sl33p t1ght

Верно люди подметили — мир тесен. В любой, абсолютно любой ситуации ты можешь встретить либо так же мыслящего человека, либо погруженного в ровно те же проблемы, и нередко так случается, что этой родственной душой является кто-то из давно уже знакомых, и без того тесно связанных с тобой людей. Это может показаться и обязательно покажется удивительным, совершенно неожиданным совпадением, но такова жизнь, частенько стремившаяся ещё теснее переплести людские судьбы, всегда делая это хаотично и беспорядочно, но на удивление точно — подобранный ею человек становится именно тем, в ком ты нуждался всё это время, и это поистине удивительно. Дэйв тоже подозревал, где-то на краешке сознания надеялся, что помощь придёт, что её будет олицетворять именно Джеймс Хэтфилд, однако всё же испытал настолько сильное удивление, что аж выронил сигарету из рук. Впрочем, не проблема, их ещё было много, пускай себе тлеет на земле. — Заканчивай уже курить, — потребовал Джеймс, отбирая пачку из рук подростка, — здоровье у тебя не бесконечное, в отличие от этого дерьма. Мастейн даже не стал возражать — ему совершенно не хотелось. Мало того, что Хэтфилд, наконец-то, стал ему помогать, — пускай изъятие столь милого сердцу предмету и нельзя было назвать приятным, — так он ещё и всё знал! Значит, больше не нужно ничего скрывать, и даже если тот начнёт опять вести себя как стеснительный придурок, то всё равно останется той самой родственной душой, которую можно нагло схватить за плечи, вжать в стену и заставить слушать обо всём наболевшем, спокойно им делиться без боязни быть сосланным за такие речи в сумасшедший дом или куда-то похуже. — А как ты догадался, что они бесконечные? — решил первым делом спросить Дэйв. — Ты скурил уже, как мне показалось, полпачки, — значит, наблюдательный и заботливый — прямо как раньше — Джеймс, следил за ним всё это время. Всё же не безразличен ему был Дэйв, и как же это радовало последнего, — а всё достаёшь из неё последнюю сигарету. Знаешь, со стороны это совершенно незаметно, но только не в том случае, когда ты уже сталкивался с подобным. Так вот, в чём дело — Хэтфилд тоже был со всем этим знаком, наверняка и у него была запрятана какая-то бесконечная вещичка, узнать бы только, какая именно… — А с чем конкретно ты сталкивался? У тебя тоже есть что-то бесконечное? — поинтересовался рыжий, предполагая, что же всё-таки Джеймс обратил в вечность, пожертвовав парочкой лет жизни и своим душевным здоровьем. Чёрт, а теперь это зазвучало страшнее — узнав о том, что он сам умрёт на тринадцать лет раньше, Мастейн саркастично усмехнулся, мол, подсчёты были неверными, отбрасывать копыта он собрался в возрасте около тридцати, ничуть не позднее, однако Хэтфилду уже было за тридцать, а то и за сорок, значит, оставалось ему не так уж и долго. — Не у меня, — блондин отвечал неохотно, словно бы затронутая Дэйвом тема приносила ему боль, бередила старые, но всё ещё незаживавшие раны, отдаваясь в них обжигающими уколами, — не думаю, что тебе будет интересно слушать всё это целиком, но скажу кратко — бесконечное пиво. — Круто, — оценил столь рациональное использование заклинания рыжий, зарубив себе на носу во что бы то ни стало расспросить Хэтфилда обо всём, пускай тому и поначалу будет тяжело — да, первые фразы, наполненные воспоминаниями, не станут даваться легко, однако дальше это поможет, обязательно поможет. — Нет, не круто, — отрезал Джеймс, покачав головой, — ну, может, для тебя и круто, учитывая, что ты всё это ещё и сам пережил. Так вот, что не давало тебе спать… — Я хотел обо всём рассказать, — начал оправдываться Мастейн, с вновь вернувшейся признательностью посматривая на Джеймса, стоявшего перед ним, безвольно, подобно трупу лежавшим на грязной скамье, свесив вниз пламенную гриву волос, — боялся, что ты мне не поверишь — сам понимаешь, как это звучало бы… — Как речь безумца, — в точности описал это Хэтфилд, помогая Дэйву подняться и на всякий случай придерживая его за спину рукой, боясь, что тот мог свалиться обратно от слабости. Нет, подобное рыжему уже не грозило, — вдоволь належавшись и накурившись, он снова ощутил кратковременный, но прилив сил, — однако желая подольше насладиться этим робким и нежным прикосновением Джеймса, он даже специально откинулся назад, ощущая, как блондин напряг свою сильную руку, стараясь его удержать, — знаешь, я тоже из-за этого ничего тебе не говорил, извини, наверное, это тебе показалось ужасно эгоистичным и бессердечным, ты уж не держи на меня зла, я тоже не хотел, чтобы ты вдруг начал считать, что я тут чокнулся на старости лет. — Думаю, мы друг друга поняли, — подвёл итоги Дэйв. Обычно склонный на ссоры и конфликты и никогда не стремившийся избежать их, сегодня он отчего-то не стал возражать Хэтфилду, хоть всё и держал на него обиду. Наверное, сил не было спорить — рыжему снова хотелось спать, и это тупое животное желание растворяло в себе все остальные эмоции. — Ну, не засыпай здесь, — от глаз Джеймса не скрылся его поникший вид и попытка вновь усесться на лавочку, — всё равно же не получится, ты так допоздна просидишь, и всё. Ну вот, опять началось. Всё бы хорошо с этим Хэтфилдом, вот только и минутки посидеть не даёт! Главное, ладно бы не понимал всей ситуации, так всё же знает, а всё равно тупит. Ну устал он, устал, так сложно догнать? — А смысл мне куда-то идти? — Мастейн пожал плечами и попытался вытащить из кармана ущербной спортивной куртки Джеймса — эх, а раньше ведь носил просто шикарную кожанку, но променял её на такое говно — свою пачку и, потерпев вполне предсказуемую неудачу, всё же встал ровно и продолжил. — Там меня ждёт то же самое, тут хотя бы свежий воздух, он полезен, а так — разницы никакой. Пока что спать у меня получается только в твоём кабинете, так что если бы ты действительно хотел, чтобы я отдохнул, мог бы и ключи мне передать. В чём, кстати, дело? Что не так с твоим кабинетом? Хэтфилд устало вздохнул и вытащил из пачки рыжего сигарету. Поймав на себе его выразительный взгляд, он вернул её хозяину и наклонил голову, собираясь с мыслями. Дэйв видел, как тот боролся с собой, не желая рассказывать, вспоминать, ещё глубже погружаться во всё это, но в то же время понимал, как это было необходимо и неизбежно, отчего и стоял, задумавшись и подбирая слова. Желая оказать хоть какую-то помощь, рыжий поддержал Джеймса улыбкой и едва заметно подмигнул тому. — Не в кабинете дело, — наконец, пересилил себя блондин, начиная свою историю. Под заинтересованным взглядом Дэйва он достал из кармана куртки миниатюрный чехол для очков — в похожем Мастейн, будучи ещё совсем маленьким, прятал от зорких глаз своей вездесущей матери сигареты — и вытащил оттуда нечто, напоминавшее ловец снов. Приглядевшись, Дэйв увидел, что беловатое кольцо было сделано из самых настоящих костей, каким-то образом соединённых вместе в форму круга, а тонкие нити напоминали застывшие струйки крови, спадавшие вниз багровыми косичками. Жутковатая вещь, конечно — даже если бы рыжий был ужасно суеверен, то всё равно бы ни за что не повесил над своей кроватью такую штуковину — мало ли что та наколдует вместо того, чтобы отгонять кошмары, — а вот, в чём. Её мне создала та книга — если бы ты прочитал её целиком, а не выборочно, только про все, как тебе казалось, интересные штучки, то мог бы и понять, что же это такое. Только не прикасайся к ней, просто не делай этого, смотри, что будет… Осторожно взяв ловец за приделанную к нему верёвочную петельку, Джеймс повесил его на ветку ближайшего дерева, на глазах покрывавшуюся тёмно-красными прожилками. Растущие на ней листья съёживались и опадали, словно ошпаренные чем-то горячим и токсичным. Однако появилось и кое-что хорошее — та самая внезапно наступившая тишина в голове, всепоглощающее спокойствие и расслабление по всему телу. Дэйву аж снова захотелось прилечь на пару минут, — должно быть, в отличие от своего хозяина по-прежнему рвущийся подобно весенним росткам к жизни организм вновь решился запустить программу восстановления, — но, переборов это желание, Мастейн продолжил слушать дальше. — Видишь, что случилось с деревом? — указал на поражённую ветку Хэтфилд, снимая ловец и убирая его обратно, стараясь избегать всяческих прикосновений к чужеродной материи. — Оно же не умрёт? — беспокоясь за охватываемые багровой заразой ветки, спросил Дэйв. — И почему такое не происходит с твоим кабинетом? — Думаю, со временем это пройдёт, — Джеймс сочувственно посмотрел на бедное дерево и печально вздохнул, — я тоже пару раз касался этой дряни; ощущения не лучшие, но потом всё восстанавливалось, что не могу сказать насчёт того же кабинета или же дома, да, я каждый раз вешаю эту дрянь у кровати, — иначе спать вообще не получается. Все эти места уже давно заражены и полностью принадлежат книге — я уже и не знаю, что будет дальше, думаю, что только хуже. Когда-нибудь всё либо разом рухнет, либо же станет отдельным источником этой тьмы, даже думать об этом не хочу. — Да уж, мрачненько выходит, — Мастейн взял Хэтфилда за руку, поминутно морщась, представляя всё им описанное, и в то же время всё ещё жаждуя узнать больше, — значит, это всё из-за того, что тебе было лень выходить в магазин за новым пивом? И как ты оторвал кусок страницы? Сколько бы я не пытался… Джеймс вдруг выдернул руку и отошёл от Дэйва в сторону. Светлые брови нахмурились в недовольстве, а нежно-розовые губы поджались будто бы в обиде. Видимо, тут и начиналась та самая часть, о которой рыжий напомнил уж слишком, до опрометчивости резко, чем и вызвал к Джеймса эти эмоции. — Думаю, на сегодня тебе достаточно знать, — сухо произнёс блондин, вытаскивая из очередного кармана пачку сигарет — а на этом несуразном вроде бы последнем писке моды их существовало аж целое нелепое множество - своих сигарет, поддающихся счёту и совсем не бесконечных, совершенно обычных, но, что важнее, не его. Значит, настолько обиделся, что не стал ущемлять свою глупую гордость и просить у Дэйва, даже зная, что тот обязательно бы поделился — чего ему стоило просто вытащить одну из миллиона, нет, миллиарда в миллиардной степени из этой тупой пачки, чтобы помочь своему другу успокоить нервы? Впрочем, попросил бы Хэт закурить сейчас, Мастейн, в свою очередь, столь же на него обиженный, мог бы и резковато посоветовать заиметь свои, — пойдём. — Пойдём? — подивился рыжий. — Что за «пойдём»? Куда и зачем? — Домой, куда ещё, — объяснил Джеймс, зачем-то поднимая с лавочки рюкзак Дэйва и накидывая изорванную лямку на своё плечо, — к завтрашнему дню надо выспаться — не будешь же ты изо дня в день прогуливать уроки, отлёживаясь в моём кабинете. Едва не задохнувшись от такой наглости, Мастейн сжал кулаки и приготовился давать отпор этой грубой скотине, если та полезет тащить его насильно — кто знает, вдруг и такое случится. — Никуда я с тобой не пойду, — отчеканил слова рыжий, — ещё и не хватало спать в твоём заражённом доме, и отдай мне мой рюкзак, мне домой надо. — Ишь чего выдумал, пойдёшь, и это не обсуждается, — Хэтфилд грубым движением схватил подростка под локоть и повёл по дороге. Секунду назад Дэйв, с точностью всё предугадав, решительно настроился отбиваться, сопротивляться, даже если придётся, то бежать — любым возможным способом не позволить вести себя в какое-то сомнительное место против своего желания. Да, был прямо-таки уверен, что обязательно сделает это, отчего сейчас и недоумевал, как по-прежнему сердитый Джеймс вёл под руку, не встречая при этом никакого сопротивления со стороны рыжего. Его лицо, искажённое в раздражении и злости на непослушного мальчика, казалось тому ещё привлекательнее, чем раньше, а напряжённые во всём теле мышцы вызывали лишь желание прижаться к широкой грудной клетке, приобнять Хэтфилда за шею и успокаивающе прошептать, что всё, пускай успокоится, он пойдёт с ним, что никогда не размышлявший о последствиях Дэйв незамедлительно и претворил в реальность, крайне довольный происходящим: — Ну чего ты? — он остановился и притянул к себе Джеймса, крайне удивлённого столь моментальной сменой настроения рыжего. — Расслабься, я совсем и не против остаться у тебя. — Не против, говоришь? — сразу же смутился тот. — Ты прости меня за это, я просто переживал за тебя, Дэйв. Надеюсь, я не сильно тебя схватил, больно не было? Да уж, лучше было, когда Хэтфилд грозно возвышался над ним и стремился взять под свою власть его волю, чем когда снова стал стесняться себя самого и просить прощения. С немалым удивлением Мастейн для себя открыл своё очередное тёмное желание, полное противоречий и внутренней борьбы — да, он терпеть не мог, когда над ним доминировали, но раз уж это случалось, то вместе с недовольством и желанием постоять за себя приносило кое-что ещё… «Отлично, — саркастично заключил про себя рыжий, — у меня теперь стоит на злого и недовольного Хэта. Да уж, докатились…» Прекрасно понимая, что сейчас уж точно ни время, ни место, да ещё и и порядком отбивали желание эти назойливые жучки, червяки и прочие ползущие по асфальту твари — ну хоть в чём-то от них прок — не способствовали дальнейшему развитию… чего бы там не было, Дэйв решил перевести тему и продолжить допрос. Может, опять удастся разозлить Джеймса… Конечно, делать этого не стоило, но хотелось, чертовски сильно хотелось, ох уж это пылкое подростковое желание. — Нормально всё, не парься, — рыжий, как ему казалось, обворожительно улыбнулся Хэтфилду и поудобнее взялся за его крепкую твёрдую руку, — расскажи мне лучше, что же там ты сделал со страницей. — Да не делал я ничего! — снова вспылил тот, естественно, сразу же принимаясь извиняться, вследствие чего и терять привлекательность для Дэйва. — Прости, что опять накричал. В общем, это не я, и вообще замешан я во всём этом лишь косвенно. Помнишь одного пацана из седьмого — ну, вернее, уже одиннадцатого класса, если бы тот учился в школе? Такой на девчонку похожий, с каре, он ещё тебе ужасно не нравился… — Кошак, что ли? Под описанного Джеймсом мальчика из всех учеников подходил лишь один-единственный экземпляр. Излишне женственный, — даже его детская полнота и худоба одновременно, выражавшаяся слабеньким, мягким тельцем с тощими ручками, но ярко выделявшимся щекастым и всё же миловидным личиком и пухлыми бёдрами, придавала комплексующему из-за своей внешности и последующей травле подростку ещё большее сходство с девчонкой, — не способный постоять за себя излюбленным школьниками путём грубой силы, Ларс-вроде-бы-Ульрих или какая у него там фамилия, сразу же не понравился «чётким пацанам» из шестого-восьмого и быстренько стал объектом их издевательств. Они ласково его называли Котёнком или же производными от других кошачьих слов — когда тот, в очередной раз до синяков избитый в туалете в мольбе таращил большие зелёные глазёнки, сходство было нереальное. Дэйв сам частенько участвовал в травле, а то и руководил ей — подсознательно видя в этом пидриле скрытого, но явного лидера и манипулятора, он решительно не давал тому стать хоть немного популярнее в школе, чтобы завоевать свою аудиторию и с её помощью постоять за себя. Что ж, выходит, этот чмырь теперь и к Хэтфилду полез… Хотя, впрочем, и до этого активно добивался подобного — не раз рыжий видел этого недомерка у двери сто пятого кабинета, закатывавшего рукава светло-голубой толстовки, собираясь зачем-то продемонстрировать психологу свои тупые позерские порезы на запястьях и излить в очередной раз ему душу. Конечно, и за это Ларс получал — уже лично от приревновавшего Мастейна, наедине, но столь же сильно, как и от всей его банды. Поделом ему, нашёл, к кому липнуть. — Ну да, — немногословно подтвердил блондин, — возможно, ты помнишь его как неудачника и нытика, но после твоего ухода мнение о нём резко изменилось, с тех пор он стал даже на тебя похож, — на этих словах Дэйв поморщился, ощущая, как зачесались кулаки, давно уже не встречавшиеся с чьей-то рожей, готовой превратиться в кашу, — так вот, прошёл год, он перестал ко мне ходить, лишь пару раз заглядывал, делился и хвастался тем, каким он стал крутым, а потом внезапно через недели две кое-как дополз, весь измученный и с книгой в руках. Говорил, что завтра умрёт, но ещё раньше — сойдёт с ума… Представив себе это, Мастейн непроизвольно вздрогнул. Да, сколько бы он ненавидел Ларса, ему всё равно вдруг стало его жалко. Побои тот заслуживал, унижения — конечно же, но вот девять, если подсчитать всё, то именно девять дней медленного помрачения рассудка, бессонной пытки и постоянного безумного страха — нет, вовсе нет. И это ещё Дэйву удавалось хоть немного отдохнуть в любимом кабинете, а этому неудачнику… Наверняка тот уже тысячу раз пожалел о своей находке и создании бесконечного пива, — чёрт, а неплохая же идея! — желая, вероятнее всего, таким образом стать ещё круче и популярнее — в этом рыжий мог понять. — Я сначала подумал, что он уже, — продолжил свою историю Джеймс, — но потом пришлось поверить. Знаешь, не сказать, что я был прям хорошего мнения о Ларсе, но всё же успел порядком к нему привязаться за все эти годы, да и по профессии мне нужно было ему помогать… В общем, читать он уже был не в состоянии, поэтому я забрал у него книгу и нашёл тот кусок страницы, и да, он уже был оторванным. Ты ведь уже оказывался там — в этом маленьком туманном мире, заключённым внутри строчек и бумаги? — Пару дней назад, — ответил Мастейн, припоминая и закрывая уставшие глаза. Возвращалась головная боль — слишком много информации и слишком же мало сна стали тому виной. Хотелось уже добраться до дома Джеймса, устроиться поудобнее на кровати или где тот постелет, укрыться одеялком, спрятавшись от всех этих всё ещё кажущихся фантастическими проблем. Вроде бы именно это Хэтфилд и обещал устроить, если уж верить его словам, — я думал, это мне приснилось. — Может, и приснилось, — задумчиво изрёк Хэтфилд, всё ещё напряжённый, но уже порядком измученный своими эмоциями, — но только это место реальное. Я бы не назвал его адом; просто одно из воплощений зла, неизменно присуствующего в нашем мире — потому что ещё, кроме самого зла, будет устраивать столь незаметную и коварную ловушку? Страницу никто не отрывал — её изначально не было, и об этом я узнал, лишь сам оказавшись там, в конце есть заклинание, благодаря которому можно так сделать. Зло безлико, Дэйв, порой обманчиво и подло, но даже оно иногда бывает честным — я потребовал у него найти кусок странички, и его же почти сразу же подобрал с кирпичной дороги. Джеймс замолчал, выдохнул и уставился на свои ботинки, с каждым шагом звучно наступавшие на хрустевший под ногами многоногий красноватый ковёр из бесчисленных тварей. Крайне вымотанный долгим насыщенным днём Дэйв последовал его примеру. За прошедшие минут десять, не больше, ему пришлось проглотить столько нового, целую уйму чужих, но оттого не менее цепляющих впечатлений и переживаний, а ведь с этим ещё теперь надо как-то жить, да и история — пока что только Хэтфилда, о своей и речи быть не могло — не подошла к концу, тот так и не рассказал, что же случилось с виновником произошедшего, так и не встреченным Мастейном в школе. — А что дальше, Джеймс? — так как Хэтфилд, всецело погрузившись в раздумья, не отреагировал на его голос, рыжему пришлось как следует потрясти того за кисть руки. — Дальше? — глухим голосом переспросил блондин, то сильнее сжимая костлявую руку подростка в ответ, то расслабляя хватку и осторожно водя пальцами по его бледной даже на ладонях коже. — А дальше мы пришли, вот и дом, Дэйв. Вот как, значит. Ну ничего, пообещал себе Мастейн, едва переставлявший ноги, но преисполненный уверенностью, он заставит его рассказать всё до конца, пускай даже и через силу, но всё вытянет до последней капли, исходя даже не из собственного интереса, а желая таким образом помочь Джеймсу освободиться от этого тяжёлого груза, не дававшего ему свободно вздохнуть уже четыре года.