between you and me;

      Мими узнает первой.       У Дино сжаты кулаки, зрачки в расфокусе, он стоит на носочках, пытается не смотреть ей прямо в глаза, и у Мими екает сердце: она понимает скорее, чем он раскрывает рот, швыряет подушкой, выгоняет из комнаты, падает на кровать Вики; в висках стучит кровь, дышать трудно, она может только тихо скулить, сквозь полусжатые зубы силясь не закричать — в то роковое утро она Вики не хотела никуда отпускать, обнимала долго-долго, Вики же обещала из окна выброситься, крыльев не раскрывая, с ней вместе, чтобы Мими, жизнь свою спасая, руки разжала; в то роковое утро Мими в воздухе слышала что-то, но Вики ничьи советы не принимала никогда, Вики улыбалась хитро, будто зная никому неведанный секрет, и обещала вернуться до полночи.       Не вернулась.       Люцифер в комнату врывается спустя четверть часа, бросается на колени перед кроватью Вики и замирает, сил Мими не хватает даже на легкий протест, она просто перекатывается ближе к краю, ледяными ладонями цепляется за черную рубашку и тянет к себе, ближе и ближе, Люцифер тянется в ответ, залезает на кровать, тонет в темных волосах и легких всхлипах: Вики для них солнцем единственным была, и без нее, шумной такой, все пространство себе подчиняющей, им тихо, грустно, карикатурно; им без Вики — н и к а к.       Люцифер, обычно язвительный, разгоряченный, пламенно-ослепляющий, на белых простынях чужеродным кажется, но его ладони в волосах Мими, и вместе они представляют идеальную картину: расколотые сердца сквозь одежду не пробиваются, с них кто угодно картину лучшую свою написать бы смог; Мими спиной к груди мужской прижимается, ей концентрироваться не нужно — аура Люцифера горькая, душная, аура Люцифера умирающая, и у нее не лучше; у Мими на языке сарказм плавится, шрамами по коже вниз стекает, но Мими молчит, Мими потерю Вики общей считает, одной оставаться не хочется, Мими одна не справится; Мими помнит, как Ади смерть Сэми переживал, Мими знает, у нее шансов нет никаких.       Ади не смирился; как смириться ей?       — Ты тоже любила ее.       Люцифер не спрашивает, утверждает; у Высших полу-тонов нет, секс ради секса, ненависть ради ненависти, а любовь ради л ю б в и, Вики не могла просто нравиться, он ее боготворить готов был, он за бравадой своей нервы оголенные прятал, он пытался Непризнанную не замечать, он первым в нее и упал, на всю вечность, на все запредельное запределье; Мими чувствами своими оголенными кажется ему насмешкой судьбы: она любила Вики так же сильно, как и он; они ведь сразу и навсегда, и жаль, что шансов не было ни у одного.       — Тоже?       Мими вскидывает бровь, на Люцифера смотрит без возмущений, с затаенным интересом, на каждый третий вздох свой его первый украдкой ловит; Люцифер в лице не меняется: скрывать нужды никакой, он себя с потрохами сдал пару ночей назад, когда пытался Вики от себя прогнать, еще сильнее к ней привязываясь; Вики тогда пальцы заламывала, белоснежными крыльями ветер разгоняя, говорила какую-то чушь о вере, о вещих снах и о старых заветах, Вики говорила много, но Люцифер слышать ее не мог: на вопрос — "есть ли у нас шанс?" — Вики лишь покачала головой; шансы пропали в тот самый миг, когда он сцепился с Дино в школьном дворе, Люцифер знал это тогда, знал это всю свою жизнь, даже до встречи с Вики знал: сынок школьного учителя украдет все.       А Вики всем и была.       Люцифер Мими обнимает как куклу хрустальную, Мими ему кажется чужеродной, девочкой не из его снов, у них из общего лишь взаимное демонское притяжение и желание прошагать вдоль края неба с закрытыми глазами, с Мими Люциферу абсолютно никак и, обнимая ее сейчас, он скорее чувствует, чем знает, она ощущает тоже самое; они как сосуды покоцанные, едва Дино прилетел — слов не нужно было, один встревоженный взгляд, резкие движения, отсутствие координации — они знали, что ничего уже не будет как раньше; Люцифер Мими к себе прижимает изо всех сил, пусть хоть чужое тепло, но рядом, практически на кончиках пальцев, и ярость, что внутри зарождается, рядом с ней затихает.       Мими руки цепкие на плечах своих не ощущает, она где-то не здесь, не сегодня и не сейчас, она где-то на седьмой вчерашней улыбке, когда Вики примеряла очередное платье, переговариваясь с кем-то в изношенном зеркале; Мими делала вид, что не замечает, Мими ей позволяла в горе-детектива играть, Мими думала даже, что Вики в мальчика этого светловолосого влюблена была, и ревность жгучую ощущала, и кипела она, и пламенем огненным едва по Вики не пронеслась, но мальчик этот Вики как-то иначе звал, и буря внутри умерла, буря на задний план отошла: если имя неверное назвала, значит, не доверяет?       А доверяла ли Вики ей? Доверяла она хоть кому-то?       Бывали дни, когда Мими совсем не могла её понять: белокрылая Вики под ручку с Дино вышагивала гордо, смеялась над его заунывными шутками, глядела тебе в лицо прямо и открыто, позволяла ауру считывать на раз, подкармливала ночами Фыра, а на все разговоры Люцифера о Мальбонте отмалчивалась, вскидывая левую бровь; Мими знала, ночами к Вики захаживал сам Дьявол, и просыпалась она то в укусах, то в царапинах, губы, в кровь искусанные, синяки фиолетовые под глазами — она явно скрывала что-то такое, о чем в приличном обществе говорить стыдно; Мими смеялась, что в комнате их из приличного лишь сама Вики, но та улыбалась застенчиво и не говорила ничего; можно ли страсть под болью маскировать? Мог ли Люцифер, ради уничтожения своего врага злейшего, помечать то, что принадлежит кому угодно, лишь не ему?       Бывали ночи, когда Люцифер Вики понять совсем не мог: она его в щеку поцеловала, позволила со скалы сброшенной быть, она на него щенком доверчивым смотрела, губы пухлые прикусывала слишком сладостно, и когда он поцелуй ей свой подарил, Вики ответила с кристальной ясностью, она хотела его так же сильно, как и он ее, и Вики позволила, окно открыла, в себя впустила, и в душу, и в тело, в сердце его влезла, крыльями снежными помахивая; Люцифер ее желал, плоть к плоти, язык к языку, он хотел ее постоянно, и она, он уверен был, хотела его не меньше, но Дино она л ю б и л а, Вики не могла себе позволить грань переступить, и Люцифер уступил, звездными ночами длинными в окно ее смотрел; Вики не открыла ни разу.       Мими жизнь свою без Вики представить боится, Мими такой никчемной себя ощущает, знала ведь, отпускать никуда нельзя, знала, все плохо закончится, но Вики в Дино верила, и Мими должна была; кулаки чесались, Мими почти была встать готова, Мими готова была его распотрошить, на кусочки разобрать: знал ли Дино, что единым поступком своим врагов в лицах могущественных демонов приобрел? вот только у Люцифера на скуле синяк зрел, и Дино точно пострадал сильнее; Мими к Люциферу еще сильнее прижимается, влезает почти под кожу, и он принимает ее, не дёргается и не язвит — они друг другу чужие абсолютно, но Вики где-то неощутимо близко, может даже затерялась в эпицентре их собственных низменных страстей, и Мими, пока Люцифер на ее стороне, никуда ее не отпустит; главное, чтобы Люцифер ее не отпустил.       — Что нам делать теперь?       — Скучать.