Скажи, откуда ты взялась?...

Следующую неделю Эсме прожила как в тумане: она не чувствовала вкуса пищи, закрылась в себе, потеряла всякий интерес к жизни. И причина тому была вполне ясна – разлука с доктором Калленом. Она прекрасно понимала, что ей, возможно и нет места в жизни взрослого мужчины. Что ее стремления и взгляды, вероятнее всего, вызвали у него смех, как бы он ни пытался это скрыть. Но разум упорно отказывался верить в это, утверждая, что Карлайл совсем не такой. С каждым днем ее чувства становились все сильнее, и она не могла дать им выход, продолжая заниматься самокопанием. Даже родители оставили тщетные попытки поговорить с ней, пустив ситуацию на самотек. Только Елена каждый вечер утешала подругу, заботливо вытирая ее слезы. Сидя рядом, она гладила по голове влюбленную девушку, отчаянно жалея, что все произошло именно так. Первая влюбленность обернулась трагедией. Елена осознавала, что за всем этим кроется что – то большее, чем просто попытка свернуть общение. Эсме то тешила себя иллюзиями телефонных звонков и писем от Карлайла, то клялась себе начать новую жизнь, и свято хранить о нем память, то злилась на то, что мужчина повел себя так, будто хотел избавиться от нее. Но потом она вспоминала о том, что он не исключал возможности новой встречи, и по его словам, был бы рад ей, и все вновь становилось на круги своя. Но настоящий кошмар наступил в тот день, когда почтальон принес свежую почту. К несчастью, девушка оказалась в этот момент в саду, и, взяв в руки газету, замерла на месте, чувствуя, что готова упасть в обморок. На титульной странице, жирным текстом стояла заметка, называвшаяся «Для города это большая потеря». Под ней было улыбающееся лицо доктора Каллена, и сердце Эсме болезненно сжалось в предчувствии беды. Стараясь унять дрожь в руках, юная особа прочла текст, и затем так и замерла, глядя в пустоту прямо перед собой. «Всеми любимый и талантливый доктор Карлайл Каллен подал в отставку, не предоставив никаких объяснений. Учитывая его вклад, внесенный в здоровье практически каждого жителя штата, потеря профессионала подобного уровня – существенная утрата. Желаем доктору Каллену успехов на его новом поприще!». Мысли путались, роясь в голове, и не давая, сосредоточится ни на секунду. Уехал, и даже не попрощался. Наивная дурочка, решившая, что сможет стать его другом. Как же ты глупа.… Понадеялась на взаимную симпатию. Будь это так, он бы не исчез, не попрощавшись. Душа юной девушки разрывалась на части, и одна из них все же старалась оправдать поступок Карлайла. Вероятно, на то были причины. И он никому не обязан их объяснять, особенно той, кто отняла у него много личного времени своей глупой болтовней. Как бы то ни было, а этот мужчина исполнен благородства, а посему – его поступку должно быть объяснение. С этими мыслями девушка просидела до самого вечера, совершенно не обращая внимания на то, что замерзла, и вся дрожит. - Эсме, вот ты где, я с ног сбилась, ища тебя! Подбежавшая к ней подруга остановилась в замешательстве, заметив взгляд девушки, обращенный к ней. Боль, обида, но и всепрощение мелькало в нем, и было такое ощущение, будто что – то изменилось в мисс Платт. Она выглядела сломанной куклой. Не говоря ни слова, Эсме протянула ей газету, и отвела взгляд, расстроенно ковыряя носком ботинка землю. Пробежав глазами заметку, Елена побледнела, закрыв рот ладонью. Бедная девочка, как же ей не повезло… - Идем в дом, дорогая, ты вся дрожишь. Потом мы все обсудим, милая. Поддерживая подругу под локоть, она завела ее в дом, радуясь, что хозяева остались на балу, и будут очень поздно. Юная особа не проронила ни слова, покуда Елена раздевала ее, послушно поднимая руки, словно марионетка. Она позволила уложить себя в постель, укрыв одеялом, и пустым взглядом смотрела в потолок, не реагируя на попытки горничной напоить ее чаем. - Эс, ну скажи хоть слово, ты пугаешь меня! Елена и сама чуть не плакала, видя состояние подруги. Уж лучше бы она кричала, рыдала, била посуду, но не лежала безмолвным живым трупом. Вместо ответа девушка только отрицательно покачала головой, чувствуя, что внутри нее расползается болезненная пустота. Его нет. Случилось то, чего она так боялась – человек, которого она полюбила, исчез из ее жизни. Знать, что он где - то рядом, спасает человеческие жизни, что он цел и невредим, уже было для нее счастьем. А теперь.…У нее остались только воспоминания. - Милая, лучше поплачь. Я понимаю твое теперешнее состояние. Ну пожалуйста, Эсме, жизнь на этом не кончается. Ты слышишь меня? Едва заметный кивок головы послужил ей ответом. Слишком больно отвечать, слишком тяжело. - Я хочу побыть одна… Голос хриплый, словно чужой, больно резанул слух. Елена хотела было возразить, но натолкнулась на исполненный боли взгляд подруги, и не посмела ей возразить. Выйдя из комнаты, и оставив ее одну, она дала Эсме возможность остаться наедине со своими мыслями… *** С того момента прошел год. Год, в течение которого юная мисс Платт заново училась дышать, не чувствуя боли. За этот год она так и не смогла смириться с потерей своей любви, вновь и вновь возвращаясь и живя воспоминаниями. Еще год понадобился ей для того, чтобы вновь научиться искренне, и не натянуто улыбаться, не ощущая при этом тяжести воспоминаний. Свое восемнадцатилетие Эсме Платт встретила фактически счастливой. Чувства к Карлайлу все еще жили в ее душе, и каждого предложенного кавалера она мысленно сравнивала со своим идеалом. Она смогла научиться жить со своей любовью, тщательно оберегая это светлое чувство. Для себя юная особа решила, что его поступку должно быть оправдание. Значит, произошло что – то, почему он был вынужден уехать так резко. Его подарок был надежно спрятан на самом дне шкатулки с драгоценностями, для того, чтобы не бередить все еще свежую рану. Еще спустя два года девушка смогла вести прежнюю жизнь, вновь став сама собой. Она часто вспоминала доктора, но уже с теплотой, на которую всегда сменяется былое чувство влюбленности. Эсме свято хранила чувства к Карлайлу, но понимала, что вынуждена двигаться дальше. Он, наверняка, давно и счастливо женат, имеет детей. Годы берут свое, говорила она себе. Ей уже почти двадцать два, и все ее подруги давно счастливо были замужем, кое – кто обзавелся наследниками. Все чаще мисс Платт ловила себя на мысли о том, что хочет семейного тепла. И вскоре судьба подбросила ей шанс на это. Но если бы знала юная девушка о том, что ждет ее дальше, то никогда не согласилась бы на этот брак… Итак, его звали Чарльз Эвенсон, и появился он в жизни Эсме весьма неожиданно, когда она уже смирилась с тем, что не встретит достойного кавалера. Во время одного из светских раутов он встал на сторону девушки в споре на тему науки и религии. Его речь поразила мисс Платт, поскольку звучала весьма грамотно и красноречиво. Они проговорили весь вечер, обо всем и ни о чем, и вскоре стали хорошими друзьями. На людях он держался очень уверенно, держа выправку будущего военного. Рядом с ним мисс Платт если не чувствовала себя защищенной, то по крайней мере, ей не приходилось за него краснеть. Он не показался ей столь приятным, как и Карлайл, но и не был противен. Ухаживал мужчина красиво, окружив Эсме облаком тепла и заботы, но девушка, памятуя о своей былой влюбленности, всего лишь позволяла Чарльзу себя любить, ничего не обещая взамен. Она понимала, что он – ее последний шанс на нормальную, семейную жизнь. Нельзя вечно жить иллюзиями о былой любви. Она взрослая девушка, и пора спустится с небес на землю. Их роман был скоротечен, спустя полгода они договорились о помолвке, и спустя год стали готовиться к свадьбе. - Да брось, Эс. Любая невеста нервничает перед свадьбой. – Елена, плотно затягивая на подруге корсет, с волнением прикусила губу, прекрасно видя, что подруга сомневается не напрасно. При всей внешней стати Чарльза, было в нем что - то такое, что очень пугало девушку, но она тщетно гнала прочь подобные мысли. - Я ведь выхожу замуж не по любви, подруга. Я выхожу замуж с целью угодить родителям. Выхожу, с целью не остаться старой девой. Я не люблю Чарльза. А лишь позволяю себя любить. Эсме печально перевела взгляд на свое отражение в зеркале. Оттуда на нее смотрела красивая молодая девушка в свадебном платье, расшитом золотой нитью. Она улыбалась, но глаза выдавали ее истинное состояние души. - Послушай меня, дорогая. - Елена взяла ее за руки, и вывела на середину комнаты, встав прямо перед ней. Ласково улыбнувшись, она погладила подругу по щеке, а затем набросила фату, скрывшую лицо невесты. Поймав испуганный взгляд девушки, она тихо проговорила. – Пойми. Ты можешь не любить Чарльза. Но ребенка от него ты полюбишь всем сердцем, всей душой. Он достойная партия. - Да, я выхожу замуж не за Чарльза, а за набор физиологических характеристик. Умен, богат, красив, силен. Способен поддержать любую беседу. – Взяв в руки букет цветов, Эсме виновато посмотрела на подругу, сморгнув подступившие слезы. – Но он не вызывает таких же чувств, как Карлайл. Я выхожу замуж за одного, любя другого. - Все будет хорошо, милая. Я уверена. На Востоке считают, что любовь рождается в браке. Быть может, и у тебя со временем появятся теплые чувства к Чарльзу. Идя под руку с отцом к алтарю, девушка ощущала злую насмешку судьбы, чувствуя, что не здесь, не с тем, и не сейчас она должна быть. Она ощущала себя пойманной в силки птицей, которая отчаянно бьется, пытаясь вырваться из лап скорой смерти. Эсме готова была уже отказаться от свадьбы, сбежать из – под венца, только вот идти – то и некуда. Она не может упустить такой шанс, не может огорчить родителей, которые многие годы терпели ее выкрутасы при выборе женихов, и, в конце – концов, даже разрешили учиться, надеясь на то, что характер ее изменится. Как прошла дальнейшая церемония, девушка толком и не запомнила. Все звуки слышались ей словно сквозь вату, окружающая картина гостей в церкви слилась в одно большое цветное пятно. Все замерли в томительном ожидании ее согласия. Чарльз Эвенсон, высокий брюнет в дорогом костюме, надел обручальное кольцо на ее палец, тем самым поставив клеймо на всей жизни юной Эсме Платт. Дальнейший праздник стал настоящей мукой для новобрачной. Она через силу заставляла себя улыбаться, принимая поздравления, и отвечая на поцелуи мужа, становившиеся все требовательней с каждым выпитым им бокалом. Ей хотелось как можно скорее оказаться вдали от свадебной суматохи, снять неудобное узкое платье, и просто расслабиться. На ее глазах муж менялся под действием спиртного, становясь все похабнее, и развязнее. Чувствуя на себе его руки, девушка морщилась от брезгливости, начиная бояться того, что будет ждать ее в спальне. Не так, совсем не так она представляла себе все это. Ловя встревоженный взгляд подруги, новоиспеченная миссис Эвенсон поняла, что та думает о том же самом. Ее родители, однако, ничего подобного не заметили, продолжая беседу с гостями на тему убранства свадьбы. В конце концов, Эсме была вынуждена убрать со стола бутылку вина, тем самым прекратив пьянство супруга. Судя по раздраженному взгляду, ему это не понравилось, но он не подал вида, продолжая обнимать супругу, и рассказывать гостям о своей любви к ней. В таком темпе прошло еще несколько часов, показавшихся Эсме вечностью. Гости постепенно расходились, оставляя подарки и поздравления. На прощание Елена крепко обняла подругу, и почувствовала, что та вся дрожит: - Помни, если что, я рядом. Ты всегда можешь на меня положиться. Кивнув головой, девушка с сожалением отпустила подругу, и та увидела на ее глазах слезы. Расстроенная, Елена ушла, оставляя Эсме в растрепанных чувствах. Едва новобрачные переступили порог своего нового дома, как Чарльз резко прижал супругу к стене в прихожей, тут же закинув ее ногу на свое бедро, заскользив по ткани чулок ладонью. Он грубо целовал девушку, попутно пытаясь расстегнуть ее платье, в то время как Эсме, видя это безумие, не на шутку испугалась, попытавшись вырваться из его рук. - Чарльз, я прошу тебя, ты пьян, - Она умоляла его, тщетно стараясь отодвинуть тяжело дышавшего мужчину, который, задрав подол ее платья, уже пытался совладать с пряжкой своего ремня. – Не стоит начинать брачную ночь вот так, милый. На секунду ей показалось, что муж услышал ее, и остановился. Окинув мутным взором Эсме, он покачнулся, а затем резко залепил ей пощечину, прошипев: - Молчать, женщина!Не смей мне указывать! Щеку словно обожгло огнем, и девушка расплакалась, понимая, что теперь он точно не остановится на достигнутом. Ему хватило одной минуты, чтобы сгрести Эсме в охапку, дотащив ее до спальни… Дальнейшее она запомнила на всю жизнь: грубые, похотливые руки, срывающие с нее одежду, тяжелое пьяное дыхание мужа, вспышка боли от резкого проникновения, его стоны и свои слезы. Чарльз взял ее силой, не посчитав нужной романтику брачной ночи. Когда он уснул, девушка, превозмогая боль, встала с постели, и неслышно вышла на балкон, дав волю своим слезам и боли, скопившейся внутри. Она чувствовала себя грязной, испорченной после этого акта насилия, полностью опустошенной. Такой теперь будет ее жизнь? Разве об этом она мечтала? И разве сможет скрасить появление ребенка жестокость мужа? Ответа на это она не могла найти… Утро следующего дня тоже не принесло ничего хорошего. Проснувшись, мужчина не стал извиняться за свое ужасающее поведение, заявив, что жена – его собственность, и он может обращаться с ней так, как пожелает. Не устроил Чарльза и поданный Эсме завтрак, который полетел на пол, под его злобные выкрики. Девушка уже даже и не плакала, молча опуская глаза всякий раз, когда супруг обращался к ней. Она вздрагивала от его случайных прикосновений, вспоминая события прошлой ночи, и старалась под предлогом домашних дел ускользнуть от его внимания. Он не давал ей отвечать на телефонные звонки, рассказывая сам ее родителям и подругам о их «чудесной» совместной жизни, и те могли только порадоваться за новоиспеченную миссис Эвенсон. Только сердце Елены все так же было не спокойно, но поговорить подругам так и не удалось. В таком ритме и шли месяцы ее замужества. На людях Чарльз изображал из себя пылкого влюбленного, который на руках носит свою жену, сдувая с нее пылинки. Эсме ничего не оставалось, кроме как поддерживать это шоу, поскольку выхода из этого ада она не видела. Но едва дверь их дома закрывалась за ними, как муж вновь превращался в домашнего тирана и самодура. Девушке приходилось носить закрытую одежду, скрывавшую ее синяки, но мужчина бил изощренно – там, где не будет видно следов от побоев. Его приводило в ярость абсолютно все, любая мелочь могла вывести из себя, что не давало Эсме возможности предугадать вспышки гнева Чарльза. Однажды она все – таки решилась спросить – почему он так переменчив к ней, почему так долго и упорно добивался взаимности, ухаживая за ней. Полученный ответ надолго поверг миссис Эвенсон в состояние шока: - Я добивался не тебя, а благосостояния твоего отца. Теперь, имея часть его доходов, женившись на тебе, я должен сохранить хорошую мину при плохой игре. А ты еще и должна быть мне благодарна, поскольку я взял тебя в жены, когда никто не желал брать залежалый товар. В ответ на тираду о том, что она все расскажет отцу, Чарльз лишь рассмеялся, посоветовав ей сделать это как можно скорее, но с одним «но» - ей никто не поверит. Слишком хорошо он вжился в образ хорошего мужа и зятя. И он оказался прав – к ее ужасу, даже родная мать, услышав рассказ дочери, не сделала ничего, лишь посоветовав ей молчать обо всем, и жить так, как жила раньше. Дескать, все так живут, и ты поживи. А лучше, роди ему ребенка. Быть может, с рождением наследника Чарльз смягчит свой нрав. С того дня Эсме больше не появлялась на пороге родительского дома. Ее могла понять и пожалеть только верная подруга, но и она была не в силах что – либо изменить. Так прошло несколько месяцев, и вскоре то, что стало трагедией для миллионов людей, стало для нее спасением. Наступила первая Мировая война, в рамках которой Чарльза призвали на службу. Уходя, он строго наказал жене ждать его, и не позорить перед людьми. Эсме с трудом удалось спрятать радость на лице, вызванную его уходом, ведь внутренне она надеялась, что он с войны уже не вернется. Грешно было так думать, да, но так было бы лучше для всех. В тяжелое военное время девушка, испытывая страх перед военными действиями, тайком помогала раненым, сбегая по ночам в местный госпиталь. Поскольку жить в доме мужа для нее было невыносимым, она попросила приюта у Елены, к тому моменту счастливо вышедшей замуж. Но, несмотря на тяжелое военное время, именно этот период в жизни стал для Эсме счастливым, поскольку не было присутствия ее мужа. От него редко приходили письма, а потом вдруг резко и совсем перестали, и девушка,было, вздохнула свободно, подумав, что осталась вдовой. Но каково же было ее удивление, когда она ранним победным утром, по окончании войны распахнула дверь, и увидела на пороге своего мужа. Не в силах проронить ни слова, Эсме отступила в сторону, впуская Чарльза в дом. Заметив, что она не выказывает радости при его виде, мужчина вновь жестоко избил девушку, обвиняя во всех смертных грехах и прелюбодеяниях, после чего грязно надругался над ней. Так все вновь вернулось на круги своя, если бы не одно обстоятельство, перевернувшее всю ее жизнь… В то утро, едва встав с постели, она почувствовала себя дурно, и резко побежала в туалет, зажимая рот ладонью. Сидя на полу, и прижав разгоряченный лоб к прохладному кафелю на стене, Эсме судорожно пыталась вспомнить дату последней менструации, и пришла в ужас, осознав, что ее нет уже около месяца. Вскочив с места, уже через час она была на приеме у врача, порядочно заплатив ему, чтобы сохранить все в тайне. Ее опасения подтвердились – беременность, один месяц. Вернувшись домой, и, заметив, что Чарльз все еще не пришел с работы, девушка принялась ходить из угла в угол, раздумывая над тем, что же делать дальше. Одно она знала точно – он не должен догадаться о ее беременности. Это чудовище возненавидит и их ребенка, как бы ни старалась мать убедить ее в обратном. А обрекать ребенка на верные муки, чтобы он прожил такую же жизнь в аду, как и она, девушка допустить не могла. Еще одно решение Эсме приняла еще в кабинете врача – она никогда не согласится убить своего малыша. Ребенок не виноват в том, что когда – то его мать допустила страшную ошибку. А если она останется в этом доме, то точно потеряет его – либо в результате избиений мужа, либо на нервной почве. Сама не понимая, что делает, она судорожно взглянула на часы – есть еще время для того, чтобы покинуть этот дом, пока этот мерзавец вернется с работы. Поднявшись наверх, девушка наскоро побросала свои вещи в чемодан, прихватив и шкатулку с драгоценностями, решив продать все, кроме одной – подарка Карлайла, самую дорогую для ее сердца вещь. Радуясь тому, что супруг оказался настолько глуп, что думал, будто бы, одержимая страхом избиения, Эсме не посмеет залезть в сейф с деньгами, поэтому он не ставил туда пароль, она вытащила оттуда средства, и спрятала в сумку. Вскоре все было готово для побега, и она покинула этот ненавистный дом с легким сердцем. Сбежав на железнодорожную станцию, девушка купила билет на первый попавшийся поезд, рассчитывая на то, что потом сделает пересадку, оказавшись как можно дальше от города, принесшего ей столько боли. Уже спустя полчаса Эсме сидела в поезде, боясь выказать свою радость от произошедшего. Она смогла, она вырвалась! Ей просто повезло, что все сложилось именно так. Жаль только, что она не смогла предупредить Елену об отъезде, но ничего, она найдет способ связаться с ней и не быть узнанной. Тяжело вздохнув, беглянка прислонилась лбом к оконному стеклу, и вскоре забылась тревожным сном. А в это время ее муж, вернувшись домой, и не найдя свою жену дома, а также обнаружив пропажу средств из сейфа, здорово разозлился, пообещав открутить ей голову, как только найдет. Даже если для этого понадобится перевернуть вверх дном весь штат! Свои поиски он начал с дома родителей Эсме, и своим разъяренным видом здорово напугал миссис Платт, которая неожиданно для самой себя подумала о том, что все эти годы ее дочь жила с монстром. Затем он нагрянул и к Елене, попытавшись вытрясти из нее всю правду, но та ничего не знала, и поскольку Чарльз начал выходить из себя, вмешался муж Елены, вытолкав его из собственного дома. Прижавшись к плечу мужа, девушка расплакалась, беспокоясь о судьбе подруги, мучаясь от неизвестности: - Ох, Эсме…Где бы ты ни была, я надеюсь, что у тебя все в порядке. **** Относительно в порядке было все у миссис Эвенсон. Ей удалось договориться с милой женщиной – попутчицей, и та купила ей билет на свое имя, с целью запутать след для Чарльза. Вскоре девушка сошла с поезда, и пересела на другой, ведущий в Милуоки, штат Висконсин. Там жила ее кузина, с которой у них много лет назад были очень теплые взаимоотношения, и Эсме надеялась найти приют в ее доме. Вряд ли Чарльзу придет в голову искать ее здесь. Время в пути пролетело довольно быстро, и спустя двое суток дороги девушка стояла на перроне Милуоки, с наслаждением вдыхая свежий воздух, доносившийся со стороны озера Мичиган. Взяв экипаж, девушка назвала адрес своей кузины, и через полчаса стучала в изящную деревянную дверь. Отворила ее молодая женщина, с такими же теплыми карими глазами, как у самой Эсме, одетая в простое домашнее платье. Увидев на пороге свою кузину, женщина бросилась обнимать ее, расцеловывая в обе щеки, радостно лепеча слова приветствия сквозь слезы радости. - Дорогая моя, дорогая, милая Эсме! Я не видела тебя столько лет, как же ты выросла! Но почему же ты не предупредила о своем визите, я бы подготовилась к такой встрече, ну как же я тебе рада! Кузины вошли в дом, и впервые за последнее время Эсме почувствовала себя в безопасности. Эшли выделила ей комнату наверху, накормила, не расспрашивая пока ни о чем, видя, что девушке явно не по себе. И только поздно вечером, уже лежа в постели, когда женщина принесла ей горячего молока, Эсме словно прорвало, и она рассказала всю свою историю, не утаив от нее ничего. Услышав все это, Эшли и сама разрыдалась, не понимая, за что такому светлому человеку, как ее кузина, достались такие муки. Взяв девушку за руку, она склонилась над ней, тихо проговорив: - Милая, я позабочусь о тебе, не волнуйся. Ты можешь остаться здесь столько, сколько пожелает твоя душа. Я никому не скажу о том, что ты остановилась здесь, твои родственники ничего и никогда не узнают. Мы не общались с твоей семьей много лет, дорогая. Вряд ли кто – то будет искать тебя здесь. А теперь – покой, и только покой, ты слишком настрадалась, Эсме. Теперь все будет хорошо. Улыбнувшись ей, женщина вышла, притворив за собой дверь. Сон не шел к беглянке, и она встала, достав затем из чемодана шкатулку с драгоценностями. Отыскав на самом дне ту самую алую брошь, которую она не доставала практически девять лет, она взяла ее в руки, присев на край постели. Проведя кончиками пальцев по ее поверхности, Эсме тихо прошептала: - Ты сказал, она будет беречь меня. Пока она со мной – у меня все будет хорошо. Выходит, ты соврал? Поднеся ее к губам, она кратко поцеловала ее, затем сжав в ладони, уйдя в воспоминания на девять лет назад, в тот самый вечер, когда Карлайл еще был рядом. Какой же юной, наивной была она тогда. И где теперь та шестнадцатилетняя девочка, так мечтавшая о взаимной любви? Ее нет. Она исчезла в тот самый день, когда узнала об отставке Каллена. Вместо нее появилась девушка, совершившая чудовищную ошибку в своей жизни. Теперь их на свете только двое – она и ее малыш. Положив ладонь на край пока еще плоского животика, Эсме с улыбкой произнесла: - У нас все будет хорошо, малыш. Теперь я позабочусь о тебе. Теперь мне есть за что бороться, и ради чего жить. Елена оказалась права – девушка уже всем сердцем любила этого не рожденного пока еще малыша, ненавидя при этом его отца. Убрав на место брошь, Эсме легла в постель, вновь забываясь сном, но теперь уже он был спокойным и умиротворенным. Так, под надежным крылом своей кузины, девушка прожила два месяца, постепенно забывая о пережитом кошмаре. Ей казалось, что так будет всегда, но один лишь телефонный звонок перевернул все с ног на голову. В тот день кузины сидели на диване в гостиной, по очереди гладя едва заметно округлившийся животик, и разговаривая с ним. Эсме радостно смеялась, глядя, как забавно Эшли напевает малышу веселые детские песенки. - Кого ты больше хочешь – мальчика, или девочку? – женщина выпрямилась, заботливо подложив под спину беременной подушку, и забралась на диван с ногами, с интересом глядя на родственницу. - Мне все равно, лишь бы ребенок родился здоровым и крепким. Как Бог даст. - Да брось, милая. У всех есть определенные предпочтения к полу ребенка. Мне всегда хотелось иметь девочку, но родился мальчик. Я мечтала завязывать ей бантики и наряжать, как куклу, а вместо этого пришлось учиться играть в солдатики, и разбираться в видах оружия. Девушка улыбнулась, слегка задумавшись над ее словами. Нет, все же, пусть только родится здоровым, это самое важное. - Если родится мальчик, я научу его быть настоящим мужчиной, быть сильным и нежным одновременно, чтобы он мог нести ответственность за себя и за свою семью. Чтобы он умел в первую очередь уважать женщин. - Так и вижу его, с соской, во фраке и в бабочке. – Эшли покатилась со смеху, но внутренне порадовалась тому, что кузина имеет представление о надежных мужчинах. - А если родится девочка…то она будет самой залюбленной на свете малышкой, маминой красавицей Она будет знать себе цену, и иметь свои жизненные принципы. Для того чтобы при необходимости она смогла за себя постоять, не боясь быть униженной в обществе. Женщина улыбнулась, потрепав девушку по голове, и вздрогнула, поскольку раздался неожиданный телефонный звонок. Она встала, вскоре подняв трубку, и в ужасе замерла, услышав давно забытый голос своей тети. - Эшли, у меня мало времени. Я знаю, что Эсме у тебя, Чарльз выследил ее. Он уже выехал за ней. Умоляю, помоги ей бежать дальше! - Ты столько лет игнорировала меня, и издевалась над собственной дочерью! Посмотри, до чего довело ее твое бездействие! Эсме заметно напряглась, вслушиваясь в разговор, занервничав, и понимая, что происходит нечто страшное. Привстав, она с тревогой смотрела на кузину, ловя каждое ее слово. - Я прошу тебя, Эшли. Я виновата перед своей дочерью, и за свои грехи я отвечу перед Богом! Я хочу искупить частично свою вину, предупредив о приезде Чарльза. - В отличие от тебя, я не брошу Эсме, и помогу, чем смогу. А ты и дальше живи с этой ношей! Резко бросив телефонную трубку, женщина медленно повернулась к кузине, раздумывая над тем, как сообщить ей обо всем, и как не напугать ее. Девушка уже заподозрила неладное, видя смятение родственницы. Вздохнув, она присела рядом с ней на диван, взяв кузину за дрожащую руку. - Милая, тебе нужно будет уехать. Чарльз узнал о твоем местонахождении. В глазах Эсме появился жуткий страх перед столкновением с прошлым, к которому она не хотела возвращаться. Эшли обняла ее, погладив по голове, тщательно стараясь подобрать нужные слова. - Это сообщила твоя мать. Должно быть, она раскаялась за содеянное. Дорогая, я постараюсь устроить твою судьбу. Ты отправишься в Ашленд, к северу отсюда. У меня там есть некоторые связи, благодаря которым будет довольно легко выдать тебя под другим именем. Ты начнешь новую жизнь, вдалеке от этого бедлама. Устроишься на работу, снимешь дом. Я помогу тебе. - Я боюсь не за себя, а за тебя, Эшли. Чарльз чудовище, он не перед чем не остановится, он может нанести тебе вред! - Не волнуйся, милая, – заправив прядь волос за ее ушко, кузина кратко поцеловала ее в щеку, и улыбнулась. – Дробовик с солью - лучшее оружие для дебоширов. Грустно рассмеявшись, кузины поднялись наверх, для того, чтобы собрать вещи Эсме, ведь медлить нельзя было ни минуты. После серии телефонных звонков в Ашленд, Эшли удалось найти для кузины комнату и вероятное место работы. - Я же помню, ты с детства хотела стать учительницей. Усаживала игрушки на стулья, и читала им книжки, заставляя пересказывать прочитанное. Мистер Виздом примет тебя на должность гувернера в младших классах, а дальше будет видно. Они спустили вниз чемодан с ее вещами, и остановились у личного автомобиля Эшли, который она любезно предоставила кузине, чтобы поскорее увезти ее отсюда. Крепко обняв девушку на прощание, она всплакнула, желая лишь, чтобы все у этой девочки сложилось хорошо. - Эсме, помни о том, что вас теперь двое. В первую очередь думай о ребенке. А я прикрою тебе тылы. В Ашленде тебя найдет мой знакомый, и предоставит пакет поддельных документов. Теперь тебя зовут Анжелина Сандерс. Так ты будешь в безопасности. - Спасибо тебе, Эшли. Без тебя я бы пропала. Береги себя. Поцеловав женщину в щеку на прощание, девушка юркнула в машину, и уже там позволила себе расплакаться. Эта женщина рискует своей жизнью ради нее. Но она ничем не может ее отблагодарить. Начинать новую жизнь в незнакомом городе, будучи совсем одной, оказалось очень непросто. Но именно там, в этом северном городке девушка вновь почувствовала себя счастливой. Живя под новым именем, она могла не опасаться мести мужа, и спокойно строить свой быт. Шли месяцы, те самые томительные и сладкие месяцы в ожидании ребенка. Эсме неспешно готовилась к родам, беременность протекала легко, а работа приносила лишь радость. Редкие телефонные разговоры с Эшли ненадолго скрашивали ее одиночество, но каждый вечер, по традиции, девушка говорила со своим ребенком, поглаживая округлившийся животик, и вот тогда она ощущала себя полноценной, воистину счастливой, ощущая легкие толчки своего первенца. Ее зарплата по большей части уходила на ремонт в комнате, и на покупку детских вещичек, к тому моменту Эсме уже знала, что ждет мальчика. Ей виделся во сне милый кареглазый мальчик, с ямочками на щечках, и такой же доброй улыбкой, как у его матери. Она качала его на руках, пела песни, а он крепко обнимал ее за шею, забавно сопя во сне носиком. В углу комнаты ее сыночка ждала голубая колыбелька, с белым балдахином, и бархатной подушечкой. На столике рядом примостились связанные Эсме пинетки, всевозможных цветов и размеров, игрушечный пушистый белый мишка в зеленом шарфике. Все было готово для встречи маленького ангелочка, которого так ждала девушка. *** Ее первые роды оказались стремительными, и пришлось весьма кстати то, что она легла в больницу к предполагаемой дате родов, на неделю переходив положенный срок. Уже спустя четыре часа Эсме оказалась в родовом кресле, послушно выполняя все требования врачей. Боль, распиравшая изнутри, от которой хотелось кричать во весь голос, не давала возможности роженице отдохнуть между схватками. - Давай, умница, ты справишься! Еще немного! Эсме помнила о том, что малышу сейчас еще сложнее, и именно это придавало ей сил. На последней потуге родился ее сынок, ее первенец, ее плоть и кровь. Тяжело дыша, девушка приподняла голову, стараясь рассмотреть действия врачей, которые доставали ребенка, попутно обрезая пуповину. Странно, но малыш молчал… - Что с моим сыном?! Почему он молчит?! Собственный голос казался чужим, хриплым, инородным. Врачи суетились вокруг новорожденного, делая одну манипуляцию за другой. Сердце Эсме выбивало безумный ритм, зубы стучали, она порывалась встать с кресла, но крепкая рука медсестры не давала ей сделать этого. - Пожалуйста, хотя бы просто скажите, он жив? Ответом ей послужил еле слышный писк, от звука которого сердце пропустило удар. Он жив… Обмытого и закутанного в пеленку, медсестра поднесла ребенка к роженице, и Эсме прижала к себе теплый, родной комочек. Тот сосредоточенно сосал свой кулачок, забавно чмокая на весь родильный зал. Чувство всепоглощающей любви заполнило молодую маму, она была счастлива, что теперь не одинока, что у нее есть ее маленький, личный смысл жизни. - Мой Элмер. – тихо прошептала девушка, мягко целуя его в макушку. - Благородный, значит. – с улыбкой перевела медсестра, осторожно забирая малыша из рук матери, и укладывая в кувез. - Разве он не останется со мной? Куда вы забираете его? Несмотря на слабость после родов, девушка была полна решимости -заботиться сама о своем ребенке с первой минуты его рождения. Подошедший врач, положив ладонь на ее плечо, сдержанно пояснил: - После родов Вам нужен покой. А малышу необходимо полежать в отделении патологии новорожденных. Во время родов, ребенок наглотался инфицированных околоплодных вод. Есть вероятность возникновения некоторых патологий, поэтому пока вы полежите отдельно. Но Вы можете его навещать, и кормить, это пойдет ему только на пользу. Дальнейшие манипуляции врачей прошли для Эсме как в тумане, поскольку все ее внимание было приковано к кряхтящему комочку рядом в кувезе. Ее сынок… Вот она, безграничная материнская любовь! Она его так ждала, и вот он здесь. Это ее мир, ее Вселенная. Спустя еще час, девушка оказалась в палате, где под действием укола уснула, не переставая думать о новорожденном сыне. Проснувшись поздно ночью, Эсме, превозмогая боль, встала, и медленно, шаг за шагом, держась за стену, пошла в отделение патологии. Ее малыш лежал в боксе, опутанный множеством трубочек, с иголкой для капельниц, торчавшей из тоненькой ручки. Писк мониторов в помещении постепенно сводил с ума, заставляя внутренне холодеть от страха. Страха потерять свое такое хрупкое счастье. Осторожно, чтобы не нарушить связку проводов, девушка через специальное отверстие в боксе протянула руку, и, словно почувствовав, что мама рядом, малыш схватил ее за палец, крепко сжав своей крохотной ладонью. - Сынок, я всегда буду с тобой рядом. Ты только держись, я слишком долго тебя ждала, и не могу потерять. Все, что у меня есть – это ты. Весь день она просидела у его бокса, не отлучаясь ни на секунду, и никто из медперсонала не мог ее оттуда выгнать. Попросту не решались, боясь сказать ей самое страшное. Все видели, что Эсме очень любит своего новорожденного сына, но знали, что шансов у малыша практически нет. На фоне инфицирования вод, у малыша развилась сильнейшая легочная болезнь, которая медленно, но верно, отнимала его жизненные силы. Врачи делали все возможное, но жизнь по каплям вытекала из этого хрупкого тельца. Эсме же, отказываясь верить в происходящее, видела, что с ребенком что – то не так, пригласила в палату священника, чтобы окрестить своего сына, в надежде на то, что это укрепит его связь с жизнью. На следующий день ситуация только лишь ухудшилась, у малыша поднялась высокая температура, начались проблемы с дыханием. Врачам стоило огромных трудов вывести Эсме из палаты, но она никуда и не ушла, сев прямо под дверьми на пол, и отчаянно молясь, в надежде, что Бог ее услышит. За дверями суетились врачи, слышался писк техники, гремели инструменты. Эсме не могла даже плакать, лишь раскачиваться взад и вперед, обхватив за плечи себя руками, чувствуя, как каждая клетка в ее теле мучительно напряжена, а сердце сжалось в тугой комок, стуча через раз. В голове ни одной мысли, лишь пустота, все ее существо сосредоточилось на ее Вселенной, ее сыне, которому она ничем не могла помочь. Ей так хотелось встать, и, открыв дверь в палату, взять его на руки, переняв часть боли на себя, взять себе всю его болезнь, и даже умереть ради того, чтобы он смог жить. Спустя час дверь открылась, и оттуда вышел уставший доктор, снимая повязку со своего лица. Эсме с мольбой посмотрела на него, внутренне опасаясь его ответа. - Мне очень жаль, миссис Сандерс. Но спасти Вашего ребенка не удалось. Болезнь развилась слишком стремительно, несмотря на то, что мы сделали все, что могли. Прощу прощения, примите мои соболезнования. Что? Все сознание девушки словно погрузилось во тьму, не помня себя, она оттолкнула врача, войдя в палату. Ее малыш, ее сынок, ее мир, и счастье, лежал в боксе бледный, со следами реанимации на груди. Если бы не это, можно было подумать, что он спит. Не помня себя, Эсме рванулась к нему, упав на колени, шепча лишь одну фразу: - Этого не может быть… Она сорвалась, в исступлении проклиная весь мир, саму себя, и болезнь, отнявшую ее мальчика. Слезы градом катились по щекам, все нутро жгло и выворачивало наизнанку, пока она в последний раз гладила и целовала остывающее тело своего ребенка. Плакали и медсестры, видя вопиющую несправедливость этого мира. Где же ты, сила материнской любви, способная сотворить чудо, чтобы вернуть этого малыша?! Когда пришло время забрать его, врачам пришлось вколоть девушке транквилизатор, а иначе попросту невозможно было это сделать – Эсме никого не подпускала к боксу, твердя лишь фразу о том, что ее сынок просто спит, и сейчас проснется, словно пытаясь убедить себя, что это только кошмарный сон… *** На следующий день девушка потребовала выписки из больницы, не в силах видеть счастливых рожениц, с младенцами на руках. Из больницы она вышла через черный ход, держа в руках только лишь справку о смерти, вышла совершенно другим человеком. Внутри нее образовалась огромная черная дыра, которая будто бы множилась, кровоточа и гноясь. Ее малыша похоронили на больничном кладбище, одетого в одежду, предназначенную для выписки, словно спящего ангелочка... Она даже не помнила, как добралась до дома, очнулась лишь стоя на коленях у осиротевшей детской кроватки. Слез уже не было, она просто выла в пустоту, в сотый раз, спрашивая у небес – за что? Как жить дальше? Решение пришло само собой. С трудом поднявшись, Эсме взяла со стола голубые пинетки, прижав их к груди. Открыв шкатулку, девушка достала оттуда брошь Карлайла, зажав ее в кулаке, и хрипло произнесла безжизненным голосом: - А ты отказался прав, Карлайл. Вот теперь – у меня все будет хорошо. Она вышла из дома, не оставив и предсмертной записки, не закрыв входную дверь. Все просто – мир без ее сына опустел, и ей больше нет места в нем. Где – то по дороге сняв обувь, остаток пути она шла босиком, вызывая удивленные взгляды прохожих. Какое вам дело, до рыдающей босой девушки, с пинетками в руках? Эсме ни капли не сомневалась в правильности своего выбора, продолжая путь в сторону скалистого побережья. Изодрав ноги в кровь, девушка забралась наверх, и замерла на вершине скалы, в последний раз окинув взглядом побережье, чувствуя, как прохладный ветер развевает ее волосы. Это сила, или слабость – попросту взять и сделать шаг с обрыва, прекратив свои земные мучения? Если есть Бог, значит, есть и жизнь там, за гранью. Жизнь - там, где, сидя на пушистом облаке, она вновь будет обнимать своего ребенка, и уже никто не сможет его забрать. Жизнь без боли. Жизнь без страданий. Это так просто…Просто закрыть глаза, и сделать решающий шаг с обрыва. В последний раз взглянув на лучи заката, Эсме Эвенсон, урожденная Платт, шагнула в бездну, радуясь тому, что все наконец закончилось... Больше не будет боли…