"Mr. Shy Fool" или "Совсем не смешная шутка"

Этот момент такой удивительный… удивительно и невероятно то, что я правда могу так долго обнимать Тэ, прижимаясь к нему всем телом, и не переживать, что у парня появятся на этот счет вопросы. Удивительно, что не приходится сдерживать руки, когда те сильнее сжимаются вокруг талии Кима, что можно себе позволить щекой сильнее прижаться к его груди… и слушать трель бегущего куда-то сердца так долго, как мне захочется. Странно не переживать о том, что это выглядит странным, и безумно ощущать в своих волосах чужие ладони. А те гладят мягко их — мои темные волосы и спину, пока их владелец носом утыкается в мою макушку и вдыхает как можно больше воздуха, отчего грудная клетка его увеличивается в размерах прямо подо мной. Обнимать Тэхена без подтекстов прекрасно. Прекрасно знать, что он понимает истинное значение этих объятий, а еще… что я теперь понимаю его объятия тоже. — Ты ведь не врешь мне? — повернув голову и уткнувшись подбородком в грудину пепельноволосого парня, поинтересовалась я, внимательно глядя наверх, на Тэхена. — Честно? — Нет, я правда не вру, — парень едва заметно качает головой и улыбается, не прекращая гладить мои волосы. — Разве это похоже на обман? Все это похоже на сказку… — Я все эти годы была уверена в том, что ты гей, потому что верила всему, что ты говоришь, — заметила я, как мне кажется, вполне справедливо. — У меня есть все основания сомневаться в твоих словах. — Я знаю, но… можешь дать мне еще один шанс? Я больше ни за что не обману тебя. Сердце заходится в груди, отчаянно хочет перепрыгнуть в чужую, что совсем рядом, а я, стараясь не выдать волнения, что навеяли на меня обещания Тэ, прищуриваюсь. — Откуда мне знать, может быть, ты делаешь это прямо сейчас. — Ты слишком несправедлива, — хнычет Тэхен, явно расстраиваясь из-за моих замечаний, но что я могу поделать, если они все высказаны по делу и только? — Это жестоко. — А издеваться надо мной столько времени было не жестоко? Брови ползут вверх, Тэхен выдерживает мой выжидающий молчаливый взгляд и вздыхает минуту спустя, вроде как что-то серьезно обдумав. — Окей, я понял, — кивает он в конце концов и вздыхает тяжело в очередной раз. — Чтобы я ни сказал, ты перекрутишь это на свой манер и выставишь еще более виноватым. Выкручу? Но он же правда виноват! — Я принимаю все обвинения, но клянусь, что этого не повторится, — продолжил Ким, не дав мне успеть возмутиться в ответ на предыдущие фразы. — Поверь мне один раз, ладно? Я не заставлю тебя сомневаться во мне снова. Ты дашь мне шанс? Правда же? Все, на что я была способна — неотрывно смотреть на Тэхена и считать количество пропущенных ударов насоса, что располагается где-то в пространстве между левым куполом диафрагмы и нижней долей левого легкого. Не то, чтобы я очень сильна в анатомии, или как там называется эта наука, но в последнем классе старшей школы у нас был такой курс на биологии. Довольно интересно было… неправдоподобно правда в некоторых моментах. Как, например, в тот день, когда приглашенный к нам на урок профессор медицинского университета раскритиковал выражения вроде: «разбитое сердца», «умирать от неразделенной любви» и другие. Мужчина средних лет, который, видимо, очень хорошо разбирается в науке, высказывал свое недовольство теми, кто использует такие «абсурдные» формулировки, даже не подозревая, что они ничего не значат. Он сказал, что сердце не может разрываться от любви. И что не может разрываться от боли. Утверждал, что так говорят лишь романтики и литераторы, да и то лишь для того, чтобы невеждам запудрить головы красивыми фразами. Глупость какая — все эти его заявления. Он утверждал, что поэты и писатели лишены логики и здравого смысла. Я утверждаю, что ему чужды настоящие чувства. Помню, я смотрела на него, сидя на своем привычном месте у стены на втором ряду, и старалась понять, как в таком возрасте можно было говорить такие вещи. В то время мое сердце уже болело от неразделенной любви и разбивалось почти каждый день. Я лучше, чем кто-либо, знала, что поэты и литераторы не врут, описывая колющие, режущие, давящие чувства в районе грудной клетки, которые не дают ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни попытаться как-то с этим состоянием справиться. Человек науки сказал, что такое невозможно. Что сердце болит, колет, режет, тянет и жжет только из-за нехватки кислорода. Назвал это стенокардией, инфарктом, кажется… Сказал, причиной может стать физическая нагрузка или стресс… но никак не любовь. Глупость такая. В тот день, когда я слушала эту лекцию в свои девятнадцать, я решила верить поэтам, а не людям науки. В конце концов, каждому свое и во всем нужно сохранять границы. Не выходить за свои, не пересекать чужие. Ведь есть люди, которые разбираются в этом лучше тебя. Поэт знает меньше, вероятно, о человеческом теле, чем доктор, но он намного лучше разбирается в чувствах. Так вот вопреки всем словам профессора медицинского вуза, сказанным в тот день, когда мне было девятнадцать, мое сердце каждый день изнывало от боли и плакало, ныло, рыдало… оно снова и снова разбивалось и собиралось по частям лишь для того, чтобы разбиться снова. И так каждый день с тех далеких пор, когда мне было шестнадцать, и до этого самого дня. И сейчас оно не в лучшем состоянии, так что вряд ли протянет в таком же режиме еще хотя бы немного. Мне хочется верить, что сейчас его муки окончены, и теперь оно может наполниться счастьем. Оно уже наполняется им прямо сейчас, когда я все еще заключена в объятия человека, ставшего смыслом моего существования в день, когда мне было шестнадцать. Оно, застрявшее где-то между левым куполом мышечной границы грудной и брюшной полостей и главным органом дыхания с той же стороны, впервые чувствовало себя свободным… Взгляд Тэ с каждым мгновением наполняется надеждой все больше, а вместе с тем в нем растут опасения. Так глупо… разве могу я ему отказать? Разве я на такое способна? — Если еще хоть раз соврешь…! — предупредила я, отлипая от мужской груди и немного отстраняясь, чтобы иметь возможность выпрямиться и, прищурившись, указать на Тэхена пальцем в предупредительном жесте. — Этого не случится! Я обещаю. Возможно, мне не стоило верить этому обещанию, но сомневаться в нем я не могла. Быть может, я пожалею о принятом решении позже, когда-нибудь потом, но точно не сейчас, потому что в этот миг мне больше совсем ничего не нужно. Только Тэхен. Только эта волшебная реализация моего самого сокровенного желания. Поцеловав меня в щеку, Тэ предложил вернуться в мою гостиную и посмотреть все же фильм, как мы и планировали. В целом, идея была неплохой, только вот заставила меня нахмуриться. — А ты не собираешься рассказывать мне правду? Мне кажется, намного логичнее, чем идти смотреть кино, было бы разложить по полочкам все, что еще не было на них разложено, окончательно разобраться во всех деталях сложившейся ситуации, закрыть эту тему окончательно и затем перелистнуть страницу, чтобы с чистой душой двигаться дальше. Тэхен не дурак, он не стал бы рассчитывать на то, что мы не будем говорить о том, почему соврал однажды и так долго скрывал правду. Не стал бы, правда же? — Ну… — крайне невоодушевленно протянул Ким, намеренно избегая зрительного контакта и ероша волосы на затылке. По правде сказать, Тэ выглядел максимально мило, но я не могла сейчас позволить себе умиляться или чувствовать бабочек, кружащих в моем животе. Сейчас совершенно не до этого, ведь меня накрывает возмущением. — Нет?! — Конечно, собираюсь, — поспешил запротестовать парень, наконец, глядя на меня, и слегка скривился, опуская громкость голоса до полушепота. — Просто, я думал, нам не обязательно говорить обо всем сегодня… Может быть, было бы лучше и правда оставить это на потом, ведь на сегодня и так достаточно потрясений и вскрытых сейфов… но я была полна решимости покончить со всеми секретами между нами сегодня. Ну, или хотя бы с большей их частью. — Мы все обговорим сегодня, — твердо заявила я и перевела взгляд на кровать моего лучшего друга, стоящую совсем рядом. Забравшись почти в самый ее центр, я уселась на одеяло в позу йога и снова повернулась к парню, выглядевшему максимально измученно. — Начнем прямо сейчас. Тэхен не пошевелился. Взглядом, полным внутренних мучений, осмотрел меня, всем своим видом выказывая нежелание начинать этот разговор, тем более сейчас, ведь, как Тэ высказался чуть раньше, у него на этот вечер были совершенно другие планы. И если о них подробнее, то намеком на то, что именно Ким имел в виду, был мягкий поцелуй в мои губы. А дальше думайте, что хотите. Я вот не знаю даже, что и думать. Вру, прекрасно знаю. Думаю, смотреть фильм в обнимку с Тэ или даже целоваться с ним, может быть, было бы намного лучшим времяпровождением, чем разговоры о затянувшейся лжи. Но говорить о ней все равно придется. Лучше сделать это как можно раньше и просто двигаться дальше, чем откладывать на потом. Намекая одногруппнику, что не передумаю, я похлопала ладошкой по одеялу напротив себя. — Садись. У меня очень много вопросов. Парень удрученно вздохнул, перевел взгляд на место напротив меня, а потом снова на мое лицо, взъерошил волосы на затылке и состроил рожицу мученика, которая меня совершенно не переубедила. — Садись. И вот он, наконец-то, сидит напротив, повторив мою позу. В очередной раз тяжело очень вздыхает и опасливо косится на меня, то поднимая, то опуская глаза. Так мы сидим около минуты, между нами виснет молчание, которое в итоге пришлось нарушить именно мне. — Почему ты сказал, что тебе нравятся мальчики? — Ну… насчет этого… — Тэ замялся, нервно поджимая губы, помолчал несколько секунд, потерял с губ побежденный вздох и прочистил горло, начиная говорить, глядя куда-то сквозь одеяло, что оказалось в центре небольшого вытянутого, образовавшегося из наших ног, соединенных коленями. — В общем, так просто получилось. Ты мне нравилась, я хотел подружиться и узнать о тебе больше, поэтому много торчал с вашей компанией и… Из-за того, что я проводил с тобой много времени, ребята начали дразниться, что я веду себя как девчонка, — выпалил парень, в очередной раз переводя взгляд. В голове совершенно не укладывались слова Кима о том, что он хотел подружиться тогда, в далеком прошлом, потому что я ему нравилась. Я даже предположить не могла подобного, не могла такого представить! То есть… Тэхен влюбился первый? Слабо улыбнувшись уголком губ во время секундной паузы, словно подумал о чем-то забавном, сероволосый хмыкнул и снова заговорил: — Ну, в каком-то смысле это правда, потому что, чтобы не выделяться из компании твоих подруг, чтобы ты могла чувствовать себя со мной комфортно, мне приходилось разделять все ваши интересы, поддерживать темы разговоров и так далее, даже вести себя подобным образом… это, наверное, и правда очень смешно выглядело со стороны. Я читал множество статей и журналов, заучивал какие-то моменты, чтобы казалось, что я разбираюсь в моде, трендах… мне сейчас вот вообще не понятно, зачем вам это было в то время нужно, но я тут ночами страдал, чтобы ты знала, стараясь быть в теме. Могу понять, почему окружающим это казалось странным… — задумчиво тянет Тэ, сам себе кивает, прежде чем снова вздохнуть, переключая мысли. — Мне было все равно, потому что ты мне правда нравилась, и я не знал, как по-другому привлечь твое внимание. Возраст такой, еще как бы не до ухаживаний, да и как это делать я понятия не имел. Поэтому я думал, что достаточно просто быть рядом и… — Ким запнулся, поднимая взгляд к моим глазам и вглядываясь с них очень внимательно, прежде чем честно проговорить: — мне хотелось знать о тебе все, поэтому казалось правильным подружиться, а не таскать за косы или что-то в этом роде. Поэтому, может, все и выглядело так, словно я веду себя как девчонка. Какой парень в четырнадцать вместо того, чтобы играть в войнушки с друзьями, зависает с группой девчонок, общаясь о моде, да? — сам себе прыснул Тэхен, видимо сейчас считая того ребенка, которым был, самым глупым на свете. Но это неправда. Тэхен никогда не был глупым, даже если был самую малость странным почти всегда. — Но я просто старался быть на одной волне с тобой. Понимание того, что Тэ так отчаянно влюбился, что выдавал мои интересы за свои собственные, просто чтобы быть со мной рядом как друг, делало мне очень больно. Это разбивало мне сердце. На самом деле меня тогда удивляло очень, что в мире существует парень, с которым можно поболтать о моде и других девчачьих вещах, которые очень «важны» в четырнадцать, я считала, что это круто, но никогда не думала, как тяжело приходилось Тэ, чтобы соответствовать этому образу. Зная то, с каким усердием Ким подходит всегда к учебе, он, скорее всего, и правда убил очень много времени, чтобы во всем разобраться, и чтобы потом я восхищалась тем, какой он продвинутый и знает намного больше меня и других девчонок. Боже… бедный Тэ… он просто хотел общаться со мной, и для этого ему приходилось делать такие вещи… но я ведь не за это привязалась к нему, не за это полюбила… он стал моим лучшим другом не потому, что разбирается в моде или знает имена парней из моей любимой мужской айдол-группы… дело ведь правда никогда не было в этом, ни разу! Но я не могла сказать об этом Тэхену прямо сейчас, даже если мне хотелось уверить его в том, что наша дружба никогда не держалась на подобных вещах и всегда значила для меня намного больше, чем просто общение с кем-то, кто разделяет мои интересы. Не могла, потому что сейчас я должна была просто слушать. Впитывать каждое слово и пропускать его через себя, осознавая. — Не знаю, как эти сплетни о том, что я гей, раз тусуюсь только с девчонками, дошли до тебя, но ты… — протянул Тэхен очень интересным образом, снова глядя в мои глаза так внимательно, словно старательно искал в них что-то уже очень долгое время, но так и не отыскал, поэтому вынужден пытаться снова. — Ты не злилась и не была расстроена, затыкала рты придурков, которые плохо обо мне говорили, и даже не спрашивала, правда это или нет. Как будто тебе было все равно. И ты была единственной, кто не считал идею того, что я могу быть неправильной ориентации, противной. Я не совсем понимал, хорошо это или плохо, и просто молчал, пока ты не спрашивала. Да, собственно, я перед всеми молчал, просто игнорировал все вопросы и нападки. Но в тот день… в тот день нельзя было смолчать… Тэ сглотнул, снова опуская взгляд на одеяло между нами. — Не знаю, помнишь ли ты, но в тот день, Сехун донимал меня больше обычного. И в тот день ты вступилась за меня не за моей спиной, когда я даже не догадывался, а просто в прямом смысле закрыла собой. Я чувствовал себя так странно… Ведь это я должен быть тем, кто тебя защищает, не наоборот, — пояснил парень, качнув головой. — Мне не нравилось выглядеть в твоих глазах слабым, трусом или как-то так же, но… думаю, на моем лице отразилось что-то такое, поэтому Сехун просто ляпнул, что, возможно, я и правда не гей и мне нравишься ты… Правда? Я… совершенно такого не помню. — Я чуть не сгорел от стыда и чуть не умер на месте из-за остановки сердца, — снова невесело улыбнулся парень, опуская голову. — Что бы ты обо мне подумала, если бы узнала, что нравишься мне, в тот день? Вряд ли обрадовалась бы. И вряд ли продолжила бы общаться со мной… тем более так тесно. Мы были лучшими друзьями, но узнай ты, что нравишься мне и что я разделяю все твои интересы вовсе не потому, что сам тащусь от этого, а просто потому, что это повод провести с тобой время, все так и осталось бы? Не думаю. А еще… мне было страшно, что в твоих глазах я и правда был просто слабым мальчишкой, которого приходилось защищать от задир. Мог ли такой парень тебе понравиться? Поэтому я просто выпалил, что на самом деле гей, чтобы в твоей голове даже не могла поселиться мысль, что все дело в моей влюбленности… Тэхен замолчал, и я молчала с ним в унисон, обдумывая услышанное. Вау… это было совсем неожиданно. Из рассказанного стало очевидным, что Тэхен не планировал обманывать меня намеренно, просто так вышло, соврать его вынудили обстоятельства, которые вполне можно было понять. Наверное, нечестно обвинять его в том, что издевался надо мной, решив зло пошутить, потому что он и не пытался. Не думаю, что в тот день и все это время ему было весело… Но в кое-что поверить было намного сложнее, чем во все остальное. Поэтому я и прочистила нервно горло, прежде чем с сомнением спросить: — То есть, ты хочешь сказать, что когда мы начали общаться, я тебе нравилась? — А что? Удивлена? — с широкой улыбкой на лице переспросил Тэ и утвердительно кивнул. — Ты мне очень нравилась, поэтому мне было плевать, что обо мне думают другие из-за того, что я таскаюсь за тобой всюду. Это так… в стиле Тэхена. И это восхищает меня даже сейчас. — Нам было по четырнадцать или по пятнадцать? В тот день сколько нам было? — задумавшись, поинтересовался друг, играя с моими пальцами в своих собственных, но ответа так и не дождался, произнося пронзительно: — Я соврал тебе только тогда, когда мне было четырнадцать. Подумал, что когда-нибудь расскажу правду… когда-нибудь, когда мы будем постарше, и когда, возможно, я перестану в твоих глазах быть таким жалким. — Я никогда не думала, что ты жалкий. Жалкий? Тэхен не был жалким. Я всегда думала, что он невероятен. Он был самым сильным и самым смелым, самым интересным и удивительным человеком из всех, кого я только знала. Тэхен всегда восхищал меня, я всегда считала его классным. Тэ был милым и упрямым, был горячим и решительным, трусил перед высотой, кривился из-за кофе и не стеснялся каждому кофеману откровенно говорить «фу» на его любимый напиток. Ким Тэхен никогда не был слабым или тем более жалким. Ни секунды не был. — Правда? — Тэ ассиметрично улыбнулся и снова опустил голову, рассматривая мои ладони в своих и продолжая гладить их тыльные стороны. — Приятно слышать… — Почему не сказал, когда мы подросли? Точнее… это очень глупо, Тэхен. Над тобой издевались из-за этого обмана, ты потерял всех друзей и даже попал в больницу! И еще… Еще постоянно таскался со мной по магазинам, слушал про все девчачьи бредни, был вынужден, как теперь становится очевидным, поддерживать свой образ интересным сочетанием одежды и постоянными экспериментами. Он даже волосы покрасил… за что мама его чуть из дома не выгнала. Не то, чтобы искусственный цвет волос или тщательный подход к выбору одежды делает парня геем, но… все же не каждый готов на такой шаг. Сейчас, пока я думаю над всем, что услышала, в голове отчаянно старается собраться сложный пазл из всех кусочков, нами пережитого вместе времени. Не получалось. Я с шестнадцати лет искала в поведении Тэхена хотя бы намек на то, кто я могу ему нравится, намек на то, что ему в принципе может быть интересна девушка, но до этого дня ничего подобного за ним не замечала. Ни многозначительных или хотя бы заинтересованных взглядов, ни изменений в выражении лица, ни одной фразы, которая могла бы дать мне повод усомниться в его ориентации. Вообще ничего, сколько бы раз за эти годы к нему ни пытались подкатывать девушки или сколько бы раз я ни надеялась его «скомпрометировать», обращая внимание на девушку или часть ее тела, будь она реальной, экранной или нарисованной. Тэхен всегда оставался безразличным, иногда даже кривился или закатывал глаза почему-то… От него я часто слышала брошенное в чью-нибудь сторону «смотри, какой красавчик» или «господи, что нужно сделать, чтобы обладать таким телом?». Другими словами, Тэхен создавал множество поводов для того, чтобы я верила в правдивость его наглой лжи. Это и правда жестоко… даже если я знаю, что ему было совсем не легко. Наверное, я должна себя чувствовать настоящей идиоткой, раз в парне, который почти каждую минуту был рядом со мной, не разглядела «не гея». Я самый ужасный друг, наивная дурочка, которая ни разу не усомнилась в честности своего лучшего друга, не смогла прочесть в его взгляде и мыслях правду… есть ли этому хоть одно объяснение? Старания Тэ быть правдоподобным? Или то, что я, по сути, понятия не имею о том, как выглядят на самом деле геи? Я ведь правда не знаю, никогда их не встречала в жизни, так что… считается ли моя «ошибка» таковой, если учесть, что мне просто не с чем сравнивать и нет шаблона, на который я могла бы наложить поведение Кима, чтобы проверить, лжет он или нет? Он был первым таким особенным в моем окружении, так что я просто воспринимала все за чистую монету. Мы даже за столом с его семьей обсуждали такие темы, как я могла усомниться в его честности? Да, одно дело обмануть меня, но… кто стал бы врать своим родным об ориентации? Поводов сомневаться в Тэхене у меня не было… — Разве тебе не надоело обманывать? — Ну… — протянул парень, задумавшись на какое-то время. — Это сложно… На самом деле, с каждым днем отречься от этого образа было все сложнее. Я убедил в том, что мне нравятся мальчики, тебя, всю школу и… как мог я просто однажды заявить обратное? Это как снежный ком, который с каждым днем становился все больше, понимаешь? Одна деталь наслаивается на другую, слой лжи тесно прилипает к предыдущему, и она неустанно растет. И этот шар грозился в любой момент меня задавить, если покатится вниз, поэтому мне приходилось снова и снова толкать его на самую вершину. Я понимаю. Чем больше Тэхен врал, чем больше времени проходило, тем труднее было решиться сказать правду. Он, наверное, думал, что это будет выглядеть странно. А это и правда выглядело бы. Я могу рассуждать тут вечность о том, что Тэхен плохой, раз скрывал от меня такую важную вещь столько лет, но… как бы я поступила на его месте? Смогла бы, вот так случайно ляпнув глупость, затем признаться, что соврала? Смогла бы набраться смелости все опровергнуть через год мастерской игры в кого-то другого? Уверена, мне было бы очень страшно. Не только потому, что мои чувства могут отвергнуть, и даже не потому, что посчитают бессовестной лгуньей, а потому что вероятность того, что больше не смогу быть с Тэ, была бы слишком высока. Он бы… разочаровался во мне. Он бы перестал мне доверять, даже если говорил бы, что все в порядке. Ему было бы со мной неловко, и в конце… мы бы друг от друга отдалились. Именно такой сценарий я и продумала бы в своей голове и ни за что бы не призналась в содеянном. Я бы притворялась кем угодно, подыгрывая сказанной когда-то неправде, только чтобы не потерять то, что у меня уже было. Почему-то мне кажется, что такой же сценарий и в голове Тэхена вертелся все это время. Что если актеры его театра только эту пьесу и ставили день за днем? Это… наверное, звучит очень неправильно, глупо и ни капли не так, как привыкли писать в любовных романах для подростков. Там люди о смелости пишут, герои постоянно рискуют и обретают счастье. Романтические истории учат ничего не бояться, быть открытым и честным, не бояться сделать шаг или сделать ставку. Эти уроки достаточно популярны… почему? Потому что чернильные герои всегда побеждают в итоге. Они всегда выигрывают эту чертову жизнь, у них все всегда хорошо. Сделав этот самый шаг, они обретают счастье, снимают невиданный куш и жалеют лишь о том, что не сделали этого раньше. Они считают прошлое пустяком и гордятся тем, какими были смелыми. Я тоже люблю такие сюжеты. Люблю, когда у героев все превосходно складывается, люблю счастливый конец для них, и понимаю, почему такие уроки весьма популярны. И почему такие истории и продолжают писать. Потому что это популярно. И снова замкнутый круг, из которого не выбраться… но это не все. Бывает и по-другому, чем в книжном мире мировых бестселлеров. Там, в реальности, не все побеждают, пойдя на риск. Кто-то проигрывает, выбрав не тот цвет для ставки, кто-то проваливается сквозь прогнившую древесину навесного моста и срывается в бездну. Нет ни «хэппи энда», ни счастья, ни сожалений о том, что не был открытым раньше. Только боль и разочарование, только желание отмотать время вспять и все переиграть, не быть смелым, не желать невозможного и не пытаться… просто сохранить ту драгоценность, что уже есть… что была. Ведь теперь ее больше нет. Наверное, я странная, но не думаю, что все люди должны просто верить в лучшее и необдуманно совершать поступки, которые могут причинить им боль. Ведь мы не герои книги… в нашей жизни нет автора нашей истории, который в процессе написания привязывается к героям и желает им простого человеческого счастья, где-то уйдет от жестокой задумки, даже если та кажется крутой, просто потому что испытывает теплые чувства к живущим на его страницах. И здесь нет читателей, зрителей, что от главы до главы переживают за этих героев больше, чем за себя, и молятся ночами, чтобы автор все же не творил с их сердцами ересь… нас некому защищать от возможных неудач, раз уж мы не чернильные. И мы всегда можем провалиться, сделав неверный шаг. А боль от этого провала… она будет с нами долго-долго. Будет мучить и истощать… так жестоко. Наверное, я странная, но не думаю, что нужно слепо следовать заповедям кем-то выдуманных идеализированных героев, у которых в жизни все всегда складывается к лучшему. Все знают поговорку про стакан, верно? О том, что для пессимиста он наполовину пуст, а для оптимиста полон. О том, что суть дела не меняется, даже если ты смотришь на него с разных точек зрения. О том, что все проблемы всегда в голове. Абсурд. Я знаю определение этого афоризма намного лучше. Сама придумала, а может быть подсмотрела мысли кого-то из мега-умов человечества? Не зря говорят ведь, что информация витает в воздухе. Она пронизывает все вокруг как компьютерный код, состоящий из нулей и единиц, всем доступна одинаково, но не все ее могут извлечь оттуда. Так вроде бы объясняют феномен того, что практически в одно и то же время в разных частях мира совершались одни и те же открытия… крутая теория, она мне очень нравится. И на самом деле не имеет значения, кому принадлежит авторское право на расшифровку строк про стакан. Но… ее правда стоит услышать. Все зависит от первоначального состояния стакана. Всегда. Не имеет значения, оптимист вы или пессимист. Если в стакане только половина жидкости, это принесет совершенно разные чувства. Если он был изначально пуст, сейчас, получается, полон наполовину. Не повод ли это порадоваться? Но если стакан был заполнен до самого края, а сейчас в нем всего половина… значит, вы лишились уже половины. Вы имеете право грустить. Дело не в голове, это глупые отговорки. Дело в том, что было в начале. В том, как на изначальное состояние повлияло принятое вами решение. Оно успешно — если стакан заполнился наполовину. Оно провально — если наполовину опустел. Кому проще сделать шаг на обветшавший мост? Тому, в руке которого лишь стеклянная посуда? Или тому, в стакане которого уже что-то есть? Один ничего не добьется или наполнит стан наполовину. Другой добьется успеха или обеднеет. Хватит ли тому, в чьих руках драгоценность, поставить ее на кон ради большего? Должен ли? Я… понимаю Тэхена. В его руках был стакан, наполненный наполовину. Да, признавшись мне во всем раньше, он мог заполнить его до краев. Но еще мог опустошить. Я понимаю Тэхена. Потому что в моих руках был такой же стакан все это чертово время. И, раскрыв свои чувства, я могла бы его наполнить. Но еще могла потерять все до капли. И хотя идея заполнить стакан до предела казалась невообразимо привлекательной, мы оба слишком ценили ту половину, что у нас уже была. Никто из нас не был готов рисковать ею. Поэтому… я понимаю Тэхена и злиться на него не могу. Может быть, таких людей и зовут пессимистами, я не знаю. Не то, чтобы я не верила в удачи и ждала только провала, но… слишком дорогим для меня было то, что нужно было поставить на кон, чтобы попытать судьбу. Я… не была готова лишиться того, что уже имею. — Но зачем? — если Тэхен продолжал катить этот снежный шар вверх, даже когда тот становился все тяжелее, значит ли это, что он, как и я, не был готов расплескать содержимое своего стакана? — Понимаешь… в этом оказалось больше плюсов, чем минусов, — слегка воодушевленно продолжил Ким. — Ты проводила со мной почти все свое время и делилась абсолютно всем. Просто всем, что приходит в голову! — говорил он, светясь, словно в этом есть что-то невероятное. — Я знал все о твоих чувствах и мыслях, о привычках, вкусах, обо всем. Это как наркотик затягивало, понимаешь? Чем больше я проводил с тобой времени, тем больше втягивался и пропадал… Думаю, я стал азартным игроком, ищущим в тебе то, чего еще почему-то не знал… Господи, разве можно так серьезно говорить такие вещи? Я же… я же просто живой человек. Мое сердце точно выдержит все это?  — Ты не боялась меня и не стеснялась, — продолжил он все с тем же невероятным блеском в глазах, тоном окрыленным и восхищенным даже, словно говорил о чем-то крайне особенном. — Не скрывала даже таких мелочей как то, что во время месячных хочешь умереть… — Боже, молчи! — вскрикнула я, вырывая руки из его ладоней, и только сейчас, округляя глаза, поняла весь масштаб трагедии. То, что Тэхен не гей — не только прекрасное чудо, это так же и очень… проблематичная вещь. Для меня. Ведь парень был в курсе каждой, просто мельчайшей подробности моей жизни, самых обычных будней. Абсолютно все тайны, которые парню не стоит знать о любимой девушке. Перед глазами все самые неловкие моменты, самые «отвратительные» признания, и хочется просто провалиться сквозь землю. — Стыд какой, Господи…! Я ныла, пряча лицо в ладошках и стараясь обдумать вопрос о том, где были мои мозги, когда я посылала Тэ в аптеку, если вдруг вне дома на меня накатывали красные волны неудобства, или когда мы вместе избавлялись от растительности на ногах, пусть даже не только моих. Господи, как же это должно было быть для него мерзко… Все это время, пока молилась на то, чтобы Тэхен посмотрел на меня как на девушку, (в его случае как на парня) я даже не задумывалась над тем, что он увидит там, куда посмотрит. Это так опрометчиво, Наби, ты такая идиотка! Раз мечтала, чтобы он влюбился, должна была вести себя мило и женственно, а не… черт возьми! — Но это важно! — в протест моим соплям возрастил одногруппник, убирая мои руки от лица. — Я первым узнавал, если с тобой что-то случалось, знал, кто тебе нравится, знал, как заставить твое настроение подняться. Твоя любимая еда, жанр кино, литература, от которой без ума, — продолжал перечислять Тэ. — Для меня все мелочи были важны, правда, я впитывал в себя каждую деталь и прокручивал в голове сотни тысяч раз, боясь забыть. Это правда было для него так важно? Так же важно, как и для меня все детали, которые касались его? — Мы оставались вместе на ночевки, и тебя это ни капли не смущало, ты доверяла мне больше, чем другим парням. Я даже… — парень неожиданно запнулся, облизнул нервно губы и опустил голос до полушепота, позволяя ему звучать спокойнее, — даже мог касаться тебя в любое время, и ты не думала, что это странно. Я был первым, кого ты поцеловала, Наби…! — восхищенно воскликнул он, будто на самом деле этот факт нес особую ценность. — Я даже мечтать о таком не мог, понимаешь? Я тоже, Тэхен… я… кажется, правда тебя понимаю. Слишком хорошо понимаю, ведь молчала по той же причине. Ведь я могла быть рядом с тобой, быть в курсе всего, что происходит в твоей жизни, прикасаться к тебе и дышать твоим одеколоном. Я понимаю слишком хорошо… — Я соврал и поступил очень плохо, но… это подарило мне столько возможностей узнать тебя, создало столько прекрасных моментов, что я почти что об этом не жалею. Наверное, я должна злиться и осуждать, но… разве я могу, если так хорошо понимаю? Если подумать, я ничуть не лучше. Мы одинаковые, слишком похожи. Я не имею права осуждать его. — Когда мне было восемнадцать, мне пришлось сказать о моей ориентации дома, — вздохнул Тэ, продолжая историю. — Это было самым сложным, потому что я не знал, как отреагируют родители. Тем более, что это не совсем правда. Ну, ты знаешь, как я готовился к этому, и как все в итоге прошло, но… да, я был готов сделать что угодно, лишь бы сохранить то, что у нас с тобой было. Я хотел и дальше быть с тобой рядом, прикасаться, когда мне хочется, целовать в уголок губ при встрече как бы случайно и знать все, что творится в твоей голове. Каждый раз, когда я набирался смелости рассказать тебе правду, ты влюблялась в какого-нибудь идиота, и я понимал, что шансов на взаимность у меня нет, так что мне приходилось придумывать чувства к тому же идиоту и заставлять тебя отступить. И ты делала для меня даже это. Так сильно я был для тебя важен… и я не мог это потерять. Тем более если как у парня у меня не было ни единого шанса быть рядом с тобой. Стоп, стоп, стоп… Над этими словами мне нужно было хорошенько подумать, поэтому я и нахмурила брови, глядя на парня напротив очень серьезно, хотя мой вопрос и был задан с осторожностью. — То есть то, что ты влюблялся в тех же парней, что и я, это… не совпадение? Тэхен хмыкнул весело и качнул головой, но при этом смотрел на меня взглядом, что на грани между забавляющимся и полным смысла: «ты совсем дурочка?» — Ты думала, что мы родственные души, и что у нас просто одинаковый вкус, но на деле меня просто съедала ревность и эгоизм, так что… — протянул сероволосый красавец, признаваясь. — Думаю, ты должна меня понять. Я не мог допустить, чтобы девушка, которая мне нравится, встречалась с кем-то другим, — заявил Ким. — Я много думал об этом и пришел к выводу, что приму твои отношения в тот день, когда ты откажешься уступить мне. Наверное, я тешил себя мыслью, что раз ты уступаешь мне всех этих парней, значит они тебе не то, чтобы очень нравятся, и у меня еще есть надежда. Но я ведь… уступала тебе их не потому, что они мне не нравились, а потому что больше всего на свете хотела, чтобы ты был счастлив, Тэхен… Как… как такое вообще могло с нами произойти?! — Ты идиот, — многозначительно заключила я, заставляя Тэ невесело улыбнуться. — Знаю. Это все так глупо… ну, правда, чем больше узнаю, тем глупее кажется сама ситуация! С плеч, однако, падает не то, что гора, а целый континент, наверное. Тэхен не влюблялся в десяток парней, это было лишь выдумкой. Он не влюблялся в десяток людей… как и я. Неужели его чувства ко мне настолько сильны, чтобы ввязываться в такие абсурдные авантюры? Теперь кажется логичным, почему Тэхен никогда особо не общался с теми парнями после, и все, что у них было — максимум несколько дней общения, после которого Тэ пожимал плечами и заявлял, что они не подходят друг другу по разным причинам. Тогда я не задавалась множеством вопросов лишь потому, что была безмерно счастлива, раз уж сердце парня, который мне нравится все еще свободно, но… — А Чонгук? — вспомнив про однокурсника, ставшего причиной наших разногласий не так давно и моего ужасного настроения, нахмурилась я. Их отношения отличаются от того, что случалось с парнями, которые мне нравились раньше. — Разве тебе не нравится Чонгук? Тэхен молча смотрел на меня целую минуту, не моргая и не выражая ни единой эмоции ни взглядом, ни мимикой своего красивого лица. Просто смотрел неотрывно, не моргая, пока не вдохнул, проговаривая почти безжизненно, как делает обычно, когда внутри него сталкивается удивление и негодование. — Я только что сказал, что люблю тебя и заставлял тебя отказываться от свиданий с другими из-за ревности, а ты задаешь мне этот странный вопрос? Оу, так это выражение лица значит: «Ты совсем идиотка или как?». Возможно, спрашивать о таком и правда нелогично, но… — Но между вами точно что-то происходит! И эти ваши переписки… — Мы просто друзья, — перебив меня, закатил глаза парень. — Чонгук оказался неожиданно классным парнем, и в тот день на вечеринке никто ни к кому язык в глотку не засовывал, — проговорил он, возвращая меня мыслями в тот вечер, когда Тэ бросил меня, якобы чтобы позаигрывать с Гуком. Невольно на меня нахлынули воспоминания о глупом предположении, которое я выдвинула тогда в ответ на раздумья о том, что можно делать в туалете целых десять минут. Я только открыла рот, чтобы уточнить этот момент снова, но Тэхен не дал мне даже начать, опередив: — И член тоже, — несмотря на смущение, я должна была спросить. Зачем смотрит так? — Мы просто разговаривали и выпивали. — Вам было подозрительно хорошо вместе, — недовольно проговорила я, в этот раз старательно пряча взгляд. Не могу поверить, что меня это задевает даже после всего, что я сегодня узнала. — Ты поэтому напилась? — принялось допытываться светловолосое недоразумение, не сводя с меня внимательного взгляда, а всего секундой позже расплылось в улыбке. — Потому что ревновала, да? — Глупости не говори, — как можно более натурально отмахнулась я, закатив глаза и скривившись. Но это не сработало, ведь губы Тэ растянулись еще шире. — Да ты даже сейчас ревнуешь! Даже если знает, ему обязательно говорить об этом? — Это совсем не смешно, — надулась я, ударяя парня в бедро и после обнимая подушку, которая недавно могла бы стать орудием убийства. — Не смешно это было, когда я думал, что ты ревнуешь Чонгука ко мне, а не… — «меня к Чонгуку» не договорил он, осекшись, и снова улыбнулся, выглядя невероятно мило, отчего мое сердце снова пропустило удар. — Теперь это забавно. — Что ты сказал? Подушка снова врезается в тело друга, а он спешит оправдаться, цепляясь за другой ее край руками, чтобы не прилетело нового удара. — Только самую малость, а еще… это очень приятно, — признается он тихо, прикусив нижнюю губу. — Я не ревную, — твердо решив стоять на своем и не признаваться назло, даже если обратное просто очевидно, заявила я крайне серьезно. — А я ревную, — тут же выпалил Тэхен, кажется, все же ни капли мне не поверив. Что он только что сказал? Ре-ревнует? Меня? Господи, воздух, мне срочно нужен воздух! Задержав дыхание, я не могла отвести взгляда от глаз Тэхена, таких красивых, глубоких и… полных серьезности и искренности. — Всегда ревновал. К каждому парню, на которого ты обращала внимание. К Чонгуку особенно. Сердце, мое бедное, глупое сердце, оно ведь правда сейчас остановится… нельзя же с ним так, Тэхен! Чувствуя, как рдеют щеки, я коим-то образом вдохнула и моргнула раз иди два, и решилась спрятать взгляд, пока по нему не стали очевидны все мои мысли и чувства. Тэхену сейчас совсем не обязательно знать, что его признание со мной сотворило, и насколько услышать его я была счастлива. — Так ты поэтому с ним такой милый и улыбчивый, да? Потому что ревновал меня к нему… теперь мне все понятно, — с сарказмом кивнув, я цокнула языком, умело переводя тему, пока парень закатывал глаза, вероятно, считая меня очень странной. — Что насчет ваших переписок? Ты постоянно идиотски улыбаешься, когда он тебе пишет. Я правда могу понять все, но это…? Должна же быть причина приподнятого настроения Тэ каждый раз, когда он получал сообщение от Чонгука. Должна быть причина, по которой я этих сообщений ни разу не видела. — Ну, насчет этого… — протянул парень, прикусив губу, почесал затылок нервно и осмотрел мое выжидающее объяснений выражение лица, вздохнул, решительно кивнув мыслям в своей голове, и потянулся за телефоном, все это время хранящемся в заднем кармане его джинсов. Несколько быстрых кликов по сенсорному экрану, и парень протягивает свой смартфон мне. — Вот…