sl33p t1ght

Страх, сильнейший страх, который испытывает маленький мальчик, впервые попробовавший затянуться откуда-то добытой сигаретой и в середине процесса заметивший на улице свою рассерженную мать, быстрым шагом идущую в его сторону; те опасения, которые возникают у прилежного ученика, по нелепой случайности забывшего выполнить домашнее задание и так и не подыскавшего стоящего аргумента перед учителем; то ощущение полнейшего неизбежного провала, проносящееся в голове у пары-тройки подростков, решивших поэкспериментировать с запрещенными препаратами и внезапно узнавших, что вот-вот вернутся их родители, а их ещё даже не отпустило — всё это было несравнимо с тем, что испытал Дэйв, услышав монотонные шаги в метровой близости к двери кабинета. Внутри него всё замерло, сердце ушло в пятки, а дыхание сразу же сбилось, как только в эту самую дверь раздалось равномерное слабоватое постукивание изящной женской руки. Все мыслительные процессы разом остановились подобно некачественному механизму недорогих наручных часов, все вопросы, даже самый подходящий к ситуации — «А не забыли ли мы закрыть дверь?» — вмиг потеряли необходимость в ответе. Не найдя в себе силы хоть как-то растормошить закостенелое тело, попытаться хотя бы слезть со стола и спрятаться под него же, вероломно предав второго соучастника, Джеймса, оставив бы его в таком случае разбираться со всем этим в одиночку, Мастейн лишь откинул голову на холодную деревянную поверхность и крепко зажмурился. Всё, всё пропало. Стук раздался вторично — уже более настойчиво и нетерпеливо, рука громко колотила по, как выяснилось, запертой двери — какое облегчение, всё-таки та оказалось закрытой, как же хорошо, что Хэтфилд снова позаботился об их общей безопасности. — Хэт, листовки готовы? — визгливо и недовольно спросила молоденькая учительница из начальных классов; недавно увидев сию мадам на лестничной клетке, Дэйв счёл её вполне себе симпатичной, но даже будучи свободным от отношений и взрослым, встречаться бы с такой не стал — было что-то в ней отталкивающее, какая-то резкость в чертах лица и голос, далеко не самый приятный голос, который явно не хотелось бы слышать каждый день, в отличие от того же приятного успокаивающего баритона Джеймса. Убедившись в существовании шанса остаться нераскрытым и в несущественности угрозы, — эта неприятная, полгода назад разведённая дамочка если и представляла опасность, то только для Хэтфилда, на которого та могла с лёгкостью запасть и вследствие чего донимать приставаниями, — Мастейн осторожно открыл глаза и осмотрелся. Всё ещё встревоженный и с неожиданности перепуганный, Джеймс рассеянно гладил одной рукой его волосы, едва слышно дыша и не переставая посматривать в сторону двери. — Опять курить ушёл, что ли? — вслух предположила женщина. — Ага, а сам говорит детишкам, что плохо и вредно, тоже мне, почитатель морали. Бросив слова в пустоту, учительница развернулась на каблуках и ушла. Немного подождав, пока стук её обуви не утих насовсем, Джеймс и Дэйв облегчённо выдохнули. В ту же секунду пришедший в себя рыжий начал нервно смеяться — сначала тихо и вполголоса, а затем уже заливисто, по-настоящему, выпуская наружу выработавшийся в чрезмерном объёме адреналин. — Поверить не могу, — произнёс он, едва не задыхаясь, — она нас чуть не спалила!.. Хэтфилд, до этого нетерпеливо игравший с кончиками его волос, убрал одну руку и приложил указательный палец к губам Дэйва. — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали сейчас, — с небольшим недовольством бросил он, вдруг отвлекаясь и с заново загоревшимся интересом посмотрев на подростка, воспринявшего этот жест немного не самым стандартным образом — вместо того, чтобы просто замолчать, тот облизнул палец и слегка приоткрыл рот, позволив Хэтфилду вставить его поглубже, по самую фалангу и даже добавить второй, — ох чёрт, ты бы знал, как со стороны сейчас выглядишь… Нет уж, если нас никто не заметит и из школы не выгонит, то обязательно дома вечером кое-что ещё попробуем — теперь у меня только эта сцена в голове и держится. — А как тебе идея довести сначала эту до конца? — поинтересовался Мастейн, перехватывая руку Джеймса и освобождая свой рот. — Если ты прямо сейчас не прекратишь страдать хернёй всякой и мы не успеем до звонка, никакого вечера не будет, и не надейся. Угроза подействовала как надо, и Джеймс, не желавший изменять свои планы, наклонился ближе к Дэйву, решая сгладить вину поцелуем. Как только рыжий ответил и вновь расслабился, довольно прикрывая глаза и ни о чём больше не думая, кроме как тёплых губах и умелом языке Хэтфилда, тот вновь для удобства положил ему руки на плечи и плавно вышел, чтобы снова войти полностью. — Я люблю тебя, Джеймс, — прошептал Дэйв, вновь откинувшись на стол и закрывая глаза. Холодное грубое дерево казалось ему самой что ни на есть мягкой пуховой периной, где-то у себя в голове, а может быть, и в воздухе он слышал приятную расслабляющую музыку, всё, что могло его отвлекать или напрягать, попросту растворилось в этой ничем не передаваемой атмосфере. Единственной причиной, по которой Мастейн хотел, чтобы это всё же закончилось, было лишь ещё большее удовольствие от завершения. — Я тоже люблю тебя, милый, — на выдохе ответил ему Хэтфилд, ускоряя темп. В его голубых глаз искрилось самое настоящее наслаждение, ранее уложенные волосы растрепались и спадали на его блестевшее лицо, с губ срывались едва слышные тяжёлые вздохи и низкие стоны… Только от одного его вида и можно было кончить. Дэйв чувствовал, как неумолимо приближался к этому, каждое новое движение всё сокращало пределы его выносливости, ему вновь стало казаться, что вскоре он просто отключится, на момент перестанет существовать в этом мире, чтобы возродиться заново, полным сил и обновлённым. Он всё ждал, приглушённо вскрикивая через прикрытый ладонью рот, и ничуть не боялся, что-то кто-то его услышит; всё звуки поглощал вновь наводнивший школу шум и гам, и эта хаотичная вибрация лишь распаляла подростка, позволяла ему не сдерживать свои эмоции и выпускать их в воздух. Вот прозвенел звонок, и он как раз стал подходящим сигналом к окончанию. Это понял как и Джеймс, решительным рывком вошедший до конца, сжавший до синяков его внезапно напряжённые, но никак не реагировавшие на боль плечи, моментально покинувший его содрогаемое в спазме тело и излившийся на его втянутый в глубоком вдохе живот, так и Дэйв, на весь кабинет выкрикнувший имя своего возлюбленного, с нечеловеческой силой вцепившийся ногтями в спину Хэтфилда, для того, чтобы в следующий момент расслабить руки, поясницу и всё, что было ниже, закрывая глаза и теряя сознание. Слегка подрагивающими, но по своему обыкновению мягкими и ласковыми руками блондин торопливо помогал подростку одеваться, застёгивал пуговицы его рубашки, осторожно расчёсывал ему взлохмаченные и местами прилипшие к шее волосы, едва заметно потемневшие от пота, превращая это растрёпанное воплощение хаоса в прежнюю аккуратную причёску, с которой подросток и пришёл в школу, явно не ожидая, а может, наоборот, сам же и планируя, что та в итоге претерпит такие серьёзные изменения. Изредка открывая глаза, рыжий посматривал на Джеймса и молча следил за его действиями. На то, чтобы поблагодарить его за такое заботливое отношение, у Дэйва не хватало сил, поэтому всю свою признательность он выражал одним лишь взглядом, кротким, преданным и любящим, показывая им то, как ему был дорог Хэтфилд, доставивший ему столько удовольствия, да ещё не бросивший его по истечении этого действа и оказывавший помощь сейчас, не заставляя его самого напрягаться. — Ну вот и всё, — напоследок подарив Мастейну нежный поцелуй в губы, блондин легонько похлопал его по плечу, — беги на урок, уже опаздываешь. Ну вот, всё-таки напрячься надо, как же без этого? И зачем эти уроки вообще придумали? Идти Дэйву куда-либо теперь уже совершенно не хотелось, но спорить с Хэтфилдом не было смысла — как почти что учитель, прогула занятий он точно бы не допустил; обязательно бы, включая свои назидательные замашки воспитателя, пригрозил лишением, скажем, сладкого после еды или, что хуже, мог вообще в качестве наказания оставить подростка без внимания вечером и даже выгнать обратно на диван в гостиной. Нет, вот тут перечить Хэту точно не стоило, правота оставалась за ним. — Чёрт, ещё четыре урока… Как они меня достали, — недовольно протянул Мастейн, всё же спрыгивая со стола и морщась от боли после приземления. Да уж, хорошо хоть, что физкультуры сегодня нет. — А у меня два, — с дразнящей улыбкой ответил ему Джеймс, поднимая с пола выброшенные ранее бумаги. — Зато тебе потом ужин готовить, а я буду отдыхать, — заметил Дэйв, всё же осознавая преимущества своего положения, — хотя мне проект надо делать, но с этим я справлюсь быстрее. — Ты забыл, мне в магазин ещё идти, — напомнил ему и себе же Хэтфилд. Поминутно поглядывая на часы, он обнимал одной рукой подростка, любяще поглаживая по спине, явно не желая, чтобы тот уходил, — кстати, тебе что-то там нужно? Да уж, а сам ещё настаивал, чтобы он шёл на урок прямо сейчас, не тратил ни минуты! Что ж, похоже это — и есть минус столь короткой пятнадцатиминутной близости; хочется же, причём не только Дэйву, им обоих просто одолевает потребность ещё немного побыть рядом, посидеть, а лучше полежать в объятиях друг друга, коротая время неторопливыми ласками и незамысловатыми разговорами о том и о сём, а тут ещё и идти куда-то надо! — Хочу вермишель в виде буковок, — немного по-детски хихикнул рыжий, с потаённым злорадством наблюдая за тем, как минутная стрелка на часах всё двигалась и двигалась вперёд, к ещё одной перемене. — Тебе уже шестнадцать, зачем? — подивился Джеймс, потрепав его по волосам. — Будешь из них складывать всякие неприличные слова? — Ещё какие, — пообещал Дэйв, совсем не беспокоясь об уже вполне приличном опоздании и мечтая целиком прогулять этот урок на пару с Хэтфилдом, — ты таких и не знаешь, наверное. А, ещё купи мне хлопья Lucky Charms, у них цветная такая упаковка, всегда мечтал их попробовать, а мать не брала, мол, дорогие больно. Но ты мне их купишь, так ведь? Не, вряд ли Хэт купит — именно эти хлопья и вправду стоили как пять пачек обычных, впрочем, Мастейну, на самом деле не особо прихотливому в области еды, было не особо важно; больше ему нравилось просто иногда вести себя как немного капризный ребёнок, требовать большего, чем полагалось, просто для того, чтобы привлечь к себе ещё больше внимания со стороны Джеймса. — Они реально недешёвые, — сомнением отозвался блондин, сразу же сдаваясь под жалостливым взглядом карих глаз Дэйва, — так и быть, один раз можно. Кстати, я возьму несколько, ты не против? — вежливо попросил он, приоткрыв его рюкзак и указав на пачку сигарет, лежавшую внутри. Хотя бы курение перестало быть столь затратным и больше не опустошало кошелёк на новые один-два доллара каждый день — небольшой, но всё же плюс. — Эх, жаль, что сейчас покурить не получится, а ведь хотелось бы… — Бери, конечно, для тебя вообще ничего не жалко. Зато вот у меня как раз получится, — усмехнулся в ответ подросток. Заметив вопросительный взгляд Хэтфилда, он принялся пояснять, — мне Джуниор даст свою электропыхтелку, мы вейпим прямо на уроке, прикинь. И преподы не замечают, вообще сказка… Действительно, электронные сигареты всё набирали и набирали популярность среди подростков — пускать дым, а нет, пар, превосходящий в содержании никотина не одну сигарету, но и не менее считавшийся совершенно безвредным, теперь считалось столь же крутым, рискованным и достойным уважения поступком, как, скажем, ранее занимавшее это место общение всем классом с помощью скомканных записок. В общем, Дэйв вейпил, чтобы привлечь к себе внимание и насладиться пятикратной дозой никотина за пару затяжек, Джуниор вейпил за компанию, Ник — тоже, даже некурящий Марти периодически едва не попадался на глаза внимательных преподавателей с испарителем под партой. Скинувшись всем скопом на новомодное устройство, они, как и полагалось настоящим друзьям, пользовались им по очереди, передавая из рук в руки. Все в классе им завидовали и просили дать попробовать, вот, учитель как раз отвернулся, и в этот момент вечно державший ухо востро Дэйв сердито грозил пальцем и отнимал вейп у излишне любознательных. Ребята его уважали и боялись — а как же иначе? — Всё мы замечаем, — казалось, Джеймс был оскорблён такими суждениями о себе и своих коллегах, — скоро нашему терпению настанет конец, и через неделю я приду к вам на урок, чтобы рассказать о вреде этих дурацких испарителей, вот тебе такой спойлер. — А на какой урок придёшь? — полюбопытствовал Дэйв, особо не беспокоясь по этому поводу — подумаешь, какая-то то там лекция, как будто это на что-то способно повлиять. Боже, учителя такие тупые. — На ОБЖ, — не оправдал его надежд блондин, — все важные уроки пройдут своим чередом, и не надейся откосить, вы и так всё прогуливаете вечно, халявщики. В общем, пора положить конец этому вашему вейпингу. И дело не в том, что вредно, тут уже сами решайте, ваше же здоровье, просто это — неуважение к учебному процессу в чистом виде, — с лёгкой улыбкой Мастейн слушал, как Хэтфилд, недовольный выходками учеников, всё разглагольствовал и разглагольствовал, совсем уж позабыв о времени. А ведь успел бы и отлучиться покурить, но нет, прочитать нотации куда важнее, видимо, во всю уже готовился к этой своей лекции, — вы приходите сюда учиться, а не баловаться с этими штуковинами. Идите на перемене в туалет, за школу — вейпите, сколько влезет, на уроке-то зачем? — Да прикола ради, — насмешливо отозвался рыжий. Взяв Джеймса за обе руки и многозначительно посмотрев в его глаза, без слов показывая таким образом, что тот всё же многое для него значил, как и его урок, Дэйв коварно улыбнулся и добавил, — а знаешь что? Мы будем вейпить прямо во время твоей лекции, как тебе такое? — Хорошо, — высвободив одну руку из некрепкой хватки вспотевших ладошек Мастейна, Хэтфилд легонько, но ощутимо шлёпнул обнаглевшего подростка по ягодицам, — а как тебе это? Только попробуй — вечером тебя будет ждать такое наказание, после которого тебе к этому вейпу и притрагиваться страшно станет. Да-да, пускай дальше врёт и ему, и самому себе — ничего добрый и практически всегда непоколебимо спокойный Джеймс сделать ему не мог, его и разозлить было весьма трудно, о каком наказании могла идти речь? Угроза подействовала в обратную сторону — ещё сильнее раззадорившись, Дэйв встал вплотную к блондину и саркастично произнёс: — Ой, боюсь-боюсь… Смотри, — положив руки на плечи Хэтфилда, он набрал в рот воздух и выдохнул ему в лицо, имитируя белоснежный пар от вейпа, — вот так я сделаю при всех в классе. Ты подойдёшь ко мне, строго спросишь, что это у меня там под партой, неужели телефон, а я отвечу, что телефона там нет, нагнусь, чтобы сделать затяжку и прямо на тебя пущу дым, пар то есть, вечно их путаю. В общем, тут ты в пролёте, Хэт, смирись. — Знаешь, куда я тебе этот вейп засуну? — увидев лишь ответную ухмылку на лице Мастейна, Джеймс сразу приубавил в уверенности. — А тебе, похоже, этого и хочется, извращенец ты маленький. Я могу и матери всё рассказать — про нас с тобой, например, она вообще не знает, верно? — Эй, не надо! — уже всерьёз испугался Дэйв, в панике вскинувший ко лбу рыжие брови и буквально прыгнувший на Хэтфилда, повиснув на его шее. — Она же юрист, сделает всё, чтоб тебя посадили, а мне что делать? Где мне потом искать такого второго Джеймса? — Найдёшь где-то, — бросил ему в ответ блондин, наконец, вспомнив про время, — всё, иди уже, половину урока проболтали. Ты меня понял? Никакого вейпа на занятиях, я слежу за тобой. Хэтфилд поднёс указательный и средний палец к глазам и после направил их в сторону Мастейна. Тот ответил тем же и принялся собираться. Лихо подкинув рюкзак в воздух, для того, чтобы схватить его левой рукой, он вышел из кабинета, слегка прихрамывая. Настроение у него было необычайно хорошее — всё-таки с Джеймсом ужасно интересно проводить время, а разница в возрасте и вследствие чего иной взгляд на жизнь ничего не портили, а напротив, делали их общение ещё более увлекательным.