскажет ему всё, что думает, когда он вернётся домой, но об этом можно подумать и потом. А сейчас…
Он никогда раньше не вламывался в здания, но за сегодня пришлось это сделать дважды. Когда он пробирался в особняк Тони, кто-то наверняка его заметил, но тогда он думал совсем не о том.
А сейчас, оглядываясь назад, Питер мог только гадать, о чём, чёрт возьми, думал в ту секунду. В первую очередь, когда вывалил Тони все самые потаённые секреты, — о Хаммере, о Скипе (о котором, честно, не вспоминал уже довольно долго вплоть до недавнего времени). Во вторую — когда накинулся на Тони. Теперь тело болезненно ныло, причём очень сильно; то была расплата за импульсивность, но тогда он будто полностью перестал контролировать себя… Ему хотелось инициировать что-то и повести самому, ведь всё в жизни шло вразрез с его волей и желаниями. Да он даже Человеком-пауком бы не стал, если б не чистая удача.
А ещё Питеру хотелось причинить кому-то боль, но об этом желании он подумает как-нибудь позже.
Сейчас же пришло время расплачиваться. Неясно, захочет ли Тони видеть его когда-нибудь снова, особенно после того, как Питер сбежал, когда тот вышел из комнаты. Но им тогда овладел ещё один порыв, а теперь…
Теперь наступил вечер, Питер уже три часа следил за пентхаусом Хаммера.
Внутрь можно пробраться через балкон, ведущий, как предполагалось, в его пока пустующую спальню. Но Хаммер точно дома — Питер чувствовал вибрацию его шагов и отзвук кашля. Как и ожидалось, Хаммер отмазался от тюрьмы. Питер, конечно, был не совсем уверен, что у него получится, учитывая все обвинения, но всё-таки сукину сыну удалось — хватило, значит, влияния и денег.
Сейчас или никогда.
Питер осторожно открыл французские двери балкона и пробрался внутрь. Обстановка была скудной, свет выключен — тем лучше: меньше вещей, о которые можно споткнуться. Стиснув зубы, Питер обошёл комод с кроватью и приоткрыл дверь. Глазам предстал тускло освещённый коридор. По левую сторону было совсем темно, справа горел свет, кто-то ходил неподалёку. Питер взмолился, чтобы это была не горничная, и забрался по ближайшей стене на потолок, так и двинувшись вверх ногами в неожиданно уютную гостиную. Питер повис на кончиках пальцев над полом и тихо спрыгнул на пол, заглядывая за угол.
Хаммер стоял к нему спиной, наполняя стакан из мини-бара в углу комнаты.
Но тут же поднял голову и склонил её к плечу. Паркер почувствовал, как сжалось в груди сердце. Хаммер оглянулся.
— А вот и вы, — сказал он. — Я всё гадал, появитесь ли, доставите ли удовольствие себя узреть ещё разок. Чем обязан?
Питер подумал, не снять ли маску, потом отказался от этой идеи.
Хаммер развернулся к нему всем телом, беззаботно отхлебнув бурбон, не сводя взора с Питера.
— Уверен, вы видели новости, — продолжил он. — Так что прекрасно знаете, что спешить мне некуда. Поэтому можете не торопиться.
Слабое освещение гостиной придавало лицу Хаммера измождённый вид, выделяя и без того впалые щёки и глаза.
Питер по-прежнему молчал.
— Что ж, раз говорить вы не намерены, — наконец не выдержал Хаммер, — тогда позвольте мне. — Он уселся в ближайшее кожаное кресло, указав жестом на соседнее. — Прошу, присаживайтесь. — Питер не шевельнулся. — Надеюсь, после последней нашей встречи между нами не осталось никаких неприятных впечатлений и обид.
Сарказм Хаммера привёл Паркера в чувство:
— Ты о том, когда зажал меня у кухонного острова и облапал? Не. Никаких обид.
Хаммер почти возмущённо нахмурился.
— Сдаётся мне, вы немного преувеличиваете, — парировал он. — Скажите. Зачем вы сюда пришли, мистер Паркер? — Губы Хаммера дрогнули. — Если за отмщением, то стоило бы внимательнее вслушиваться в новости. Ваша фамилия не фигурировала бы сейчас по всем каналам, если б Энтони не поспешил пойти на поводу у своего комплекса героя.
— Знаю, я только что с ним виделся.
— Тогда вы осведомлены лучше, чем я полагал. И, — Хаммер вновь отпил бурбона, положив ногу на ногу, — зачем тогда пришли? Добавлю, что основной конфликт у меня с Энтони, если вам станет от этого легче. Хотя, быть может, вы пришли по его поручению?..
— Он тут вообще ни при чём, — ответил Питер, пытаясь казаться храбрее, чем на самом деле. — Я пришёл не из-за него, а из-за себя.
Если Хаммер и испугался, то никак этого не показал.
— Похвально, — одобрительно протянул он. — Не стоит привязываться в этой жизни ни к кому. Итак, — продолжил он. — Вы пробрались в логово льва за местью?
— Меня не интересует месть. — Голос Питера дрогнул.
— Неужели? Тогда
зачем вы здесь, мистер Паркер? Только не говорите, что Энтони что-то вам недодаёт, — едко и саркастично протянул Хаммер.
Питер сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы успокоиться.
— Я хочу, чтобы ты всё прекратил.
Тонкие губы дрогнули.
— Прекратил что? Я полагал, что ты понимаешь, как работает интернет. Запись уже где-то там, циркулирует от пользователя к пользователю и никуда никогда не исчезнет.
— Тогда слей что-то ещё, — потребовал Питер. — Докажи, что ничего такого никогда не было.
— То есть слить опровержение? — он поднял бровь. — Будет трудновато, если я вообще захочу это делать.
— Можешь распустить слухи о том, что это чёрный пиар, — отчаянно сказал Питер. — У тебя есть власть, чтобы убедить людей, что это всё враньё. Ты мог бы хоть что-то сделать, — на последнем слове голос надломился.
— И зачем мне напрягаться? — лениво и безразлично спросил он. А потом вновь отпил бурбона.
Питер опять сжал кулаки.
— Я тебя заставлю? — сказал он, ненавидя свой неуверенный голос.
Хаммер лишь покачал головой.
— Энтони рассказывал тебе о моём предложении?
Питер заморгал под маской, не ожидая такого поворота в беседе.
— Каком предложении?
Хаммер со стуком поставил бокал с бурбоном на кофейный столик.
— Не строй из себя дурака, — сказал он, склонившись вперёд. — Тебе не идёт.
Питер мотнул головой.
— Я не понимаю, о чём речь.
Хаммер с тихим рычанием поднялся с кресла и двинулся на Питера.
— Что… происходит?.. — на последнем слове голос сорвался на шёпот, Паркер инстинктивно отступал, пока не коснулся лопатками стены. Больше ретироваться некуда.
Бля.
Хаммер остановился всего в двух футах, наблюдал с каким-то странным выражением в глазах, склонив голову набок.
— Я мог бы рассмотреть твою просьбу, — сказал он, — мне лишь нужен стимул.
Тишина — а потом до Питера дошло.
— Если подойдёшь, — судорожно выдохнул он, — очень пожалеешь. Я переломаю тебе все кости.
Приятно было это произнести — будто слова вертелись на кончике языка годами и наконец-то вырвались на свободу. Однако сказать легче, чем сделать. Питер вовсе не чувствовал смелости и понимал, что голос это вполне ясно транслировал. Сердце начало бухать в груди, глаза защипало.
Хаммер приблизился ещё, встав прямо перед ним. Невольно у Питера вырвался тихий испуганный стон. Он вжался в стену крепче. Будь тише воды, взмолился он про себя.
Просто оставайся неприметным, не издавай ни звука — он оставит тебя, когда надоест, просто сожмись и будь как можно меньше…
Хаммер нежно провёл двумя пальцами по его горлу, и первые слёзы скатились по щекам Питера, впитываясь в маску. Он вздрогнул и отвёл взор.
Просто будь неприметным…
Пальцы подцепили край маски, и внезапно Питер увидел Хаммера перед собой яснее ясного, без каких-либо защитных барьеров. Хаммер бросил маску на ковёр, вновь жадно посмотрел на Питера, который тут же отвернулся, прижавшись щекой к стене, не желая встречаться взглядами.
— О, мой дорогой мальчик, — пробормотал Хаммер таким голосом, который можно было истолковать как жалостливый, произнеси это другой человек. — Ты уже был в такой ситуации, не так ли? — Кончик пальца проследил мокрый след от слезы на щеке. Питер съёжился и шмыгнул носом, зрение затуманилось. — Будешь делать точно так, как я скажу, — продолжил Хаммер тем же тоном — почти нежным, почти понимающим, — а потом я позабочусь о твоих ссадинах. По завершении вернёмся каждый к своим жизням как ни в чём не бывало, так ведь?
Когда Питер ничего не ответил — сейчас его внезапно перенесло в говённую квартиру в нескольких кварталах от собственной, где он стоял, замёрзший и перепуганный, со спущенными штанами, — Хаммер приподнял пальцем его подбородок.
— Я только что сделал тебе очень выгодное предложение, — промурлыкал он. — Итак, каков твой ответ?
Первый всхлип вырвался из груди, громкий и ребяческий, — всё, что осталось от прежней уверенности, совершенно испарилось.
— Что скажешь? — настойчиво повторил Хаммер, на этот раз более сурово. Теперь он держал Питера за подбородок твёрже, заставляя смотреть себе прямо в глаза.
Паркер зажмурился, горячие слёзы пролились на щёки.
—
Спасибо. — Голос тихий, едва слышный.
Губы Хаммера приподнялись в едва различимом подобии улыбки.
Возможно, Питер мог бы выдержать — и тогда всё тут же прекратилось бы, и Тони был бы спасён, а люди перестали бы смотреть на него так, как смотрели… Питер должен просто перетерпеть. Всего лишь несколько минут плохого — а взамен придёт много хорошего.
— Пожалуйста, — ответил Хаммер. — Вот что тебе нужно сделать, — продолжил он. — Сейчас ты пойдёшь со мной в спальню. Снимешь целиком этот нелепый костюм. Ляжешь. Вот и всё. Я позабочусь обо всём остальном.
Паркер тяжело сглотнул, прилегающий костюм внезапно слишком сдавил горящую кожу, в голове запульсировало.
— Сделаешь это — и я всё прекращу. Таково моё условие. — Хаммер стоял настолько близко, что если бы Питер чуть подался вперёд, то вжался бы в него всем телом. Его дыхание, наполненное сладковато-дымчатым ароматом бурбона, согревало лицо. — Предложение ограничено.
Просто перетерпи, просто сожмись и будь как можно меньше.
Всёвпорядкевсёвпорядкевсёвпорядкевсёвпорядке…
Он вспомнил те прекрасные полчаса, которые провёл с Тони всего пару часов назад. Конечно, поначалу всё сложилось не слишком гладко, но Питеру не хотелось перечёркивать хорошие воспоминания, добавляя в них Хаммера… И не важно, что он получил бы взамен. Кроме того, он уже прекрасно знал, каково быть облапанным этим человеком, и повторять подобный мерзкий опыт не хотелось.
Возможно, Питер сейчас совершит непоправимую ошибку, из-за которой ничего уже не исправить, но, бог свидетель, некоторые вещи просто не стоили таких травмирующих последствий.
— Нет, — наконец ответил Питер. Слёзы капали с подбородка. — Я не могу. И не буду.
Хаммер не шевелился, по-прежнему удерживая его за лицо. Тело Питера внезапно покрылось мурашками.
— Я хочу уйти, — прошептал он. — Могу я уйти домой?
— Терпение — добродетель, — ответил Хаммер. — Я полагал, что ты этому уже научился.
— Мне похуй на терпение и на твоё предложение, — прорычал Питер срывающимся голосом. — Я не собираюсь этого делать!
Но Хаммер не отпускал.
— Кто-нибудь в курсе, что ты пришёл ко мне? — спросил он.
Внутри всё похолодело.
О боже, нет, подумалось Питеру.
Нетнетнетнетнет, не снова, не снова…
— Нет, — прошептал он едва слышно.
— Какая глупость с твоей стороны, — сказал Хаммер и просунул пальцы под воротник костюма.
С паническим воплем Питер сжал его предплечье обеими руками и изо всех сил оттолкнул вправо. Хаммер отступил, но тут же попытался схватить Питера снова, однако он поднырнул под рукой и ударил в живот. Задыхаясь, Хаммер схватился за подлокотник ближайшего кресла, выпрямился и вновь набросился на Паркера. Но он отскочил, хватая дорогую на вид вазу. Питер без раздумий швырнул её в Хаммера. Та попала в плечо — и тот с криком упал.
— И какой она эпохи? — рявкнул Питер, склонившись над стонущим на полу Хаммером. — Мин? Ауч.
Внезапно Хаммер схватил его за лодыжку, Питер тяжело рухнул на ковёр. Вскрикнув, с затуманенным паникой взором, он вцепился в край кофейного столика, яростно тряся ногой, пытаясь отцепить Хаммера.
— Отцепись… Отвали от меня… От!..
Схватив со стола стакан с бурбоном, Питер швырнул его Хаммеру в лицо — тот ослабил хватку. Паркер же пнул его ногой, чтобы отцепился наверняка, перевернулся и быстро нанёс сокрушительный удар в челюсть, от чего его голова откинулась набок.
— Я же сказал, — задыхаясь, выговорил он. — Ты пожалеешь.
Хаммер свернулся калачиком, зажимая окровавленное лицо одной рукой. В воздухе витал аромат крови и бурбона, пряный и сладкий.
— Ты всерьёз полагаешь, — хрипло начал он, — что чего-то этим добьёшься?
— Заткнись, — прошипел Питер. Опёршись на кофейный столик, он с трудом встал. Тело трясло так, что казалось, будто пол дрожал под ногами.
— Энтони по-прежнему опорочен, и каждый на планете знает твой секрет. Чего ты добился?
— Я сказал: заткнись, — громче сказал Питер.
— В конечном счёте, — продолжил Хаммер, будто не слыша его, — люди, увидев тебя в костюме, будут тыкать пальцем, говоря:
«А, вот та сучка, раздвинувшая ноги перед Железным человеком».
Питер с рычанием набросился на него и снова ударил. Голова Хаммера мотнулась в сторону, но Паркера это не остановило. Он бил и бил, вслепую, яростно. И только когда осознал, что Хаммер безвольно обмяк под ним, а лицо превратилось в кровавое месиво, Питер остановился с занесённым для очередного удара кулаком.
Хаммер мокро втянул воздух, и Питер отшатнулся, едва не опрокинув кофейный столик. Хаммер лежал на полу, скрючившись и тяжело дыша. Питер опустил взор на руки, осознав вдруг, что перчатки перепачканы кровью.
Громко выругавшись, он заставил себя подняться на ноги. Схватив с пола маску, он пошёл прочь — под ногами хрустели осколки стекла и фарфора. Однако Хаммер даже не смотрел на него. И лишь едва заметное колебание груди свидетельствовало о том, что он ещё жив.
Питер сиганул с балкона и улетел прочь.
***
В квартале от пентхауса Хаммера Питер остановился в переулке, сорвал маску и блеванул в водосток. Он крепко обхватил себя руками, чтобы избавиться от ощущения блуждающих по телу призрачных ладоней.
Я остался один, подумалось ему, когда утихли самые тяжёлые позывы.
Я должен придумать выход.
***
Питер вернулся домой за десять минут, заперся в комнате и поспешно сорвал с себя костюм. Было уже почти десять.
Скомкав костюм, он бросил его в шкаф и с грохотом захлопнул дверь. Тихо всхлипнув, Питер тяжело опустился на ковёр и спрятал лицо в ладонях, яростно потирая глаза, чтоб не видеть стоящего перед внутренним взором избитого лица Хаммера и избавиться от ощущения его прикосновений на щеке. На боку, которым Питер ударился о кофейный столик, протянулся огромный отвратительный синяк. Дай бог он пройдёт хотя бы за пару дней.
В животе заурчало, Питер с ужасом вспомнил, что не ел с самого обеда, который был уже очень давно. Но мысль о том, чтобы подняться с пола — не говоря уже о том, чтобы пойти на кухню, — была невыносима. В голове мелькали картинки: они с Тони готовят вместе завтрак после его первой ночёвки; выпускной и Мишель, которая просит быть осторожным; палец Хаммера на его губах, другая рука скользит вниз по животу, и шёпот в ухо о
маленькой шлюшке Энтони; Тони, обнимающий его чуть раньше тем вечером, нежно поглаживающий по волосам; плачущая во время подписания соглашения о неразглашении Мэй; далёкий, пробивающийся сквозь годы голос, зовущий его Эйнштейном, рассказывающий слезливую историю о разводе родителей, будто это могло компенсировать всё, что он собирался тогда сделать, — такое, что в конечном счёте Питер предпочтёт забыть.
За спиной распахнулась дверь.
— Питер?
Мэй. Он не мог ответить — горло слишком сдавило. Питер почувствовал, как она села позади и притянула в объятия, принявшись покачиваться, будто он совсем дитя.
— Что случилось? — наконец спросила она. Он чувствовал её взгляд на боку.
— Много чего, — выдавил он. — Я… — Питер поджал губы. — Прошу, не заставляй меня рассказывать.
Палец Хаммера скользнул по его щеке. Его окровавленное лицо. Обагренные перчатки
Питера. В какой-то момент самооборона переросла в нападение, излившись местью. Может, Хаммер и прав — именно за этим Питер пришёл к нему.
Как такое возможно — чувствовать себя лучше и хуже одновременно?
— Посмотри на меня, — попросила Мэй. Питер послушался. За стёклами очков взор был смертельно серьёзен и озабочен. Она приподняла его лицо за подбородок. — Кто-то тебя обидел?
Питер покачал головой, но Мэй нахмурилась.
— Я хочу услышать устный ответ, — надавила она.
— Нет, — ответил Питер. — Никто меня не обижал.
— Ты ходил к нему? — спокойно спросила Мэй, словно доктор — пациента об употреблении наркотиков.
Питер кивнул, не желая больше ей врать. Мэй поджала губы.
— Я не хочу давить, — мягко сказала она, — или лезть не в своё дело, но…
— Знаю, — тихо ответил Питер. Вздохнув, он отвёл взор. — Мы снова это сделали.
Мэй, казалось, постарела на пару лет. Питер вдруг подумал: не потому ли, что каким-то образом она почувствовала его стремление и неконтролируемое желание боли (пусть он в этот момент и был чертовски возбуждён). Именно боль помогала сосредоточиться. Она заставила его пойти к Хаммеру.
— Как бы то ни было, — неуверенно продолжил Питер, — не думаю, что это повторится.
Нижняя губа задрожала — Тони, обнимающий его, называющий его «малыш» и «мой сладкий», — и Питер зарылся лбом в плечо Мэй. Она притянула его к себе крепче.
— О, боже. Всё хорошо, хорошо… — Она успокаивающе поглаживала его по спине. — Всё наладится. — Голос звучал глухо, будто она сама не верила в то, что говорила. Питер её не винил.
— Что теперь будет? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Мэй. — Но мы всё переживём, договорились?
— В последнее время я часто думаю, — пробубнил Питер ей в плечо, — как бы отреагировал на всё это Бен. Если бы увидел, что творится.
— Ох, дорогой. Я тоже об этом думаю, — шмыгнула она носом, поглаживая его по волосам.
Питер истерично и беспомощно рассмеялся.
— В смысле, — сказал он, — он бы наверняка буквально захотел кастрировать Старка… — И замолчал.
Мэй взглянула на него с явной жалостью. Питер вспомнил, что психологические травмы люди переживают по-разному — не все могут шутить на подобные темы. Он и сам не понимал, как ему удавалось.
Питер всё ещё смеялся, несмотря на клубящийся внутри страх и беспомощность. Казалось, это единственное, что он способен был сейчас делать.
Мэй обняла его покрепче.
***
Этой ночью ни один из них не уснул. Питер, подпитываемый коктейлем из паники, адреналина и разбитого сердца, делал домашнее задание. Мэй приготовила им поздний ужин, который Питер так и не смог удержать внутри.
Я должен был через это пройти, подумалось ему, когда Мэй помогала ему подняться с пола в ванной.
Нужно было это сделать и пойти прямиком в полицию. На этот раз я мог бы засадить его за решётку, но нет… Вместо этого психанул и вышел из себя, как ёбаный малолетка…
А потом Питер вспомнил обо всём, что сказал Хаммер. О нечаянной инструкции к дальнейшим действиям, которые обронил. Что ж, быть может, Питер слишком к себе суров.
***
В половину шестого утра Питер поднялся с дивана, на котором смотрел «Моану» (боевики ему сейчас запрещены), и отправился в свою спальню.
Мэй завозилась в кресле, в котором дремала.
— Собираешься в школу? — спросила она.
— Да, — ответил Питер, — Кажется, мне нужно кое-что сделать.
***
По дороге в школу он прочёл в смартфоне, что Джастина Хаммера обнаружили без сознания в собственном пентхаусе, избитым до полусмерти. По имеющимся данным, его госпитализировали. О текущем состоянии — ни слова.
Питер тяжело сглотнул и закрыл статью.
***
Как и ожидалось, ситуация в школе не улучшилась ни на грамм. Однокашники всё ещё тыкали в него пальцами и перешёптывались, а Нед с Мишель сопровождали его везде, как телохранители, кидая свирепые взоры на всех, кто косо смотрел в его сторону. Питер ценил это, но порой казалось, что этим ещё больше привлекал всеобщее внимание.
— Эй, мне пора, — сказал Питер, когда друзья проводили его внутрь.
— Что случилось? — спросил Нед и прищурился, глядя с ещё большим беспокойством, чем вчера. После того как друг положил руку ему на плечо, Питер отпрянул.
— Ничего, — сказал Питер. — Мне кое-что нужно сделать.
Когда он шёл к офису службы безопасности, то чувствовал на себе миллионы взглядов. За столом дежурил офицер Гордон.
— Питер, — сказал он, мгновенно его узнав. — Чем могу помочь?
Питер сглотнул.
— Мне нужно с кем-нибудь поговорить.
***
— Очень рад, что ты решил нам всё рассказать, — сказал Гордон.
Они сидели друг напротив друга в дальнем углу комнаты, Гордон снова достал блокнот и ручку.
— Начинай, как будешь готов.
Питер откашлялся, размышляя, не нужно ли немного помяться, чтобы притвориться натуральнее. Потом решил, что лучше сразу сказать всё напрямую и покончить с этим.
— То, что они болтают по телевизору, — неуверенно начал он. — Всё было не так.
Гордон оторвался от блокнота и поднял бровь.
— Что ты имеешь в виду, сынок?
— Мистер Старк тут вообще ни при чём, — сказал Питер. В этот раз Гордону лучше удалось сохранить беспристрастное выражение лица. — Всё было… То есть, — Питер жестикулировал, — всё случилось во время стажировки, но не с… не с ним. — Он откашлялся, облокотившись о стол, чтобы скрыть, как жутко дрожали руки. — А с мистером Хаммером.
Гордон отложил блокнот.
—
Джастин Хаммер к тебе приставал?
Питер кивнул и сглотнул.
— Да, верно.
— Почему ты не сказал об этом раньше? — спросил Гордон.
Питер неловко поёрзал на стуле.
— Он грозился навредить моей тёте, если я кому-то скажу…
Повисла полная ужаса тишина, Питер почувствовал, как густо покраснел.
— Ладно, — наконец сказал Гордон. — Знаю, что это тяжело, но мне нужно, чтобы ты точно описал то, что случилось.
Питер вновь кивнул, долго и шумно выдохнув носом.
Отпусти это.
— Однажды вечером он пришёл на ужин, — начал он. — Это вроде было первое? Но он пришёл и… — Питер вспомнил, что как-то раз читал, что самая убедительная ложь выходит тогда, когда вплетаешь в неё крупицы правды, — и тогда мне было очень неуютно, потому что он всё время за мной наблюдал? Ну, когда я поднимал взгляд и он… пялился не отрываясь. А после ужина он застал меня одного…
Гордон поднял ручку.
— Прости, где это произошло, сынок? В каком помещении?
Крупицы правды, Питер, крупицы правды.
— На кухне. Я помогал убирать со стола, а он, ну, понимаете, начал приставать ко мне? Ну, немного меня пощупал? Мистера Старка там не было в тот момент. — Питер опустил взор в стол. — Я опрокинул несколько бокалов, и он пришёл, чтобы проверить, что случилось…
— Ты ему рассказал?
Питер покачал головой.
— Не получилось. А после того, как дело приняло более серьёзный оборот, я просто испугался… Ну, в общем, они с мистером Старком куда-то ушли, а я пошёл в кровать. Я в тот день остался ночевать в особняке, потому что уже было очень поздно. — Он сглотнул. — Он вернулся спустя минут пятнадцать? Мистер Хаммер. Он не стучал и ничего такого — просто открыл дверь и… велел вести себя тихо.
— А что ты сделал потом?
Питер покачал головой.
— Да ничего такого? — неуверенно сказал он. — Вроде принял душ и вернулся в кровать. — Почувствовав, что последнее заявление прозвучало странно, он добавил: — Мне лишь хотелось обо всём этом забыть. — Слёзы невольно полились из глаз.
Офицер ободряюще кивнул.
— И ты вообще не обсуждал это с мистером Старком?
Питер покачал головой.
Гордон нахмурился.
— Не знаю, слушал ли ты запись, Питер, — начал он, — но в разговоре есть серьёзные намёки на ваши с Тони Старком отношения.
— Знаю, — кивнул Питер. — Я слышал. Я, — а вот и самая опасная часть истории, над которой придётся попотеть больше всего, чтобы звучало правдоподобно, — я не знаю, о чём они говорили. Но точно знаю, что Хаммер был единственным, кто оказывал мне… такого рода внимание.
И это правда, не так ли?
Гордон кивнул, хмуро глядя в блокнот.
— Ты уверен, что между вами с мистером Старком никогда не происходило ничего смущающего, что заставило бы тебя почувствовать себя некомфортно?
— Нет, — просто ответил Питер. — Никогда.
И это тоже правда.
— Хорошо, — сказал Гордон. — А теперь, Питер, знаю, что это нелегко, но всё же придётся уточнить ещё парочку деталей. Справишься?
Питер уставился на свои руки.
— Да. Всё нормально, — услышал он себя словно со стороны. — Я справлюсь.
