sl33p t1ght

Время всегда летело быстро — как бы его ты не пытался замедлить, наполняя стремительно бегущие дни теми или иными событиями, насыщая воспоминаниями, эмоциями или переживаниями, всё равно в итоге, рано или поздно приходило неприятное понимание, что прошёл уже целый месяц, два, три, четыре… Сто двадцать дней, целых сто двадцать дней, не самых хороших, совсем уж паршивых и, конечно же, ярких и запоминающихся, — вот столько времени оказалось за спиной этим утром осознавшего свою утрату Дэйва, только что проснувшегося от столь пугающей мысли и сразу ощутившего сдавливавший дыхание гнёт тревоги. Лёжа на тёплой и удобной кровати, крепко прижимаясь к обнимавшему его в ответ Джеймсу, он глядел влажными глазами в потолок, поневоле снова пробуждая в себе то самое запрещённое воспоминание, думать о котором он позволял себе как можно реже, чтобы попусту не предаваться грусти и страданиям, сжигая ими и без того ограниченное время. Им вдвоём осталось совсем недолго — да, об этом и нельзя было допускать мыслей, но именно сегодня они внезапно ворвались в его голову, очернили собой какой-то уже полузабытый сон приятного содержания, заставили из-за него же пробудиться слишком рано, нехотя скинуть руку Хэтфилда со своей спины, подняться и на цыпочках отправиться на кухню, чтобы там всецело думать только о них за стаканом ледяной воды и по обыкновению крепкой нескончаемой сигаретой. Нужно это предотвратить; на самом деле периодически такая идея то и дело приходила в голову рыжего, но всякий раз пресекалась на корню в силу своей неосуществимости — для того, чтобы ещё хоть немного продлить их отведённое друг другу время, необходимо было самостоятельно прочитать заклинание, а бумажку с ним Хэтфилд прятал куда-то в свой ящик и доставал всего три раза, каждое последнее число прошедшего месяца. Книгу же он вообще убрал далеко-далеко, даже в личный сейф положил, не позволяя Мастейну как-то ещё набедокурить. Впрочем, сегодня у него это всё же выйдет — на календаре было тридцатое, Джеймс крепко спал, ни о чём не подозревая, и вскоре Дэйв уже осторожно, торопливо, но уверенно рылся в его вещах в поисках нескольких заклинаний, когда-то давно переписанных на лист блокнота. А вот и они, нашлись! Скорее всего, подойдёт второе — озаглавлено оно было несколько пессимистично, но правдиво — «Тридцать новых бестолковых дней», — так подписал его Джеймс, однако же, спустя время перечеркнувший ручкой другого цвета слово «бестолковых». Наверняка, произошло это после встречи с Дэйвом, отчего последнему немного полегчало на душе от осознания, что его всё-таки любят. Ну вот, а теперь он сам сделает так, чтобы эта любовь длилась дольше, чтобы у них двоих оставалось ещё тридцать дней, новых и совершенно не бестолковых. Положив блокнот на стол, он принялся за чтение. Как и в те предыдущие два раза, слова давались тяжело, и вовсе не из-за своего мудрёного латинского языка, а из-за нагнетаемой ими тревожной атмосферы, из-за вновь накатившей слабости, головокружительной и сбивающей с ног и с толку, заставлявшей подростка ещё сильнее сосредоточиться и сквозь напряжение читать новые строки. На этот раз всё было даже хуже — дочитав примерно до половины, он внезапно, как-то неосознанно и незапланированно вспомнил, как давным-давно уронил на книгу пепел с сигареты, и в ту же секунду почувствовал, как что-то горячее упало на его руку, оставляя красноватый ожог, исчезающий на глазах. Да уж, надо быть аккуратнее! Стараясь не придавать этому инциденту особое значение и нехотя затушив сигарету в левой руке, Мастейн продолжил вглядываться в грубоватый почерк Хэтфилда, полушёпотом озвучивая написанное. Воспоминания продолжали преследовать Дэйва — четыре месяца назад он попытался утопить проклятую книгу в бачке унитаза, и, невольно прокрутив этот момент в голове, он вдруг почувствовал, как его самого, с ног до головы окружила вода; она затопила всю комнату вплоть до самого потолка, и дышать можно было только ей самой, заполняя лёгкие и желудок, вытесняя наружу живительный кислород и теряя сознание от давления и удушья. Глаза Дэйва, мало что различавшие в толще мутной бурой воды, сами собой закрылись, и он, ощущая свою скорейшую погибель, но не зная, как ее избежать, начал медленно сползать со стула на пол. В этот момент он желал лишь оказаться рядом с Джеймсом, чтобы тот спас его из этого губительного кошмара, чтобы тот просто взял и внезапно прекратился, чтобы… Тело Мастейна будто бы пронзило мгновенным разрядом молнии, и он вздрогнул, затрясся, с бешено бьющимся сердцем принялся восстанавливать дыхание, неверяще оглядывая пришедшую в прежний вид комнату. Ему снова лишь показалось — всё было в порядке, потоп только померещился, книга снова взяла контроль над его неспособном сопротивляться её влиянию разумом, но теперь всё прошло, нужно продолжать дальше. С трудом переборов естественный после случившегося страх, он нашёл ту строчку, на которой остановился и едва слышно прочитал следующие два слова. Вот он сидит у себя на кровати в пять утра, уставший, невыспавшийся, потерявший весь смысл жить, и ослабевшей рукой всё же вырывает листок из книги — и зачем ему сейчас об этом вспоминать? Дэйв вроде бы даже сам и не хотел; видение пришло само, а вместе с ним последовала и страшная боль — кто-то нечеловечески сильный намотал его волосы на невидимый кулак и резко потянул куда-то вверх, явно угрожая вырвать их вместе с кожей, оставив один лишь череп. Не сдержавшись, Мастейн слабо вскрикнул и решительно отшвырнул листок к краю стола — и сразу же всё прекратилось, исчезло бесследно, будто бы ничего и не было, и догадаться, что на кухне произошло нечто ужасное можно было лишь по блестевшим от едва сдерживаемых слёз глазам подростка, его испуганному выражению лица и тяжёлому, частому дыханию. Он едва ли не плакал — просто сидел, стиснув зубы, понимая, что любой пугающий шорох, чей-то голос или даже собственная негативная мысль выведет его из этого на момент пойманного равновесия. «Вот поэтому и нельзя было пытаться её уничтожить, — запоздало догадался рыжий, трясущимися руками вынимая из пачки сигарету, — эта тварь всё запомнила и теперь мне мстит. Я не дочитаю до конца — уверен, когда у неё закончатся эти зрелища, заклинание просто не сработает, я будто бы в чёрном списке. Выходит, ничего у меня не получится, » — и именно это осознание всё же заставило его заплакать. — Ты чего это так рано встал? — голос со спины раздался абсолютно неожиданно; к этому моменту уже успокоившийся подросток просто сидел с очередной сигаретой в зубах и обречённым взглядом смотрел в пустоту, погружаясь в свою ментальную бездну и уж точно не надеясь на спасение. — Дэйв, а ну повернись… И что же у тебя опять приключилось? Неохотно и в то же время с величайшей благодарностью он посмотрел на своего вечного спасителя, едва слышно всхлипывая и пряча лицо за высоким воротником накинутой по случаю утренних заморозков куртки. Джеймс же, только недавно проснувшийся и особо не ощущавший запланированное сезоном похолодание, стоял в одних трусах, пальцем что-то выискивая среди светлых волос у себя на животе. Вот это манеры, любая английская принцесса обзавидуется… Впрочем, неважно, сколько было общего между пресловутой принцессой и не утруждавшим себя правилами приличия Хэтфилдом, последний для Мастейна значил гораздо большее, отчего тот, особо не придавая значения его некультурным занятиям, кинулся ему на шею, крепко прижимая к себе, уткнувшись лицом в его тёплую массивную грудь. — А это что? — спросил Джеймс, заметив скомканный листок в углу, покрытый разводами от нечаянно пророненных на него слёз. — Я же тебя просил просто принять нашу ситуацию как факт, а не пытаться её изменить, — мягко, но требовательно проговорил он, а затем с неожиданным интересом добавил, — так у тебя получилось? — Нет, не сработало, — сдавленно пробормотал Дэйв. Хэтфилд нежно поцеловал подростка в висок и осторожно запустил руку в его волосы. Рыжий невольно вздрогнул — после той чудовищной хватки кого-то из его внутренних демонов кожа всё ещё отзывалась болью на любые прикосновения, даже на совершённые Джеймсом. Заметив, как Мастейн испугался, блондин немного отстранился и просто погладил его по спине, игриво забираясь пальцами под тканевый воротник. Так, всё-таки нужно ему рассказать — за последние четыре месяца их отношения стали максимально доверительными и абсолютно здоровыми, устраивавшими обе стороны. Конечно же, тут был подвох — через месяц они оборвутся, а изменить, как вышло, ничего уже не реально, а думать об этом — вообще категорически запрещено. И Дэйв, больше не желая держать в себе весь этот негатив, решительно выдохнул и начал рассказывать. Рука Хэтфилда, а чаще его собственная то и дело тянулась к пачке сигарет, открывала, вытаскивала одну или две, подпаливала с одного конца и подносила к пересохшим губам губительный, но в то же время исцеляющий яд. В утренней тишине Дэйв с Джеймсом неторопливо перебрасывались словами, затягивались горьким дымом и чувственно обнимали друг друга в знак поддержки. Закончив говорить, Мастейн обессиленно откинулся головой на спинку стула, беззвучно шевеля губами, таким образом репетируя в голове свои дальнейшие фразы. Готовый в очередной раз вступиться за подростка и оказать тому нужную поддержку, Хэтфилд осторожно гладил его по руке, с напряжением на лице что-то старательно рассматривая в безоблачном небе, в медленно окрашиваемом в ядовито-оранжевый цвет — цвет тревог и опасностей, полноценно отражавший то, что чувствовал в данный момент блондин, не сводивший глаз с окна. Да, не только Дэйв чувствовал себя незащищённым и окружённым страхом — это гнусное чувство они равноправно делили на двоих, самостоятельно или же с общей помощью старались подавить в себе, запрятать куда-то на глубину, но вот, случился момент, когда оно всё же выползло наружу и теперь витало в воздухе, отравляя его и забирая оттуда кислород. — Всё, пошли отсюда, — как-то излишне твёрдо, с жёсткими повелительными нотками потребовал Мастейн, не намеренный в очередной раз раскисать и предаваться слабости. Хватит уже с него, да и с Джеймса тоже — им остался лишь месяц, не так уж это и много, чтобы тратить время на девчачьи сопли и нытьё, — оденься поприличнее, пошли погуляем, развлечёмся. Хэтфилд повернулся, вздрагивая от неожиданного освобождения из пленительного забытья своих тревог. Придерживаясь за Дэйва, он встал со стула и подошёл к окну, разминая онемевшие конечности. — Куда пойдём? — лениво спросил он, будто бы сопротивляясь тянущейся к нему руки помощи. — А не рановато ли? Я рад, что ты сохраняешь бодрый настрой, — благодарно улыбнувшись, подключившись, наконец, к воодушевлению, искусственно восозданному вопреки всей ситуации, но разроставшимся всё сильнее, он вновь приблизился к Дэйву, скинул с того его куртку, запустил руки ему под футболку, сжимая его бледные костлявые плечи и растирая замёрзшую кожу, — да и я вовсе не против развлечься, вот только способ мне не очень понравился, могу вот предложить свой. — Тебе вообще ничего больше от жизни не нужно? — досадливо проговорил подросток, не сопротивляясь, однако, грубоватым ласкам Хэтфилда. — Всё своим чередом, сначала идём гулять — моя идея, ты слушаешься. Так что изволь проследовать в душ и помыть волосы, я даже отсюда вижу, как они блестят, они от этого, вообще-то, растут хуже, потом ты стоишь у зеркала и жалуешься, что выпадают. — Они выпадают из-за того, что отживают свой срок, — вставил своё слово Джеймс, всё же послушно отходя от рыжего, — ты видел мужчин моего возраста? У многих уже половины волос нет, для своих лет я неплохо сохранился. — А сколько тебе? — поинтересовался Дэйв. Подумать только, они столько времени уже знакомы, а он так и не узнал его возраст. Наверное, из-за того, что эта деталь, всего лишь не особо значимое число, никак не влияло на их отношения. — Ладно, не пугай меня. В общем, иди мойся, могу составить тебе компанию, если хочешь. — Хочу, конечно, — сразу же согласился Хэтфилд, довольно улыбаясь, — вместе с тобой это выйдет гораздо интереснее, чем в одиночку. — Только ни на что не надейся, — строго заметил Мастейн, почувствовав, как вновь подошедший к нему вплотную Джеймс опять попытался дотронуться до него, где не нужно было, — в душе мы только моемся, а всё остальное там выходит на редкость херово — уже пробовали, убедились. — Да помню, — смущённо кивнул головой блондин, припоминая, как он, подскользнувшись на мокром кафеле, едва не уронил на него же поднятого на руки Дэйва и чудом сам не упал, — а вот после… Да хватит на меня так смотреть, всё я помню, сначала гуляем, правда, я не имею ни малейшей догадки, что же такого интересного ты собрался мне показывать… — Узнаешь, — обещающе заверил его подросток, аккуратно вешая снятую с него Джеймсом куртку на стул, — пойдём, я недавно видел в одном журнале симпатичную такую укладку для волос твоей длины, уже не терпится сделать тебе такую же… — Говоришь, как какой-то педик, — насмешливо бросил ему в ответ блондин, с вызовом посмотрев на рыжего. Тот лишь показал Джеймсу фак и потащил его в ванную.

***

Солнце медленно поднималось от горизонта к центру неба, забирая вместе с собой исходившее от него рыжеватое свечение, преобразуя его в прямой яркий поток, упорно пробивавшийся через парочку всё же набежавших облаков. Бодро шагавший по дороге Дэйв наблюдал за поздним рассветом, ведя за собой сонно щурившегося Хэтфилда, неторопливо попивавшего купленный по пути кофе из бумажного стаканчика. Последний то и дело ворчал, что лучше бы остался в постели, мол, утренний душ ни капли не помог взбодриться, вечно спрашивал, долго им ещё идти, на что воодушевлённый ранним выходом из дома подросток отвечал настоятельным советом потерпеть и прекратить жаловаться. Волей-неволей приложенные утром усилия и полученный вследствие них результат в виде этой замечательной прогулки окрыляли подростка не хуже небольшой дозы стимуляторов в смеси с эйфоретиками — так действовало на него солнечное утро, так поднимало ему настроение осознание того, что всё плохое, произошедшее сегодня, преодолённое его собственными усилиями, оказалось уже позади, и что в ближайшее время случится ещё одно событие, крайнее важное и чрезвычайно позитивное, если он, конечно, никак не налажает в процессе. А он сделает всё правильно — как можно что-то испортить в такой насыщенный, немного напряжённый, но весьма динамичный и даже счастливый день? — Ты уже догадался, куда мы идём? — заметив, что опустошивший стаканчик с кофе Джеймс опустил глаза и уставился на хаотично разбросанные крапинки камешков на асфальте, Мастейн снова решил его растормошить. — Быстро налево посмотри, там девка голая идёт! — А, что? Где? — принялся торопливо вертеть головой Хэтфилд, не желая упустить это редкое явление — да, может, ему теперь нравились мальчики, особенно тот рыженький, державший его за руку, но вот только на голую девку поглядеть хотелось в любом случае. — Так и знал, ещё и верить тебе после этого! Ой, а что это? Ты ведёшь меня в наше кафе? — Ну наконец-то, — вознёс руки к небу Дэйв, — здорово, да? Посидим как раньше, вспомним прошлое… Как давно мы здесь не были? — С тех пор так и не заходили, — подключился к монологу Мастейна Джеймс, всё же оживляясь и просыпаясь окончательно, — четыре года минуло, подумать только. Ностальгия по былому — вот, что привело рыжего к неброской, с годами потускневшей вывески запрятанного между невысокими домами во дворе кафе. Сколько раз он говорил себе зайти в излюбленное местечко, частенько он обдумывал этот поход перед сном, погружаясь в ничуть не стёртые временем воспоминания своего детства и сразу же засыпая с умиротворяющим спокойствием на душе. И вот теперь, они с Джеймсом смогут, наконец, зайти туда и посидеть как раньше, заказать всё то же самое, побеседовать о всякой ерунде и просто расслабиться. К тому же, именно здесь удастся реализовать ещё одно желание, особо не несущее какой-либо пользы для будущего, но невероятно необходимое для личного удовлетворения. И вдобавок Хэтфилд сможет позавтракать; он всю дорогу ныл о том, что так и не поел с утра, а это для него ну вообще как важно, пропущенный приём пищи — катастрофа, просто бедствие века… Ну вот, теперь поест и успокоится. — Смотри, наше место свободно, — указал на пустующие стулья у окна Мастейн, — и тут всё ещё такой же красивый вид, как тогда. — А действительно, — согласился с ним Джеймс, присаживаясь и набирая полной грудью родной воздух, вдыхая неизменно приятную смесь запахов выпечки, свежесваренного кофе и лёгких, едва ощутимых отголосков сигаретного дыма, принесённого с собой курящими подростками, всё так же навещавшими это место для своих посиделок. Тепло посмотрев на подростка, он приобнял его за спину и робко улыбнулся, — спасибо, что вытащил меня из дома, Дэйв. Я и забыл, как нам с тобой тут было хорошо. Что хочешь заказать? — Да как обычно, — пожал плечами Мастейн, облокотившись на деревянный столик, — я особо не голоден, но ты же не разрешишь мне взять только чай, так ведь? — Именно, — утвердительно кивнул в ответ Хэтфилд, своим строгим взглядом лишая подростка надежды на возможный отказ от завтрака, — ты на себя посмотри, кости сплошные, да и только. Поешь хоть что-то, ладно? Дэйв задумчиво покрутил головой и, наконец, кивнул, примиряясь с обстоятельствами и не желая ничего портить своим отказом. Да, он был весьма стройным, даже слишком — сделать себе модную сейчас спортивную фигуру никак не получалось; генетически склонный к худобе организм с реактивным обменом веществ сразу же сжигал всё, что туда попадало, будь то белки, жиры или углеводы, сладкое или мучное — неважно, всё безвозвратно сгорало, вес никогда не превышал шестьдесят кило, а тренировки в спортзале, куда его вытащил частенько там бывавший Джеймс, приносили лишь боль в мышцах, от которой сам же затейник этого был вынужден потом помогать избавляться рыжему с помощью массажа — хоть какой-то плюс во всех этих часовых мучениях пару раз в неделю. Впрочем, это ничуть не расстраивало рыжего, худой так худой, ну подумаешь, что дрыщ, — мало того, наделённый безумным подростковым максимализмом Мастейн даже решил возвести это не совсем преимущество до предельного значения и остановить его могло разве что неодобрение, исходившее со стороны Хэтфилда, беспокоившегося о его здоровье. В общем, лишних приёмов пищи Дэйв старательно избегал, но вот вместе с Джеймсом перекусить всё же соглашался, но только по причине присутствия последнего. Рыжий заказал себе всё, как обычно — стоявшие на третьей строке в меню шоколадные блинчики и чай, необходимый сегодня не только для поднятия настроения, но и способный придать уверенный настрой, без которого осуществить задуманное вышло бы труднее. Более озабоченный своим питанием Хэтфилд думал дольше, листал страницы, поглядывал на цены, сравнивал и, наконец, остановился на яичнице и новой порции кофе, на этот раз подаваемого в украшенных логотипом кафе кружках. «Ого, а ведь его выбор может даже пойти мне на пользу, — подумал Дэйв, наполняя деталями недавно зародившуюся в голове идею, — да, то, что нужно.» Минута — и рыжий уже стоял рядом с недавно нанятым невысоким официантом, оговаривая с ним особенности их с Хэтфилдом заказа. Джеймс не узнает; выслушав просьбу подростка отойти по делам и помыть руки, он склонил голову ко взятой со стойки газете с новостями и так и сидел, совсем не подозревая о необычной задумке Дэйва, а тот всё договаривался, шёпотом пояснял и рассказывал, что нужно сделать, украдкой протягивал дополнительные деньги за свой каприз и, наконец, спрятался за кассой с кружкой и маркером в руках, чтобы оставить на дне заветную надпись — в общем, всё у него шло по плану. Принесли заказ, и Мастейн, затаив дыхание, всё следил за тем, как блондин медленными глотками отпивал горячий капучино из своей кружки, неловко ковырялся в своей тарелке для виду и всё ждал, ждал, когда же тот допьёт до дна. — И чего ты смотришь? — подивился Джеймс, смущаясь такому вниманию к своей персоне и пряча лицо за поднесённой к губам кружке. — Ешь давай. Эй, да что не так? — Н-ничего, — выдавил из себя улыбку подросток. Чёрт, чуть не спалился раньше времени, — да ты просто пьёшь так… Сексуально пьёшь, короче. Хэтфилд удивлённо хмыкнул и вновь взялся за кружку, шумно проглатывая уже остывающий напиток. Да уж, действительно сексуально, отчего-то ему нравилось за этим следить, хоть на камеру записывай и смотри ночами. — А то, — похоже, подобная фраза вообще не вогнала в краску Джеймса, со временем привыкшего к частенько проскальзывающей и иногда даже чрезмерной пошлости со стороны рыжего, — тут иначе никак, это же не пиво, даже рыгнуть не получится. — Ой, только не пробуй, — остановил его Дэйв, испугавшись, что Хэт в самом деле решит попытаться сделать это, — пей нормально. — Там ведь что-то внутри? — всё же начал догадываться Джеймс. Вот и приближался момент истины, и в его предвкушении Мастейн едва сдерживался от того, чтобы самостоятельно всё сказать до того, как Хэтфилд это заметит. Но нет, нужно было потерпеть — вот-вот это случится, и от радостного осознания, что всё это происходило взаправду, рыжий был готов чуть ли не носиться по помещению и хлопать в ладоши. Ещё один глоток, осталось совсем чуть-чуть… — Что это? Я вижу какую-то надпись, — всё, кофе выпито, теперь он сможет, наконец, её прочитать. Свершилось, вернее, свершилось почти — дело оставалось только за малым, за одним коротким словом, решающим всё, — ты… ты выйдешь за меня? — блондин удивлённо посмотрел на Дэйва, не веря своим глазам. — Ты мне делаешь предложение? — Я знаю, что это ничего нам не даст в будущем, — оправдывался подросток, слыша и чувствуя, как бешено колотилось его сердце где-то у горла, — но тем не менее… Джеймс, ты — самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал, неважно, сколько тебе ещё осталось времени, я бы хотел, чтобы ты его провёл вместе со мной, — да, речь вышла дерьмовой, и кольцо, которое в ту же секунду привставший на колено Мастейн достал из кармана, ей вполне соответствовало — о чём он только думал? Впрочем, отступать было поздно, — так ты согласен? Люди — немногочисленные посетители и персонал — стали оглядываться на них двоих, но даже Хэтфилду, поначалу безнадёжно избегавшему какого-либо взаимодействия с рыжим на людях, а на днях огорчившему его своим отказом поднять того на руки и пронести по наполненной людьми городской площади, стало вдруг абсолютно наплевать на окружавшее их двоих чужое внимание. Тепло улыбнувшись дрожавшему от волнения подростку, он взглянул на преподнесённое им кольцо. — Ты его купил в HotTopic'е, что ли? * Красивое, кстати, я могу посмотреть? — Да, только немного модернизировал, — перевернув украшение ребром, Дэйв указал на выгравированные с обратной стороны их инициалы, — а нет, стой, ты же должен сначала согласиться, а потом рассматривать кольцо! Я тебе вообще-то руку и сердце предлагаю, а не просто какие-то цацки дарю! — возмутился рыжий, не выдержав собственного переизбытка чувств. — Ой, а я забыл это сделать? — вспомнил вдруг Хэт, хлопнув рукой себя по лбу. Да уж, похоже, нервничали они вдвоём. — Прости-прости, только не злись, конечно же я согласен, — вытянув правую руку, он позволил едва ли не светившемуся от радости Мастейну надеть на её безымянный палец то самое кольцо. Осмотрев идеально подошедший по размеру аксессуар и покрутив запястьем, привыкая к новому украшению, он помог Дэйву подняться и заключил того в объятия, — а у нас будет церемония ну или медовый месяц? Всё бы хорошо, только вот лёгкая усмешка, слетевшая под конец с розоватых губ Джеймса, немного всё подпортила. Впрочем, в любой бочке мёда обязательно найдётся место и для ложки дёгтя, и вот она и проявила себя — не разделявший серьёзный настрой подростка Хэтфилд воспринял всё это лишь за детскую забаву, незначительную игру. Но даже это никак не могло сегодня расстроить рыжего — сам-то он считал это событие настолько важным в своей жизни, что на подобные мелочи спокойно можно было закрыть глаза. Пусть думает по этому поводу так, как хочет — его право. — С церемонией долго маяться — это же всё организовывать надо, планировать, — с сомнением отозвался на эту идею Мастейн. Несмотря на слышимую в последних словах блондина иронию, отнестись к этому процессу он сам всё же хотел более ответственно, — а вот «медовый месяц» звучит заманчиво — на это время можно же будет на школу забить? — Можно, можно, — поощряюще махнул рукой Джеймс. Заметив, что вымотанный волнениями Дэйв устал стоять и всё больше опирался на стол, он приподнял его и усадил себе на колени, — как ты обрадовался, только посмотри на себя… Что-то мне подсказывает, что ты всё затевал, чтоб новые каникулы выклянчить, так ведь, мой маленький бездельник? — Конечно, нет, — помотал головой рыжий, наигранно обижаясь, — я это затеял, потому что люблю тебя. Своей тёплой рукой Хэтфилд трогал его волосы, осторожно брал за подбородок и целовал в губы, ничуть не понижал тон голоса, когда обращался к Дэйву — просто вёл себя так, будто бы в данный момент они находились абсолютно одни и никто за ними не смотрел. Где-то невдалеке суетилась, настраивая камеры телефонов, группа подростков, вполголоса переговариваясь друг с другом. Возможно, завтра они найдут себя в Твиттере, в Фейсбуке, может, даже на каком-то молодёжном канале увидят свои преображённые счастьем лица… Ну и что, какая теперь разница?