sl33p t1ght

Дэйв проснулся резко и внезапно, словно бы за окном неожиданно грянул взрыв или заверещала сирена, оповещавшая о чрезвычайной ситуации. Однако вокруг царила тишина, и разбудило его кое-что другое, вернее, кое-кто, а причиной этой мгновенной отрезвляющей бодрости стало вдруг накатившее чувство вины. Стремительно осознавая своё положение, — он снова заснул в кабинете Джеймса, из-за чего тот наверняка не мог запереть дверь на ключ и пойти на своё совещание, — Дэйв, злясь на себя, сжал кулаки, вонзая отросшие ногти в кожу ладоней, очищая этой болью голову от обрывков за секунды забываемого сна и запуская процесс нормальной мыслительной деятельности. Ну вот, опять он подводит людей, разве так можно? — Выспался? — не было похоже, что Хэтфилд на него злился, скорее беспокоился и переживал — эту тревогу выдавали его глаза и застывшее в них напряжение. Может быть, до совещания оставалось минут десять — бывает же такое, когда ты просыпаешься по какому-то внутреннему будильнику, в аккурат за несколько минут до запланированного события. — Да, — ответил рыжий, потирая глаза рукой. На пальцах осталась какая-то влага, вот ведь позор, — чёрт, я, что, во сне ревел? Джеймс подошёл ближе, присматриваясь, и вынужденно кивнул. Да уж, стыдоба-то какая. — Расслабься, так с каждым бывает, да и не сказать, что прямо-таки ревел, так, немного слёз, ничего такого в этом нет, — всё же успокоил его тот, опустив взгляд на циферблат наручных часов, но никак больше не подавая виду, что опаздывал, — может, сон плохой увидел? Дэйв не помнил своего сна. Что-то хорошее, определённо это было что-то хорошее. Что-то приятное, ностальгически радостное, какой-то полузабытый момент из прошлого, который разложить на детали уже больше не удавалось, некое событие, растворившееся навсегда, но оставившее после себя лёгкий ветерок сладостно-тоскливых неповторимых впечатлений. — Да не, нормальный такой сон был, — Мастейн встряхнул копной рыжих волос, окончательно просыпаясь, — неважно уже. Спасибо, кстати, что позволил мне поспать у тебя, ты же не опоздаешь из-за этого на совещание? — Дэйв, — Хэтфилд поднёс к его лицу руку с часами, — совещание уже прошло давно. Я тебя будил, но ты попросил закрыть кабинет, наверное, совсем не помнишь, как это было… — Вообще, — развёл руками рыжий, — чёрт, я как будто провалился куда-то, без понятия, что я тебе сказал, надеюсь, я тебя не послал подальше… А ведь он мог так сделать, посчитав во сне Хэтфилда за Джуниора или Марти — подсознательная реакция Мастейна на практически любой человеческий раздражитель выглядела одинаково грубо и недружелюбно. Что поделать, трудный подросток же, его можно было понять и простить. — Извини, но так и было, — всё-таки подтвердил его опасения Джеймс, не выглядевший особо обиженным за это, — ладно, забудь. Я всё боялся, что ты проснёшься, когда я ещё буду там, и подумаешь, что я тебя тут замуровать решил, но, видимо, тебе так не хватало сна, что ты и не заметил моего отсутствия. Что, совсем дома не спишь? Услышав упоминания о доме, подросток вздрогнул и боязливо опустил голову. Одно лишь упоминание об этих кошмарах сразу же воскрешало тот страх, те чувства леденящей безысходности и отчаяния. Но каким бы это место ни было, домом оно по-прежнему оставалось, ну, а что такое дом? Правильно, место где люди живут, спят, едят и всё остальное. Джеймсу тоже было пора в свой дом, а Дэйв его задерживал. Что ж, зато это можно во второй раз использовать как отговорку, чтобы не делиться своей странной историей — ну не хотелось, до последнего не хотелось связывать себя со всем этим сверхъестественным бредом или выдумками сумасшедших. Пускай Хэтфилд думает, что у него, скажем, проблемы в семье или же синдром отличника, хоть оба варианта и звучали одинаково фальшиво. — Да там не получается особо, — Мастейн пожал плечами, одновременно надеясь, что Джеймс и поверит ему, и — этот вариант был гораздо предпочтительнее — начнёт возражать и заставит, наконец, выложить уже давно гложущую изнутри правду. — Ну нельзя же так, — к величайшему сожалению Дэйва, Хэтфилд произнёс это не особо искренне, словно бы не желая вмешиваться в его дела и помогать, задавая вопросы чисто для галочки, в пределах своей тупой работы. Настроение Мастейна стремительно упало, как и образ Джеймса в его глазах. Как же он всё-таки изменился — вот раньше, четыре года назад Джеймс проявлял интерес ко всем его проблемам и всячески пытался помочь, а сейчас что? Просто стоял рядом, стыдливо избегая его взгляда и с печалью смотря вниз. Может быть, Хэтфилд всё же хотел ему помочь, только вот что-то его отталкивало от этого поступка, увеличивая дистанцию между мыслями и действиями. Он будто бы чего-то боялся, и как же прискорбно и убого это выглядело, так непохоже на прошлого Джеймса. — Ничего, справлюсь, — безразлично махнул рукой рыжий, надевая на плечи рюкзак, — ну, я пойду тогда. — Я с тобой, нам по пути, — коротко ответил ему Хэтфилд, всё ещё источая всем своим видом заглушавшую все желания неуверенность. Дэйв не стал возражать и достал из рюкзака телефон, собираясь зайти на свою страничку в Фейсбуке, пока его новообъявленный спутник что-то снимал со стены, клал в какую-то коробку и только потом уже с какой-то немного даже брезгливой осторожностью прятал в рюкзак. Ну и странный же он, пугающе странный — Мастейну даже не хотелось поинтересоваться, что же за штуковину Джеймс решил утащить с собой, пускай то была хоть бомба, хоть настоящая кукла вуду. Школьные коридоры, погруженные в вечерний полумрак, они прошли быстро, будто бы вдвоём одинаково желали как можно скорее преодолеть это место. У Дэйва всё ещё никак не прекращались его видения — под его ногами пол всё так же кишел, смачно хрустел и липко хлюпал личинками жуков и взрослыми тёмно-красными тварями, норовившими забраться под одежду. Каждый раз, когда такое почти случалось, Мастейн вздрагивал и посматривал на шедшего рядом Хэтфилда, едва ли не хватая его за руку. Нет, так делать рыжий не собирался — ни к чему хорошему это не приведёт, тот лишь начнёт закидывать его раздражающими вопросами наподобие «Дэйв, ты боишься темноты?» и ничего, просто ничегошеньки не сделает, чтобы что-то исправить. Вера в то, что Джеймс каким-то образом поможет ему со всем этим разобраться — отчего-то она поселилась в душе рыжего подростка хоть у рыжих и нет души с момента их первой встречи спустя четыре года — на глазах таяла и бледнела. Не затрудняя себя нелепыми просьбами, предупреждениями, да и просто словами, только-только выйдя за территорию школы, Дэйв сразу же вытащил из пачки в кармане две сигареты и передал одну Джеймсу — не как в качестве выражения благодарности, нет, только для того, чтобы самому можно было смотреть, как тот курил, и отвлекаться подобным образом от уже порядком привычных, но по-прежнему вызвавшим отвращение и страх галлюцинаций. Да, курящий Хэтфилд станет куда лучшей альтернативой — всё же, как бы тот не падал в глазах Дэйва, его выражавшее крайнюю степень блаженства лицо в моменты глубоких затяжек и то, как он едва заметно облизывал губы после них, действовало на рыжего успокаивающе, приносило хоть небольшое умиротворение, так жаждуемое и необходимое организмом. Дорога впереди пролегала через кочку, искривлялась и в итоге разветвлялась на два поворота. Помнится, один из них вёл к тому старому кафе, наверняка уже закрытому, лишённому своей поблёклой вывески и обращённому в какой-то безликий продуктовый или очередной салон красоты. Обязательно надо проверить, являлось ли это правдой, так пообещал себе Дэйв, воскрешая в памяти те счастливые моменты, связанные именно с этим заведением — их было прилично; они с Хэтфилдом, припоминал рыжий, не раз туда заглядывали, сидели за любимым местом у окошка, частенько смотрели через подвешенный на стену телевизор футбольный или бейсбольный матч, покупали сладости, лишь иногда — алкоголь, — в общем-то, очень даже недурно проводили время. У него даже возникло желание сходить туда ещё раз, позвав с собой Джеймса. Хотя зачем себе давать ложные надежды? — тому, похожему лишь на серую тень от самого себя, вообще вряд ли это быть нужно теперь. «А ведь странно так, — думал Дэйв, задрав голову вверх и выпустив струю дыма. Уже совсем коротенькая сигарета подходила к концу, передав весь свой никотин Мастейну, отчего тот, как делали многие люди, на время изменившие или дополнившие чем-то из веществ своё сознание, принялся рассуждать и анализировать всю ситуацию, — вчера я считал Джеймса ну вообще офигеть каким крутым, прямо как раньше, а сейчас что не так? Наверное, я просто злюсь на его безразличие, и оно действительно бесит — видит же, придурок, что у меня проблемы, сам догадывается обо всём и молчит. Боится, что ли? Даже не знаю, что сказать, Джеймс, либо у тебя в жизни произошло что-то страшное, отчего ты замкнулся в себе и из-за этого, кстати, выглядишь на все сорок пять, либо ты просто ссыкло самое настоящее, и я понятия не имею, какой вариант лучше, хотя для тебя, скорее всего, второй, но мне он категорически не нравится, ты же таким не был раньше. Вот, лучше покури ещё, в чём бы не была твоя проблема, куришь ты очень красиво, хоть на это смотреть приятно.» От сигареты Хэтфилд всё-таки отказался. Дэйв разочарованно вздохнул и убрал её за ухо. — Куда ж мне столько? Я только что покурил, да и ты тоже, — заметил тот. Мастейн закатил глаза — сам не курит, да ещё и ему указывать будет, что за наглость? — ладно, мне вон в ту сторону, тебе, насколько помню, в другую. Что ж, до завтра, Дэйв. Значит, ещё и бросить решил его? Он не хотел, по глазам было видно, что не хотел, так делать, но по словам — с точностью до наоборот, вот, уже просматривал то на часы, то на свою тупую сторону, всё сомневаясь и нервничая. Да чего он мнётся? Сказал бы сразу, что, всё, связь оборвалась, больше он не хочет иметь с ним, с Дэйвом, никаких дел, как бы печально бы это ни звучало — это уже окончательное решение раз и навсегда перерубило бы всё, что их объединяло, все эти прогулки по солнечным улицам, все выпитые на двоих бутылки слабоалкогольного пива, всё это общение, разговоры. Видимо, Хэтфилду тоже всё это было дорого, так отчего же тот так стремился всё разрушить? — А ты не мог бы, — осмелился предложить Мастейн, — проводить меня? Ну, как раньше, помнишь? Или даже зайти ко мне, не так уж и поздно сейчас… Прошлый Джеймс бы согласился, отложил бы все свои дела и обязательно, во что бы то ни стало согласился. А теперешний… — Извини, не могу, — и пускай Хэтфилд глядел на него с сожалением, наверняка ругая и проклиная себя за свой отказ, вызывая всем своим видом одну лишь крысиную жалость, Дэйв едва сдержался, чтобы ему не врезать. Как он мог? Просто как? — И сейчас поздно, тебя точно уже ждут дома. Давай, береги себя. Мастейн бессильно кивнул и побрёл в свою сторону, едва передвигая ослабевшими от усталости, тяжёлым камнем свалившейся сверху, ногами — одного лишь сна, пускай и прерванного и неполноценного, было недостаточно для нормального функционирования организма, никто не отменял потребности в еде и в других, нематериальных радостях жизни, в которых только что так жестоко отказал ему блондин. Кое-как добравшись до ближайшей лавочки, он безвольно свалился на сырые от дождя некрашеные доски и полез в карман за зажигалкой. «Сколько можно курить? — сам себя упрекнул рыжий. — Только и можешь этот дым пускать, да?» Да, только и мог, а ничего другого и не оставалось. Сигареты, бесконечная череда сигарет, зажатых то зубами, то двумя или тремя пальцами, их горячий, горьковатый и уже тошнотворный, но жизненно необходимый никотиновый дым остались единственной радостью в жизни, не считая, конечно, телефона, на этот раз огорчившего подростка отсутствием каких-либо оповещений или новостей. А ещё был Джеймс, вот только он ушёл. И пускай тот стоял неподалёку, делая по два-три неуверенных шага к своему дому, постоянно оборачиваясь, для Дэйва он именно ушёл, так же, как и четыре года назад, — хоть тогда в том не было никакой его вины, — так и сейчас. По ноге Дэйва ползла змея, весьма тяжёлая, ощутимая от холода покрытой мурашками кожей. Неизвестно откуда появившись, должно быть, просто выродившись прямо из скамейки — да, и такое возможно, у проклятых галлюцинаций не было пределов, — она сразу же нашла свою жертву. Вот только жертве было уже плевать. Да, противно, страшно, ну и что? Она же ненастоящая и никакой реальной опасности представлять и не могла. Целиком и полностью игнорируя чешуйчатую гадину, Мастейн улёгся на доски, роняя пепел на свою смятую рубашку. Так он лежал достаточно долгое время, иногда выбрасывая окурки и заменяя их свежими сигаретами. А что ещё оставалось делать? Ничего другого. Кто-то коснулся его руки — должно быть, выдуманная кровавая змеюка взяла себе за цель именно её. А нет, противная рептилия сползла куда-то вниз, а это был Джеймс. Так и не ушёл, значит. — Ты в порядке? — ещё и нашёл наглости спросить он. — Да, я… Подожди, одну секунду, — Дэйв резко встал со скамейки и пнул ногой змею, подобравшуюся на опасное расстояние до ноги Хэтфилда. Да, Мастейн злился на него, но не до такой же степени, чтобы оставлять на растерзание этой твари, этой грёбаной воображаемой твари. Стоп, воображаемой… Ох, чёрт, — извини, я подумал, что рядом с тобой… Это всё глюки, не обращай внимания… — Подумал, что рядом со мной змея? — закончил за него фразу Джеймс. Дэйв ошарашенно уставился на него. В этот момент пресловутая змея вновь принялась атаковать ногу блондина, и тот решительно наступил на неё тяжёлым ботинком. Мастейн поморщился от звука, а затем взглянул на асфальт. Ни зелёной змеиной крови, ни её раздавленного трупа нигде не было, всё мгновенно исчезло. — Значит, ты тоже их видишь…