sl33p t1ght

Луч ещё не обретшего свою полноценную силу утреннего солнца проскользнул по лицу Дэйва, и тот, сразу же ощутив своими чувствительными веками, что стало заметно ярче, перевернулся на бок, случайно уткнулся лицом в кожаную спинку дивана, попытался зачем-то оттолкнуть её рукой, вмиг осознал бессмысленность этого действия и, наконец, открыл глаза и вытянул руки вверх, просыпаясь. От резкого движения суставы на плечах, запястьях и шее хрустнули практически в унисон — вот и старость пожаловала, не зря на днях ему исполнилось аж целых шестнадцать лет. Давно пора уже было начать заниматься собой; сделать сейчас зарядку, что ли? Нет, уж точно не в гостях у Джеймса, да ещё и в столь ранний час — вышло бы ужасно невежливо будить так хорошо обходившегося с ним друга в… так, солнце уже почти встало, а рассвет осенью бывает в… полшестого утра? Это ж сколько он спал, часов десять? Внутренние часы не подвели Дэйва — его телефон показывал то же самое. Недолго потыкав в экран, Мастейн собрался убрать устройство обратно в свои джинсы, поминутно задаваясь вопросом, отчего же он уснул, так и не снимая их, и что бы ответил Джеймс, предложи он ему помочь справиться с этим непосильным трудом. Наверное, послал бы его или же смутился, но всё же вряд ли бы стал его слушаться и выполнять эту странную прихоть. — Ну вот, только проснулся, а уже в телефоне сидишь, — услышал из дверного проёма Дэйв. Обернувшись, он встретился взглядом с Джеймсом, уже походу долгое время наблюдавшим за ним, — ладно, можешь не оправдываться, что ты только на часы глянуть зашёл, скажи мне лучше, как ты себя чувствуешь? Мастейн улыбнулся, довольный заботой и вниманию к своей персоне, убрал подальше телефон и вновь упал головой на подушку, умиротворённо зевнув. — Просто отлично, давно так не отдыхал, — ответил он, — никогда раньше не думал, что спать так классно. — По тебе и заметно, — Хэтфилд перешагнул за порог и подошёл поближе к Дэйву, с каким-то восхищённым интересом рассматривая его так, словно бы видел в первый раз. Рыжий был не против — ни своей внешности, ни Джеймса он никогда не стыдился, пускай любуется, сколько захочется, — голодный, наверное? Насколько я помню, в последний раз ты ел прошлым утром, я думаю, пора и повторить. Вот как, даже об этом ему всё известно. Ну почти что. — Позапрошлым, — внёс поправки рыжий, наблюдая за тем, как на лицо Хэтфилда вытянулось в обеспокоенном удивлении, — и да, я тоже так думаю. А что ты мне предложишь? Можно что-то вредное? Зная, как Джеймс трепещуще относился к его здоровью, режиму и в том числе питанию, Дэйв в ожидании уставился на него, предполагая, как же будет звучать его отрицательный ответ — на то, что тот мог быть положительным, Мастейн и не надеялся, растущему организму нужна качественная пища, так ведь, Хэт? — А что конкретно из вредного? — да уж, Джеймс со временем заметно сдал. Впрочем, Дэйву это было под руку — разве не замечательно было бы в лишний раз поесть вкусняшек? — Хочу ведро крыльев из KFC, — брякнул первую пришедшую в голову мысль Мастейн, особо на самом деле и не испытывавший голода — едва проснувшись, он почувствовал, что хочет полежать ещё, вместо того, чтобы набивать измученный неправильным питанием желудок новыми гадостями, — в общем, ты заказывай, а я ещё посплю, разбуди, когда принесёшь. — Здорово придумал, ничего не скажешь, — без тени обиды ответил Хэтфилд, улыбаясь вместо того, чтобы, как и полагалось, злиться, — ладно, так и быть, отдыхай дальше, только без телефона — раз спать решил, то спи. А без этого не мог, да? Эх, ничего в жизни не может хоть раз пройти абсолютно гладко, везде приходится натыкаться на всячески подводные камни и нежеланные препятствия. Однако, именно в данный момент излишняя опека Джеймса никак ему не мешала — он ведь действительно собирался спать, пускай хоть себе эту железяку бестоколковую заберёт. Махнув рукой, мол, конечно же не будет он сидеть в телефоне, пускай идёт по своим делам, Дэйв укрылся одеялом и отвернулся, собираясь насладиться ещё как минимум часиком так недостававшим ему все эти дни отдыха.

***

Всё-таки внутренние часы у Дэйва были установлены и работали на редкость исправно — открыв глаза строго через час, проверив для пущей надёжности это по телефону, он худо-бедно прибрал постель (мать обязательно бы возмутилась и заставила бы всё переделывать, однако вряд ли Хэтфилд настолько же тащился от аккуратности, так что можно было и не напрягаться) и сразу пошёл к Джеймсу. Встретил его Мастейн в коридоре. Одетый в свою куртку, он словно бы чего-то поджидал, лениво листая новости в телефоне. — Проснулся? — мягко спросил он, мигом откладывая старенький смартфон давно уже вышедшей из моды модели. — На этот раз точно, — заверил его Дэйв, — ты уже всё купил? После второго пробуждения есть хотелось по-страшному. Но ничего, сейчас Хэтфилд всё исправит. — Ждал, пока ты встанешь — такую еду надо употреблять горячей, а то невкусно будет, — а он в теме, любой другой мог бы спокойно давно уже всё забрать, игнорируя факт того, что есть это придётся уже в остывшем и лишённом значительной части аппетитности виде, — так что пойду сейчас, а ты пока умывайся там, причёчывайся, ещё чем-то займись, думаю, минут за десять-пятнадцать управлюсь, подождёшь ведь? — Да без проблем, — уже предвкушая долгожданную еду, Мастейн с улыбкой кивнул, а затем решился попросить ещё кое о чём, — а я могу душем воспользоваться? Ну знаешь, мы вчера столько ходили, да и давно уже я не мылся по-нормальному, без компании этих тварей… — Конечно, можешь, — учтиво разрешил ему Джеймс, — что-то ещё? Что ты так смотришь? Говори, не стесняйся. Душ был рискованной идеей — смыв с себя всю грязь, было бы неуважительно к своему телу надевать старую одежду, впитавшую в себя пот страха и подростковых разочарований в жизни. Значит, придётся просить не только непосредственно саму кабину, полотенце, коврик и гигиенические принадлежности, (хоть обойтись можно было спокойно и без них, в таком удовольствии Дэйв не собирался себе отказывать — о да, подумать только, тереться той же мочалкой, что и Хэтфилд, взять его гель для душа, намылиться им с головы до ног, разве это не круто?), но и рубашку Джеймса, его же брюки, носки и бельё. Блондин спокойно мог отказать, — не каждый доверит свои шмотки какому-то оставшемуся у него на ночь мальчику, — но если бы он так сделал, рыжий обязательно бы затаил на него обиду — как же, теперь ему наслаждаться не только несвежей одеждой, но и разочарованием от столь удручающего облома. — Просто… — замялся вначале Мастейн, никак не решаясь спросить — всё же слишком многое он придавал этому желанию, оттого и волновался, — у меня нет чистой одежды, я в этой уже не один день гоняю, ну знаешь, уже некомфортно как-то… Извини, если наглею. — Да нормальный вопрос, расслабься, — успокоил его блондин, — я тебе на ручку двери повешу всё. Ладно, пойду я уже, а то так и в школу опоздаем. Дэйв ликующе улыбнулся. Будет у него одежда. Одежда Джеймса Хэтфилда.

***

Одежда Джеймса Хэтфилда полностью оправдала ожидания подростка, устремившего своё внимание на немногочисленные пуговицы серой рубашки — как он и полагал, брюки, так шикарно смотревшиеся на весьма широких бёдрах блондина, отчаянно спадали с его собственных худощавых ног, и даже ремень ничуть не спасал ситуации, добавляя общему виду лишь ещё большей комичности, так что всё же пришлось сделать выбор в сторону своих запятнанных грязью и обронённым на колени пеплом джинсов, а вот рубашка была Дэйву очень даже к лицу, по крайней мере, ему самому так казалось. Конечно же, на его узенькой, всё ещё по-детски хрупкой, костлявой груди и спине, она висела мешком, но к такому Мастейн давно уже привык — весь его гардероб составляли громадные толстовки похожего фасона, и в очередных не подходящих по размеру шмотках рыжий почувствовал себя очень даже уютно. Или же дело было не в том, что его внезапно показавшимся слабеньким, даже дистрофическим плечам было ещё далеко-далеко до тех швов на рубашке, где начинались рукава; может, причиной стало кое-что другое? Конечно же другое — как раз то, ради чего Дэйв и выпросил эту одежду, а именно — её принадлежность Джеймсу. В этой рубашке Хэтфилд приходил на работу, — наверняка, уже в прошлом, ведь не него теперешнего она бы вряд ли налезла, -говорил по телефону, перекусывал и бегал курить во время перерыва, уставал и отдыхал, переживал и радовался… Даже после не одной сотне стирок Мастейн всё равно мог почувствовать это — сущность Джеймса, его индивидуальный запах говна, его… Просто его самого. Нося на себе эту вещь, Дэйв ощущал рядом с собой неяркое, но стойкое присутствие Хэтфилда, и от этого ему и хотелось больше никогда её не снимать, крутиться перед зеркалом, рассматривая со всех сторон, подносить рукава к лицу и вдыхать этот едва ощутимый аромат, снова смотреться в отражение, вновь с умиротворением садиться на бортик ванной и воображать, до малейших деталей представлять Джеймса, стоявшего рядом. Ключ в двери повернулся, и в квартиру повеяло сквозняком из подъезда. Джеймс вернулся — настало время завтракать. Интересно, разрешит ли он поесть у телевизора, как в старые-добрые времена?

***

— Ты сегодня хорошо выглядишь, — сделал ему комплимент Джуниор, не знавший, куда себя деть до прихода учителя, — вид у тебя такой отдохнувший, да и цвет лица здоровее стал, даже волосы лучше лежат, хоть и до этого тоже нормально было. Ты правда слез? — Да я и ничего не принимал! — на весь класс возмутился рыжий, чтобы все навострили свои тупые жадные до сплетен ушки и слышали всё. — Слезь я бы посоветовал тебе, только не с наркоты, а с огромной чёрной елды, которую ты себе подложил под стул, проделал дыру в штанах и заклеил её скотчем, чтоб сидеть так весь урок, — увидев выражение лица соседа по парте, не оценившего это восхитительное оскорбление, Дэйв хлопнул его по плечу и спросил уже без злости, — про меня и так думают, что я чем только не ширяюсь, так что убавь громкость, а лучше вообще на «ноль» поставь, ты мне думать мешаешь. Мастейн закрыл глаза и вернулся к тем самым мыслям, которые внезапно прервала никчёмная болтовня Эллефсона. Практически целиком они состояли из воспоминаний — малую часть составляла фантазия, куда ж без неё? — сегодняшнего утра; это одно из самых радостных событий в жизни Дэйва за этот месяц неплохо помогало отвлечься от неприятных ощущений извне — проклятые багровые отродья по-прежнему его тревожили, щекотали прозрачными крылья щёки, царапали жвалами его ладони, заползали под запястья, взгрызались в тонкую кожу практически до кости… Впрочем, всё это не сказать, что прям явно, но всё же притупляли драгоценные воспоминания, — щенячий восторг подростка, открывшего горячую увесистую бумажную корзину, присутствие рядом Джеймса, ненавязчиво гудящий на заднем плане ящик, — отчего именно за них Мастейн и держался, стараясь игнорировать внешний мир вместе со всеми этими насекомыми, шумными одноклассниками и в том числе Джуниором, раз так ему не повезло являться частью этого мира, а не одной из мыслей Дэйва. — На тебе новая рубашка? Очень идёт, — всё же пытался пробиться в его воображение Эллефсон, — мне кажется, ты в ней похож на какого-то художника, чувак. — А ты в своей — на педика, — съязвил Мастейн, крайне недовольный нарушением его личного пространства, — и без неё тоже. Серьёзно, чел, «новая рубашка», «цвет лица», «на художника похож» — что это за гомосятина? Знаешь, единственная причина, по которой тебя до сих пор не забили в классе — это я, я с тобой дружу, и из-за этого тебя никто не трогает, но и моё терпение не безгранично, так что оставь свои пидорские штучки при себе и давай сюда свою домашку. Печально вздохнув, Джуниор покорно придвинул тетрадь, весь сжавшись под взглядом Дэйва, словно бы его собрались бить. Вот ведь тряпка, не то, что Джеймс. К слову, о Джеймсе — после школы надо было снова к нему заглянуть, чтобы отдать одежду — разумеется, перед этим стоило взять свою из дома, не пустит же его Хэт на улицу в трусах, начнёт впаривать, что так и заболеть недолго и прочую ерунду — и, что важнее, взять у него листок с концовкой заклинания и довести дело до конца. Давно уже было пора, кто знает, к чему может привести дальнейшее промедление?