"Mr. Shy Fool" или "Совсем не смешная шутка"

Дверь комнаты Ким Тэхена, которая располагалась точно там же, где находилась моя точно в таком же доме чуть ниже по улице, громко захлопнулась за моей спиной, вынуждая парня подпрыгнуть от неожиданности, метнув через обнаженное плечо озадаченный взгляд, прежде чем поспешить натянуть на обнаженный торс футболку. Голубая рубашка, в которой сероволосый ходил целый день, лежала на краю кровати, а светлая домашняя футболка быстро расправлялась, пряча от моего взгляда кожу, на которую я бы в любой другой день залипла, но… но сегодня сердце даже не екнуло от того, что застала Тэхена за переодеванием. Я ни капли не смутилась и не почувствовала неловкость из-за того, что без стука вломилась в личное пространство своего лучшего друга. Сейчас вот совсем не до этого. — Боже, напугала… — облегченно выдохнул Ким, поправляя надетую вещь и спеша развернуться лицом ко мне, чего я не стала дожидаться, задавая самый важный вопрос из миллиона тех, что у меня имелись. — Почему? — наверное, мой голос звучит крайне напряженно, но я с этим совсем ничего не могу поделать. Ведь все еще зла и до жути расстроена. — Потому что ворвалась так неожиданно. Он надо мной издевается? Ему это правда кажется смешным, да? — Почему ты соврал? — едва сдержавшись от того, чтобы заорать на Тэхена и поколотить его сиюминутно, выпуская накопившиеся внутри эмоции, повторила я, с силой сжав кулачки и стиснув зубы. — Нет, почему ты так долго врал мне о чем-то таком важном?! Парень моргнул дважды, словно понял, как протупил секунду назад, распахнул губы и даже вроде бы начал что-то говорить, но звук так и не сорвался с уст, что были снова закрыты. Секундное молчание сменяется очередным вздохом и нахмуренными в сомнении бровями, когда голос его звучит очень осторожно. — Ты уверена, что хочешь поговорить об этом сейчас? Ты сказала, что хочешь побыть одна… — Плевать, что я сказала! — не выдержав, я повысила голос. Не было сил и дальше стараться не потерять самообладание. Почему бы просто не ответить на мой гребанный вопрос?! Я сама прекрасно знаю, что я ему говорила, и что? Разве если я сейчас стою здесь перед ним и задаю вопросы, это не значит, что мне нужны ответы? — Зачем все это было, Тэхен? О чем еще ты соврал? Все это было обманом, да? А ведь правда… во что теперь верить? В чем сомневаться? Во всем, наверное… Теперь я понятия не имею даже, что было правдой из того, что между нами было. Что если все это было ложью? Что если я вовсе не такой важный для него человек? И что если секреты, которые между нами были, на самом деле вообще ничего не значат? Я думала… Думала, что Тэхен мне доверяет настолько, чтобы быть со мной самим собой, а оказывается он все это время притворялся кем-то совершенно другим. Это… больно. Тэ взглядом полным различных чувств ловит мой взгляд и спешит покачать головой, наполняя свой голос искренностью: — Нет, я не обманывал тебя, честно. Ни разу не соврал кроме этого… — Говоришь так, как будто это пустяк! — Ну, не то, чтобы это было чем-то… — начал парень, слегка скривившись, но замолчал, заметив изменения на моем лице. А я и так прекрасно знаю, что он хотел сказать. Если все остальное между нами было по-настоящему, и если я правда знаю Тэхена, все это время считавшегося моим, то продолжением этой фразы должно было стать «важным». Он считает, что это не важно? Серьезно? — Я поступил ужасно, — выглядя крайне виноватым, осторожно проговорил Ким вместо этого. — Мне очень жаль. Серьезно? Внутри меня бурлили чувства, выливались из котлов от слишком высокой температуры, даря мне ожоги первой степени, а температура все повышалась с каждой секундой. Тэхен под моим напряженным взглядом ежится, пытается придумать, что сказать еще, что сделать, а я просто чувствую, как все выходит из-под контроля. — Жаль? — с невеселой усмешкой переспросила я. Да он надо мной издевается! — Тебе жаль? Ты больше пяти лет врал мне, думаешь, скажешь, что тебе жаль, и все наладится? Ты хоть знаешь, что я чувствовала? Ты хоть знаешь…?! — сказать вслух то, о чем я подумала, было бы невозможным, потому что не стоит Тэхену знать о моих бессонных ночах, о слезах, пропитавших подушки, о том, сколько раз мое сердце в дребезги, о том, сколько раз в порошок стирались кости, и сколько раз легкие разрывались, пробитые осколками сломанных ребер… сказать вслух не получилось бы, потому что звучит слишком жалко, убого, слишком невозможно… но слишком честно. А Тэхен… заслуживает ли он моей честности взамен на свою ложь? — Ты ничего не знаешь! В уголках глаз вновь скапливается жидкость, а голос на последних словах ломается. Все и правда вышло из-под контроля. И мне хочется плакать, очень хочется забиться в какой-нибудь угол и спрятаться ото всех, проливая реки слез, что всегда будут течь на Север и в конечном итоге наполнят мировой океан. А еще хочется высказаться, обо всем рассказать Тэхену, чтобы знал, какую боль причинил мне своей глупой ложью. И молчать… очень кажется нужным молчать обо всем, не проронить ни слова, все при себе оставить, а еще… еще хочется драться. Избить Тэхена так сильно, как только получиться, и чтобы он не смел даже сопротивляться. А еще… его объятий так хочется мягких, успокаивающих. Я совсем запуталась, Господи… я снова погрязла в болоте противоречий и опять не могу выбраться. Дымка перед глазами становится все более мутной, а я так стараюсь не плакать. Поэтому зубы впиваются в нижнюю губу, а на ней все еще ощущается вкус поцелуев парня, которого я до дрожи. Поэтому взгляд опускается, стремится прочь с красивого лица, которое мне ночами снится, к которому долгие годы прикоснуться хочется и позволить себе вольность сделать это никак не дружески… влюбленно. А это лицо сейчас тоже безумно красивое, хоть и пытались эмоции его обезобразить — не вышло. Я все старалась не плакать и дышать спокойно, а Тэхен… ему словно вообще все равно на мое состояние, он будто меня совершенно не слышал, потому что вместо того, чтобы просто молчать и слушать, дерзит задавать вопросы, глядя на меня неотрывно глазами чуть-чуть расширенными. — Что ты чувствовала? Придурок… — Что я умираю! — с губ вместе с поднятым взглядом даже раньше, чем я смогла бы сдержаться. А правда ли я смогла бы? Наверное, нет, но мне стоило… нужно было молчать. — Я задыхалась рядом с тобой, а ты… ты просто врал мне все это время. По щекам чертовы слезы, я такая жалкая. Почти прямым текстом призналась в любви тому, кто так долго морочил мне голову. Мое сердце и правда такое слабое… и я безумно слаба рядом с Тэ. Все еще. Всегда. Даже если злюсь, даже если обижена… все равно ничего не могу поделать ни с ним, ни с самой собой… а чувства… они никуда не деваются и не притупляются ни на секунду. Наверное, правы те, кто зовет влюбленность проклятием. Как и те, кто сумасшествием кличет. Ведь я точно не в здравом уме. От этого больше хочется плакать, но я не могу себе позволить подобного, потому что взгляд не могу отвести от Тэхена, слегка растерянного. Нет, потерянного абсолютно полностью. — Наби… — начинает парень, слегка подаваясь в мою сторону с шокировано раскрытыми шире глазами и губами распахнутыми, а мне правда очень хотелось бы знать, что он собирался сказать, но так и не произнес. Стук в деревянную дверь обрывает Тэхена, речь которого больше на вздохи походила измученные, и нам обоим приходится повернуться к ней, чтобы взглянуть на вошедшего. Прежде чем встретиться взглядом с Бэком, я как можно более незаметно вытерла щеки и тихо шмыгнула носом, чтобы голос звучал нормально, если вдруг парень ко мне обратится, а Тэхен просто сверлил брата взглядом, пока тот чесал затылок, наполовину проходя в комнату. — Извините, если помешал, — начал школьник, найдя меня взглядом, судя по которому, не так уж и незаметен был факт того, что еще минуту назад я плакала. — Если это не важно, свали. — Родители просили передать, что мы уезжаем ужинать, и велели спросить, не хотите ли вы поехать с нами, — в упор глядя на резко изменившегося в лице Тэхена, быстро бросившего на меня короткий взгляд, проговорил Бэкхен, судя по всему, оказавшийся здесь совсем не по своей воле. Взрослые всегда так поступают в сложных ситуациях — самых младших отправляют с заданиями разведать обстановку и потушить пожар. Это так жестоко. — Отличная идея, я так голоден…! Очень странно воспринимается резко поднятое настроение моего лучшего друга, который с улыбкой делает шаг в сторону двери в тот же момент, что я говорю совершенно противоположное: — Спасибо за приглашение, но мы совсем не голодны. Рука по инерции ловит Тэ за край футболки, вынуждая остановиться, хотя взгляд даже не пытался вернуться в его сторону. И Ким замирает, беззвучно измученно кривясь самому себе. — Точно? — с сомнением переспрашивает старшеклассник, совершенно не понимая, что здесь происходит и что именно он должен сказать родителям, и окидывает нас по очереди вопросительным взглядом. — Может, мы все-таки…? — Тэхен совсем немного поворачивает голову, чтобы умоляюще взглянуть на меня, но, судя по тому, что вопрос его так и не становится завершенным, в моих глазах ему удалось прочесть достаточно, чтобы принять правильное решение. — Да, мы, пожалуй, останемся дома. — Как хотите. Бэкхен пожал плечами и ушел, закрывая за собой дверь. Парень был здесь совершенно недолго, но за это время так много изменилось… мне больше совсем не хотелось плакать. Из груди исчезло ощущение десятка проглоченных дикобразов, которые вспарывали своими длиннющими иглами желудок, пронзали легкие, а на смену им пришли огромные огнедышащие чудища, накаляющие меня слишком и слишком быстро. — Сбежать вздумал? — интересуюсь я напряженно, отпуская футболку Тэхена, а он, кажется, чувствует, насколько горячим становится мой взгляд, и это заставляет его отступить на целый шаг назад. — Я надеялся, что ты немного остынешь. — О, так тебе кажется, что я кипячусь? А ведь я и правда кипячусь и прямо в это мгновение, когда я делаю медленный шаг ближе, вновь наблюдая за тем, как парень отходит назад. В моей голове рождается тысяча и один метод выплеснуть этот жар, скопившийся внутри меня и уже начинающий течь сквозь небольшие бреши, наружу, чтобы стало легче. — Не то, чтобы… — пытаясь меня успокоить, нервно улыбается Тэхен, отступая назад еще немного, пока не наталкивается на кровать, почти падая на нее, но вовремя ориентируется, отступая в сторону, и произносит уже совершенно другим тоном: — Я знаю, что виноват. — Да что ты? — Но у меня была причина и я… по-другому не получалось. И что же это за причина такая? Мне вот очень интересно послушать, правда. Только вот спросить об этом я не могу, потому что слишком зла, и потому что мозг сконцентрирован совершенно на другом. На желании убивать. Чужая подушка оказывается в руках совершенно непонятным образом, а на лице такое искреннее удивление, что за такое и Оскар получить вполне реально. — Серьезно? — и пусть звучит крайне издевательски, да и выглядит не лучше, с высоко поднятыми бровями, Тэхен здесь именно тот, кто продолжает надо мной издеваться. — Это все, что ты можешь сказать? — злость и раздраженность больше не помещаются внутри меня, становясь все больше, они вылезают за грани того, что мне подвластно. И вот подушка ударяет парня со всей силой, что нашлась во мне, а он, не ожидающий такого, слишком поздно пытается спастись от нее, но эта попытка не венчается успехом, конечно же. — Ты знаешь, через что заставил меня пройти? — и новых замах, и новый удар, и так на каждую новую фразу, словно мне это правда поможет остыть. — Я занималась самобичеванием и старалась влюбиться в кого-то, кто сможет ответить мне взаимностью, которую не могут принести чувства к тебе! Я каждый день думала о том, что такого сделала не так, чтобы влюбиться в того, кого вообще не интересуют девушки! Засыпая, молилась, чтобы ты стал хотя бы би, чтобы у меня была хотя бы доля шанса тебе понравиться, а ты просто берешь и неожиданно целуешь меня со словами, что я тебе нравлюсь?! Я должна быть счастлива, — в этот раз я бью с большим усердием по скрученному Тэхену, старающемуся руками препятствовать моим ударам тяжелой подушкой, а он все продолжает молчать. И меня это жутко бесит, хотя, попытайся парень вставить хотя бы слово, я разозлилась бы ничуть не меньше. — Должна рыдать от восторга, потому что так долго мечтала о чем-то подобном, но меня так злит все это… как ты мог соврать мне?! Удар, удар, еще один… я чертовски устала, но еще не выплеснула все, что скопилось внутри. Поэтому продолжаю замахиваться на Тэхена тяжелой подушкой, про которую и существует в народе фраза «ею можно убить», даже если знаю, что ему ни капли не больно, особенно сейчас, когда я практически выдохлась. Из-за истерических высказываний и физической нагрузки я запыхалась, сейчас нервно сдувала с лица отросшую давным-давно челку и замахивалась снова, только в этот раз ударить Тэ у меня не получилось. Поймав подушку и вцепившись в нее своими руками, чтобы я не смогла замахнуться снова, пепельноволосый смотрел на меня во все глаза, пока я отчаянно пыталась отобрать у него свое оружие, чтобы врезать парню снова. — Я нравлюсь тебе? То есть… то есть я тоже тебе нравлюсь? Вот сейчас, когда он спрашивает, я начинаю понимать, что только что произошло. Я просто… просто вывалила перед ним абсолютно все? Вот так просто?! Сглотнув нервный комок в горле и почувствовав, как кожа щек берется румянцем, я мысленно мотнула головой и сдалась, отпуская подушку, тут же отброшенную Тэхеном на кровать. — Не это сейчас важно! — в попытке вернуться к тому, где Тэхен виноват, а я зла, проронила я, но парень повысил голос в ответ, заставляя меня расширить глаза. — А что тогда важно?! — он не злится совсем, просто снова так делает, как и обычно, когда хочет привлечь внимание. Строит обиженную рожицу, губы складывает бантиком, на переносице брови сводит… и как маленький мальчик кричит, чтобы его услышали. А это всегда работает, и сейчас срабатывает тоже, выбивая меня из колеи и заставляя напрочь забыть о том, что случилось всего секунду назад. — Только это и важно, — произносит Тэ тише, спокойнее, а после улыбается так широко, издевательски волнующе, отчего мое сердце опять спотыкается. Он так смотрит… глазами своими огромными, полными целых галактик бликами, в них что-то искрится, плещется, брызгается, что-то рождается и разрастается, а я во всем этом тону… в глазах его. Так невовремя. Взгляд его неверящий, восхищенный, может значить, что Тэхен все прекрасно понял, даже если я так ничего и не сказала. Возможно, в словах и правда нет никакой нужды? А может быть вполне достаточно тех, что уже были произнесены? Поэтому, вероятно, вокруг моего тела обвиваются мужские руки. Тело вовсе не придвигается ими ближе к Тэхену, он сам сокращает расстояние, пока между нами того не становится катастрофически мало, чтобы мое сердце могло продолжать сокращаться, разгоняя по организму кровь. — Ты что делаешь? Отпусти. — Неа, — тянет Ким, улыбаясь, а я этой улыбки не вижу, сильнее хмурясь и пытаясь отстраниться, упершись в чужую грудь предплечьями в попытке отстраниться от Тэ как можно скорее. Мне нужно больше кислорода. Мне нужно оставаться в уме и не забывать, почему я здесь. Стоит мне отдалиться всего на несколько сантиметров, при этом потратив кучу сил, Тэхен звучно хмыкает, сильнее прижимая меня к своей груди снова, а это меня только больше злит. Как может он так просто начать себе широко улыбаться? Забыл уже, что накосячил? Запамятовал, что я злюсь? Я ему напомню! — Убери руки, я не закончила! — очередная попытка вырваться не увенчалась успехом, но закончилась пересеченными взглядами: искрящимся Тэхена и моим напряженным. — Давай сделаем перерыв? — умоляет парень, — Я начну первым и скажу, что люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя. Сердце… оно… просто… затихло. Перестало функционировать, а вместе с ним от работы отказались по очереди и все остальные органы. Дурацкие драконы в моей груди больше не пыхтели, выдыхая в пространство потоки оранжевого, они смиренно поджали свои чешуйчатые хвосты и склонили головы, взглядами заворожено-потерянными глядя на Тэхена, у ног которого расположились. Сейчас я пропала, кажется. В голове таким красивым голосом такое честное и искреннее «люблю» на повторе. Намного пронзительнее и трепетнее, чем в моих самых красивых мечтах. Намного более волнующее, окрыляющее, чем можно было представить. И я в этом безмерно нежном «люблю» растворяюсь, теряюсь и тону, не пытаясь выбраться. Я тону в глазах Тэхена, чувствуя, как легкие наполняются блеском всех этих вселенных, миллионами звезд и больше, сотнями лун и солнц, и так снова и снова... И я не дышу, не моргаю, не думаю… только чувствую разливающееся в груди тепло, мед, окутывающий сердце, что только недавно было безжизненной горсткой битого стекла. Оно сейчас было таким живым, каким еще никогда-никогда не было. Даже если не билось. Я не могла проронить ни слова, потерявшись в бесконечно сладком «люблю», голосом до дрожи пробирающим. И мне в этой жизни больше совсем ничего было не нужно. Так что нет смысла ее продолжать. Я готова без зазрений совести прямо сейчас вознестись на небеса, окрыленная счастьем. Так странно, но в моей ликующей душе не было ни одного сомнения в том, что Тэхен говорит правду. Казалось бы, узнав о том, что он так нагло меня обманывал столько лет, мне стоило бы хотя бы задаться вопросом, а не лжет ли он мне и в этот раз? Но вопросов не было… Хотя я все еще не могла в это поверить. Меня не сложно понять, я думаю. Я так долго жила с мыслью, что этот момент возможен только в моем воображении, только в мыслях, только в мечтах, во снах только… везде, но не в реальности. А сейчас… сейчас все это происходит по-настоящему. Я так долго мечтала об этом, молилась об этом Богам вымышленным и существующим, а теперь… теперь я просто… растворилась в своем счастье, кажется. Поэтому просто застыла на месте, перестав вырываться из чужих рук, зависла, неотрывно глядя на Тэхена и прокручивая в голове снова и снова такое прекрасное «люблю». — Теперь твоя очередь, — спустя вечность, проговорил Тэхен, подталкивая меня к ответному признанию, а я… я просто не могла оторваться от прослушивания отныне самой-самой любимой моей композиции. «Люблю»… Разлепив губы, я знала, что должна поделиться своими чувствами. Не в порыве гнева, когда не могу себя контролировать. Не между ударами подушкой, а спокойно, трепетно проговорить самое честное и самое нежное «я люблю тебя» в мире. Я ведь так давно хотела сказать эти слова, не пряча их за дружескими отношениями, шуточным тоном или алкогольным опьянением. Я хотела сказать их, как полагается. Но сейчас… — Я ненавижу тебя. Руки снова упираются в чужую грудь и я прикладываю кучу усилий, чтобы отстраниться от Тэхена, на которого все еще была жутко обижена. Я правда его ненавижу. Всей душой. За все эти издевательства, за то, что каждый день заставлял проходить через невозможное. За ложь, которая непонятно сколько еще могла длиться. За то, что играл со мной все это время. За то, что скрывал свои чувства так долго, за то, что мои собственные заставлял считать неправильными. Вырваться из тесных объятий Тэ не получается, и это так раздражает, что я не сдерживаюсь, начиная бить парня прямо в грудь настолько сильно, насколько это было возможно без пространства на то, чтобы замахнуться, как следует. — Я так сильно тебя ненавижу! — Неправда, — смеется Ким, словно мои кулачки ему совсем не приносят боли, словно слова мои совершенно ничего не значат. — Попробуй еще раз, — улыбаясь, советует он, за спиной моей переплетая собственные пальцы в замок. — Ты меня бесишь! — продолжала пыхтеть я, снова и снова его ударяя. — Как ты мог…?! Фраза обрывается, ведь губы смяты чужими и больше не способны говорить. Они даже ответить на поцелуй, что все тело прошил разрядом тока, не могут. Так и застывают, распахнутые, пока сердце ликует, наполняясь сладостью от того, как чужие уста осторожно целуют верхнюю, потом нижнюю и снова по кругу, пока я не успокаиваюсь, прекращая бить парня, решившего убить меня, кажется. — Прости, — теплый шепот касается моих губ, а я бережно ловлю его, не раскрывая глаз и чувствуя прикосновение лба к моему лбу. Я знаю точно, глаза Тэ сейчас точно так же закрыты, как и мои, только парень находит в себе силы освободить одну из ладоней, чтобы ею накрыть мои, все еще сжатые в кулачки на груди Кима. — Если бы я знал… если бы только я знал о твоих чувствах… Что бы тогда? Если бы знал, рассказал бы обо всем раньше? Признался бы в своих? Что? Что ты бы сделал, Тэхен? Наверное, спрашивать об этом так же несправедливо, как если бы он спросил меня, что бы сделала я, узнай про его чувства раньше. А я… не знаю, что бы ответила. Поэтому, вероятно, не могу заставить Тэ отвечать на этот вопрос тоже. И мы просто вот так стоим. Я все пытаюсь усмирить своих внутренних демонов, чтобы просто сполна насладиться моментом и тем, что явью стала моя самая заветная мечта, но они продолжают рваться наружу, вынуждая отстраниться все-таки. — Я очень зла, — начала я, предупреждая Тэхена в том, что происходит. Как бы мне ни хотелось просто перелистнуть страницу этого дня и забыть обо всем, что случилось, включая факт многолетнего обмана и моей истерики, я не была на это способна. Не такой я просто человек, чтобы все мгновенно забыть и отпустить ситуацию. Я не собиралась продолжать драться или кричать на Тэхена, но это не значило, что все резко стало хорошо между нами. Вовсе нет. Нам еще многое предстоит обсудить. Во многом нужно еще разобраться. — Даже не пытайся разговаривать со мной, я просто в бешенстве и не планирую прощать тебя очень долго, — тыча в сероволосого пальцем, заявила я, прищурившись. — Насколько долго? — Сколько посчитаю нужным. Может быть лет пять? Не оценить эту колкость он, конечно же, не мог, обреченно закрывая глаза в момент глубокого вдоха. И в этот момент мне, возможно, очень сильно захотелось просто простить его, как по щелчку пальцев все обиды искоренить и вычеркнуть, но… разве возможно это? Вот так по щелчку... — Ну, не злись… — взмолился Тэ, в ответ получив только молчание. — Можешь не злиться? Пожалуйста? — и снова молчание, а в этот раз так трудно язык держать за зубами, но приходится, даже несмотря на щенячий взгляд, который меня каждый раз в крошку. И сейчас не исключение. А Тэхен словно специально голову набок склоняет, все больше напоминая маленького щеночка, и меня это убивает в прямом смысле слов. И почему я решила с ним не разговаривать? — Наби? Да, я Наби и я совсем не в порядке. А сейчас не в порядке даже больше прежнего, ведь губы Тэхена вновь касаются моих, а руки обнимают не в попытке сковать и сдержать на месте, а так, что от этого ноги подкашиваются. Поцелуй длится совсем не долго, потому что я чудом нахожу в себе силы его разорвать и взглянуть на Тэхена, нахмурившись. — Отстань, — буркнула я, отступая на шаг, тем самым заставив парня меня отпустить. — Разве я не сказала, что обиделась? — Ты сказала, что не разговариваешь со мной, но про поцелуи ничего не было, — проговорил Тэ совершенно серьезным голосом, на секунду задумавшись. В конце фразы на его губах расплывается совершенно великолепная улыбка, к которой мой взгляд прилипает без капли застенчивости, почти что пуская мой план держать оборону под откос. — Не ерничай, это бесит. — Есть один действенный способ заставить меня замолчать… — ухмыльнулся Ким, придвигаясь ближе, но не прикасаясь ко мне. — Можно мне поцеловать тебя? — интересуется он, застыв примерно в десяти сантиметрах от моих губ. — Как вовремя ты решил спросить, — саркастично заметила я, считая друга крайне забавным. Ему стоило спрашивать об этом в моей гостиной, наверное, в первый раз и во второй… даже в третий. И в этой комнате тоже стоило спросить в начале, а сейчас… разве этот вопрос имеет хотя бы какой-то смысл? — Так можно? — А волшебное слово? — Ты такая красивая… — так потерянно шепчет парень, проникая своим взглядом куда-то очень глубоко в меня и лишая дара речи. В горле пересыхает от волнения, когда я нерешительно распахиваю губы, чтобы так же тихо проговорить: — Не это… — Я люблю тебя, — заново пытается он, и эти слова звучат намного правильнее, чем простое «пожалуйста», которое я имела в виду. Это знали и я, и он. Наплевать на обиду, на злость, на расстройство, на чувство обманутости, на гордость… наплевать на все. Прямо в этот момент, когда глаза в глаза, все вокруг потеряло смысл, все потеряло значение. Кроме него. Кроме нас. Поэтому губы и сокращают оставшееся расстояние и целуют так трепетно. Поэтому руки обвивают чужую шею, а тело льнет оказаться ближе, поднимаясь на носки. И вздохи смешиваются чуткие друг с другом, и млеет каждая клеточка от накрывающей ее нежности… только по этой причине. Только поэтому. И мир прекращает свое существование, замирает, позволяя этот момент растянуть так надолго, как нам захочется. А нам хочется навсегда. — Тэхен… я… — едва дыша, прежде чем, точно знаю, уйду с головой под воду, полную звездного блеска десятков вселенных, наполняющих глаза парня. — Я люблю тебя. Очень. И может быть эти слова стоили мне слишком много, галактики в глазах напротив и улыбка на влажных губах стоят намного больше.