***
Лазарет был пуст. Ряды пустых кроватей тянулись от одного конца до другого по обе стороны коридора. Обычно его это не волновало, но иногда, даже напрягая слух, он не мог расслышать ни звука. Обычно раздавались слабые шаги мадам Эдельштейн, осматривающей свои владения, — после двухнедельного пребывания в лазарете ему был знаком отчётливый стук её каблуков. Иногда он слышал звон склянок, когда она проверяла зелья. Том быстро зашагал к кабинету медпункта, но ещё до того, как он распахнул двери, инстинкт подсказал ему, что там так же пусто, как и в остальном помещении. К пробковой доске была приколота записка. «Отправились в больницу Святого Мунго. Вернёмся к полудню». Было подписано мадам Эдельштейн и Гермионой Кюри. Небрежный характер записки и тот факт, что Гермиона подписала её вместе с медсестрой, опровергали возможность того, что девушку отправили в больницу Святого Мунго, потому что её состояние ухудшилось. Если бы это случилось, только мадам Эдельштейн подписала бы записку, и друзья Гермионы, скорее всего, расстроились бы вместо того, чтобы спокойно сидеть за столом во время обеда. Это была настоящая загадка. Он не любил загадок, так как предпочитал на всё иметь ответы. Он вышел за дверь кабинета и увидел девушку, идущую ему на встречу. Янтарные глаза девушки не изменились, когда она увидела его, продолжив свой путь туда, где он стоял. Парень просто ждал, когда она подойдёт. — Я так и думала, что найду тебя здесь, Риддл. — Мисс Чакраварти, — поздоровался он. — Она в больнице Святого Мунго? — спросила Лакшми Чакраварти. — Ну да, там была записка, — ответил он. — Довольно загадочная. — Она не могла вынести бездействия и достаточно хорошо знакома с воздействием маггловского оружия на человеческое тело. — Чакраварти, возможно, и сама этого не заметила, но её плечи слегла напряглись, когда она сказала это. — Она решила поговорить с мадам Эдельштейн о том, что ей известно, и проверить, знают ли об этом в Святом Мунго. Посмотреть, есть ли у них уже установленный порядок заживления ран после маггловского оружия. — А оказалось, что нет, — закончил Том, ничуть не удивившись. Несмотря на все практические преимущества, которые волшебный мир имел над маггловским, многие здравые решения ускользали от них. Если бы волшебный мир был человеком, то это был бы учёный-идиот. — Она прислала мне записку через домового эльфа. Я уже сообщила об этом Эжени и Лукреции, но я не видела тебя всё утро. Том промолчал, так как знал, что она не стала бы рыскать по всему Хогвартсу только для того, чтобы найти его. Она не была ему так уж обязана, и Лакшми Чакраварти никогда не производила на него впечатление человека, который делает одолжения другим людям только потому, что это приятно, и она была не из тех, кто любит бесконечные одолжения. Девушка задумалась, пытаясь что-то вспомнить. — Она сказала, что если не вернётся к обеду, то будет только вечером, — повторила темноволосая ведьма. — Я полагаю, мы сможем найти чем себя развлечь. Её улыбка стала соблазнительной. — Ну что ж, так и будет, — сказал Том, прежде чем попрощаться с ней, и она легко ответила ему тем же. Он первым направился к двери лазарета. — Я заметила, что ты не поблагодарил меня за информацию, — легко сказала Чакраварти. Она шла позади него, тоже к выходу из лазарета. Поскольку она была очередной назойливой девушкой, он даже не потрудился обернуться. — Если бы тебе удалось связаться со мной сегодня утром, я бы обязательно поблагодарил, — сказал он. Он проявил вежливость лишь настолько, насколько это было необходимо. Девушка неожиданно засмеялась. — Гермиона была права. У тебя действительно больше острых углов, чем ты позволяешь видеть другим, мистер Риддл. — Как и у тебя, — заметил он. — Я думаю, все точно знают, где они у меня находятся. А вот ты… ты слишком совершенен. У тебя нет никаких явных недостатков. Большинство может сказать о тебе только хорошее. — Ну, надо же позаботиться о том, чтобы не напугать людей, не так ли? — сухо заметил он. Это вызвало у неё ещё один смешок. — О, вы мне нравитесь, мистер Риддл.***
Теперь в лазарете остались только они вдвоём, так как сестра Эдельштейн была достаточно любезна, уйдя раньше. Когда шаги Лакшми затихли вдали, Гермиона почувствовала, как Том осторожно отстраняет её от себя. Она послала бы ему вопросительный взгляд, если бы его руки не обхватили её лицо, прежде чем он накрыл её губы своими. Её глаза закрылись, а правая рука поднялась вверх, зарываясь в его волосы. Он прикусил её губу и воспользовался этим вздохом как возможностью завладеть её открытым ртом. Если бы то, как она провела ногтями по его голове, было дополнительным бонусом, чтобы заставить его поцеловать её глубже, она даже не жаловалась бы. Одна из его рук скользнула по её боку, мягко следуя по изгибу груди. Когда его большой палец легонько коснулся её соска поверх одежды, это вызвало у неё приятное удивление, и она застонала. Том остановился и сделал полшага назад. Он посмотрел на свою руку с недоумением человека, который никак не мог понять, как она там оказалась. — Я сделал тебе больно? Гермиона покраснела. — Это самый далёкий звук от боли, который я могла издать. — Неужели? — он внимательно наблюдал за ней. Она не понимала, что он имеет ввиду, пока не почувствовала, как его большой палец движется по кругу точно в том же месте, где он только что был. Она резко вдохнула и прикусила губу. Именно тогда его глаза потемнели, стали гораздо ближе по цвету к чёрным. — Думаю, мне придётся попробовать ещё несколько раз, чтобы убедиться. Он снова шагнул вперёд и поцеловал её с ещё большим рвением, чем прежде. На этот раз Гермиона не постеснялась положить руку ему на зад. «Ему следовало бы реже надевать мантию», — невольно подумала она, лаская ладонью изгиб. Преимущество маггловской одежды, безусловно, заключалось в том, насколько она была облегающей. Джинсы — он непременно должен носить джинсы. Но тут Том начал покрывать поцелуями её шею, и внезапно она поняла, что размышления совершенно лишние и ненужные. Гермиона всё это время дёргала его за галстук — у парня была прекрасная шея — и уже расстёгивала две пуговицы на его рубашке, слегка отодвигая воротник. Она наклонилась вперёд к месту между его плечом и шеей и нежно прикусила. Ещё через мгновение она была прижата к стене, а он прижался к ней всем телом. Её кожа была горячей там, где они соприкасались, а потом он снова поцеловал её. Что-то явно твёрдое упиралось ей в живот. Ей правда нужно было остановиться сейчас, прежде чем они не смогут найти в себе силы остановиться вообще. Когда они отступили друг от друга, оба тяжело дышали. Она ошеломлённо откинулась назад, а он прислонился лбом к стене. — Ну что ж, — пробормотал он, — это было приятно. Гермиона усмехнулась и положила голову ему на плечо. — Да, — согласилась она. — Это был хороший день в некоторых аспектах, но ужасный в других. Я просто устала от всего этого. Я не собираюсь приходить на ужин и, возможно, снова слышать все эти рассуждения о магглах и магглорождённых. — Я хотел сказать, что у магглов, похоже, есть склонность к войне, но, как я понял, ты сейчас не в настроении это обсуждать, — заметил Том. Она ответила ему поцелуем в челюсть, наслаждаясь тем, как его рука на её талии напряглась, но парень попытался взять себя в руки. — Ты совершенно прав. Спасибо, что ты здесь. Приятно иметь возможность какое-то время ни о чём не думать. Он смотрел на её лицо с тем совершенно нейтральным выражением, которое казалось непроницаемым для многих. — Было бы то же самое, если бы здесь были Делакур или Чакраварти? Или, может быть, какой-нибудь другой рэйвенкловец, может быть, Верро? — в его тоне была особая напряжённость, которую она не совсем поняла. Она определённо помнила старосту шестого курса Рэйвенкло. Верро был хорошим волшебником, он не стал раздумывать дважды, передавая ей свои конспекты о древних рунах вчера, просто чтобы она могла наверстать упущенное. Через десять минут она, к его удивлению, вернула ему конспекты. И всё же она даже не вспомнила бы его, если бы Том не упомянул об этом. Это смутило её. С чего бы это ему… «Ооо». — Конечно, нет, Том. Ты… Хорошо. Что же такое? Она была уверена, что у неё нет привычки целоваться с друзьями, так что не могла сказать, что он просто друг. — Ты ведь не знаешь, правда? — его тон был удивлённым. Девушка прищурилась. — Что вам известно, мистер Риддл? — Я знаю, что другие люди не совсем «настоящие», включая ведьм. Ты, Гермиона, исключение. — Его рука сжалась под её подбородком, удерживая её с необъяснимой осторожностью. Гермиона не совсем поняла, что он сказал, но глубина его взгляда была безошибочна. Это повергло её в шок. Это была не любовь. Но тем не менее она обнаружила зачатки чего-то глубокого и непостижимого, что было сосредоточено на ней. У неё было такое чувство, как будто она попала в естественный бассейн на берегу, но оказалась в заливе. Там были глубины и подводные течения, уговаривающие её перестать цепляться за что-либо ещё и последовать за ними в бездну. Внезапно всё, что она собиралась сказать, показалось ей неуместным. — Сегодня днём я был несколько раздражён, потому что Чакраварти не сочла нужным сообщить мне, куда ты делась, — ни с того ни с сего сказал он. — В следующий раз я обязательно предупрежу тебя, — ответила она, не подумав. Он просто принимал меры предосторожности. Это не заставляло её искать смысл в буре мыслей и эмоций, которые она не знала, как успокоить. Его большой палец поглаживал линию её подбородка, и у неё пересохло в горле. — А почему я настоящая? — спросила она. Он пожал плечами. — Ты просто такая. Возможно, это то, как ты отказываешься бояться или как ты не отступаешь от того, во что веришь. С другой стороны, твой разум — это богатый лабиринт, Гермиона, с неожиданными сокровищами, ожидающими на каждом шагу. Твоё неповиновение не является пустым хвастовством. — Я не первая, кто решил не бояться тебя. — Ты первая, кто решил остаться рядом, несмотря на то, что знала, кто я, — сказал он, и его ответ был блестящим в своей простоте. У Гермионы перехватило дыхание, потому что впервые ей показалось, что она видит больше его граней, чем раньше. Она была знакома с этим умным студентом и почтительным старостой. Молодой человек, который показал ей, как нарезать хлеб идеальными тонкими ломтиками, на этот раз она снова увидела отголоски покинутого сироты. Неужели он действительно так легко показал ей все эти стороны? Да и что она могла с этим сделать? Но почему именно она? Почему? Она не знала, как выглядит выражение её лица, но в ту же секунду, когда он посмотрел на неё, он не смог удержаться и поцеловал её. Поцелуй не был ни целомудренным, ни спокойным — возможно, между ними никогда больше не будет целомудрия, особенно после сегодняшнего дня. И всё же поцелуй было сладким и медленным с обещанием чего-то большего, как глоток медового вина летом. — Я… — она глубоко вздохнула, её мысли всё ещё были рассеяны. — А почему другие люди не настоящие? Его голубые глаза встретились с её глазами. Том, казалось, что-то взвешивал, когда медленно и осторожно ответил: — Для меня они всегда были такими. Ты ведь видела «Панч и Джуди»? Гермиона кивнула, вспоминая кукольные представления своего детства. Юмор был фарсовый, глупый, и миссис Панч (Джуди) всегда заканчивала тем, что била мистера Панча палкой, но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание маленького ребёнка. — Ты видишь кукольное представление на сцене, и ты можешь ясно видеть их палочки и верёвки, руку внутри. Ты знаешь, где находится кукловод и куда он направляет их, но ты не вмешиваешься, потому что находишь это забавным. А теперь — весь мир? Есть много кукол с разными кукловодами, большинство из них бесполезны, и они даже не забавны, — заявил он. — Я всегда думал, что если бы это было реально, то я мог бы начать брать их за ниточки и дёргать их. — Ниточки, Том? — спросила она, обнаружив, что эта тема увлекла её вопреки здравому смыслу. Он снова сосредоточился на ней, его рука поглаживала её ключицу. — Большинство людей довольно открыты, тебе не кажется? Ими можно управлять, тянуть их за собой. У других есть богатство. Кто-то нуждается в социальном одобрении о-так-очень-отчаянно, что они позволят любому, кто может предоставить его, сделать из себя марионетку. — Конечно, многие из них — разновидности власти. Тому было достаточно любопытно попробовать её кожу на вкус своим языком, проследить линию, которую провела его рука. Гермиона откинула голову назад от этого ощущения с удивлённым вздохом. — И это делает их ненастоящими? — спросила она. — Гермиона, — в его тоне было что-то ироничное, когда он отстранился, чтобы снова встретиться с ней взглядом. — Если человек движется вправо, когда ты направляешь его вправо, прыгает влево, когда ты этого хочешь, и подпрыгивает, когда ты ставишь приманку над его головой, разве ты не сомневаешься в понятии свободы воли и разума? — Но у них своя жизнь, — начала она. — Кукольные представления. Всё, — ответил он пренебрежительным тоном. — Но это не так… — Гермиона, ты ведь спрашивала меня, почему они ненастоящие? Я же тебе только что сказал. — И я не просто ещё одна кукла со своим собственным кукольным представлением? Том хихикнул, и Гермиона поняла, что не может удержаться, чтобы не коснуться его лица. — Ты создаешь всё, что пожелаешь, втягивая в свою орбиту марионеток. Ты легко разрушаешь чужие нити и, не задумываясь, берёшь чужих кукол. Ты — сила, с которой надо считаться. Ты последнее, что осталось от слабости. — Почему тебя не волнует, что я могу убить тебя? — спросила она озадаченно. — И всё же ты решила не делать этого, не так ли? Ты сама мне говорила, Гермиона. Ты удержал свою руку, и теперь ты не можешь остаться в стороне. Твоё любопытство не позволяет тебе… я уже начал понимать тебя, дорогая. Тебе просто нужно подойти ближе. Ты хочешь увидеть, во что может превратиться монстр, которого ты отпустила, сейчас, когда ты одарила меня своим предсказанием. Возможно, ты чувствуешь себя ответственной. Он был в восторге от того, что увидел в её глазах. — А ты знаешь. Ты явно это знаешь. Тебе не о чем беспокоиться, Гермиона. Точно так же я нашёл тебя слишком интересной, чтобы оставить в покое или убить. — Ты не чудовище, Том. Ещё нет, — пробормотала она, её руки скользнули под его пиджак. Она наслаждалась его теплом, довольная тем, как он бессознательно склонялся к её прикосновениям. — Но ведь именно ты первая назвала меня Ёрмунгандом. Почему он вообще вспомнил её бесцеремонный комментарий о змее, пожирающей мир? На самом деле она имела в виду только его факультет и навыки парселтанга. Не то чтобы он знал, что она знает об этом. — А сейчас? — Сейчас мы две звезды, находящиеся на орбите. Это особенно верно, когда ты с трудом можешь найти кого-то, кто может говорить с тобой на твоём уровне, явно кого-то, чей интеллект может исказить окружающий мир. Когда ты это делаешь, довольно трудно остановиться, не так ли? — его голос звучал совершенно буднично. Она была согласна с ним, когда его рука вдруг скользнула под её рубашку и вверх по спине. — Ты ищешь кого-то, кто не является марионеткой? — спросила Гермиона, криво усмехнувшись. — Да. — И всё же ты не возражаешь, что это кто-то, кто может убить тебя, — заметила она. Он притянул её ближе, его губы оказались чуть выше её уха. Его голос звучал очень интимно. — Я уверен, что, если бы ты была настолько неразвита в своих методах, чтобы остановить меня, ты бы обнаружила, что я также способен убить тебя, чтобы сохранить свою собственную жизнь. Я не вижу, чтобы ты избегала меня только по этой причине. Тому это было совершенно безразлично. С другой стороны, Гермиона полагала, что ей не следует обманывать его, когда она точно не беспокоилась о том, что он стоит между её ног, его волосы растрёпаны, а улыбка очаровательна, как у дьявола. — Может быть, я просто ещё не решила, — пробормотала она. Там, где наивная девственница может быть обманута, думая, что сексуальное влечение и любовь — это одно и то же, она ведь по-настоящему не невинна, не так ли? Гермиона прекрасно понимала, насколько различны эти два чувства. Поэтому она сочла глупым отрицать, что находит его привлекательным, что его умная беседа делает его таким привлекательным для неё по сравнению с большинством людей. В конце концов, это не меняло того факта, что она всё равно его уничтожит, если он попытается стать Тёмным Лордом. — Ты должна признать, что мы очень хорошо подходим друг другу, Гермиона. — Вы склоняете меня к риску, мистер Риддл? — проницательно спросила Гермиона, но не без усмешки. — Что такое жизнь, если ты не идёшь на обдуманный риск?***
*** В тот вечер Том был в хорошем настроении. Он с лёгкостью согласился на предложение Гермионы поесть на кухне, потому что она была ещё не в настроении встречаться со студентами Хогвартса. Решение было принято быстро, поскольку это давало ему возможность монополизировать её компанию ещё дольше. Это также совпало с одной из ночей, когда он был свободен от своих обязанностей старосты. Даже если бы это было не так, он бы поменял своё расписание патрулирования с чьим-то ещё — Мерлин знает, что он заменял других людей достаточно часто, чтобы получить одобрение. Это стоило того, чтобы поужинать с ней наедине. Прошло уже много времени с тех пор, как его внимание привлекло что-то совершенно новое, будь то новый проект, таинственный том или что-то ещё. Том не мог не знать, что это было результатом того странного толчка и притяжения между ними, которое ни один из них не был особенно склонен назвать. Он обнаружил, что радуется самым незначительным вещам. Как жара на кухне, которая раздражала Гермиону настолько, что она сбросила верхнюю одежду и другие излишки одежды, пока не дошла до рукавов рубашки, и она закатала рукава, не задумываясь (спасибо Мерлину за прагматизм, который дала ей её целительская подготовка в отношении одежды). Камин позади неё придавал золотисто-медный оттенок её кудрям, а также слегка просвечивал рубашку. Он мог видеть прекрасный профиль её груди сбоку. Гермиона, окликнувшая его по имени, снова привлекла его внимание, и он улыбнулся, прежде чем последовать её примеру, сбросив мантию и жилет. Поскольку они шли срезами и обходными путями, он чувствовал себя достаточно уверенно, не надев галстук снова, и ничего не сделал со своими пуговицами. По тому, как внимание Гермионы переместилось на его шею, он понял, что она не осталась равнодушной. — Мисс? Один из домовых эльфов приблизился к Гермионе, его необычно большие глаза были широко открыты. По мнению Тома, из-за этого он выглядел так, словно у него было сотрясение мозга. Он предположил, что это могло бы сойти за «мило» для других людей. — А, здравствуй. Надеюсь, мы вас не беспокоим. — Гермиона тепло улыбнулась. Домовой эльф в чём-то похожем на лоскутный фартук быстро покачал головой. — Нет, нет! Мисс совсем не беспокоит. Юная мисс и господин могут остаться. — Боюсь, нас ещё не представили друг другу. Я Гермиона Кюри. — О, мы знаем, кто вы. Нам многое известно. Мисс Гермиона и мистер Риддл могут хорошо поесть. Пинни вас обслужит. Пинни всегда будет служить вам. — Пинни яростно закивала, сказав это. — Спасибо, но тебе ведь не обязательно делать это всегда, правда? Домовой эльф был в ужасе. — Пинни придётся! Пинни всегда готова будет помочь! Никакие переговоры не могли заставить домового эльфа сдвинуться с места. Из всех странностей, которые он видел в тот день, он не ожидал, что Гермиона будет смущена естественным отношением домашнего эльфа. На самом деле он даже не понимал, зачем ей понадобилось вести с ним светскую беседу. Девушка была не только вежлива с эльфами, но и необычайно разговорчива, спрашивая обо всём. Она спросила об их семьях, спросила о том, кто запланировал меню на сегодняшний вечер и почему было выбрано именно это меню, и она пообещала им, что однажды послушает рецепты. Как и другие её странности, это возбудило его любопытство. У него был способ разузнать о её многих необъяснимых действиях, но он просто запоминал их, чтобы выяснить причину в другое время. Принесли еду. Это было более разнообразное меню, чем за столами факультетов — он был впечатлён. Понимающая улыбка Гермионы показала, что она знала об этом. Она не стала дразнить его по этому поводу, но продолжила объяснять, что домашние эльфы никогда не осмеливались экспериментировать с меню. Они рассматривали это, да, но они просто не знают, с чего начать без человеческого руководства. — Им нужен кто-то вроде тебя, я полагаю, — небрежно сказал Том. Она кивнула без тени иронии. — Да, именно так. Но нет, не сейчас. У меня и так слишком много дел. И всё же, как-нибудь на днях я помогу домашним эльфам обновить меню. Тогда, возможно, у меня даже будет время помочь им составить кулинарную книгу и опубликовать её. — Кулинарная книга, — повторил он, не зная, что ещё сказать. — Да. Потому что они выполняют такой широкий спектр услуг для волшебного мира, но они настолько невидимы, что люди принимают их как должное. Я знаю, что это, к сожалению, часть домашних эльфов, чтобы быть психологически привязанными к волшебникам и ведьмам. Это также имеет смысл в некотором смысле, потому что им нужно поглощать избыток магии упомянутых волшебников и ведьм, чтобы не просто выживать. Тем не менее, это не значит, что их культура должна быть сублимирована под магическим миром! Всё, что она сказала, имело смысл. Это было даже не то, что большинство людей знали, но она была Гермионой, и он начал ожидать от неё энциклопедических знаний по эзотерическим предметам как чего-то нормального. И всё же он понятия не имел, как это связано с её заключением. — Сублимирована? Гермиона, у них нет своей уникальной культуры, — не удержался Том. — Вот именно! Если они могут легко подчинить чувство собственного достоинства служению своим хозяевам, то почему бы им не создать свои собственные уникальные культурные выражения? Вот почему я собираюсь помочь им создать свою собственную культуру и напомнить людям, что некоторые вещи, которые мы можем считать частью волшебного мира, на самом деле являются вкладом домашних эльфов, которые мы приняли как свои собственные. Том моргнул. Похоже, она была права, советуя ему не спрашивать её об эльфах. Временами она говорила самые диковинные вещи, по которым он не мог понять, всерьёз она говорит или нет, и лучший способ для него справиться с этим — просто продолжить разговор в более разумном направлении. Например, химеры. — А что ты думаешь о создании химер? — спросил Том. Она задумчиво поджала губы. — Хм… это не так просто и прямолинейно, не так ли? Нужно знать больше, чем просто уход за магическими существами. — Нужно знать уход за магическими существами, трансфигурацию и магию крови, если быть точным. — Ах, конечно. Я должна это помнить. Их органы не будут работать без магии крови, не так ли? Так что, конечно, это необходимо. Интересно, как волшебный мир относится к гистосовместимости… Он уставился на неё, старательно скрывая своё удивление. Гермиона даже не осознавала, что она находится далеко от нормального состояния, когда услышала о магии крови, как будто это был обычный магический предмет. Некоторые из слизеринцев, с которыми он разговаривал, оборачивались, чтобы проверить, нет ли кого поблизости. Гермиона была совершенно невозмутима. Румянец ярко играл на её щеках, а движения рук были живыми и захватывающими. — Проблема с химерами заключается в том, что большинство волшебников и ведьм так безответственно относятся к этому, ты знаешь? Девушка была раздражена. Это застало его врасплох. — Прошу прощения? Ведьма указала на количество волшебников и ведьм, которые были полны решимости оставить свой след через создание нового вида. Половина из них потерпела неудачу, и почти все они определённо страдали манией величия, категорически отметила она. Создание нового вида редко имело какую-либо выгоду, кроме как для удовлетворения эго его создателей. Её мысли поразили его. — Это безответственно и вредно для экосистемы любого места, куда они решат выпустить свои эксперименты! Это почти всегда приводит к экологической катастрофе! Он должен был быть впечатлён скоростью, с которой ведьма выстраивала свои аргументы. — Большинство созданных химер являются главными хищниками — обычно они слишком конкурентоспособны и территориальны, чтобы расти в популяции. Таким образом, их число ограничено, — быстро прокомментировал он, чтобы скрыть тот факт, что он понятия не имел, что ещё сказать. Экологическая катастрофа? Как она вообще добралась до этого? Девушка фыркнула. — Неудивительно, что они обычно хищники. Как я уже сказала, всё это —один грандиозный эгоистичный показ. И я предполагаю, что ты бы создал какую-нибудь разновидность гигантской змеи, я права? В этом случае ты, вероятно, захочешь, чтобы Титанобоа был одним из основных видов. Я уверена, что именно эта змея смогла бы проглотить слона. Но задумывался ли ты о том, как химера будет цепляться в местной пищевой паутине? Что? Тому повезло, что никто не видел, как он замер и смотрел на девушку целых три секунды. Он никогда не думал, что после экспериментов с магией крови на волшебных существах важно начать рассматривать их роль в родной экосистеме. Большинство людей спросили бы его, для чего он вообще создаёт сотню змей-людоедов, и попросили бы его прекратить делать что-то настолько тёмное. Гермиона, кажется, бросила свой взгляд на сохранение природного мира. — Ну и что же? — девушка постукивала пальцами по столу, ожидая ответа. Было ясно, что она ожидала, что он придумает экологически обоснованный план для этой змеи. — А магия крови? — спросил он вместо этого, уклоняясь от ответа. Теперь ему было нездорово любопытно, как она думает. — А что магия крови? — спросила она в ответ, её карие глаза были широко раскрыты и бесхитростны. Внутренне удивлённый, он быстро исключил возможность того, что она шутит. — Чтобы создать здоровую химеру, её нужно использовать. Как я уже говорил ранее, необходимые навыки встречаются в уходе за магическими существами, трансфигурации и магии крови. Она кивнула, слушая, что он только что сказал. — Ну да, я с тобой согласна. В противном случае, будет много самопроизвольных оборотов внутри матки или яйцеклеток, а затем также велика вероятность отказа органов из-за раздражённой иммунной системы — это относится к гистосовместимости, как я уже говорила раньше. Достаточно трудно иметь дело с внутривидовыми трансплантациями органов, а тем более с межвидовыми. Гермиона покачала головой. — О, я полагаю, что это слишком далеко от твоих интересов, не так ли? Сейчас это не имеет значения. Я должна сказать, что это неплохая идея — у тебя, вероятно, будет больше шансов начать с рептилий в качестве основы, чем с млекопитающих. — Потому что со змеями можно постоянно понижать температуру их тела, так как они не генерируют своё собственное тепло. Это замедляет их физиологические процессы, что позволяет практически проверить изменения, — добавил он, прежде чем смог сдержаться. Том планировал только слушать, заставить её говорить и таким образом оценить пределы её знаний. И всё же какая-то его часть не хотела, чтобы у неё сложилось впечатление, будто у него не было никаких знаний. Его гордость не позволяла ему выставить себя непонимающим, даже если он знал, что её знания физиологических процессов, вероятно, превзойдут его, учитывая её опыт целительства. Гермиона улыбнулась ему неожиданно широкой и тёплой улыбкой. — Да! Вот именно! Не говоря уже о том, что рептилии обычно имеют более медленный иммунный ответ. Я предполагаю, что может быть какой-то действительно мощный ритуал магии крови, который сможет объединить или смешать виды, но я не уверена… Брюнетка отвлеклась, погрузившись в свои мысли. Том, ещё раз изменил свою точку зрения насчёт Гермионы после того, как она, не моргнув глазом, сказала об «объединении или смешивании». Вот почему он сказал первое, что пришло ему в голову, не сдерживаясь. — Ритуал «объединения или смешивания видов», серьёзно? Так расплывчато и без каких-либо примеров упомянутых ритуалов? Это практически угадывание, Гермиона. Я полагаю, это означает, что ты никогда не читала книгу о магии крови, не так ли? — поддразнил он. Гермиона слегка покраснела, но не стала признаваться в своём невежестве. — Я уверена, что некоторые знания можно найти в других магических ветвях… — пробормотала она. Других людей можно было бы одурачить, но Том знал, что она колеблется. Он также знал, что магия крови была областью, где у него определённо было преимущество — хотя он никогда даже не ожидал, что она будет знакома с ней. Даже в самых смелых своих фантазиях. Он даже спросил её о нескольких более сложных ритуалах магии крови и наблюдал, как она уклонялась и краснела. Гермиона сердито посмотрела на него, когда наконец поняла, что он её дразнит. — Ты… — Я должен был каким-то образом выяснить пределы твоих знаний. — Ты мог бы спросить прямо. — Ей определённо было не до смеха. — Я могу подробнее рассказать тебе о тех жертвенных ритуалах, о которых упоминал, — сказал он, чтобы отвлечь её. — Как много ты знаешь? Кельтский или германский? — спросила Гермиона, быстро забыв о своём раздражении. — О, я изучал их и ещё пару других, — ответил он скромным тоном, который Гермиона больше не принимала за чистую монету. Она продолжала смотреть на него, не мигая. — Мне нравятся лувийские, и я помню несколько других. — На языке оригинала? — её голос был мягким. Она поймалась на крючок. Том кивнул, и он не ожидал услышать пронзительный звук возбуждения, который она издала. Если бы она сидела рядом с ним, а не напротив, он подозревал, что она вскочила бы и обняла его. — Неужели? Как ты вообще нашёл кого-то, кто точно знает, как это звучит? — У меня есть свои источники. Я даже попробовал один — оказалось, что олень может питать приличную защиту крови для дома. Его ухмылка была широкой и искренней, с кровожадностью старого языческого бога, скачущего на Дикой охоте. Понимание Гермионой того, насколько редки ритуалы, которые он нашёл, а также её признательность были тем, что он никогда раньше не получал от других людей. Проще говоря, большинство волшебников не понимали усилий, необходимых для сбора ритуалов на языке, который умер около трёх тысячелетий назад, наряду с настойчивостью, необходимой для изучения этого языка. Её изумлённый взгляд напомнил ему о том, как он впервые пил вино. Её восхищение было опьяняющим. По её энтузиазму было ясно, что он может добыть её целебные знания для своих проектов, и она поможет ему, не задумываясь. Не говоря уже о том, что у него уже было несколько томов по магии крови под рукой, и он знал, что она не сможет устоять, если он сунет их ей под нос. Было почти жаль, что они не могли сейчас насладиться этой конкретной темой, и он должен был вернуть их к своему первому вопросу. — А как насчёт проблемы Министерства магии с магией крови? Он на несколько мгновений поставил её в тупик, прежде чем на её лице наконец появилось какое-то понимание. Она бросила на него скучающий взгляд. — О! Это была проблема, на которую ты пытался указать ранее. Ты мог бы быть более конкретным. Он небрежно пожал плечами. — Я не вижу в этом никакой проблемы, потому что вопреки тому, что думает большинство людей, я знаю, что магия крови — одна из самых древних магий во вселенной. Это не особенно хорошо или плохо — было так же легко создать защитное заклинание с помощью магии крови, как и проклясть кого-то. Конечно, заставлять кого-то жертвовать своей кровью вместо того, чтобы использовать свою собственную для приведения в действие заклинания магии крови, определённо нехорошо. — Серьёзно? — сухо прокомментировал он. Гермиона подняла глаза, но проигнорировала его сарказм. — Кроме этого, я в принципе не согласна с тем, что кто-то использует её, чтобы проклясть кого-то так же, как я не согласна с тем, что кто-то использует палочку, чтобы наложить смертельное проклятие. Но мы не видим, чтобы кто-то прямо запрещал это, не так ли? Тогда зачем вообще запрещать всю магию крови? — Министерство может не согласиться с тобой по этому поводу, — заметил Том с лёгкой усмешкой. — Министерство иногда бывает бездарным, и ты это знаешь, — беззаботно ответила она. — В один прекрасный день мы заставим Визенгамот ответить более конкретно в отношении видов магии крови, которые они запрещают. — Мы заставим ответить? — спросил он, очень удивлённый. — О, конечно. Понимала ли она, как легко она использовала слово «мы», говоря о себе и о нём? Нет, он так не думал. Том подумал, что ему будет гораздо веселее, если он пока не будет упоминать об этом.***
В конце концов, пока они ели, они некоторое время говорили о деталях создания химеры, теряя при этом счёт времени. Том начал замечать это, когда понял, что взял вторую порцию специально, чтобы задержаться, и Гермиона продолжала добавлять ещё десерт на свою тарелку, только иногда поедая. Если бы они были в Большом зале прямо сейчас, столы были бы уже наполовину пусты. — Мне пришло в голову, — сказал он несколько минут спустя, когда они уже почти покончили с едой, — что ты ещё не сказала мне, как я впал в безумие. Карие глаза Гермионы встретились с его глазами, и он увидел, как она обдумывает слова, а затем быстро отбрасывает. Тишина растянулась на несколько секунд, нарушаемая лишь слабым звоном серебряных приборов. — Неужели всё так плохо? — спросил он с улыбкой, пытаясь поднять ей настроение. Судя по тому, как она съёжилась, он был, вероятно, более прав, чем думал. — Ну ладно. Итак, насколько это было ужасно? Если ты продолжишь тянуть время, я боюсь, что буду лишён знания о том, как не уничтожить себя. А я-то думал, что нравлюсь тебе, Гермиона. Она даже не отреагировала на его беззаботный комментарий. Он хотел получить ответы немедленно, в этом не было никаких сомнений. И всё же, судя по тому, как она, казалось, терялась в каком-то тревожном видении далёкого будущего, он не был уверен, что готов подтолкнуть её слишком сильно, дразня её достаточно, чтобы злобно предоставить ему все ужасные детали. Гермиона наконец сказала ему. Слова вырвались наружу с долгим, протяжным вздохом. — Это были тёмные искусства, Том. Ты зашёл в них слишком далеко. — Это в высшей степени неопределённо, — ответил он с лёгким раздражением. Она бросила на него предупреждающий взгляд, чтобы он не перебивал, но на этот раз он предпочёл слушать. Он дал ей возможность снова собраться с мыслями. — Видишь ли, всё дело в душе. Многие виды магии, относящиеся к сфере тёмных искусств, классифицируются таким образом, потому что они воздействуют на душу. Вопреки тому, что люди говорят, на самом деле невозможно быть живым, если ты бездушен. Невозможно быть живым и стабильно жить, если у тебя только небольшая часть души здоровая и нетронутая, — заметила Гермиона. — Так я случайно уничтожил свою? — спросил он с радостью, которую явно не испытывал. — Запятнал свою душу до неузнаваемости? Грустный, понимающий взгляд, который она бросила на него, почему-то заставил его почувствовать себя ещё хуже. Но даже когда он понял, что его улыбка стала холодной, выражение её лица не дрогнуло. Её следующий вопрос удивил его. — Можно я тебя обниму? Он продолжал тупо смотреть на неё, ничего не понимая. — Прости? — Послушай, это очень гнетущая тема, и я всё ещё не совсем оправилась от сегодняшнего дня. Так что, если ты позволишь мне обнять тебя, чтобы я не чувствовала себя такой несчастной, я думаю, что смогу продолжить этот разговор. — Хорошо. Гермиона соскользнула со скамейки и села рядом с ним. Правда, она сидела не с одной стороны, а с противоположной. Таким образом, ей было легче обнять его и прижаться к нему всем телом. Он поймал себя на том, что не слишком обращает внимание на контакт. Она была тёплой в его объятиях — несомненно, очень приятной. Он мог уловить слабый аромат роз, который вдохновил его дать ей одну, чернил, свежего пергамента и чем-то сладким, что было явно её. — Знаешь, я не думала, что когда-нибудь увижу, как выглядят те обломки души, которые ты потерял — в том будущем, я имею в виду. Мы были слишком заняты тем, чтобы остаться в живых и просто пытались убить тебя как можно быстрее. Мы пытались уберечь людей от смерти, а мир — от ещё большего разрушения. — Гермиона продолжала разговор, уткнувшись ему в плечо. — Все эти обломки твоей души могут быть чёрными, насколько я знаю. Но я точно знаю, что в конце концов у тебя внутри едва ли осталось хоть что-то, о чём стоило бы говорить. Ты разорвал её на столько частей. В конце концов, ты действительно… А ты знал, что ты лысый, змееподобный и безносый? Он был… — Тебе не нужно этого говорить, — его рука без раздумий обвила её талию. «Похоже, я всё ещё трус, что бы ни случилось», — подумал он с горькой усмешкой. — Я же говорила тебе, что это удручает. — Она сказала это с намёком на тот всезнающий тон, который может быть очень раздражающим. К счастью для Хогвартса, до сих пор она, казалось, сдерживала себя большую часть времени, даже на занятиях. — Я просчитался, насколько это может быть удручающе, — пробормотал он, уткнувшись носом в её кудри. — Теперь мне нужна новая тема для разговора. Она неэлегантно фыркнула. — Тебе нужна новая тема прямо сейчас? Мне она была нужна ещё несколько минут назад. Он знал, что она станет невыносимой, если он позволит ей продолжить: Мерлин знал, что у него достаточно опыта в этом, когда она выигрывала в их спорах аргументами в лазарете. Вместо этого он отстранился и поцеловал её. Теперь это было совсем другое ощущение, тем более что они были только в рубашках с закатанными рукавами. Он почувствовал, как по её руке пробежали мурашки, и получил беспрепятственный доступ к полному изгибу её груди. Ну, это было ещё не совсем так, но он был неспособен исправить это, как только его рука коснулась её ключицы. — Том? — голос Гермионы был хриплым, и он обнаружил, что ему нравится чувствовать эхо от её груди. — Да, Гермиона? — Ты расстёгиваешь мне рубашку. Он откинулся назад, оценивая свою работу и чувствуя себя удовлетворённым. — Ну да, я вижу. Его безразличие заставило её закатить глаза, когда она начала застёгивать пуговицы обратно. Он смотрел, как дразнящая линия кожи исчезает с покорным вздохом. — Я не собираюсь устраивать бесплатное шоу для домовых эльфов, — настаивала она. — Я думаю, ты не хуже меня знаешь, что их удивительное достоинство заключается в том, что они совершенно не заботятся о личных делах людей, — заметил Том. — Если ты шёл в том направлении, о котором я думаю, ты всё ещё должен мне несколько настоящих свиданий. Он изогнул бровь. — Свидание? — Да. Свидание. Настоящий поход в ресторан, чтобы продемонстрировать, что ты не скряга и действительно можешь хорошо провести время с дамой. Я люблю танцевать, если хочешь знать, — наставляла Гермиона. Мерлин, она была властной. Как ни странно, он не почувствовал раздражения, которое обычно испытывал, когда большинство людей думали, что им нужно приказывать ему — вероятно, потому что, когда Гермиона что-то говорила, у неё были знания и веские причины, чтобы это подтвердить. — Думаю, я смогу устроить несколько свиданий. — Хорошо. — Довольная улыбка, которой она одарила его, была достаточно яркой, чтобы осветить комнату. — Теперь, когда ты уже не в таком меланхолическом настроении, не расскажешь ли мне, что случилось в больнице Святого Мунго? — спросил Том. Гермиона прижалась к нему и начала рассказывать о своём дне с самого начала. Он обнял её, даже не раздумывая. Том слушал сначала с любопытством, а потом с возрастающим интересом. Её родители считали, что для неё достаточно важно знать, как обращаться с маггловским оружием? Какую жизнь вела её семья в Норвегии до смерти родителей? Слизнорт только сказал, что они были эмигрантами, но у Тома уже начали появляться свои собственные теории, что они были своего рода агентами Министерства — иначе почему вся её семья выслеживалась тёмными магами? Иначе почему же не было никаких известий о других выживших из британского магического круга, откуда она прибыла? После того, как он спросил Слизнорта о её происхождении, он проверил это. Всё, что удалось выяснить — это то, что всё сгорело дотла, а число жертв неизвестно. Эта новость, как ни странно, так и не попала в британские газеты. Гермиона, казалось, даже не пыталась найти новости о своей семье и друзьях в «Пророке» или других газетах, которые она читала в лазарете. Как будто эта новость вовсе не была для неё неожиданностью. Способы, которые она перечислила, виденные ею раны и риск, который упустили бы медсёстры и медики, не знакомые с маггловским оружием, это подсказало ему, что её медицинские знания были выше простой потребности в первой помощи. Он был захвачен всей этой тайной, кем же на самом деле была Гермиона Кюри. Она была полностью за культурное возрождение домовых эльфов, и она не думала, что было что-то необычное в изучении и использовании (некотором) магии крови. Она явно умела обращаться с маггловским пистолетом и знала больше о глубоких арифметических расчётах, необходимых даже для того, чтобы начать составлять график времени для целого общества, чем все в замке, чья кровь была «чище», чем её. Гермиона думала, что он, скорее всего, уничтожит весь мир, и всё же предпочла быть рядом с ним. «Мы все ходячие противоречия, Том», — сказала ему однажды Гермиона. Он обнаружил, что ни один человек не был настолько хорош, как она. Он собирался насладиться разгадыванием ещё одной новой тайны от неё, чтобы выяснить больше её секретов, которые она могла даже не осознавать, это было чем-то особенным (например, то, как она даже не моргнула, заявив прямо, что не все магии крови изначально плохи). Он даже не был уверен, что заставило его поцеловать её после того, как они снова надели свою форму. Ему было удобно, что ни один из них, казалось, не был заинтересован в отдалении друг от друга, не так ли? У него было всё время в мире, чтобы понять её.***
*** Было уже поздно. Мельхиор и Абраксас занимались своими делами за столом в общей гостиной Слизерина, когда Том встретил их. *Это явная привилегия старшекурсников, тем более если эти старшекурсники связаны с Томом Риддлом, который, как известно, говорил на парселтанге с обитателем Тайной комнаты. — Мельхиор, Абраксас, — позвал их Том. Две фигуры подняли головы. — Добрый день, Том, — поздоровался Мельхиор в ответ, и его друг тут же повторил за ним. Мельхиор спокойно читал и комментировал, Абраксас задумчиво вертел в руках перо, чей кончик истрепался от покусывания. Если бы это не было одно из самых дорогих перьев, которыми он пользовался, он бы заслужил гнев своего партнёра за то, что тот разбрызгал чернила по всей их работе. Несмотря на весь контраст, который они представляли, они были самыми высокопоставленными последователями Тома. — Я вас искал. Вы работаете над эссе по зельям, которое мы должны сдать в пятницу? Мельхиор был слишком занят, думая о том, что для Тома было необычно, что он всё ещё был чем-то занят после того, как закончил свой обход. Первым спросил Абраксас, не слишком задумываясь и не лукавя. — Да, это так. Чем мы можем тебе помочь, Том? Том легко скользнул на свободное место за столом. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но твоя семья владеет примерно пятнадцатью процентами акций «Ежедневного пророка». Светловолосый слизеринец пожал плечами. — Около того. Может быть, даже больше. — И твои тоже не намного меньше, не так ли, Мельхиор? — спросил Том. Мельхиор не произнёс ни слова, всё ещё пытаясь прочесть выражение лица Тома. На него не произвело никакого впечатления приятное выражение лица его господина. — Да. Если ты скажешь нам, какую историю ты хотел бы запустить, мы можем поручить нашим контактам поработать над этим, — ответил он, сразу перейдя к сути дела. — Да, но мне нужно уже к завтрашнему дню. Наследник Нотта задумчиво нахмурился, Абраксас кивнул и сказал, что это не будет проблемой. Его друзья, вероятно, даже сказали бы, что сами напишут статью, если понадобится, безрассудно взявшись за дело, в котором, как он считал, ни один из них не имел опыта. Парень был так погружён в свои мысли, что не заметил ведьму, которая подошла справа от него. Её холодное выражение лица и невозмутимое самообладание были уже знакомы большинству людей. Эмма Экклстон, староста шестого курса. Он должен признать, что у неё были прекрасные скулы. Но с такой прической она выглядела более суровой и взрослой. Ни один волосок не выбился из её пучка. — Над этим вам не придётся беспокоиться. С небольшой помощью я сделал большую часть работы сегодня вечером. Мельхиор видел, как брови Абраксаса слегка нахмурились, когда ведьма заговорила ещё до того, как Том подал ей знак, но в этом вопросе он был более сдержан. Она была чужаком — она ведь не знала правил, не так ли? Экклстон помахала свитком в их сторону. Абраксас взял его и быстро просмотрел. С другой стороны, если бы Том был занят этим делом, это объяснило бы, почему никто из них не видел Тома за ужином. Ни Мельхиор, ни Абраксас не побеспокоили его сегодня вечером, когда он, казалось, был занят. Тогда они решили просто поиграть в карты. — О? Неужели? — громко прокомментировал Абраксас, продолжая читать. Мельхиор посмотрел через стол. — Я не написала ничего, что было бы неправдой, — заявила Эмма. И всё же в её глазах появился интересный блеск. Ухмылка Тома была такой же непроницаемой, как и всегда.