sl33p t1ght

Он безвольно брёл по какой-то тропе, узкой и едва заметной в сгустившемся тумане. Во всех своих мыслях Дэйв спрашивал себя, зачем и куда он держит путь и даже хотел остановиться, но ноги продолжали вести его дальше, подчиняясь неведомо чьей воле. Внезапно рыжий сделал последний широкий торопливый шажок и застыл на месте, уже по своему желанию оглядываясь по сторонам. Кругом не было абсолютно ничего — одна сплошная затуманенная пустота, непонятно как светившаяся чем-то неестественно красным, казалось бы, этот свет издавал сам воздух, какой-то непривычно ощущавшийся и не самый приятный для дыхания. — Где я? — спросил у пустоты Дэйв. Чувствуя, как к горлу подступает комок нервозности, он самопроизвольно запустил руку в карман, пытаясь найти свою верную опору и лекарство от стресса — пачку сигарет. — Да, покури, — раздался голос из ниоткуда. Первым делом Дэйв подумал, что говорили с ними красноватые камни, пыльными глотками шептая слова, затем подозрение пало на тропинку под ногами, но и его пришлось быстро отметнуть в сторону, так как звук шёл вовсе не из глубоких недр земли - он словно стоял где-то в воздухе, посередине, смешавшись с туманом и равномерно распределившийся по всему его объёму. Мастейн застыл в изумлении. Напугало его больше не то, что говорил с ним туман, а что его голос был в точности таким же, как у самого парня, будто это его собственное подсознание таким образом пыталось с ним общаться. Обычно оно это делало, - обращалось к нему, томно звало по имени в самый разгар трипа, - но уж совсем не так слышно и не в точности его голосом, так что же произошло сегодня? — Кури, чего ты стесняешься? — звук доносился справа. Посмотрев в эту сторону, Дэйв увидел, как из тумана скользяще выплывала — очертания ног не было видно, они словно воедино слились с парами кроваво-красного воздуха — фигура. «Какой-то дрыщеватое у меня подсознание, — усмехнулся про себя Мастейн, разглядывая приближающуюся фигуру, — и на девку похожее.» — Вообще-то, ты так и выглядишь, — язвительно заметил голос. Туман, неплотным шлейфом окутавший невидимого собеседника Дэйва, рассеялся, и он предстал воочию перед рыжим. Парень растерялся и вмиг забыл всё, что хотел ещё сказать, таращась на увиденное и непроизвольно поджимая немеющие пальцы к вспотевшим ладошкам — на него глядело его собственное отражение, словно он посмотрелся в зеркало. — Я — это ты, — начал первым второй Дэйв, — а теперь гляди, вот так будешь выглядеть, когда умрёшь. Интуиция подсказывала рыжему, что зрелище предстоит неприятное, и нужно поскорее, как можно быстрее отвернуться, однако какая-то нечеловеческая, дьявольская сила не дала ему это сделать, заставив мышцы шеи в буквальном смысле остекленеть, так, чтобы их резким щелчком пронзила боль от перенапряжения, и застыть в параличе, а глаза — широко открыться и смотреть прямо. Вынужденный не отводить взгляда, он наблюдал за своим преображением, приоткрыв от испуга алые губы. Старение тела — неизбежный процесс, все организмы сначала растут, а затем постепенно разрушаются, и Дэйв давно уже заметил это на себе, наблюдая с самого детства за тем, как он медленно превращался из мальчика в подростка, которого неумолимо убивали принимаемые им наркотики. Однако сейчас всё происходило гораздо быстрее, и эта сверхъестественная скорость как раз и заставляла испытывать страх. Вначале он стал выше ростом; примерно так на десять сантиметров, шире в плечах и спине. Первая стадия метаморфозы хоть и порядком напугала не ожидавшего подобное Дэйва, но больше всё-таки порадовала — как и все ребятам своего возраста, он был бы не против иметь такое тело сейчас. Затем он прекратил расти и даже, наоборот, похудел, а на лице и руках выступили явные признаки приёма тяжёлых препаратов. Версия из будущего выглядела настолько болезненно, что Мастейн, неволей смотревший в карие глаза напротив, в которых застыла влажным блеском невысказанная боль мук синдрома отмены, уже мысленно для себя обрадовался, что больше смотреть ничего уже не будет нужно не нужно — ещё через пару секунд, а в нормальном течении времени — месяцев она откинется от передоза, и всё, чудовищное шоу подойдёт к концу. Однако проекция Дэйва и не думала умирать, вместо того, чтобы прекратить своё вряд ли счастливое существование, рыжий из будущего постепенно окреп, даже набрал вес, вызывая своим большим мускулистым телом небольшую зависть у маленького худощавого Дэйва из настоящего и уже не так стремительно, но начал стареть, что, естественно, привело его же версию из настоящего в пугающее замешательство. Да, такое неизбежно произойдёт, что бы он ни делал, однако всё равно было неприятно наблюдать за тем, как фигура напротив него полнеет, лицо покрывается морщинами, а волосы теряют свой лоск и красоту. Дэйв с испугом посмотрел на свои собственные руки — к счастью, изменения касались не его самого, и кожа на них всё ещё оставалась такой же молодой, не по-мужски нежной и не поражённой старческой пигментацией. В конце концов, это произошло. Смерть настигла Мастейна из будущего годам к семидесяти — именно столько ему можно было дать со стороны. Безвольно склонив голову, показывая седые корни жидких многочисленно окрашенных и словно приклеенных к черепу волос, постаревший Дэйв схватился за сердце и упал на колени к ногам трясущегося от страха Дэйва-подростка. Тот, совершенно позабыв, что всё это было ничем иным, как обычным представлением, бросился на помощь умирающей версии себя. В этот момент ему показалось, что если он не успеет спасти её жизнь, то сам вскоре, гораздо быстрее, чем это положено быть, станет таким. — Понравилось шоу? — с издёвкой спросил охрипшим голосом второй Мастейн. На удивление легко, неестественно грациозно поднявшись, он отряхнул одежду, достал из кармана пачку сигарет, вставил одну в зубы и торопливо, жадно закурил, после первой затяжки сотрясая в приступе кашля прокуренные лёгкие. С болью слушая эти хрипы, парень повторил его жест, позволяя живительному никотину успокоить его взбудораженный чудовищной постановкой мозг. — Впрочем, — снова продолжил старший Дэйв, потрескавшимися бесцветными губами выдувая струю сизого дыма, — такова твоя естественная смерть, но её тебе не суждено испытать, можешь не переживать. Теперь отмотаем тринадцать лет — именно столько стоила твоя бесконечная пачка. В прямом смысле «отмотав» эти годы, — Мастейн стремительно ненамного помолодел, перестав выглядеть такой пугающе убогой развалиной, — он продемонстрировал подростку очередную свою смерть — внезапно застыл на месте, посмотрел на него с явной болью остекленевшими глазами, попытался ухватить ртом воздух и вновь упал на землю. Всё его тело начало покрываться красноватыми прожилками, будто бы мистический туман выпадал токсичным осадком, что мгновенно впитывался в его кожу, навсегда оставаясь там. Дэйв — тот, что из настоящего — внезапно ощутил на себе эти неприятные изменения, чем-то схожие по ощущениям с аллергическим зудом от укуса десятка маленьких мошек, и вновь поднёс ближе к глазам свои руки. Воскликнув от испуга, он принялся яростно тереть свою кожу, пытаясь избавиться от этих дьявольских отметин. — А вот таким ты действительно станешь, когда умрёшь, — пояснил второй Дэйв, вновь поднявшись на ноги как ни в чём не бывало, — твоя душа, как и твоё тело теперь будет принадлежать этому миру. Чувствуешь, что тебя ждёт? Правда, боюсь, это произойдёт намного раньше — ты не заплатил за свой дар, и придётся забрать тебя прямо сейчас. Рыжий взглянул на своё тело, постепенно, но безропотно и не сопротивляясь принимавшее в себя силу тумана, на уже неузнаваемую совершенно кожу, менявшую свой цвет с обморочно-бледного на абсолютно серый, лишённый всех оттенков цвет смерти, украшенный, однако, многочисленными уродливыми узорами тоненьких кровавых линий, и на него внезапно нашло страшное осознание происходящего. — Не хочу! — протестующе выкрикнул он и побежал. Бежал Дэйв, сам не понимая, куда именно; налившееся свежей, истерически горячей кровью ноги несли его подальше от этого ужасного места, от этого пронизывающего, забиравшего дыхание и пульс страха, неприятных, чужеродных и тошнотворных ощущений и полного, тотального непонимая происходящего. Лишь бы скрыться, поскорее спрятаться хоть в самом грязном и разрушенном бункере от этого багрового мрака, кровавой темноты и туманной безнадёжности. Однако местность и не думала меняться, — впереди монотонно и уныло прорисовывались новые одноликие кирпичики багряной дороги, едва различимые в густом сумраке. Уже тяжело дыша и постоянно с самыми мрачными надеждами оглядываясь, нет ли преследователей, Мастейн вдруг почувствовал липкое и склизкое, до невозможного противное, словно обжигающее какой-то кислотой прикосновение к своей руке. — Никуда ты не убежишь, — это порождение не то самого Дьявола, не то кого-то вроде него же, до деталей точная копия самого Дэйва внезапно материализовалась рядом с ним и беззаботной лёгкой трусцой любителя выйти утром на прогулку в парк побежала рядом, — заплати за своё удовольствие, иначе придётся тебя забрать раньше срока. У тебя есть две недели. — Я… я за всё.., — слова отчаянно застревали в пересохшем от длительного бега горле, Мастейн долгое время хрипел и надрывисто кашлял перед тем, как наконец, выговорить то, что хотел, — за всё заплатил! Я прочитал всё заклинание, что не так? Налитые уже не кровью, а по ощущениям тяжёленным свинцом ноги подкосились, и Дэйв свалился на колени, сдирая до крови кожу о шероховатую каменную плитку. Вскрикнув от обжигающей боли, он вновь попытался восстановить дыхание, но измождённые лёгкие выдавали лишь очередную порцию бесполезных свистящих выдохов. Мучительно не хватало кислорода, более того, рыжему вдруг стало казаться, что его вообще изначально не существовало в этом насыщенном кровавыми испарениями воздухе. Начала кружиться голова, осознание собственной смерти стало до того явственным, что парень уже мысленно начал прощаться со всеми своими знакомыми, лихорадочно шептая то извинения за причинённое зло, то невинно-юные и искренние признания в любви. — Ошибаешься, Дэйв, — его копия присела рядом и как-то по-дружески, словно утешающе похлопала его по плечу. На прикосновение этой холодной, но влажной, наверняка зловонной, словно принадлежавшей полуразложившемуся мертвецу руки стремительно немеющее тело отреагировало новой порцией обжигающего отвращения и неизведанной беспричинной боли, в момент приводящей своего хозяина в чувство, — почти что всё. — Там была надорвана страница, — слабым голосом, больше напоминавшим свист или шелест прошептал рыжий, с ужасом вспоминая об этом буквально с секунду назад. — Вот-вот, правильно мыслишь, — изуродованный багровыми всплесками тумана Дэйв усмехнулся и поднялся на ноги, с наслаждением вдыхая полной грудью губительный для Дэйва настоящего воздух, — не успеешь дочитать до конца… Ну ты уже, наверное, прекрасно понял, что тебя ждёт, мальчик ведь далеко не глупый. — Как? — хватая ртом воздух, устало спросил рыжий, заранее зная, что никто ему помогать в этом уж точно не станет. — Как я дочитаю? — А это, — проекция окинула коленопреклонённого холодным презрительным взглядом, — уже не мои проблемы. Что ж, до встречи через две недели. Токсичный воздух сдавил всё ещё содрогавшееся в пустом спазме горло обжигающей болью, нежной плёнкой лёг на веки и проник в глаза, отчего у Дэйва самопроизвольно полились едкие слёзы, и заструился по всему его телу, вызывая не менее ужасные ощущения. Мастейн дёрнулся в припадке кашля, вновь попытался вздохнуть, страшно захрипел и… проснулся.