sl33p t1ght

С первого луча солнца, нагло и бестактно ударившего Дэйву прямо в лицо своим досаждавшим резким светом, тот понял, что день будет дерьмовым. Противная трель будильника, зазвонившего ровно в семь утра, говорила о том же. Но хуже всего было общее состояние тела, казалось бы, пережившего взаправду весь этот ад и так и продолжавшего держать в себе эти боли и увечья. Мастейн чувствовал себя немощным шестидесятилетним стариканом, — прямо как его туманная версия, — которому в его поражённую маразмом седую голову пришла гениальная идея долбить прошлой ночью самый что ни на есть некачественный и разбодяженный чем только можно фен, щедро запивая его водкой. Суставы ломило, кости словно скручивало как при самой страшной ломке, голова вообще была будто не своя — боль ощущалась настолько сильной, что, привстав, нет, приподняв с кровати тело на пару жалких градусов, рыжий жалобно вскрикнул и лишь усилием воли заставил себя болезненно резким движением вскочить на невероятно уставшие от бега ноги, долго ещё переводя дух после этого, прерывисто дыша. С трудом нагнувшись и порядком испугавшись того болезненного скрипа, который издали в этот момент его колени, Дэйв дрожащей рукой поднял с пола бутылку воды, открыл крышку, приготовился сделать глоток целебной влаги и… отшвырнул её в угол комнаты изо всех сил! В бутылку каким-то образом попал паук, невероятно огромный, словно бы раздутый в несколько раз, едва помещавшийся внутри и, судя по всему, водоплавающий, раз ему было комфортно находиться в такой среде, что уже было странным, ведь эти твари на дух не переносили воды. Мастейн до чёртиков боялся пауков, отчего встреча с одним из их представителей с раннего утра однозначно и моментально испортила ему и без того неважное настроение. С буквально выскакивавшим из груди сердцем он побежал в угол комнаты вытирать, как можно быстрее ликвидировать стремительно расплывающуюся лужу, избавляться от неё всеми возможными способами — неподалёку от неё стоял комбоуситель, и без того периодически барахливший и включавшийся через раз, а то и два из-за пролитого на него Мастейном вина. Нет, его окончательной и уже вряд ли подающейся ремонту поломки допустить было нельзя. Вооружившись первой попавшейся тряпкой, Дэйв принялся вытирать воду. Внезапно громадный противный паук, и без того уже причинивший столько неприятностей, выполз из уже опустевшей бутылки, перебирая чудовищного длинными мохнатыми лапками, и направился к усилителю. С ужасом парень заметил, что тельце и все остальные части тела паука были кроваво-красного цвета, в точности как тот туман из его кошмарного сна. Оцепенев от страха, Дэйв наблюдал за тем, как паук медленными семенящими, но уверенными шажками подобрался к драгоценному устройству и заполз внутрь — сначала в недра музыкальной машины погрузились красноватые лапки, затем скрылось и маленькое тельце, которое Мастейн бы, как он думал позже, успел бы и подхватить пальцами, если бы те, конечно, подчинялись своему хозяину, оцепеневшему от леденящего страха. Нет, это не к добру. И действительно — вдруг из комбоусителя вылетело несколько искр, совершенно не свойственного им цвета — того же багряного, как всё плохое, присутствовавшее во сне, а теперь и перебравшееся в реальность. Сжимая в руках промокшую насквозь и посеревшую от грязи на полу тряпку, в которой Мастейн вдруг узнал свою школьную рубашку — опознал он её по пуговицам, принятым недавно за крупные крошки, — так старательно им выглаженную вчерашним днём, он осторожно подошёл к усилителю, искренне надеясь, что эти искры были лишь галлюцинацией, как и паук, уже бесследно исчезнувший, и нажал на кнопку включения, уже мысленно готовясь к боли от удара током. Ничего не произошло. Дэйв набрался смелости, покрутил провода, потряс металлический ящик, протёр корпус, даже снял крышку, окидывая взглядом множество непонятных микросхем и чипов, однако ничего не помогало — комбик по-прежнему молчал. — Было приятно иметь с тобой дело, друг, — чуть не плача произнёс рыжий, накрывая погибший прибор рубашкой, — я передам гитаре, что ты сейчас в лучшем месте. Точно, гитара! Не хватало ещё и её лишиться из-за всего этого дерьма. Трясущимися руками Мастейн с приличными усилиями поднял её со стула, убрал в чехол и спрятал в гардеробный шкаф. Едва он собрался закрыть дверь, как на глаза ему попалась та самая тварь, шестиногий монстр, так жестоко расправившийся с комбоусителем. Нет, до гитары это чудовище, величиной с ладонь, но тем не менее, весьма и весьма пугающее, не доберётся! Повесив чехол на спину, Дэйв направился на кухню, испуганно озираясь по сторонам и постоянно прислушиваясь, чтобы не пропустить тот премерзкий шелестящий звук, который будут издавать шесть маленьких лапок преследовавшего его монстра. Вообще, неплохо было бы позавтракать перед школой, однако аппетит совсем уж пропал, так что можно обойтись и без приёма пищи. Вроде бы тут безопасно, никаких пауков не видно — перед тем, как начать себя убеждать в этом, ему пришлось не раз осматриваться и даже присесть на корточки, заглядывая в самые тёмные уголки комнаты. Мастейн поставил гитару у стола, взял из шкафа стакан, собираясь наполнить его водой и, наконец, промочить пересохшее горло, открыл кран и, уже словно заранее ожидая очередных проблем, уже лишь со спокойным разочарованием привыкшего к подобному человека был вынужден убрать стакан обратно. Из крана вместо живительной фильтрованной водички хлюпая вытекала самая настоящая кровь, красно-ржавая, с ощутимым запахом меди. Уже уставший от этих дьявольских причуд, Дэйв повернул кран и собрался уйти обратно, на всякий случай посмотрев напоследок на свою гитару, якобы находящуюся в полной безопасности. Секунда, и Мастейн стремительно рванул к любимому инструменту, спасая его от очередной напасти — несмотря на то, что он вроде бы закрыл кран, кровь, брызжа во все стороны, полилась, игнорируя все законы физики, вверх по раковине, по столу, заполняя собой всю его поверхность и, не найдя уже на нём места, вниз, прямо на гитару. Нет, нельзя её оставлять здесь. Дом, как и самого Дэйва, прокляли — в этом не было сомнений. Надев заношенную толстовку поверх пижамы и натянув просторные спортивные штаны — первое, что попалось под руку, — рыжий схватил рюкзак и чехол и выбежал на улицу. «Что за чертовщина?» — думал он, доставая по дороге к школе сигарету, единственную и бесконечную в новенькой пачке, игнорируя весь возможный вред от курения, совершенно не сравнимый с тем ущербом, что наносили все эти переживания. Именно там, в его ненавистном учебном заведении, но в самой его менее противной части — стареньком давно никем не крашенном спортзале — он и решил спрятать гитару. К счастью, на улице его никто не трогал, разве что порой рыжему мерещились кровавые пятна на рукавах старой толстовки и красные прожилки на своих дрожавших от стресса руках. Весь путь до школы он непрерывно курил и курил — сигарета всё не думала заканчиваться, горло постепенно сдавливало от боли из-за слишком глубоких затяжек, но Дэйв и не думал останавливаться — лишь только в тот момент, когда никотин в крови поднимался до уже головокружительной и практически тошнотворной концентрации, рыжий приходил в некое подобие душевного равновесия, вполне себе привычного раньше, но так трудно достигаемого сегодня. Придя впервые задолго до звонка, он забежал в спортзал, спрятал чехол в самый угол, куда не заглядывал даже физрук, и, тяжело дыша и спотыкаясь, поднялся на третий этаж, где вот-вот должна была начаться математика. — Вот это ты даёшь! Тебя же Жополиз придушит! — поразился одежде Мастейна его одноклассник, Марти. К величайшему сожалению Дэйва, поклоннику всемирно известного бренда с тремя полосками и рваных джинсов, в их школе по правилам было категорически запрещено такое носить, и следил за этим завуч, противный худощавый дядька, жалкий подхалим, вечно поддакивающий директору, за что и справедливо прозванный ребятами Жополизом. Но сегодня, впрочем, как и всегда, но в меньшей степени, рыжему было абсолютно наплевать на этого придурка — окажись тот в таких же условиях, сам бы точно пришёл в одних трусах. Как же хорошо, что всё это закончилось, можно наконец, расслабиться и поспать. Мастейн лёг головой на карту, закрыл глаза, задумался о приятном… — Ты чего творишь? Больно же! — воскликнул Мастейн, со злобным непониманием смотря на своего соседа по парте, совершенно не заслуживающего столь свирепого взгляда, — милашка Эллефсон вряд ли был способен на подобные злодеяния, однако больше подозреваемых не было. Дэйв потёр тот участок головы, за волосы которого его только что с необычайной силой потянули, и увидел на ладони выпавший рыжий клочок в луже крови, какой-то прозрачной и практически неощутимой тактильно, словно та была лишь дымкой или грёбаным туманом. — Смотри, что ты наделал, педик! Видишь это? — Но Дэйв, — начал оправдываться его тёзка, — у тебя на руке ничего нет, и я тебя просто толкнул, препод пришёл. — Да, он лишь слегка тебя по плечу ударил, — подтвердил Марти, странно косясь на Мастейна, — тебе, наверное, опять от твоей наркоты мерещится. Брось ты это дело, до добра не доведёт. Господи, вечно во всех бедах виноваты наркотики. Как же банально. — Пошёл в жопу, ЗОЖник тупой! — разозлённо крикнул рыжий и вновь посмотрел на свою руку. Поразительно, только что же он видел там свои выдранные волосы и в самом деле прочувствовал на себе этот неприятный процесс. Но как? — Дэйв, ты спал вообще сегодня? — тревожась за своего друга, спросил Эллефсон. — Выглядишь неважно. Может, на пару минут приляжешь, пока он домашку проверяет? Извини, что разбудил. Проглотив неожиданную обиду на не веривших ему одноклассников, Мастейн устало кивнул и принял то же положение, что и с минуту назад. Однако спать не получалось — сердце неистово стучало от страха, всё внутри дрожало от недавно перенесённой боли, да ещё и появился страх того, что она внезапно может повториться, неожиданно и стремительно накатить, как морской прилив в новолуние. «Выходит, я теперь и поспать не смогу, — с мрачной серьёзностью осознал Дэйв и тут же утешил себя, — о, а это же чем-то похоже на эффект от спидов. Вечная бодрость — это же хорошо.» — Не, уже расхотелось, — рыжий пренебрежительно махнул рукой, натянул на своё уставшее и словно постаревшее за эти сутки лицо искусственную улыбку и записал в тетради сегодняшнее число.