* * *
Платье может быть красивым украшением из шёлка и кружев, но платье также является бронёй для общественных мероприятий. Джинни уже давно отказалась от попыток передать Гермионе какие-либо модные идеи, выходящие за рамки основных моментов. Удивительно, но именно характерная стервозность Дафны привлекла внимание Гермионы. — Пожалуйста, Грейнджер, ты же могущественная женщина. Я знаю это, глупцы, которые столкнулись с твоим взрывным гневом на поле боя, знают это, но разве ты всегда должна одеваться как брошенная незамужняя тётка из Визенгамота? — блондинка прищурилась. — Я не... — Да, — раздался хор согласия от Джинни, тоже испытавшей облегчение от того, что теперь у неё есть поддержка, и даже, ужас из ужасов, Луны. Все удивлённо повернулись к ней. — У меня действительно эклектичный вкус, но богини должны быть женственными и чувственными. Джинни и Дафна согласно кивнули на это, а также на узорное платье Луны с глубоким вырезом на спине. — Да, всё равно намного лучше, чем у Гермионы, — прокомментировала рыжая. — Эй! — Никто не обратил внимания на раздражение брюнетки. Дафна снова обратила своё внимание на Гермиону. — То, как ты сейчас одеваешься, только заставляет их недооценивать тебя. Я уверена, что ты можешь раздавить их в мгновение ока каждый раз, когда они заслуживают это, но разве ты не устала, чёрт возьми, делать это снова, и снова, и снова? Если они не собираются учиться манерам в ближайшее время, ты можешь одеваться как императрица. Таким образом, ты достаточно сильно ударишь по ним, производя впечатление силы, это заставит их остановиться, прежде чем они попытаются запустить ещё одну идиотскую уловку. — Ты гарантируешь, что это заставит их перестать быть идиотами? Дафна кивнула. — Если через два месяца ничего не изменится, ты можешь снова одеваться, как тебе заблагорассудится. Конечно, Дафна не ошиблась. По-видимому, некоторые люди настолько тупы, что продолжают судить о книге по её обложке, даже когда проклятая книга обглодала их руки до обрубков. Но она привыкла к тому, чему учила её Дафна, и даже выработала собственное чувство стиля. Сейчас ей было гораздо легче следить за своим гардеробом, чем раньше. Это был светский приём. Следовательно, её бронёй по этому случаю будет платье. Она изо всех сил старалась не переусердствовать. Это выглядело бы слишком отчаянно. Это было не так, как если бы они собирались пойти куда-нибудь где нужно было танцевать. И всё же она не могла расслабиться. Когда ты сидишь за столом напротив Тома Риддла, всегда лучше быть слишком подготовленным, чем недостаточно. Сестра Эдельштейн, конечно же, вышла за рамки своих обязанностей, и Гермиона была горда тем, что теперь она может называть её подругой. После проверки, было найдено три платья, которые молодая ведьма могла легко надеть. Первое было смелое красное платье, которое взывало к ней, но, учитывая гриффиндорский подтекст, она пропустила его со вздохом. Девушка искала что-то более нейтральное. Второе платье было бирюзового цвета, ближе к цвету морской волны, и именно его она в конце концов выбрала. Его также можно легко носить в хороший осенний день. Ничего слишком официального. Просто идеальный уровень между непринуждённым и приятным, который она искала.* * *
Мэгги Эдельштейн слышала о Томе Риддле. Это было так же ествественно, как и то, что она слышала о близнецах Эбботт и как то, что она слышала о членах семьи Блэков этого поколения. Школа была бесконечным источником сплетен, если знать, кого спросить, а иногда ученики просто слишком болтливы. Тем не менее, несмотря на его высокое положение, Том Риддл был загадкой. Академически одарённый, услужливый по отношению к профессорам и практически идеальный студент... картина, которую он представлял, была слишком безупречной, слишком аккуратной. Она знала, что это, вероятно, просто потому, что он был слизеринцем, достаточно хитрым, чтобы управлять своим имиджем, но это не означало, что ей не было любопытно, каково его истинное «Я» (или более истинное «Я», во всяком случае). — Так какой же Риддл на самом деле? — спросила сестра Эдельштейн, наблюдая, как её юная подопечная поджимает губы в раздумье. Она понимала, что жизнь Гермионы Кюри, вероятно, полна трагедий, но должен ли кто-то столь юный всё время выглядеть таким серьёзным? — Он великолепен, — начала Гермиона, её губы слегка изогнулись вверх, когда она сказала это. Было ясно, что она считает, что этого достаточно. Мэгги послала ей разочарованный взгляд. Брюнетка вздохнула и продолжила: — Его уверенность иногда слишком легко переходит в высокомерие. В каком-то смысле я уверена, что он самовлюблён. Мэгги слегка нахмурилась. — Почему чем больше ты его описываешь, тем больше он раздражает? — Потому что я знаю, что он красив на вид, но я не слепо одурманена? — голос студентки был сух. Мэгги фыркнула. — Гермиона, дорогая, ты получаешь удовольствие от этой игры! У ведьмы, как всегда, хватило наглости хихикнуть. — Значит, вы хотите услышать больше о его хорошей стороне? Отлично, я могу рассказать об этом. Он движется с определённой целью. Он не бездействует и не пребывает в сомнении. Вы можете видеть амбиции, питающие его, и быть уверенным, что он получит всё, что захочет. Счастлива была бы та ведьма, которую он считает достойной мира. — Многие слизеринцы амбициозны, — заметила медсестра. — Может быть, — Гермиона легко кивнула в знак согласия. — Но я уверена, что ни у одного из них не было такого идеального сочетания чистого блеска, обаяния и амбиций, как у Тома Риддла. Карие глаза Мэгги изучали юную пациентку ещё более пристально, чем прежде. Она произнесла эти слова с непринуждённой уверенностью человека, знающего, что они истинны, вне всякого сомнения. И всё же это не было поспешным суждением маленькой влюблённости — Гермиона уже достаточно продемонстрировала своё признание его недостатков ранее. Юная ведьма была уверена, что хорошо знает характер Тома Риддла. Как же так? И что важнее, почему? — О чём именно вы с ним говорили? Девушка пожала плечами, и её каштановые кудри подпрыгнули в такт этому движению. Это было мило. — О, как обычно. Книги. — Книги? — Да. Видите ли, он узнал, что я позаимствовала энциклопедию. Вот так мы и начали говорить о травах, — сказала она почти легкомысленно. Мэгги не могла поверить, что Гермиона уловила все эти нюансы о Томе Риддле говоря о травах. — Мне кажется, ты упускаешь из виду несколько важных вещей, — сказала медсестра прищурившись. — Вполне возможно. — Гермиона... Брюнетка искоса бросила понимающий взгляд из-под ресниц, её губы были полны многих невысказанных тайн, похожих на её таинственную жизнь до Хогвартса. Именно эти мелочи делали её старше. Мэгги подумала о том, что она могла бы пробиться сквозь толпу молодых людей в школе и даже не заметила бы этого. — Знаете, когда речь заходит о травах, можно многое узнать. Особенно когда он говорит, цитирую: «Вы никогда не будете посредственностью, мисс Кюри». Её брови поползли вверх, поскольку она не могла не удивиться. — А, тебе удалось произвести на него впечатление. Гермиона озорно улыбнулась и снова пожала плечами. — О, я не знаю. Я даже не пыталась это сделать. Сестра Эдельштейн подобрала с кровати один из смятых пергаментов и швырнула его в лицо Гермионе, не обращая внимания на её пронзительный визг. Она испытала ребяческое ликование, увидев, что новая студентка наконец-то ведёт себя по-детски. — Самоуверенная, не так ли? — Ну, видимо, что-то сработало. Почему бы мне просто не насладиться ощущением того, что всё идёт хорошо? — спросила брюнетка. Мэгги тут же заговорила, прежде чем Гермиона успела заострить на этом внимание. Она считала своей личной миссией отвлечь бедную девушку. — Значит ли это, что ты не будешь слишком стараться? — Ну, это не бал, но это не значит, что я не буду стараться выглядеть прилично, — настаивала Гермиона. — Я не могу выглядеть хуже, чем он. Это всё равно что начать играть в шахматы, имея только половину пешек. По крайней мере, она уже знала, что Гермиона любила играть. — Не волнуйся. Я спрячусь в кладовке и всё подслушаю.* * *
— Ваши книги, мисс Кюри. — Спасибо, но я понятия не имею, куда их положить. Он был полезен, и она должна быть вежливой. Как только их вежливые приветствия были закончены, Том Риддл оглядел столик сбоку, и на его лбу появилась едва заметная морщинка. Судя по всему, столик был не лучшей идеей. Он передвинул ширму подальше от кровати, а затем пододвинул свободную кровать с этой стороны прямо рядом с ней. Он положил туда библиотечные книги. Довольно сложным движением палочки кровать превратилась в небольшую книжную полку. Это была как раз подходящая высота, чтобы брать книги не вставая с кровати. — Вот так. Тебе придётся быть осторожной и избегать заклинаний отменяющих чар где-либо рядом с ним, и всё будет в порядке. — Это удивительно, — выдохнула она с большим облегчением, чем ей хотелось бы. Тем не менее, Гермиона не лгала — это была тонкая магическая работа, особенно фактор регулировки высоты. У неё было такое чувство, что если бы кровать была другой высоты, то за ней последовала бы высота полок. Если она и заметила малейшее самодовольство в его вежливой улыбке, то не собиралась из-за этого вызывать его на дуэль. Она была очень заинтересована. — Где ты нашёл это заклинание? — Мне потребуется некоторое время, чтобы найти эту книгу, но я уверен, что смогу сам научить тебя. — Ловлю тебя на слове, — сказала Гермиона, легко проигнорировав его удивление. — Ах, где же мои манеры! Пожалуйста, присядь и отдохни немного после того, как ты принёс все эти книги сюда. Должно быть, это раздражает — бегать по таким поручениям. Она сменила своё обычное кресло для посетителей на кресло с откидной спинкой, в то время как он пробормотал что-то вежливое о том, что это вообще не проблема. Она выбрала тёмно-зелёный цвет для нового кожаного кресла. К его чести, когда она бросила на него неуверенный взгляд в ответ на эти любезности, он ответил ей весёлой улыбкой, которая была более искренней. Стоп, это была не совсем искренняя улыбка. Это была скорее искренняя ухмылка. — Что ж, ваша компания весьма интересна. — Что ж, спасибо. Парень не скрывал своего оценивающего взгляда, когда заклинание завершилось и он сел в кресло. Гермиона использовала модифицированный Акцио, чтобы сначала с нормальной скоростью подтащить тележку с едой к себе по полу, прежде чем она вручную вызвала поднос с чаем и пирожными ближе. Еда приземлились на подносе над её бёдрами. Она знала, что он наблюдает за её палочкой из-под полуприкрытых век, время от времени бросая на неё взгляды. Заклинания, которые требовали такого тонкого контроля, были более утончёнными, чем грубая магическая сила, и у неё была ловкость в этом. Это не было проблемой даже для её выздоравливающего «я». Он пил чай с капелькой молока, и она по привычке начала запоминать это, как делала это с людьми, с которыми часто пила чай. Её чай был чуть более щедрым с молоком и сахаром, и она терпела добродушные насмешки о том, что заглушает весь аромат чая, когда предлагала ему пирожные и сама брала те, которые хотела. — Я уже слышала все аргументы по этому поводу и стою на своём. Это идеальный способ пить чай. На самом деле, я думаю, что ты недостаточно предприимчив, — настаивала она с насмешливой серьёзностью. — Моя гостиная, мои правила. — Как пожелает леди. — Его ответ был чем-то средним между вежливым и сухим. Если бы она не привыкла к слизеринским друзьям, которые могут использовать слова, чтобы ранить так же легко, как кинжал, она бы не заметила. Но Гермиона заметила, и не смогла удержаться от смешка. Вероятно, именно все эти моменты, когда он был идеальным учеником в присутствии Слизнорта, обостряли его пассивно-агрессивные качества. Не то чтобы это её сильно заботило. — Извини, это просто... пожалуйста, скажи мне, когда я стану диктатором. Мои друзья говорят, что я властная, и они, как правило, помогают мне обуздать эту сторону. — Это неплохое качество, — заверил он её, но не стал отрицать её притязаний. — У меня только один вопрос. Она поставила свою чашку на стол. — Да? — Кто на тебя напал? Её челюсти сжались, когда она посмотрела вниз. Может быть, она защищала Отдел тайн, комнату за комнатой, возможно, вместе с другими людьми? Нет, интуиция подсказывала ей, что это не так. Может быть, она вместе с Роном и Гарри участвовала в крупном рейде, вроде того, в котором участвовала Дафна? Нет, это тоже было не то. — Прости, если я слишком тороплюсь... Голос Тома Риддла прорезался сквозь туман замешательства. Она встретила его взгляд и покачала головой. Его заявление было произнесено из чистой вежливости, она это видела, но Гермионе было всё равно, волнует это её или нет. Она могла бы сказать, что он уже заинтересовался её тайной. Зная его упрямство и ум, она не возражала бы, если бы он каким-то образом нашёл ключ к разгадке раньше, чем она сама. — Всё нормально. Просто... мои воспоминания. Я не всё помню. Нападение, например. Я не могу вспомнить, как произошло нападение. Это была случайность? Может, это засада? Может быть, меня похитили из моей постели посреди ночи? Нет никаких воспоминаний. Никакого внутреннего ощущения или эмоциональной реакции на ту или иную идею. Сколько людей я оставила там? Скольких людей я могла не спасти? — девушка почувствовала, что её голос повышается, и остановилась, прежде чем начала кричать на будущего Тёмного лорда. Гермиона закрыла глаза и сделала глубокий вдох, один, два раза, прежде чем снова открыть глаза. Ему не удалось успешно скрыть проблеск своего разочарования, прежде чем он снова выглядел соответствующим образом сочувствующим. Гермиона ничего не могла с собой поделать. Она пыталась, действительно пыталась сдержаться. И всё же абсурдность попыток подружиться с Томом Риддлом, пусть даже мимоходом и случайно, и выпить чаю с подающим надежды Тёмным лордом поразила её прямо сейчас. Девушка рассмеялась. Это было отнюдь не изящное хихиканье. Она не позволила смеху продлиться долго, но всё равно смеялась свободно, без особых забот. — Всё в порядке, мистер Риддл, — сказала она, прежде чем он успел что-то сказать, всё ещё улыбаясь ему. — Я знаю, что мы мало знакомы, тебе не нужно скрывать своё разочарование. Мне ещё больше, чем тебе, интересно узнать, как можно трансгрессировать в Хогвартс. Он, казалось, решил не обращать внимания на её нарушение приличий, но в его глазах читалось растущее понимание. Охотник, обеспокоенный тем, что зверь может быть непредсказуем. — Никто не может трансгрессировать в Хогвартс. Защита этого не допустит. — И всё же, самое первое ясное воспоминание, которое у меня осталось после нападения — это пробуждение на краю Запретного леса. Мои раны таковы, что я уверена, что не смогла бы пройти весь путь туда от входа, в то время как земля вокруг меня нетронута, так что это не может быть местом боя. Моё заключение? Я трансгрессировала. Она заметила, как в его глазах вновь вспыхнул интерес, неохотное признание того, что он не нашел в её аргументах никаких недостатков. — Я также читала отрывки из книги «Хогвартс: история» и знаю, что трансгрессировать на территории Хогвартса невозможно. Но вопрос о моём прибытии остаётся. Ещё более нелепо, если мы предположим, что это был портключ — это означало бы, что кто-то когда-то пришёл на территорию Хогвартса и оставил его в лесу незамеченным, — Гермиона вздохнула. — Если кто-то пытался спасти тебя, то зачем оставлять портключ в лесу, вместо того, чтобы доверить его Дамблдору? Если это был кто-то, кто пытался причинить тебе вред — ну, это вторая самая идиотская вещь, которую они могли сделать, — заключил Том. Девушка кивнула, прежде чем поняла, что он сказал. — А что самое идиотское, что они могли сделать? — Если бы оставили тебя в Святом Мунго с запиской извинения, приколотой к твоей одежде, — решительно заявил он. Гермиона удивлённо хихикнула, неожиданно оценив его острое чувство юмора. Ей показалось, что она заметила проблески того же недоумевающего выражения на его лице, прежде чем он скрыл их, как будто он никогда не думал, что её компания может быть чем-то не идиотским. — Итак, я хотела бы найти того, кто это сделал, и заставить его заплатить, но, к сожалению, я рассказала тебе большую часть того, что знаю об этом. Это ведь не так уж много, правда? Его голубые глаза были устремлены на неё. — Ты заставишь их заплатить за это? Предаваясь бдительности, не так ли, мисс Кюри? — это прозвучало как беспокойство, как покровительственный почти совет, данный слабоумной женщине и, вероятно, отражающий эпоху. Хотя его глаза совсем не отражали слов, тёмные и бесконечные. Но это её не пугало. Это заставило её улыбнуться. — Ну, я уверена, что авроры заставят их заплатить, если я сдам их властям. — Если, говоришь? — он наклонился вперёд. Гермиона налила им обоим ещё чаю, и её более покладистые локоны скользнули по левому плечу. Она приготовила ему чай так, как только что запомнила, а себе — по своему усмотрению. — О, ты же знаешь, как это бывает. Иногда какие-то дела проскальзывают сквозь щели, или правительство снова урезало бюджет правоохранительных органов, или, я не знаю, может быть, иностранная держава поставила марионетку во главе правительства. — Волшебное радио позволяло ей слушать европейские новости, и она с интересом следила за новостями о своей гипотетической стране происхождения — Норвегии. Ну, иногда новости вызывали у неё желание взбеситься (Квислингу** следовало бы просто прыгнуть со скалы), но любопытство брало верх. Её улыбка по-прежнему была идеальной для чаепитий, которыми её одаривала Дафна. Её глаза были бесстрастны, как стекло, и поэтому вполне подходили для приёма в высшем обществе. — Иногда закон нуждается в небольшой поправке, не так ли?* * *
Было бы легко ещё раз сыграть послушную ученицу, никогда не пренебрегая своими занятиями или другими обязанностями. У неё всё ещё были смутные воспоминания о том, какой была прежняя Гермиона, и ей было совсем не трудно снова стать ею. И всё же, та молодая девушка, которой она была когда-то, была также болезненно наивной, слепой в некоторых отношениях к тому, как устроен мир. У неё уже было достаточно секретов, которые она не могла рассказать никому другому, рискуя быть признанной сумасшедшей. Гермиону не волновало, что одним из тех, кто увидит её причуды, окажется Том Риддл. Она действительно была хорошей ученицей намного чаще, чем это было необходимо, и как только она будет достаточно здорова, чтобы регулярно посещать занятия, она была уверена, что не будет скрывать кем она была и от других студентов. Его мнение о ней постепенно менялось от простого «таинственная студентка» до чего-то определённо более странного в течение всего их чаепития, и она просто ждала его реакции. — Закон существует не просто так, мисс Кюри, — его ответ был очень добрым. Вот. Вот его первый залп. «Всегда голос разума, добрый староста, не так ли, мистер Риддл?» Она спрятала улыбку. — Конечно. Правила существуют по какой-то причине, но иногда они действительно мешают делать то, что правильно, что достойно, — ответила она беспечно. У юной Гермионы вот-вот случится сердечный приступ из-за того, что она сказала, но ведь она изменилась, не так ли? Какой смысл следовать правилам в школе, управляемой Кэрроу? Останется ли она сейчас в Большом зале, если услышит, что тролль, Василиск сбежали на свободу? Нет. Просто... нет, с крайним предубеждением. На самом деле у неё было достаточно навыков, чтобы позаботиться об этом, и она определённо намеревалась сделать это. Она действительно предпочла бы, чтобы больше людей остались в живых, чем придерживаться непреклонного набора правил. — Я действительно думаю, что важно, чтобы мы не убивали людей волей-неволей, что это плохо, и что вредить людям тоже плохо. Эти правила существуют не просто так. Но иногда это друг, который хочет купить подарок на день рождения для своей подруги, и, возможно, он действительно забыл об этом. Что плохого в том, чтобы сопровождать его в совятню после комендантского часа, чтобы отправить сову? — Как старосте, боюсь, мне придётся не согласиться с этим. Несмотря на весь его хрестоматийный ответ, выражение лица Тома, когда он сказал это, было понимающим. Гермиона позволила себе слегка улыбнуться. — Это я знаю. Я серьёзно следила бы за нарушителями правил, если бы тоже была старостой. В конце концов, это моя ответственность. Это также послужило бы самым небрежным из них, чтобы либо начать становиться лучше, либо перестать гулять тайком после комендантского часа. Некомпетентное нарушение правил просто смущает своим отсутствием здравого смысла. Лучше, чтобы они остановились сейчас и усвоили урок, прежде чем перешли бы к чему-то большему, только чтобы потерпеть сокрушительную неудачу. — На самом деле это была бы услуга — учить их. Кто знает, сколько людей они утащат с собой, если не будут осторожны? — она настаивала. Всё равно что пытаться быть безумным Тёмным лордом. Поступки оного просто поражают здравым смыслом. Она отпила глоток чая. — Значит, общий принцип будет тот же самый. Я бы не стала жёстко применять те правила, которые имеют слишком много различных применений. — Итак, теперь мы знаем, какой бы ты была старостой, — задумчиво произнёс он. — Мои самые сокровенные тайны, — саркастически произнесла она, положив руку на лоб. — Боюсь, что мои шансы рухнут, если ты расскажешь о них другим старостам. Я прошу тебя сохранить эту тайну. Том фыркнул, и Гермиона ещё пару секунд пристально смотрела на него. Это было... ей удалось заставить его сделать что-то настолько неэлегантное. Это должно было быть какое-то сверхъестественное достижение — вероятно, то, что вызвало бы гнев у его поклонниц. Гермиона помолчала, что-то обдумывая. А почему бы и нет? Почему бы ей не сделать ему это предложение? — Предположим, что найдены люди, ответственные за нападение на меня, за нападение на моих друзей и семью. Если окажется, что закон не может до них добраться... ты не будешь против сопровождать меня на этой охоте? Она грациозно скрыла истинный характер охоты, но для такого проницательного человека, как Риддл, догадаться было нетрудно. Это был также удобный тест. Секрет не был чем-то значительным, что она рисковала потерять (как будто она даже знала, кто напал на неё, или были ли они из этого времени), но это позволило ей показать ему часть своей истинной природы. Она не была безобидной, и она будет добиваться справедливости для людей, которых она знала, даже если законные средства потерпели неудачу. Если бы он всерьёз задумался о том, чтобы стать настоящим, безумным Тёмным лордом, он бы знал, что она тоже будет там, чтобы преследовать его до конца. Это также воспринималось как удобное скрытое предупреждение. — Бдительность не одобряется Министерством магии, мисс Кюри. — Его тон был слегка неодобрительным. Внимательное наблюдение подсказало ей, что никакие эмоции не коснулись его тёмно-синих глаз. Гермиона торжественно кивнула в знак согласия, хотя и не могла сдержать удивлённое подёргивание губ. — Конечно, мистер Риддл. — С учётом сказанного, я думаю, что любой ваш друг был бы не прочь сопровождать вас на охоте. — Да, — кивнула она. — Спасибо за совет.* * *
На второй день после того, как таинственная ученица Хогвартса прибыла после совершеного на неё таинственного нападения, профессор Слизнорт поговорил с ним. Конечно, это было досадно, поскольку требовало от него отвлечься от повседневных забот. Том Риддл лишь улыбнулся Слизнорту в ответ на его просьбу, прежде чем заверить декана своего факультета, что всё будет сделано и ему не нужно беспокоиться об этом. Ему было интересно, действительно ли она такая особенная, как думает Слизнорт, но он сказал, что знает о её успеваемости, насколько сложной была её предыдущая школа и тому подобное. Потому что Том Риддл, ответственный староста, конечно же, будет беспокоиться о том, сможет ли сокурсница не отставать от занятий, если она будет прикована к постели на некоторое время. Однако Слизнорт неожиданно пригласил его в свой кабинет. Он намеривался нагреть чайник, как только оказался там, чтобы приготовить чай. Том подошёл к одному из шкафов, чтобы самому приготовить чашки и чайник, потому что он уже знал, где они находятся, легко принимая быструю благодарность Слизнорта. — Она очень умная, Том. Дитя британских эмигрантов, родившихся в Лондоне. Она настаивала на том, чтобы знать, насколько серьёзны её раны, и было ясно, что она изучила не мало медицины. Том изо всех сил старался не поднимать высоко брови, но, видимо, Слизнорт всё равно это заметил. — Нет, это правда. Она уже догадалась, что её почки были повреждены от тупой боли, которую она почувствовала, когда прибыла, и что это не прошло до конца, потому что у неё в моче всё ещё присутствует кровь. «Не брезгливая мисс», подумал он с некоторой долей уважения. Возможно, она не будет такой уж скучной. Слизнорт, однако, казалось, потерял свой энтузиазм в этот момент, его взгляд был отстранённым. — Но тогда мы должны помнить самую печальную правду о ней, Том. Том слегка нахмурил брови — его замешательство не было притворным. Слизнорт снова повернулся к нему. — Единственная причина, по которой она в своём возрасте получила основательные медицинские знания, скорее всего, та же самая, по которой Альбус и я должны были стабилизировать её состояние, когда она впервые прибыла к нам. Тогда её сильно атаковала тёмная магия. — Он сделал паузу, его обычно спокойное выражение лица было необычайно серьёзным. — Я не сомневаюсь, что она какое-то время находилась в самом центре войны. Я знаю, что это может прозвучать нелепо, Том, но, пожалуйста, мне нужна уверенность. Это может быть просто беспокойство старика. Пожалуйста, сделай всё возможное, чтобы она чувствовала себя комфортно и безопасно в Хогвартсе. Том кивнул. Серьёзность просьбы действительно не допускала никакого другого социально приемлемого ответа. — Конечно, профессор. Я буду очень осторожен. — Спасибо. Кто знает, может быть, она больше склонится к слизеринскому факультету, чтобы выбрать его своим, когда придёт время! Ха! Особенно если она найдёт тебя таким очаровательным! Том пригнулся в притворном смущении, потому что не мог не ухмыльнуться, когда амбиции Слизнорта снова вышли на первый план. Его предыдущие просьбы о заботе и беспокойстве были слегка раздражающими, потому что Том не мог полностью понять причину этого, и это возвращение к своим старым привычкам было удобным. Они ещё немного поговорили за чаем, Слизнорт не испытывал никаких угрызений совести, раскрывая ему свои тайны, потому что знал, что Том не станет сплетничать об этом. — Не похоже, чтобы этой милой девушке было из-за чего стыдиться — у неё идеальный набор баллов! Ну, если бы я был её отцом, я бы прокричал об этом. На самом деле, я сделаю это, как только она выйдет из лазарета, и мы сможем поговорить с ней за чаем. Я считаю себя её опекуном, потому что ты знаешь, что она осиротела во время войны? Это так ужасно, — пробормотал Слизнорт. На этом месте улыбка Тома стала ещё более напряжённой. Идеальный набор баллов? Что за жалкая сиротка? Такая милая девушка? Почему это звучит так знакомо? Ну конечно же. Потому что именно этот образ он сейчас носил как вторую кожу. Ему действительно нужно было увидеть её лично и оценить по достоинству. Ему придётся найти её особенности, её любовь, её ненависть и сплести из них паутину. Чем больше он слышал о ней, — что, казалось, складывалось в образ милой, блестящей девушки, которая любит учиться, с несчастной судьбой, висящей над ней, — тем больше он беспокоился, что она была ещё одной гадюкой, крадущейся в гнездо. В конце концов, там было место только для одного человека.