sl33p t1ght

Крепко обхватив руками Джеймса, Дэйв, полуприкрывший глаза от накатившего прилива страсти и возбуждённо дышавший в процессе всего действа, вдруг перенял инициативу на себя и, сделав шаг вперёд, резко столкнул Хэтфилда на кровать, а затем запрыгнул вслед за ним. Пружины новенького матраса, ещё только начавшие познавать свою тяжкую судьбу, протяжно скрипнули, но Мастейну, занятому настойчивыми ласками, было на это совсем уж наплевать. Вот на пол полетела одежда — с неожиданной силой для своих тощих костлявых рук, рыжий едва ли не порвал пуговицы на рубашке Джеймса, отчего тот был вынужден мягко, но уверенно отстраниться от подростка, заставляя того поумерить пыл. Возмущённо стрельнув глазами в его сторону, он подождал, пока Хэт справится со всеми застёжками и как только тот неторопливо скинул рубашку к куче другой одежды, то сразу же накинулся на него с новыми поцелуями. Прижав блондина к кровати, Дэйв старательно обегал языком изгибы его в самом деле красивого, спортивного тела, иногда для разнообразия пускал в ход зубы, оставляя лёгкие укусы то на ключице, то под ребром, спускался всё ниже… — Прости, малыш, — неожиданно остановил его Хэтфилд, не подпуская Мастейна к единственному оставшемуся на нём элементу одежды — чёрным трусам, при взгляде на которые рыжий сразу же понял позорную причину отказа, — не могу сегодня. — В смысле не можешь? — всё же стал допытываться Дэйв. Немного успокоившись, вытерев выступивший на лице пот и сев ровно, он с долей беспокойства и заметным раздражением посмотрел на Джеймса. — Конечно, тут твоей вины нет, а мне стоило на это рассчитывать, возраст у тебя всё-таки… — Нормальный у меня возраст, — с явной обидой в голосе перебил его Хэтфилд, подгибая ноги в коленях и отчего-то стыдливо прикрываясь одеялом, — мне тридцать четыре, достал уже. У многих всё получается и в пятьдесят, и даже в семьдесят, главное — чтобы сердце выдержало. — А у тебя оно не болит? — с возрастающим волнением спросил подросток, приложил свою ладонь к левой стороне груди блондина. — Ну вроде бьётся, достаточно ровно так… А в чём тогда дело? Джейми, тебя что-то сильно тревожит? Всё в порядке? Медленно и неохотно, но всё же избавляясь от затопившего все остальные мысли возбуждения, Мастейн прогнал прочь из головы всё, что было связано с несостоявшимся актом любви и сел рядом с Хэтфилдом, утешающе приобняв того за плечи. Чёрт, теперь у него самого ничего не получится, даже если бы Джеймс мощным усилием воли всё же отложил свои страхи куда-то подальше. Но нет, и надеяться не стоило — наморщив лоб в раздумьях, блондин подбирал нужные слова, смущённо отворачивался, не в силах выдержать пристальных взглядов подростка, виновато вздыхал и что-то старательно разглядывал у себя под ногтями, очевидно желая отвлечься. — Ничего, — наконец, выдавил из себя он, устало запрокинув голову и поправляя прилипшие к шее волосы, — всё хорошо, просто вспомнил кое о чём, ты меня извини ещё раз, это у меня впервые… Дэйв сердито выпустил из ноздрей воздух. Ещё и оправдывается тут, будто бы это что-то даст, да? Неужели нельзя взять и выдать эту причину, просто освободить скованное ей тело от её гнёта, всего лишь выпустить её на воздух, чтобы она не сидела внутри и не причиняла дискомфорт всем вокруг? — Ну и к чему мне твои извинения? — недовольно проворчал рыжий. — Можешь хоть тысячу раз сказать «прости», а мне всё равно придётся сейчас идти в ванную и смотреть порнуху, хотя рядом со мной вроде бы как сидит человек, у которого вполне получалось меня удовлетворить раньше. В край расстроившись, Джеймс медленно опустился на кровать, повернувшись к Дэйву спиной. Вот, ещё и обиделся, подумать только, какая нежная натура! Впрочем, полежав так с минуту, Хэтфилд уселся в прежнюю позу и тихо, неуверенно, оттого и провоцируя больше на смех, чем на возбуждение, предложил: — Хочешь, я тебе помогу с этим? Я умею, — не дождавшись ответа, блондин осторожно провёл рукой по впалому животу подростка, готовясь к поставленной им же задаче, попытался соблазнительно облизнуть губы и маняще приоткрыть рот, потянулся к резинке его обтягивающих шорт, но тут же оказался остановлен цепкой хваткой Мастейна и строгим запретом, ясно выраженного в его карих глазах, сузившихся от недовольства всей ситуацией. — Да прекрати, — отмахнулся от Хэтфилда он, — ну молодец, что умеешь, хороший навык, в жизни пригодится. Я просто не могу смотреть на тебя такого, это отбивает любое желание, я же не садист какой-то, — вот, что действительно было правдой; привыкнув к установившемуся в их отношениях взаимопониманию и двусторонней отдаче, Дэйв уже физически не был способен получать удовольствие, наблюдая и ощущая, как его партнёра одолевали неподдельные страдания. Нет, нужно было вначале выяснить, что же с ним не так, отчего он то и дело смотрел зачем-то на свои ящики в столе, избегал взгляда Мастейна и в целом, выглядел таким подавленным и угнетённым, — вижу, тебе сейчас не очень комфортно и неловко, так что одевайся и садись рассказывать мне, что случилось. А насчёт этого, — подросток указал на постель, стараясь не вдаваться в постыдные подробности, — просто не загоняйся, забей и всё. Ну не получилось, и что с того? Это же не смертельно. Удивлённый и обрадованный добротой со стороны рыжего, Джеймс подался вперёд и заключил того в продлившиеся недолго, но полные благодарности объятия, поцеловал подростка в шею, как бы извиняясь за случившееся, и склонился к краю кровати, подбирая сброшенную туда одежду. Аккуратно повесив её на стул, он взял оттуда же домашние шорты и майку, надел и сразу почувствовал себя увереннее — это было прям издалека по нему заметно. Дэйв посмотрел в его сторону, своей доброжелательной улыбкой как бы говоря блондину: «Так держать», и прилёг на кровать, наблюдая за тем, как Джеймс задумчиво ходил по комнате, должно быть, на что-то решаясь. Вот он немного неуверенно остановился у стола, через плечо бросил в сторону Мастейна не самый счастливый взгляд, затем шумно выдохнул, достал из верхнего ящика ключ, открыл им замок на нижнем, ранее незаметным для Дэйва и неожиданно вытащил оттуда поблёскивавший своим металлическим корпусом пистолет. Завидев оружие в руке Хэтфилда, дулом направленное прямо в его сторону, рыжий испуганно отполз к краю кровати, уперевшись вспотевшей от страха спиной в стену. — Что, выглядит внушительно, так ведь? — совершенно неуместно и наверное из-за одолевавшего изнутри отчаяния Хэтфилд усмехнулся и снял предохранитель. Но едва в его глаза бросилось то, как Дэйв, почувствовав угрозу, собрался бежать, он вернул предохранитель на место и опустил пистолет. — Вот им мне нужно, как бы это ужасно не звучало, вышибить себе мозги в течение этой недели и, знаешь, нелегко так жить с этой мыслью и заниматься обычными делами, — демонстративно наведя дуло в направлении своего виска и дотронувшись пальцем до курка, блондин печально вздохнул и положил оружие на стол, — и без того задача непростая, а, ты вдобавок ко всему, на школу забил, вечно дома, надо подыскать момент, чтобы куда-то уйти и сделать это не на твоих глазах. Мастейн лишь приоткрыл рот от удивления, безмолвно моргая и не отрывая взгляда от пистолета. Он не понимал, в его голове просто не укладывалось всё это. Его и так — нет, нельзя об этом думать, — но, что бы подросток себе ни внушал, через неделю его Джеймса заберут в мир иной, с этим ничего уже не поделать, но вот только зачем ему ускорять этот процесс и завершать всё самостоятельно? — П-подожди, — взволнованно пробормотал Дэйв, запинаясь и едва ли не теряя дар речи от осознания всей ситуации, — а почему ты должен убивать себя, если это так и произойдёт? Убить себя… Его Джеймс покончит с собой — даже не верится в это, и как же, как он сам и говорил, это звучит… Просто отвратительно, пугающе и невозможно. Только вот обречённый взгляд Хэтфилда и заряженный пистолет на столе говорили как раз об обратном. — Потому что во втором случае от моей смерти не будет никакой пользы, — горестно покачал головой блондин, присаживаясь рядом и касаясь холодной напряжённой руки подростка, — постарайся не брать это в голову, я же пообещал, ничего из этого ты не увидишь, мы попрощаемся, будто бы я отправился в какую-то поездку типа командировки, а после я уже не вернусь и всё, — утешение не сработало, а даже подействовало в противоположную сторону — только услышав о мнимой поездке в один конец, Дэйв прикрыл глаза и сжал зубы, стараясь удержать готовые вырваться наружу слёзы. — Зачем тебе стрелять в себя? — повторил свой вопрос Мастейн, втягивая носом воздух, чтобы замаскировать этим звуком всё же вызволенный из напряжённого горла всхлип. — Ты помнишь, я поклялся тебе, что освобожу тебя от проклятия? Ты ведь не забывай — оно по-прежнему с нами, никуда не исчезало, и едва меня не станет, к тебе снова вернутся те кошмары, — совсем не желая таким образом подчеркнуть значимость своей роли, а лишь констатируя факт, Хэтфилд посмотрел в сторону занавесок, тёмным тяжёлым балахоном скрывавших за собой дьявольское украшение на стену, — один раз я уже навещал этот потусторонний мир и нашёл там то, в чём нуждался. За то посещение мне тоже пришлось заплатить несколькими годами жизни, а сейчас — платить нечем, всё, моё время подходит к концу. Крепче сжав руку Дэйва, Джеймс откинулся на спинку кровати, устало выдыхая, будто бы готовясь погрузиться в глубокий сон. Отчего-то в этот момент на ум рыжего пришло сравнение со старым деревом, пережившим губительный для него ураган, казалось бы, целиком и полностью лишивший его сил для дальнейшей жизни, из-за чего то вроде бы должно было ослабить свои могучие корни, глубоко вросшие в землю и окончательно повалиться. Только в отличие от пресловутого дерева, потрёпанного стихийным бедствием, у Хэтфилда ещё оставалось стремление выжить; сила воли и оставленные им обещания заставили блондина вновь поднять голову, резко встряхнуть спутанными волосами, схватить со стола стакан воды, сделать глубокий глоток и продолжить свою историю: — Недавно, почти месяц назад, ты очень необычно, но точно выразился, когда попытался вмешаться в наши с книгой дела - сказал, что теперь ты у неё в чёрном списке. Что ж, из-за того, что моё время кончается, я тоже там, но и в этом случае есть выход; есть что-то ещё, чем я могу заплатить за повторное посещение, я отдам ей свою жизнь — на обратной стороне листа есть специальное заклинание для этого, я его прочитаю и… и сделаю это. Снова попаду в потусторонний мир, на этот раз окончательно и спасу тебя от этого ужасного проклятия. А ты… Ты просто живи дальше, — на секунду коснувшись пересохшими губами щеки подростка, Джеймс снова заговорил, — первый год будет тяжело, но ты справишься, я верю в тебя. — Джеймс, — едва выговорил рыжий, прижимаясь лбом к его горячей груди, слушая торопливое биение его большого сердца и с ненавистью к ситуации осознавая, что вскоре, совсем через недолгое время он больше не услышит этот родной и привычный стук, — я не хочу, чтобы всё так было, я не смогу, ничего не получится… Приглушённо всхлипывая и оставляя капли солёных слёз на майке Хэтфилда, Дэйв затихающе, но непрестанно, исступленно причитал, что никак, ни за что не переживёт этого. Выговорившись, но не найдя в этом требуемого облегчения и лишь ощутив пылкое чувство стыда за свою слабость, он, поджав от внутренней обиды губы, устало закрыл глаза и больше ни о чём не думал, не произносил не слова, а лишь продолжал сжимать крепкие плечи блондина и обнимать того без единого движения, ощущая, как тот медленно гладил его по волосам, иногда целуя в макушку и давая успокаивающие, но абсолютно ложные обещания о том, что всё будет хорошо. Он всё сдерживался, в отчаянном стремлении сжимал, стягивал в один сдавленный ком все свои негативные мысли и переживания, но в итоге и этому настал предел. В голове подростка раздался пронзительный крик, встряхнувший его изнутри, ускоривший едва пришедший в норму пульс и ставший громогласным призывом к действию, нарушить который было просто невозможно. — Ты куда? — тихим голосом спросил блондин, почувствовав, как Мастейн резко вырвался из его объятий и встал с кровати, трясясь и дрожа всем телом, но продолжая неумолимо шагать к столу. — К тебе, — только и ответил Дэйв, схватив блокнот и пистолет. Тяжёлое оружие легло в его слабую, дёргающуюся в треморе руку как родное, так, будто бы весило оно от силы граммов сто, словно бы это была какая-то ручка или карандаш, как нечто совершенно привычное и ничуть не пугающее своим смертоносным предназначением, — в последний путь ты уйдёшь только вместе со мной. Встретимся там, на другой стороне, — и на этих словах он ушёл, едва найдя в себе силы толкнуть дверь. Всё было словно в тумане; Мастейн торопливо и уверенно отмерял шаги, ускорился и, наконец, пустился в стремительный бег, всё приближаясь к двери на кухню, а после — в другой мир, толком и не понимая, что он делал. Казалось бы, всё это происходило не с ним — не в его голове звучали побудительные мотивы, не ему вдогонку Джеймс приказывал остановится и не бежал вслед за ним, неизбежно оставая, пытаясь схватить его за руку, но цепляя пальцами лишь воздух, не за ним захлопнулась и закрылась на ключ дверь, на этот раз уже навсегда. — Ты что это удумал? Дэйв, ответь мне, — недоверчиво и сердито спросил Хэтфилд по ту сторону, а затем, убедившись в серьёзности намерений подростка, с явным испугом добавил, — так, немедленно открой дверь, иначе я её выломаю, пока ты не натворил глупостей! Голос Джеймса, — единственное, что воспринималось сейчас его окаменевшим от шока сознанием, последняя связь с окружающей реальностью, — доносился всё тише, терялся в неистово бурлящем потоке мыслей, был едва различим за шелестом бумаги и звенящим стуком пистолета о кухонный стол, на который его и бросил рыжий, слишком слабый для того, чтобы долгое время держать в руках увесистое оружие. «Это не последний раз, когда я его слышу, — внушал себе Дэйв, бегло просматривая текст заклинания, — не последний, нет. Сейчас будет немного больно, а после мы снова увидимся и будем вместе столько, сколько я захочу, и никакое время нас не сможет разделить!» Он повторил это вслух, но наполненные истерическими нотками слова всё не приобретали весомости, походя больше на бред сумасшедшего, чем на серьёзное убеждение. Несмотря на уже слабеющую веру в себя и свои действия, рыжий всё надеялся, где-то в глубине подсознания искренне верил, что Хэтфилд его услышит, опровергнет эти лживые фразы своим присутствием, но нет, было уже поздно — Джеймс остался по ту сторону, отгороженный от отчаявшегося подростка его собственными руками. Нет, мысли уже ни к чему — они привели его сюда, в этот запертый наглухо склеп, его последнее пристанище, но и от них пора было отказаться. Никаких мыслей, никаких чувств — только голос, тихий и срывающийся, но непрестанно читающий роковое заклинание, строчку за строчкой, только руки, дрожащие и презренно слабые, но всё же снимающие заветный предохранитель, поднимающие пистолет и приставляющие его к виску, только неумолимо трясущиеся пальцы, скользящие всё ниже к курку. Сжав зубы, едва не стачивая их друг о друга во внезапном приливе сил, абсолютно нездоровом и даже маниакальном, Мастейн закрыл глаза. Звук вышел громким, словно бы что-то резко и внезапно безвозвратно разорвалось, раздробилось на кусочки — такой неприятный, глухой и совершенно не похожий на выстрел. А спустя секунду Дэйв почувствовал боль — сильные руки Джеймса прочными оковами вцепились в него сзади, схватили и потащили прочь из комнаты. В бок упёрлось что-то железное и острое — не настолько, как отточенное лезвие ножа, но при должном усилии способное быть использованным как колющее оружие, резко воткнутое под рёбра. Слабо склонив голову, подросток увидел стекавшую с живота струйку крови, оставленную поцарапавшей его отвёрткой, секунду назад спасшей его жалкую, бестолковую, но чертовски дорогую жизнь, которой он только что попытался себя лишить. Он взглянул вниз. Пол покрывали белёсые щепки от только что выломанной двери. Рыжий всё смотрел, как менялись под ногами узоры плиток, иногда разглядывал выступившие от напряжения вены на мускулистой руке Хэтфилда, но ни разу не смог решиться заглянуть в его голубые глаза. Впрочем, с их взглядом подростку всё равно пришлось встретиться, когда дотащивший его до комнаты Джеймс приподнял пальцем его голову за подбородок и пристально уставился, что-то высматривая, будь то признательность, гнев и сожаление от неудачи или невысказанный позыв повторной попытки. Больше такого не повторится — в этом убедился блондин, спустя минуту отведя взгляд и с мрачным видом присев на кровать, нечаянно роняя из кармана шорт ключ от нижнего ящика, но даже не смотря в его сторону, в этом был уверен сам Дэйв, безвольно откинувшийся назад, находя поддержку в сильных руках на своей пояснице. Только недавно, а казалось бы, — целую вечность назад, — он, сидя на стуле с заряженным пистолетом, приставленным к поблёскивавшему от стекавшего со лба пота виску, никак не решаясь на этот ответственный и всё меняющий шаг, догадывался, что если у него ничего не получится, то находившийся под неимоверным давлением крошечный, но тяжёлый шар напряжения внутри его головы разлетится на кусочки, рассыпется во все стороны, и этот взрыв будет столь чудовищной силы, что держать всё в себе окажется невозможным, и он вырвется наружу в виде неконтролируемой истерики, отчаяннного плача и безумного смеха, в виде груды брошенных в сердцах проклятий и угроз, разрушительных и оскорбительных, но никак не подвластных потерпевшей поражение воли. Ничего из этого не произошло. Подобно сломанной кукле, Мастейн молча и неподвижно сидел, ватным телом опираясь на крепко прижимавшего его к себе Хэтфилда и чувствовал себя лишь опустошённым, выжатым как лимон и лишённым всех эмоций. Нет, они не нашли освобождение в нагретом напряжением воздухе; вместо этого они сжались ещё сильнее, этот маленький шарик концентрированной энергии, крошечная, но многотонная нейтронная звезда в уменьшенном размере осталась где-то внутри, закатилась куда-то глубоко вниз, затихнув и погаснув на неизвестный срок. Когда-нибудь она всё же взорвётся, окрасив своими ошмётками всё вокруг, разрывая в клочья измученную душу её обладателя, но уж точно не сегодня — сейчас Дэйв лишь продолжал сидеть с закрытыми глазами, не думая ровным счётом ни о чём. Джеймс вдруг опустил руки, подошёл к подростку с другой стороны и заключил в крепкие объятия, сжимая его бледное тщедушное тело даже излишне сильно, до болезненного. С трудом приподняв руки, будто бы облачённые в неподъёмные металлические доспехи, стягивающие их вниз и сковывавшие все движения, Мастейн как-то рассеянно и неловко положил их на спину Хэтфилда, едва ощутимо обнимая в ответ. На ум вдруг пришла идея — глупая и мимолётная, но сразу же пришедшая в исполнении в силу отсутствия каких-либо других мыслей, противоположных ей. Слегка отстранившись, насколько это удавалось сделать, оттолкнувшись от плеч блондина будто бы чужими пальцами, Дэйв печально вздохнул и внезапно накинулся на бескровные губы Джеймса с поцелуем, сразу же углубляя его и с неожиданным усилием обхватив руками затылок блондина, чтоб тот не смог вырваться. Эмоций никаких это не вызвало — в отличие от прошлых поцелуев, горячих и распаляющих, это вышел столь же пустым и состоял из одной лишь оболочки, ничем не наполненной внутри, как и теперешнее состояние подростка. Впрочем, так считал только он сам — охотно ответивший на внезапную ласку Хэтфилд отстранился и тихо, уверенно произнёс: — Ты хорошо целуешься, Дэйв, — звучало это пугающе ровно, как фраза, записанная на диктофон для автоответчика — железная констатация факта и ничего более, — твоей будущей девушке или парню очень повезёт с тобой. Повтори за мной то, что я сказал в конце. Он повторил, больше не протестуя и не возмущаясь. Сопротивляться было нечему и нечем — всё, что могло поднять бунт и затеять спор против этой ненавистной и ужасной фразы оказалось выжжено до тла, пепел осел куда-то вниз, и ничего уже не могло из него возродиться. — Пообещай, — добавил блондин, видимо, не до конца удовлетворённый его словами, — что впредь не будешь пытаться сделать это. Дэйв снова пообещал — тем же механическим голосом, плохо осознавая, что же он говорил Джеймсу, доверительно кивнувшему головой, отошедшему от подростка и обессиленно упавшему на кровать. Он лёг рядом. Его руки коснулась ладонь Хэтфилда, но Мастейн особо не ощущал прикосновения — единственным, что он был способен почувствовать, было глубокое и всеподавляющее отчаяние, исходившее от лежавшего без движения Джеймса.