Кошмарной вам ночи

Грёза проснулась, словно по будильнику. Она не знала, который сейчас час, но чувствовала: солнце зашло. Сверхъестественная связь с ночью пробудила её, пробудился и голод. Грёза ощущала жажду, не сравнимую ни с чем. Она отбросила одеяло, энергично встала с постели, собрала разбросанные утром вещи, оделась, затем прошла наверх в квартиру и обнаружила на кухне Мидаса с пакетом донорской крови в руках. В глазах потемнело. Перед собой она могла видеть только вязкую багровую жидкость. Девушка медленно приблизилась к Мидасу и протянула дрожащую руку, намереваясь выхватить пакет. — О-о, нет-нет, дорогая! Раз ты уже встала, мы пойдём охотиться. Тебе надо учиться выживать в мире людей, — сказал Мидас, выпивая всю кровь до последней капли. Грёзу обуял гнев и жадность, её лицо исказилось в приступе ярости. Заметив это, Мидас взглянул на неё жёстко и серьезно. — Держи эмоции при себе. Не хватало мне ещё твоих срывов. — Ах, срывов?! — воскликнула девушка. — Я не просила обращать меня! Не просила делать из меня чудовище! Не просила обрекать меня на вечную жизнь в страдании! — Вечную жизнь, — повторил Мидас с усмешкой. — Расслабься, никто не живёт вечно, даже сородичи. Всех когда-нибудь постигнет Окончательная Смерть. — Что станет с тем парнем, которого я укусила? — задала Грёза вопрос, который волновал её с прошлой ночи. — Он не превратится в вампира, если ты об этом. Благо, для продолжения рода нам нужно больше, чем просто вставить в кого-то свои клыки. Хотя ты вряд ли поняла метафору, ты же девственница. — Откуда… С чего ты взял вообще? — Грёза заметно смутилась, но на её щеках не было румянца и быть не могло, ведь она неживая. — Поймёшь позже, когда твоё тело полностью перестроится. Помни, что ты теперь не человек. Ты хищник, основная пища которого — люди. — Я не буду никого калечить. — Я, конечно, могу предложить тебе грызть крыс и кошек, но, во-первых, кровь животных не даёт вампирам насыщения, а во вторых, ты — моё дитя, а у меня довольно специфические вкусы. — Что вы говорите, — огрызнулась Грёза. — Какую кухню предпочитаете: европейскую или азиатскую? — Пожалуй, темноволосая европеидка до двадцати пяти лет со второй отрицательной группой и дурным характером подойдёт. Девушка осеклась и воззрилась на вампира с недовольством, сообразив, что речь о ней. — А сегодня мы узнаем, какие предпочтения у тебя, — добавил Мидас. — Все вампиры страдают такой ахинеей? — Нет, только представитили нашего клана и малки, возомнившие себя вентру. — Ты ведь предлагал тому вампиру в красных очках выбор между мной и Кумитэ. А если бы он захотел меня? — В том-то и заключается фокус, что не захотел, и я знал, что так будет, — ответил мужчина, выпроваживая Грёзу из квартиры. Вечер выходного дня предзнаменовал толпы молодёжи на улицах Санта-Моники. Бары, рестораны, ночные клубы — все эти места ждали своих посетителей, а Грёза с упоением ждала момента, когда можно будет кого-нибудь сожрать. Осознав, что думает о своих сверстниках как о пище, Грёза остановилась и с ужасом представила, что её ожидает в обозримом будущем, если уже сейчас она позволяет себе такие мысли, хотя буквально десять минут назад клялась никого не трогать. Она ничего не могла поделать. Голод был сильнее неё, сущность вампира давлела над человеческими воспоминаниями и чувствами. Стало невыносимо горько и тоскливо. — Прекрати, — одёрнул её Мидас. Он снова залез ей в голову и читал её мысли. А они были о суициде. — Если тебе станет легче, то немногие из тех, кому выпало стать вампирами, готовы пожертвовать собой ради благополучия людского рода. Но это совершенно лишнее. Питайся с осторожностью и не высовывайся — вот и всё, что требуется для соблюдения Маскарада. — Маскарада? — Это правила поведения для сородичей, которые не хотят сдохнуть в первые же ночи своего существования. Мидас завёл Грёзу на крытую парковку, и они тихо двинулись вдоль машин. Он целенаправленно шёл в конкретное место, но затем, учуяв что-то, остановился и жестом показал Грёзе ждать. — Что такое? — спросила она шепотом. Мужчина приложил палец к губам и показал на одну из припаркованных машин, в которой спал мужчина на водительском сидении. Приглядевшись, Грёза поняла, что он вовсе не спит и в машине сидит не один, но его пасажира не видно, поскольку он наклонился головой к его паху. Грёза скривила лицо и фукнула, поняв, что эти двое занимаются оральным сексом. Мидас расплылся в ехидной улыбке. «Девственницы так мило смущаются, когда становятся свидетелями совокупления», — мысленно произнёс Мидас. «Иди ты!» — огрызнулась Грёза и вдруг радостно замахала руками и открыла рот в безмолвном восторге, осознав, что только что разговаривала телепатически. Мидас зашикал на неё, но при этом одарил одобряющим взглядом: девушка быстро осваивала свои силы. Поманив Грёзу за собой, он направился к машине. Она попыталась спросить у сира, что он собирается делать, но в этот раз было похоже, что у неё не получилось залезть Мидасу в голову. — Куда ты? — прошептала она. «Садись позади водителя», — сказал он, обходя автомобиль со стороны багажника и открывая незапертую дверь. Грёза послушно плюхнулась на заднее сидение рядом с Мидасом. — Какого хрена?! — вскрикнул водитель. Молодая девушка, отпрянув от его члена, вжалась в приборную доску и с ужасом воззрилась на непрошенных гостей. Парень спешно застегнул ширинку и обернулся к вампирам. — Выметайтесь из моей машины, фрики! Мидас повёл носом, втягивая запах освежителя воздуха с сандалом, нагретой кожи и человеческого пота, и удивлённо вскинул брови. — Ну надо же! Мне сегодня тоже перепадёт свежий завтрак. Алкоголя многовато, но что поделать, как говорится, бери, коль есть возможность. А как тебе этот экземпляр? Грёза не слышала его слов. Всё, что она могла видеть сейчас — пульсирующую на шее артерию. Она ощущала, как в крови молодого мужчины бурлят эндорфины и адреналин, чувствовала её солоновато-горький привкус и ждала лишь одного… — Можешь, — мягким наставнеческим тоном сказал Мидас. Грёза резко падалась вперёд и, схватив парня за волосы на затылке и плечо, вонзила зубы в его шею. Струйка крови брызгнула в лицо сидящей рядом девушки, она вздрогнула, а затем завизжала и попыталась выскочить из машины. «Молчать. Сидеть», — раздался приказ в её голове. Девушка закрыла рот и уставилась на Мидаса с трепетом в глазах. Он притянул её к себе и впился в неё клыками. В собственных мыслях Грёзы звучал отчёт: четыре… три… два… Так она контролировала себя и чувствовала какую-то опору, удерживающую её от переступления черты. Один! Грёза прервалась и, трепетно слизнув кончиком языка капли крови вокруг двух небольших ранок, откинулась на спинку. Парень прильнул лбом к водительской двери. — Что скажешь? — поинтересовался Мидас, отпуская вторую жертву. Она упала головой на приборную доску и захрапела. Грёза прикрыла глаза и облизнула губы. — Не зна-а-аю, — протянула она, ощущая, как бьют в голову алкоголь и эндорфины. Стало как-то легко и спокойно, не так, как прежде. Девушка посмотрела на сира расфокусированным туманным взглядом и разразилась непривычным для неё грудным смехом. Ей было невероятно хорошо. Мидас склонился к Грёзе и поцеловал её в губы. В ответ она обхватила руками его шею и притянула к себе, желая прижаться к мужчине грудью. События развивались так стремительно, что Грёза и не заметила, в какой момент оказалась стоящей на коленях со спущенными джинсами и трусиками. Единственное, что она помнила достаточно чётко, это боль в тот момент, когда Мидас вошёл в неё до самого основания члена и упёрся головкой в шейку матки. Грёза зашипела и выгнулась, пытаясь отодвинуться, но сильные руки обхватили её ягодицы и вернули на место. Девушка опустила голову на сидение и закусила рукав курточки. Каждый толчок в первые минуты отдавался лишь болью, и она громко стонала, терпя её. Затем стало легче, неприятные ощущения сменились томным тянущим чувством распирания. Грёзе казалось, что она на грани, ещё немного, и она умрёт насовсем от переполняющих её эмоций. Она слышала стук собственного сердца в висках, не соображая, взаправду ли оно ожило или ей мерещется, ощущала на лице, груди и внизу жар, которого быть не могло. Мидас схватил её за волосы и потянул назад, девушка протяжно застонала и закатила глаза от удовольствия, чувствуя, что мужчина ускорился. «Ещё… — мысленно молила Грёза, закусив губу. — Пожалуйста, ещё». Движения Мидаса стали резкими и сильными. В глазах Грёзы заплясали искры, а всё тело от пальцев ног до кончиков волос наполнилось приятной негой. Мужчина крепко прижался к её бёдрам и, кончив, исторг удовлетворённый стон. Навалившаяся тут же тяжесть вынудила Грёзу рухнуть на сидение без сил. Сердцебиение понемногу утихло и исчезло совсем, вернулась ясность в мыслительный процесс. Грёза медленно поднялась и взглянула на своё отражение в запотевшем стекле. Её бледное лицо с лихорадочным румянцем на щеках изображало абсолютную расстерянность, губы дрожали. — Что это было? — вполголоса произнесла она. Натянув брюки, Мидас убрал рукой упавшие на лоб волосы и посмотрел на девушку. Он также выглядел слегка ошалевшим. — Если говорить простым языком, то каждый человек — это коктейль с непредсказуемыми ингредиентами. Когда вампир кусает человека, испытывающего какие-то сильные эмоции, они передаются ему через содержащиеся в крови гормоны, — пояснил он. — В данном случае мы нахлебались крови с ударной дозой тестостерона, ну и… Грёза закрыла лицо руками и расплакалась. Мидас откинул голову назад и вздохнул. Окна машины сильно запотели, не давая разгледеть, что происходит внутри, а водитель со своей подружкой продолжали спать, как и положено людям после «поцелуя». Потому Мидас позволил Грёзе выплакаться, прежде чем поинтересоваться, из-за чего весь сыр-бор. — Полагаю, ты хотела, чтобы твоим первым мужчиной был кто-то другой? Громкие рыдания стали очень красноречивым ответом на этот вопрос. — Дорогая моя, ты живой труп. Боюсь, прекрасный принц тобой уже не заинтересуется. Знавал я одного человека, который мечтал о девушке-вампирше или зомби. Он экспериментировал с частями тел заключённых, отрабатывая технику оживления мёртвой плоти и даже возымел успех, но то чудовище его, увы, убило… — Ты серьёзно считаешь Франкенштейна реальным? — звонким от обиды голосом спросила Грёза, глядя на Мидаса так, будто он не в себе. — Успокоилась? — поинтересовался он вместо ответа. Девушка открыла дверь и вышла из душного автомобиля на прохладную парковку. Она поправила сбившуюся как попало одежду, стёрла с лица алые слёзы и отошла подальше, глядя на Мидаса. Он приблизился к ней и заглянул в глаза. — Они вспомнят то, что с ними случилось? — спросила Грёза, кивая на машину, через запотевшие окна которой едва просматривались две спящие фигуры. — Нет. Послышался смех и весёлые разговоры. Со стороны пляжа вышла группа молодых людей и протопала мимо вампиров. Внезапно одна из девушек остановилась и изумлённо уставилась на Грёзу. Та в свою очередь вздрогнула от испуга: это оказались её однокурсники, а она узнала их только сейчас, когда было уже поздно. — Грёза? Это ты? — спросила девушка, приглядываясь. Остальные ребята тоже замерли и стали перешептываться. — Вы ошиблись, это не Грёза, — внушил Мидас ребятам, посмотрев каждому из них в глаза. Молодые люди замолчали, а затем захлопали ресницами, словно соображая о чём-то. — Простите, пожалуйста, — сказала девушка, отходя. — Просто вы так похожи на одну нашу знакомую… — Угу, — с беспокойством ответила Грёза и качнула головой. — Ничего страшного. Компания одногруппников спешно оставила вампиров наедине и скрылась за поворотом. — Идём домой. Остальные, полагаю, уже давно проснулись и теперь в моё отсутствие устраивают погром в квартире. Грёза молча поплелась за сиром, мечтая скорее плюхнуться в ванную, полную мыльной воды, и смыть с себя следы того, что с ней случилось сегодня. Выйдя с парковки, они перешли дорогу и направились в сторону квартиры. Но так и не дошли до неё. Рядом с ними остановился автомобиль неизвестной Грёзе марки, очень дорогой, класса люкс. Из него вышла симпатичная девушка с крашеными розовыми волосами и чёрной бархоткой на шее. — Мидас, — поприветствовала она и кивнула на пассажирское сидение, предлагая ему сесть в машину. — Мара, — без всякого удовольствия сказал мужчина и обернулся к Грёзе. — Возвращайся домой и жди меня там, на улицу не высовывайся ни под каким предлогом. — Нет, Мидас, она тоже едет, — с ухмылкой произнесла девушка. Сирена хочет посмотреть на твоего птенца. Грёза услышала, как скрипят крепко стиснутые зубы Мидаса, и всерьёз насторожилась, чувствуя неладное. Вампир открыл перед Грёзой дверь, пропуская её первой, а затем сел рядом. Водитель — неприметный и совершенно обычный человек — развернул машину и поехал в сторону центра города. Остановились у казино. Мидас покинул машину, Грёза последовала за ним и за девушкой, которую тот назвал Марой. В казино их пропустили без лишних вопросов, едва увидев Мару. Она провела их через зал, тонувший в треске автоматов, громкой музыке и звоне монет. На служебном лифте спустились на этаж, располагавшийся ниже уровня земли. Длинный коридор, застеленный мягким ковролином, привёл их в роскошно обставленный кабинет, посреди которого стоял огромный дубовый стол. За ним сидела женщина средних лет в чёрном деловом костюме. Её волнистые белоснежные волосы прикрывали повязку на левом глазу, когда она наклоняла голову, подсчитывая выручку. Женщина отложила сигару и, сцепив пальцы, посмотрела на вошедших. — Сколько лет, сколько зим, Мидас! Ты отчего-то перестал заглядывать ко мне? Я же не всерьёз говорила, что не хочу тебя больше видеть. — Здравствуй, Сирена, — сдержанно ответил мужчина и сел в одно из кресел, предоставленных гостям. Грёза хотела присесть рядом, но Мидас остановил её, мысленно приказав стоять рядом с ним и помалкивать. Это был словесный приказ, не волевой, что несколько озадачило Грёзу, но она послушалась сира. — Я вижу, ты нашёл подходящую кандидатуру, — сказала Сирена, глядя на Грёзу с любопытством. — Кем она была при жизни? Художницей? Поэтессой? Гениальным математиком, в конце концов? — Никем, — ответил Мидас, и это прозвучало так, словно он сказал «ничтожеством». Грёза сглотнула неприятный ком и опустила голову. — Боже мой, она даже не в твоём вкусе… Я, конечно, имею в виду твоих женщин, а не пищу. Потому как, судя по тому, что я чувствую, — Сирена повела носом в сторону Грёзы, — она должна была стать обедом, а не сородичем. — Давай ближе к сути, ты знаешь, что я терпеть не могу разговорчики с подвохом. — Хорошо, Мидас. Хочешь суть, вот тебе суть: у нас был уговор — когда ты пожелаешь продолжить свой род, я предоставлю тебе одну из своих девочек. — Прости, Сирена, но твоих гулей я обращать не стану. — Ты смеешь так жестоко отказывать им в возможности жить вечно и вечно творить, меняя человеческую культуру и привнося в неё нечто совершенно иное, недоступное живым? — Ты, видимо, забыла, что сама была на их месте. И где теперь твои работы? Что нового ты создала за последний век? — Я ищу музу, — ответила Сирена, отводя взгляд. — Не там ты её ищешь. Она не посещает не-живых. — Значит так, — разозлилась женщина. Её лицо оставалось беспристрастным, но тон голоса повысился. — Я даю тебе возможность вернуть моё расположение. С этой дурочкой можешь делать, что пожелаешь, но одну из моих девочек ты обратишь. Рекомендую Рокс, она очень талантлива. Сочиняет песни и музыку к ним и сама же их исполняет. — Хватит пудрить мне мозги, мы оба прекрасно помним пророчество, а культура и музыка здесь не причём. Женщина взяла сигару и сделала неглубокую затяжку, подержала дым во рту, размышляя, затем выдохнула и кивнула. — Даю тебе и твоей шайке сутки, чтобы съебаться из моего города. Отсчёт пошёл. — Благодарю, — равнодушно ответил Мидас, поднимаясь из кресла. — Сукин сын, я столько для тебя сделала! — закричала женщина и ударила кулаком по столу. — Возьми теперь в привычку оглядываться, милый, камарилья не прощает такие грехи, как у тебя и твоих друзей. Обещаю тебе одно: первыми придут горгульи. — Не думаю, что принц позволит разгуливать им по городу. — А вы не найдёте себе места ни в одном городе Калифорнии. Скоро все узнают, что я больше не прикрываю твой зад. Все, Мидас, от Анархов до Квей-джин. Мидас молча развернулся и, пройдя мимо Мары, направился на выход. Грёза бросила недоумённый взгляд на Сирену. — Поздравляю, крошка, не знаю, что он в тебе нашёл, но скоро поплатится за это. Грёза поспешно вышла из кабинета и догнала сира. — Что это было… «Не сейчас!» — рявкнул Мидас. Девушка запнулась и замолкла. Домой добирались на такси и в полнейшей тишине. Лицо Мидаса всё время было омрачено какими-то думами, недоступными Грёзе, и она не находила себе места в поисках ответов на мучившие её вопросы. Вернувшись на квартиру, Мидас первым делом собрал остальных сородичей. Кумитэ, естественно, тоже была тут, но спала, так как сильно уставала после учёбы и возложенных на неё обязанностей по дому. — У нас были незваные гости, — сообщил Ренегат, хотя Мидас ещё не успел открыть рот. — Шабаш, по мою душу. — Значит, кое в чём она оказалась неправа, — сказала Грёза с торжествующей улыбкой, но Мидас не оценил стараний. — Сирена? — догадался Редукс и злорадно усмехнулся. — А ты ещё что-то про меня говорил. И кто теперь поплатился за необдуманные действия? — Я сделал то, что считал правильным, — ответил Мидас с вызовом. — Можете сколько угодно винить меня в том, что я подвёл вас, не выполнив желание Сирены заиметь крысу у меня под боком. Но только мне доподлинно известно, какой пиздец творится в камарилье и каких усилий мне стоило защищать нашу котерию. — Это было неизбежно, Золотой Принц, — сказала Дина. — Ты знаешь, что велит судьба. — Потому я и выбрал её, — холодно ответил Мидас. — Да глупости всё это, — отмахнулся Редукс. — Очередные разборки за власть? Знаем, проходили. Джихад никогда не прекратится, пока на свете существует больше одного вампира. Дело уже даже не в допотопных. — Пожалуйста, объясните хоть кто-нибудь, что происходит? — взмолилась Грёза. — В древние времена сородичи объединились, чтобы спастись от полного уничтожения инквизицией людей, — начал рассказ Ренегат. — Был создан свод правил мирного сосуществования, Маскарад. Но были вампиры, которые отказывались таиться в ночи, так возник шабаш — идеалогический враг камарильи. И были те, кто соблюдал маскарад, но не желал подчиняться старейшинам и играть в их коварные интриги — анархи. Помимо них существует немало других фракций, а уж таких, как мы, крохотных котерий, сотни, если не тысячи. Современные вампиры — социальные существа, как и люди, но не все хотят лезть в политику, а её в камарилье с лихвой. Каждый сородич втянут в борьбу древнейших из вампиров, и нет ей конца. Присутствующие здесь просто хотят жить, не влезая в их разборки. — Мы, конечно, своеобразная компания, — согласился Редукс. — Золотой Принц объединил нас, подобрал брошенных на дороге котят прямо из-под гусениц политического танка. — Чёрт, значит, Кровавая Охота на меня продолжится? — спросил Редукс, недовольно кривя лицо. — Если тебя это утешит, всех нас кто-то хочет казнить. — Хватит душу изливать, собирайте вещи. — А что делать с Кумитэ? — спросил Редукс. Девушка как раз проснулась и, зевнув, потянулась. — Она улыбнётся, если мы бросим её, — сказала Дина и провела пальцем по шее. — От уха до уха. Такова воля старшей крови. — Что случилось? — спросила Кумитэ сонно. — Я её не оставлю, — одновременно сказали Грёза и Редукс. — Мы от кого-то бежим? — догадалась Кумитэ. — У моей семьи есть домик в горах, можем переждать там. — Долго ждать придётся, — невесело подметил Мидас. — Но мысль неплохая. Редукс, машина заправлена? Вампир коротко кивнул. — Через десять минут встречаемся в гараже. Сородичи разбежались по своим комнатам, чтобы собрать необходимые вещи. Мидас прошёл на кухню, распахнул дверцу холодильника, достал из морозилки сумку, выстланую изнутри фольгой, и стал выгребать в неё пакеты с кровью. Прибежала Дина с охапкой постеров, на которых были изображены полуголые женщины. — Можно я возьму девчонок с собой? Демзел может помочь набить кому-нибудь харю. — Нет, — спокойно ответил Мидас, который, похоже, нисколько не удивился заданному вопросу. Малкавианка раздосадованно вздохнула и побежала обратно в подвал, роняя по пути скатанные в трубку постеры. — Посмотри в ящиках для столовых приборов, — обратился Мидас к Грёзе, — где-то там лежало оружие. Девушка подошла к кухонному столу и раскрыла верхний ящик. Звякнули стукнувшиеся друг о дружку пистолеты. Ниже лежали патроны и запасные обоймы. — Сложи всё сюда, — сказал Мидас, бросая Грёзе эко-сумку для продуктов с изображением дерева. — Иронично, — прокомментировала Грёза ситуацию, но просьбу выполнила. Снова прибежала Дина, держа в руках, как младенца, ручной шестизарядный гранатомёт. — Можно? — Этот можно. Дина радостно взвизгнула и спешно покинула кухню. Собрав самое важное, что понадобится при переезде, кровь и оружие, Мидас и Грёза вышли в гараж через застеклённую дверь в торце кухни. Вскоре подтянулись и остальные. Ренегат взял с собой только секиру и набор инструментов для вскрытия трупов, Мяускул ограничился одним рюкзаком со сменными вещами, а Дина и Редукс набрали несколько пакетов бесполезных шмоток, причём тащить их помогала Кумитэ, у которой здесь вообще ничего не было. — Вы издеваетесь? — спросил Мидас, глядя на них. — Ты хочешь сказать, что нам не понадобится одежда? — ответил вопросом Редукс. — Мы не в отпуск едем, а пытаемся скрыться от Камарильи, Шабаша, барона Санты Моники и местной котерии тремеров! — Посмотрим, как ты запоёшь, когда придётся выпрашивать у меня рубашки. — Ты не возьмёшь всё это с собой, — пригрозил Мидас, сверля Редукса колючим взглядом. Тот в ответ гневно сжал челюсти и напряг мускулы. — Не рубите древо так нелегко обретённого мира, — сказала Дина, касаясь Мидаса ладонью. — Пусть Отречённый нарадуется перед смертью. — Что? — ошеломлённо произнёс Редукс, позабыв о желании врезать брату. — Шутка, — тут же бросила Дина и радостно засмеялась. — Я — катализатор положительных эмоций! — Совершенно не согласен, — буркнул Мидас и открыл багажник. — Чёрт с вами, залезайте уже в машину. Загрузив вещи, сородичи расселись в просторном минивэне с затемнёнными стёклами: Редукс за рулём, рядом с ним Мидас, позади них Ренегат и Мяускул, которым приходилось сидеть, чуть опустившись вперёд, чтобы не биться головой о низкую для них крышу автомобиля, и на задних местах расположились Грёза с Диной, между которыми приуныла сонная Кумитэ. Выведя машину из гаража, Редукс рванул на север к горам.