sl33p t1ght

Из школы Дэйв вышел в гордом одиночестве, — благо, Джуниор остался на дополнительных по математике и освободил Мастейна от своего присутствия, а Джеймс, уже к сожалению, отрабатывая именно сегодня, по средам, укороченную смену, покинул заведение часом раньше, после пятого урока, — с сигаретой в зубах и с гнусным чувством тревоги, неумолимо подкрадывавшимся в душу. Что если что-то пойдёт не так? Вдруг заклинание не сработает, и тогда он, едва только вдохнув свежий воздух лишённой большей части беспокойств жизни, не сможет сделать следующего живительного глотка и задохнётся, потеряв всё новообретённое? Зайдя в дом, Дэйв немного успокоился и даже ощутил некое облегчение, поставив свою обувь на пустой ковёр — мать так и не навещала его, всюду царил устроенный подростком бардак, несомненно радовавший глаз, а из посторонних жильцов присутствовали лишь неизменно следовавшие за ним порождения колдовской книги, уже настолько избитые и банальные, что и на них можно было спокойно не обращать внимания. К слову, о книге — та по-прежнему лежала на своём месте, её печатный узор в виде пентаграммы будто бы горел на солнце, подсвечиваясь и поблёскивая. Небрежно закинув её в рюкзак, Мастейн осмотрелся вокруг, думая, что же ещё можно было взять с собой. Точно, одежду, и лучше бы побольше — вдруг он так и останется жить у Джеймса, не ходить же постоянно в его вещах, хоть этого подростку на самом деле очень даже и хотелось, впрочем, так же, как и продлить своё пребывание у него в гостях. Что ж, всё равно надо брать столько, сколько поместится в рюкзак, так, на всякий случай. Загрузив его до такой степени, что молнию еле-еле удалось застегнуть, и замки встали торчком, угрожая сломаться и выплеснуть всё содержимое наружу, Дэйв убедился, что этого было достаточно. Напоследок убрав забытую после позавчерашней трапезы посуду, он заглянул в пустой холодильник и разочарованно захлопнул его, вспоминая, что расстраиваться из-за такого пустяка, как еды было глупо, да и Джеймс вряд ли станет морить его голодом. Ну вот, пора и в путь.

***

«Да уж, знатно они поругались,» — подумал Мастейн, разместив кроссовки рядом с чёрными туфлями Франчески, так и стоявшими тут со вчерашнего дня. — Нормально всё в школе? — спросил открывший ему дверь Хэтфилд, сдувая упавшую ему на лицо волнистую чёлку. Щёки его покрывал розоватый румянец, над губой блестела капелька пота, да и весь вид у Джеймса был порядком запыхавшийся, словно бы незадолго до его прихода блондин был занят грязными делишками с похабным журналом в ванной и, едва заслышав стук в дверь, побежал убирать подальше свой «Плейбой» или что там ещё читали мало знакомые с порнухой в интернете его сверстники, дабы не спалиться. Впрочем, Мастейн знал, что реальность была немного скучнее: должно быть, Хэтфилд просто стоял у горячей плиты и был поглощён процессом готовки, но никак не онанизмом с журнальчиком, — не будет же взрослый женатый мужчина тратить время на такие глупости, да и в подтверждение первой догадки Дэйва из кухни действительно доносился приятный запах чего-то жареного или запечённого — впрочем, какая разница, ещё и разбираться тут в этих понятиях, жратва она и есть жратва, чего тут заморачиваться? «Ты моя хозяюшка, — умилился в своих мыслях рыжий, с улыбкой рассматривая завязанный на пояснице Джеймса фартук, который тот, судя по всему, так и не успел снять и отчаянно жалел об этом, пытаясь как-то прикрыть его скрещенными на груди руками, — и чем это твоя тёлка недовольна? Нашла себе мужика, который умеет готовить, а не только жрать, бухать и трахаться, а ещё и возмущается, какая же дура.» — Опять задали кучу всякого дерьма, — пожаловался подросток, с неприязнью вспоминая стремительно выводившую на доске всё новые и новые номера задач математичку, — но в целом, всё хорошо. Я принёс книгу, ты дашь мне этот кусок страницы или слишком занят сейчас? Джеймс задумчиво кивнул, пытаясь справиться с завязками на спине. Дэйв уже хотел было предложить помочь, но, к его разочарованию — эх, не дал себя раздеть — тот в итоге подцепил пальцем нужную ленту и потянул за неё, развязывая фартук. — Мне осталось только убраться, — ответил Хэтфилд, вытирая замасленную руку о фартук и поправляя ей волосы — не особо на самом деле и помогло, на пряди всё равно появился этот жирный блеск, но ничего, всё равно Джеймс оставался милашкой, а к отсутствию его манер Мастейн давно уже привык, — можешь сам зайти в спальню, там стоит столик такой, она лежит в первом ящике. Расстроенный не сказанным вслух, но фактическим отказом Хэтфилда помогать ему, и в то же время обрадованный возможностью посетить его спальню, Дэйв подтвердил своё согласие кратким «угу» и направился к ещё никогда не открываемой им двери, гадая, как же выглядело то место, где Джеймс ночью отдыхал, занимался любовью со своей женой и, быть может, думал о нём самом вместо этой не особо примечательной блондинки, кто знает? Ожидания рыжего оправдались лишь частично — он очутился в простенькой, даже скучноватой комнате средних размеров. К невысокому потолку была прикреплена довольно заурядная люстра с маленькими серыми лампочками, совершенно стандартные невыразительных тонов обои украшала парочка их семейных фотографий — ещё одну, в тяжёлой позолоченной рамке Мастейн обнаружил на расположенном в самом углу комнаты столике. Он внимательно присмотрелся к увековеченным радостным улыбкам семьи Хэтфилдов, но отчего-то не продержался и пары секунд, сразу же стыдливо отводя взгляд в сторону кровати. Такая же обыкновенная, двуспальная, но не слишком широкая, столь же некачественно, как и выделенное подростку место на диване, кое-как накрытая тусклым покрывалом, эта кровать смотрелась так уныло, что подходила она больше для того, чтобы засыпать на ней в последний раз, наглотавшись всевозможных таблеток и запив их коньяком, проливая дрожавшей от отчаяния рукой капли на простынь, чем действительно расслабляться и предаваться отдыху. Чахлый одинокий фикус на подоконнике, ничуть не выполняя своё цветочное предназначение — поселять хотя бы слабую тень от счастья в душе тех, кто его вырастил и поливал раз в пару дней, — лишь добавлял мрака в эту безрадостную картину. Да уж, их первый раз с Джеймсом обязательно состоится на диване, а не в этой жуткой комнате, из каждого угла которой невыносимо несло смертной тоской и одиночеством. А он обязательно случится, и хоть находясь в этом могильном склепе, думать о таком даже и не особо хотелось, будто бы бесцветные стены жадно высасывали все хоть немного радостные мысли, Дэйв всё равно безустанно твердил себе, что это произойдёт, у них с Хэтфилдом будет чёртов секс, назло пыльным рамкам от фотографий, назло с годами поблёкшему постельному белью, назло подгнившим грязно-коричневым кончикам листьев фикуса, назло этому ужасному месту. Впрочем, сюда пришёл он не для того, чтобы глазеть на частицы чужой, безрадостной жизни — конечно же, подросток подозревал, что у Хэта не всё было гладко, но вот чтобы настолько… Впрочем, размышления об этом придётся отложить — пора было отвлечься и заняться делом. Излишне резко поставив книгу на стол, Дэйв раздражённо выругался — издав хлопок, поднявший в воздух копившуюся, казалось бы, годами пыль, та задела одним из своих краёв фотографию в рамке, отчего та накренилась, пошатнулась и в итоге упала лицом вниз. Мастейн поднял её и поставил на место, избегая застывших взглядов семейной четы и их маленькой дочурки. Улыбки стали казаться жуткими и неестественно натянутыми на черепа, но больше озадачило рыжего кое-что другое: на этом снимке девочке можно было дать от силы несколько месяцев, ну максимум год, на том, с которым неизбежно приходилось встречаться глазами, лёжа на кровати — тоже, а на ещё одном, что висел сбоку, розовые щёки малютки являлись единственной деталью, не скрытой за нагромождением пелёнок, в которые был завёрнут ещё совсем крохотный, новорождённый младенец. Фотографии были слишком старыми — вот, что напрягло догадливого и постоянно примечавшего детали подростка. О беременности Франчески он узнал непосредственно от Хэтфилда в день своего отъезда — четыре года назад. Отнимаем девять месяцев, требуемых на развитие плода внутри матки, и получается, что сейчас крошке уже исполнилось три, но вот почему никто не запечатлел это? В жизни Дэйва случился однажды один весьма интересный опыт — как-то раз он встречался с очередной заурядной и банальной, но фигуристой девчонкой, настолько лишённой всяческих моральных устоев, что позволявшей себе покупать у него травку, употреблять в его же компании, а затем приходить на свою работу, в детский сад. Так вот, посмеиваясь над едва стоявшей на ногах воспитательницей, глупо хихикавшей над сборником сказок для детей, решивший предложить свою помощь Мастейн вдоволь насмотрелся на эту безустанно бегущую, вопящую и смеющуюся ораву, убеждаясь, что новорожденные детишки — это ещё не самое страшное, дальше — ещё хуже. Так вот, в три года эта спокойно дремавшая на руках у Джеймса девочка должна была выглядеть вот так, а не напоминать, как один раз выразился Хэт, спящего ангела, как же всё-таки это нелепо звучало. Может, новые фотографии забрала сама Франческа, оставив своего мужа медленно задыхаться в едком тумане прошлого? Если этот так, то какая же она стерва. «Что-то я увлёкся, — осознал вдруг Дэйв, потративший на рассматривание безжизненного интерьера слишком много времени, — Джеймс меня уже совсем заждался, надо бы поторопиться.» Садиться на кровать Мастейн не решился, поэтому устроился на полу, прижавшись спиной к одной из померклых стен, стараясь отгонять мысли, что та в это время отнимала, жадно проглатывала его радости и счастье. Положив перед собой маленький желтоватый листочек (обнаружил его Дэйв действительно в первом ящике лежавшим поверх какого-то блокнота, заглянуть в который было бы неплохой идеей, если бы время не поджимало — Джеймс не давал никаких рамок и ограничений, но вряд ли бы прождал целый час, ни о чём не подозревая), он открыл книгу на нужной странице и соединил неполный текст с недостающим фрагментом. Что ж, учитывая того, что рыжий не знал латынь — ничего не поменялось, так, пара строчек добавилась. Впрочем, неважно, пора приступать. Слабый ветер с улицы взметнул в воздух страницы, листая их туда-обратно, будто бы вместе с Дэйвом читая эту книгу. Мастейн решил на время прикрыть окно, уже подошёл к подоконнику и в последний момент передумал — в противном случае эту безрадостную обитель наполнила бы невыносимая духота, все запахи — преобладавшими были запах пыльной мебели и сигаретный дым — вмиг стали бы насыщеннее, до нестерпимого концентрированными. К слову, последний запах уже года четыре курящий подросток почувствовал только сейчас, сидя рядом с кроватью и пытаясь подсчитать количество тёмных точек на белёсоватых обоях. Это Джеймс курил в кровати — никакая женщина не стала бы портить стены этими окурками — и курил весьма много. «Так, не отвлекаться, — приказал себе рыжий, вновь вчитываясь в книгу, — потом придёшь и спросишь Джеймса, почему у него такая дерьмовая комната.» Или уже не удастся прийти? Вдруг он так и погибнет в этом месте? Нет, и думать о таком не стоит, нужно просто взять себя в руки и зачитать вслух эту паршивую писанину. Сделать этого никак не получалось — внимание Дэйва самопроизвольно переходило с книги на уже не один раз увиденный им интерьер, на мрачные тона кровати, на… на бесчисленное множество пустых пачек и бутылок под ней. Странно, ведь пьяным Джеймса он ещё никогда не видел — почему же тогда он не убирал весь этот хлам? Нет, сидеть здесь было невозможно — то тут что-то отвлекает, то там. Ещё раз окинув взглядом комнату, Мастейн вышел в коридор, с удивлением отмечая, как всё вокруг него внезапно посветлело и налилось красками. — Как всё прошло? — добродушно поинтересовался Хэтфилд, чей голос доносился из гостиной. Дэйв зашёл внутрь и заметил Джеймса сидевшим на диване. Вытянув на всю его длину свои полусогнутые ноги, с лёгкостью способные обеспечить ему своим видом целую карьеру модели на подиуме, и слегка расставив их в стороны, Хэтфилд отдыхал после трудового дня и работы по дому. Уставший, но довольный собой и умиротворённо улыбавшийся, он точно не выглядел как человек, ночами запиравший себя в той пугающей комнате, явно не походил на того, кто курил, лёжа на старых бесцветных простынях, разглядывая пыльные стены, на того, кто постоянно пил там спиртное, пряча бутылки под кроватью (вообще-то, внешностью немного и походил, но это, как заверил себя Мастейн, можно было списать и на счёт естественного старения, а не пристрастия к алкоголю). — Пока что никак, — признался подросток, — вот, хотел попросить тебя помочь. — Ну давай, — согласился Джеймс, либо не замечая, либо же закрывая глаза на слишком затянувшееся отсутствие Мастейна. Он упёрся руками в кожаную обивку, собираясь встать, но Дэйв, вовремя ухватив Хэтфилда за ногу, остановил его. — Сиди дальше, — слова звучали мягко, но между ними проскальзывали какие-то требовательные нотки, — чуть пошире ноги поставь, я тоже сесть хочу. — В смысле? Это как? — с непониманием спросил Джеймс. Тут уже было три варианта: либо он так сильно устал, что соображал с промедлением, либо столь явная, но пока что предполагаемая близость Дэйва его так сильно смущала, что затормаживала мыслительные процессы, либо же Хэт тупил просто так, тупил и всё. Что ж, третий вариант — самый нежеланный, больше всего рыжий надеялся на второй, где он сам был и задействован. — А вот так, — не дождавшись ответных действий блондина, Мастейн сам раздвинул его ноги и уселся на диван, пристроившись между них. Сидел он, конечно же, спиной к Джеймсу, но даже и такое положение устраивало подростка, давно уже мечтавшего хоть о каких-то взаимодействиях между своим телом и телом Хэтфилда, пускай даже и столь невинным — куча друзей постоянно так сидели без намёка на какую-либо интимную связь. — О боже, Дэйв, — впрочем, покрасневший от смущения Джеймс похоже так не считал, — не знаю, удобно тебе так сидеть или нет, но лучше бы тебе не так близко прижиматься ко мне. Знаешь, это уже вот-вот перейдёт за грань… Что ж, теперь можно всегда припоминать этот момент всякий раз, когда блондин начнёт обзывать его озабоченным. Пускай на себя посмотрит, спермотоксикозник пожилой — Дэйв всего лишь сел рядом с ним, без всяких задних мыслей, как раз именно сегодня уступивших место переживаниям по делу. Вот, сейчас они разберутся с этим, а потом уже можно… Хотя, лучше уже не сегодня, а когда-нибудь ещё, но если Джеймс предложит… — За какую грань? — по-детски наивно поинтересовался рыжий, откидывая назад голову и касаясь ей плеча Хэтфилда. Стараясь специально пристыдить того, он сделал свой голос как можно более испуганным, и, надо признать, вышло весьма правдоподобно. — Просто мне страшно одному это читать, вот я и решил, что если ты сядешь рядом, то это немного поможет. Джеймс, а о чём ты подумал? А вот сейчас главное было — не засмеяться, сдержать в себе этот так и вырывавшийся наружу самодовольный смех. Задача разом усложнилась, когда заглотивший наживку Хэтфилд с облегчением выдохнул и нежно приобнял Дэйва за плечи. — Неважно, — отозвался пристыженный ситуацией Джеймс, — так бы и сказал. Не бойся ничего, я буду с тобой, Дэйв. — Спасибо. Кстати, — осмелился спросить рыжий, всё его шокированный безжизненным убранством спальни блондина и никак не способный забыть об увиденном, — а когда Франческа уехала? Хэтфилд ничего не ответил и лишь ещё сильнее прижал к себе Дэйва (к слову, наперекор своим же словам о какой-то глупой грани), словно бы пытаясь найти в нём самом поддержку, защититься от неприятных для него воспоминаний и по-прежнему разъедавших душу тревогах. — Читай заклинание, Дэйв, — только и сказал тот, сам открывая книгу на нужной странице. Мастейн молча кивнул и направил свой взгляд на переплетение тонких чернильных линий, образовывавших вместе, собственно, причину того, почему он оказался здесь. Произнеся сначала всё про себя и убедившись в отсутствии фонетических ошибок, негромким голосом рыжий начал читать уже вслух, ощущая, как накатывало уже знакомое головокружение, а вокруг сгущалась красноватая, неземная дымка. Говорить становилось всё труднее; глаза сами собой закрывались, хотелось лишь упасть, наконец уже оступиться и провалиться в раскинувшуюся перед ним бездну. — Ещё чуть-чуть, Дэйв, — он почувствовал, как Джеймс, услышавший его затихавший голос, несильно потряс его за плечо и сунул в руку оторванный кусок листа, — до конца нужно. Давай, я верю в тебя. Мысленно отругав себя за слабость и отсутствие стойкости, Мастейн набрал в лёгкие воздух и на одном дыхании дочитал последние слова, сразу же после этого смыкая глаза и опуская голову. Не свалился с дивана на пол он лишь благодаря Хэтфилду, вновь заключившего его в крепкие, тёплые объятия. — Я так горжусь тобой, — произнёс Джеймс, увидев, как подросток поднял голову, приходя в себя, — ты справился. Дэйв и так знал, что всё прошло успешно — вмиг он почувствовал какую-то лёгкость в теле, словно вы все эти недели он ходил, волоча за собой по увесистые булыжники, привязанные к его спине, рукам и ногам, даже не замечая этой тяжести, и внезапно груз оказался сброшен, отчего даже дышать стало заметно проще. Больше Мастейн не чувствовал нависшую над ним тёмной грозовой тучей угрозу неизбежной смерти и был настолько обрадован этим, что вскочил с дивана и побежал в коридор, желая проверить ещё кое-что. — Я на минуту, — сообщил он Хэтфилду, всё же следом за ним поднявшемуся и стоявшего теперь у порога. В противоположность горящим от счастья глазами и широкой улыбке на лице Дэйва, на его собственном застыло выражение тревожной грусти. — Это не так работает, — мрачно сказал тот, будто бы зная, что же Мастейн решился попробовать, — ты же, наверное, не читал заключение или же не придал ему значения, но там было сказано, что тот, кто хоть раз воспользуется книгой… — Никогда не смоет с пальцев её красную пыль и что та отныне будет сопровождать его вечно? — договорил за него подросток, с неожиданной даже для себя точностью озвучивая написанное в конце, те странные фразочки, что были приняты им лишь за глупый пафос, за тупое сборище красивых словечек. — Звучит бредово, я всё равно схожу проверю. На улицу они всё же вышли вдвоём. Джеймс держал Дэйва за руку, скорее всего, даже и не замечая за собой этого, всё думая о чём-то своём. Мастейн же особо старался не засорять мыслями уже порядком уставшую голову, вместо них занимая себя попытками как можно быстрее прокрутить между пальцев зажигалку, да так, чтобы та ещё не вылетела и не упала на землю. — Ну вот, вроде всё чисто, — больше радуясь своей правоте, чем собственно, самой ситуации, довольно произнёс рыжий, — а ты говорил, что… Ай! Чёрт, меня кто-то укусил! Подняв горевшую от боли ногу, Дэйв увидел на опухшей в месте укуса лодыжке, багрового клеща, неестественно большого, увеличенного будто бы в несколько раз. Его нога вдруг зачесалась, и из-под подвёрнутой штанины посыпались маленькие пауки, во всю уже извергавшие изо рта тончайшие паутинные нити, словно стремясь ими обмотать, изолировать место укуса. — Твою ж мать… Не желая прикасаться ко всему этому и приобретать добавочное пренеприятное ощущение и на пальцах руки, Мастейн забежал в дом, роняя на ходу свою зажигалку. — Моя жизнь — сплошной обман, — пожаловался он Джеймсу, подобравшему с травы его импровизированную игрушку и закрывшему дверь ключом. — Когда-нибудь ты привыкнешь, — попытался утешить его Хэтфилд, отдавая зажигалку ему в руки. — Когда-нибудь, — повторил за ним подросток, всё ещё морщась от только что увиденного и испытанного, — ладно, давай не об этом, меня уже эта книга достала. Ты вроде что-то готовил, так вот, ужинать когда будет можно? — Сейчас, Дэйв, — лицо Джеймса немного просветлело, — пойдём.