Принцесса и четыре команды. Покорение вершин

      Снова этот запах медицинских медикаментов, снова эти белые стены, снова этот писк аппаратов… и снова этот пристальный, уставший и недовольный врач врача, что в который раз проводил осмотр Нишинои-младшей.       «Жду не дождусь, когда меня уже выпишут… ходить сюда четыре раза в неделю и видеть этого врача я уже не могу. Надоело… — думала девушка, смотря, как мужчина что-то записывал своим размашистым почерком в лечебную книжку пациентки. — Что ещё можно вылечить в моём теле? Уже же всё сказали: если перенапрячься, даже слабо, все кости вновь полетят… Я это уже поняла. И меня это всё равно не остановит. Так что они все хотят найти и починить?!»        — Думаю, ещё месяц, и мы можем Вас выписать, — проговорил доктор.       «И в который раз я это слышу?..»       Вышла Нишиноя-младшая из больницы в отвратительном настроении. Так ещё и сегодня весь вечер она будет одна — старший брат задержится на работе и прибудет только ночью. И что ей, прикажете, делать?       Она фыркнула себе под нос и направилась в сторону пешеходного перехода, который вёл к остановке. Однако долго девушка не прошла — перед ней вырос высокий мужчина, державший в руках квадратную коробку с пиццей и большой букет светлых нарциссов.        — Ну что, с выпиской тебя? — радостно пропел Бэлиал.        — Аэри!.. Ты меня напугал, придурок… — цыкнула она, но широко улыбнулась. — Спасибо, конечно, за цветы и пиццу, но меня не выписали.        — Да ладно?! И снова месяц?..       Девушка лишь пожала плечами.        — Вот гниды… — прорычал недовольно и зло мужчина.        — Да ладно, — Нишиноя-младшая вздохнула. — Поехали лучше куда-нибудь, съедим пиццу заодно.        — Не терплю, когда в моём салоне едят, но ради тебя я сделаю исключение, — он подмигнул и направился с ней к своей машине. — Но я всё равно не понимаю, как ты всё это терпишь.        — Я пообещала Тенме.        — Вот и любишь ты раздавать обещания…        — Он мой брат. Он беспокоится обо мне.        — Где же он был, когда ты нуждалась в нём во время средней и старшей школах? — мужчина хмыкнул.        — Ну… это было в прошлом, — Нишиноя-младшая снова пожала плечами. — Мы уже всё обговорили и давно решили эту проблему. Сейчас между нами всё хорошо. А что было — то было.       На это Бэлиал ничего не ответил, да и фраза девушки особо не ждала ответа на себя. Именно поэтому мужчина акцентировал внимание на открытие дверцы перед Нишиноей-младшей и включении музыки, подходящей под атмосферу.        — О-о… с грибами и халапенья! — она посмеялась. — Будет остренько, да?        — Если что, на заднем сиденье есть кола.        — Хм-м… а ты основательно подготовился, — девушка куснула кусочек и блаженно простонала. — Тенма узнает, прибьёт меня…        — А мы ему не скажем, — Бэлиал усмехнулся, — и никто не узнает, что ты периодически нарушаешь свою диету.        — Ох уж эти диеты, — она закатила глаза, — так ещё и лечебные… фу! Терпеть не могу больницы.        — И вот, к чему всё это привело.        — О-ой… ну хоть ты не начинай тираду о том, что должна была раньше сходить к врачам…        — Да я не об этом. Конечно, печально, что всё с тобой так приключилось… но зато ты бы сейчас не сидела в салоне моей машине и не ела пиццу. Любому другому я бы уже давно голову отвинтил, — он смотрел в её карие глаза и наслаждался их блеском.        — Ну-у да-а… ты-то уж это точно можешь!       Они засмеялись в унисон, после чего послышалось шипение кока-колы, которую Бэлиал открыл и поставил между сиденьями в специальный отсек.       Да, Химеко прекрасно знала, что слева от неё сидел Босс мафиозной группировки, которая возглавляла многие компании Вашингтона, знала, что этот человек много кого убил за свои годы, но всё равно не боялась его. Она знала, что рядом с ним ей ничего не угрожает, да и отношения у них чисто сугубо дружеские — так девушка думала на тот момент и совсем не подозревала, во что всё это выльется.       Они приехали на волейбольную площадку, где обычно проводились дополнительные тренировки сборной США, в которой состоял сам Бэлиал и все его подопечные. Их встретило несколько человек, с улыбками и возгласами. Правда, продлились они недолго, так как мужчина сразу же объявил о том, что Нишиною-младшую всё ещё не выписали. Атмосферу тут же подняла девушка, предложив сыграть, или хотя бы покидать подачи и попринимать их.        — Эй-эй, — остановил её Бэлиал, — а можно ли?        — Да какая разница? — цыкнула та. — Я не понимаю, что врачам надо от меня. Лучше меня уже не подлатать, а сидеть на заднице ровно всю жизнь, когда все вокруг меня играют в волейбол, я не собираюсь, — она сняла толстовку и, оставшись в одной футболке, несмотря на прохладный ветер, вышла на поле. — Хочу попринимать. Кто будет подавать?        — Я-йа! — протянул один из людей Босса, его правая рука.        — Только полегче бей, — посмеялся другой парень, — иначе Аэрон повезёт её потом не домой, а снова в больницу.        — Да закройте-есь вы уже-е! — попросила девушка, тяжело вздохнув. — А ты даже не вздумай поддаваться!        — Как будто я собирался слушать этих опарышей! — фыркнул тот и зашёл за линию подачи.       Нишиноя-младшая выдохнула и навострила всё своё внимание, зацепившись взглядом за мяч, тело и глаза противника. Одно неверное решение, одно неверное движение — и она может упустить мяч. А этого делать нельзя. Иначе, будь это настоящая игра, девушка упустила бы целое очко.       «Смотри внимательно за его руками, за его взглядом… — говорили она себя, стараясь дышать как можно ровнее. — Первый шаг — короткий и медленный. Второй — больше и быстрее. И, наконец, третий — тот, с которого он подбегает к линии, прыгает и резким, очень быстрым движением ударяет по мячу, выбирая ему траекторию прямо перед самым ударом… Сюда!»       Девушка рванула в левую сторону и, присев как можно ниже из-за слишком близкого расстояния к сетке, выставила перед собой руки, слегка наклонилась назад и выдохнула в тот самый момент, как мяч, соприкоснувшись с её кожей, отлетел наверх. Дабы не упасть, Нишиноя-младшая быстро перенесла руки назад и, оттолкнувшись ногами, сделала перекат назад. Волейбольный мяч, задержавшись в воздухе на несколько долей секунды, упал в том самом месте, где должен был бы стоять связующий.       Руки приятно горели, слегка покраснели. Боль от приёма проецировалась на плечи, предплечье и даже кончики пальцев. И эта боль только ублажала хищные желания девушки.        — О-о, Лиам, ты только глянь, — посмеялся Бэлиал, — она тебя уделала.        — Тц…        — Будь там связующий, Химе успела бы сама провести атаку, грациозно обойдя блок.        — Давай без этих своих комментариев! — попросил Лиам, правая рука Босса. — Все и так прекрасно знают, что ты ею восхищаешься, — он посмотрел на девушку и усмехнулся. — Но ты и правда грозный противник. Даже не верится, что несколько лет назад ты сломалась и столько провалялась в больнице, — мужчина протянул руку Нишиное-младшей и пожал её маленькую, по сравнению со своей, ладошку. — Не хотел бы я выйти против тебя на поле.        — Какая жалость! — она посмеялась. — Я бы сразилась с тобой.        — К сожалению, и так понятно, за кем была бы победа, — усмехнулся Бэлиал, за что получил недовольный взгляд друга.       Вся эта приятная и непринуждённая атмосфера продолжалась до самого вечера. Когда Нишиное-младшей пришло время уезжать, она попрощалась с друзьями Бэлиала и запрыгнула к нему в машину, где тут же допила остатки кока-колы и поудобнее устроилась на сиденье.        — Устала? — чуть погодя, добавив своему голосу нежности, поинтересовался мужчина.        — Не знаю… — призналась та. — Вроде усталость и есть, но также присутствует уверенность, что я готова отыграть целых три матча. И я бы это сделала, будь у меня возможность.        — Да ты самый настоящий монстр!        — Кто бы говорил, — фыркнула девушка, чем вызывала смех, причём общий — смеялась и она тоже.        — Значит, ещё месяц?        — Да-а… задолбалась уже, — она вздохнула. — Почти каждый день там появляюсь — ужас…        — А что будет потом?        — Потом?        — Когда выпишешься. Что собираешься делать? — он посмотрел на неё краем глаза. — Уедешь обратно в Японию?        — М-м… даже не знаю… я стараюсь об этом пока не думать, потому что мысли про Японию и тех, кто там остался, причиняют мне боль, — Нишиноя-младшая пожала плечами и прикрыла глаза. — Я скучаю по ним — это факт. Конечно, я переехала сюда, чтобы лечиться. Но это не оправдывает то, что я никому не пишу. Слишком низко с моей стороны и несправедливо по отношению к ним…        — А ты бы хотела остаться тут?        — Может быть. Но мне в любом случае надо думать, чем я могу и хочу заниматься после выписки из больницы. Не буду же я всю жизнь сидеть на шее Тенмы.        — А если бы был тот, кто мог бы тебя обеспечить на всю жизнь? Чтобы ты жила ради своего удовольствия и ни в чём не нуждалась.        — Кто знает?.. У меня пока никого нет и чувств я никаких ни к кому не питаю. По крайней мере, сейчас.        — Прямо-таки ни к кому?.. — мужчина сжал руль покрепче, скулы на его лице напряглись. Он благодарил господа, что Нишиноя-младшая в тот момент сидела с закрытыми веками, так как в его глазах пылала самая настоящая ярость.        — Не-а… — она сладко зевнула. — Даже если симпатия присутствует, никакой любви я сейчас ни к кому не испытываю. А почему ты спрашиваешь? — девушка открыла глаза и посмотрела на мужчину.       К этой секунде Бэлиал выдохнул и расслабил своё тело. Он тепло, с ноткой грусти, улыбнулся.        — Пытаюсь придумать план, как сделать так, чтобы ты осталась тут, — мужчина посмеялся.        — О-о, как мило, — она улыбнулась в ответ. — Я подумаю на твоим предложением остаться в Вашингтоне, однако пока что дать тебе хотя бы предположительный ответ я не могу. Для меня… всё слишком запутано…

ххх

      «В тот момент он имел ввиду себя, — думала Нишиноя-младшая, наблюдая, как её мальчики тренировались, вкладывая в упражнения, техники, атаки и блоки всю свою силу. — Он был тем, кто готов был обеспечить мне жизнь без нужд. Он был тем, кто мог выполнить моё любое желание — мне нужно было его только попросить об этом… — она вздохнула. — А я ведь даже не догадывалась. Аэрон хорошо скрывал свои чувства. А может, я просто не хотела верить в то, что действительно видела, и убедила себя в обратном настолько, что поверила и уверовала в эту ложь? — она вздохнула. — Скорее всего, так и было… За всю свою жизнь я научилась различать влюблённые взгляды, обращённые ко мне. К тому же Лиам частенько задавал каверзные вопросы и начинал темы, тесно связанные с совместным будущем. Он давал невероятно много намёков на то, что Аэрон влюблён в меня и хочет, чтобы я принадлежала ему. А я продолжала себе лгать… из раза в раз… откладывая этот момент и закрывая на него глаза. И вот, что из этого вышло…»        — О чём задумалась? — поинтересовался Тендо, только-только вернувшийся из туалета.        — Об Аэроне, — дала честный ответ девушка, несмотря на то, что упоминание о нём напрягло парня. — Знаешь… а ведь время, проведённое с ним, и правда было замечательным. Несмотря на разность в возрасте, нам было весело. Порой мы вели себя как самые настоящие дети и даже не думали о том, что что-то может нам помешать. Нам было плевать на мнение других. Я даже сбегала из больницы, не соблюдала диеты, которые мне прописывали, играла в волейбол, когда мне было категорически запрещено заниматься физической нагрузкой… Я словно ожила вновь и проживала самую прекрасную, беззаботную и весёлую жизнь. И, может быть, я бы продолжила с ним общение — с удовольствием. Может быть, осталась бы в Вашингтоне. А может, вернулась в Мияги или в Токио и несколько раз в год на недельку-другую приезжала в Вашингтон навестить Тенму и Аэрона. С удовольствием. Правда. Но… к сожалению, Аэроне не привык проигрывать. Он привык получать всё, чего он желает. Я точно такая же. И вот, два барана, стоящие каждый на своём, встретились лоб в лоб и теперь борются за то, какое будущие у них будет — совместное, по желанию одного, или по-отдельности, по желанию другого.        — Тебе нравилось проводить с ним время, правда?        — Да. Я забывала о боли внутри себя, забывала о тоске, о своих проблемах… Он стал мне дорогим. Я его полюбила. Но полюбила не так, как он того бы желал, — Нишиноя-младшая грустно улыбнулась. — Как иронично… по сути, с какой-то стороны, я боялась вернуться в Японию и возобновить связи со всеми из-за любви, и из-за любви же я вернулась себя. Из-за страха перед ней. Потому что любовь очень сильное чувство. Как видишь, она может заставить человека идти на крайние меры. Конечно, тут ещё зависит от того, каков человек внутри и чем он занимается по жизни, но… порой… лишь одна любовь может изменить нас настолько, что никто и не сможет разглядеть в наших телах нас прежних.        — Ты сожалеешь?        — Скорее грущу. Мне грустно. Мне жаль, что всё так вышло. Ведь я теряю друга, с которым мне было хорошо. В любом случае теряю. Если мы проиграем, я буду ненавидеть его всю свою оставшуюся жизнь, если ещё осмелюсь жить дальше и не покончу с собой. Если мы выиграем, я не осмелюсь вернуться к нему, особенно по собственному желанию, потому что он загнал меня в угол и вселил в меня столько страха, что я не смогу нормально даже просто взглянуть на него.        — Звучит и правда грустно…        — Очень… и на душе чёрт пойми что происходит, — она вздохнула. — Ладно, плевать. Буду думать и переживать во время финала. А для начала нам надо добраться до него.        — Доберёмся, — парень усмехнулся и потрепал Нишиною-младшую по макушке. — Куда мы денемся?        — Вы-то никуда… а вот я…        — ХИМЕ-Е! — крикнул на весь зал её брат-близнец. — Я хочу принимать твои подачи! Мне нужна сила! Давай!        — О боже…        — Две ягоды одного поля, — посмеялся Тендо, подтолкнув девушку вперёд. — Давай, герой, покажи, что никакая боль и никакие переломы тебя не остановят!       Нишиноя-младшая улыбнулась, тепло и с любовью. С той самой любовью, которую от неё хотел получать Бэлиал Аэрон. Вот только, к его же сожалению, её сейчас получал совершенно другой. И, что естественно, американцу это не нравилось. Отсюда возникал страх девушки: сделает ли свой ход в этой игре любовного треугольника Бэлиал Аэрон или он угомонит свою гордость и подождёт до конца «Чемпионата мира»?. Оставалось только ждать. А ожидание всегда причиняло слишком много боли и оставляло тяжёлый и неприятный привкус после себя. И этот раз — не исключение.