Hyun, I didn't want

      Что может быть уютнее мягкой, теплой, светлой кровати, подсвеченной легкими утренними лучами солнца, что еле-как пробиваются сквозь щели в задвинутых шторах? Эта особая атмосфера того самого позднего утра в слишком жаркой, немного пыльной из-за сконцентрированного света комнате... Именно так начинаются те самые лучшие дни, что на всегда остаются в памяти картинами, ярко вызженными солнцем на длинном разноцветном полотне воспоминаний.       Но еще лучше и уютнее они становятся благодаря людям, которые начинают их с тобой. Изюменкой такого особого кусочка большой картины Дио сегодня стал Бэкхен. Лежа на его предплечье, прижавшись спиной к крупному телу позади, омега радуется внутри. Наконец-то он может спокойно вдыхать этот родной запах, которым здесь пропитано все: стены, мебель, одежда, эта мягкая кровать с постельным бельем на ней и даже каждая пылинка, что миролюбиво кружит у аккуратного носа младшего, так и норовя вызвать такой неуместный чих, который разбудить может дорогого ему человека.       Кажется, вся ситуация сейчас похожа на очередной эпизод из дорамы, после которого персонажи неоднократно поссорятся, но все же придут к счастливому концу. Даже если так, ради таких моментов Кенсу готов тратить свою жизнь на болезненные случаи. Нет, это не больная любовь, это лишь осознанность о трудностях их отношений. Дио, не смотря на свою юность, слишком серьезен. И сейчас он погружается в посторонние мысли, заставляя умиротворенную улыбку со своего лица сменится на поджатые губы, что вот-вот будут повреждены от интенсивности покусывания их. - Утро... - такое сонное, но довольное... Возможно, младший слишком сильно сжимал одеяло в своем кулачке или просто время пришло, но тихо сопящий позади пару минут назад Бён уже навалился со своими огромными объятьями на Су, укладываясь с самой довольной улыбкой к нему на плечо. - Прости, если разбудил, - омега мягко улыбается, ловко пробираясь рукой к голове блондина и начиная нежно перебирать его прядки волос меж тонких пальцев. - Это лучшее утро благодаря тебе, а ты еще извиняешься, - Бэк фыркает, пуская потерявшуюся в ключице юноши ухмылку, и резко поднимается, смущенно целуя того в скулу и после пряча лицо в одеяло около плеча Кенсу. Сейчас он ведет себя иначе: как ребенок. Его не волнует, идет ли ему это по статусу учителя или на столько старшего партнера в их отношениях. Его волнует лишь то, что он наконец-то захотел себя так вести, чувствуя полную безопасность и уют в руках этого ребенка. - Хей, - младший смеется, отдергивая руку от головы альфы и прикрывая глаза. Ему тоже хорошо, ему безопасно. Безопасно в объятиях своего учителя физики, в его великоватой одежде, теплой и мягкой кровати, просторной квартире, в его трудной, но такой простой жизни... - Думаю, пришло время утреннего чая с легким поцелуем, - Бён на руках выравнивается над омегой, сонно улыбаясь и намекая на ужасно сильное желание хоть чмокнуть в нос, но уже сделать что-то подобное. - Вот сам за своим чаем и иди, - Кенсу уставшее выражение лица демонстрирует и под одеяло прячется, уже там улыбаясь во все тридцать два и посмеиваясь из-за поведения учителя. - Эй, это же не честно, - блондин всем весом ложится на парнишу, стараясь тем самым выманить из под одеяла. - Раздавишь ведь! - оба смеются и пытаются удержать нужные позиции: Дио всеми силами старается выбраться из-под этой огромной тушки, а старший наоборот удержать непослушного ребенка хочет. Дурачиться часами, не вставая с кровати, когда пару минут назад лениво было даже пошевелиться - одно из лучший проявлений такой любви. Им не нужно спешить куда-то, не нужно скрываться, здесь им можно быть собой и вернуться в детство, где двое малышей играли в одной песочнице, перебивая своим смехом все звуки на площадке вокруг. Именно такими они должны были быть все это время. Именно такими они и будут дальше. Даже не смотря на то, что всю эту ночь они провели в ленивых объятиях и смущенных коротких поцелуях, не переходя черты, сейчас они ближе друг другу, чем кто-либо в этом мире. Из этого выйдут два самых прекрасных, ярких, солнечных полотна воспоминаний, что в один момент превратятся в одно с впечатляющим буйством красок и орнаментов на нем.