Средство от Разбитого Сердца

Тело сводило дикой дрожью, словно по мне ползли миллион муравьев, заставляя извиваться. Я не могла спокойно сидеть, слушая профессора Беатрис, когда та вещала залу о кандидатах на самую престижную должность, о которой я мечтала, поступив в Хериот, будучи одиннадцатилетней амбициозной девочкой. Пожилая женщина стояла на сцене, освещённая светом из софитов. Зал погрузился в темноту, как только студенты заняли свои места. Возле меня сидело несколько идиотов, что болтали без умолку, и я держалась, чтобы на врезать им обоим. — ... в президенты баллотируются Джорджия Митчелл, Луна Кинг и... ох, неожиданно конечно, — женщина ухмыльнулась, круглые очки в тонкой оправе забавно подпрыгнули на носу, — ...и Виктор Беккет. На сегодня все, от кандидатов жду графики для старост. Виктор Беккет — это очередная обидная шутка отца, или он действительно избирается в президенты студсовета? Какого. Черта. Какого гребанного... — Ты знала?! — хватаю лямку цветного рюкзака Джо, что мирно шла по коридору, переговариваясь с девушками, которых я вижу впервые. — Что? Луна, ты можешь быть помягче, — отчеканивает девушка, остановившись посреди заполненного студентами коридора, наклонившись. Видимо, я наступила ей на пятку. — Прости, — извиняюсь, наблюдая за тем, как резво девушка поправляет серые гольфы, достигающие колен. Она бросает грустный взгляд в сторону удаляющихся подруг, с которыми она беседовала. Извиняюще хлопаю ее по плечу. Когда Джо заканчивает копошиться и равняется со мной, я снова задаю свой вопрос, на этот раз спокойнее. — Ты знала, что Виктор баллотируется в президенты студсовета? — мы вновь вливаемся в вереницу студентов, покидающих атриум. Митчелл идёт быстро, поэтому ускоряю шаг, стараясь не разрывать с девушкой зрительный контакт. — Нет, Луна. Как я могла об этом знать, если впервые увидела этого психа сегодняшним утром? — девушка злится по неизвестной мне причине. Вероятнее всего, из-за Рона и их невероятно запутанных отношений, что успели наделать шуму ещё в прошлом учебном году. Мы выходим из атриума, направляясь к скверу, чтобы отдохнуть во время перемены на улице. Живот сводит от мысли, что там может быть он. — Говорят, это все его мать, несчастная женщина хочет спасти статус их чокнутой семейки, хотя в их случае, я думаю, вряд ли что-то поможет. — Ты о чем? — спрашиваю, огибая остальных студентов, что словно не видят меня, идя «на таран». — Ну-у, Луна... — девушка замешкалась, остановившись у двери, выходящей на лужайку, где отдыхают ученики. Она нервно сглотнула, затем поправила синий галстук, словно он душил ее. — Я не хочу рассказывать о слухах, связанных с твоей семьей. Закатываю глаза... Что за нелепость? Она просто глупая девчонка. — Говори! Говори, в этом нет ничего такого, — уговариваю, ощущая себя выпавшей из общества. Неужели я пропустила свежие школьные сплетни о самой себе? — Правда. Джо обречённо вздыхает, озираясь по сторонам, словно боясь обнаружить лишние уши. Когда она наконец окидывает взглядом опустевший коридор, то наклоняется чуть ближе ко мне. — Говорят, что это не Ричард Беккет изнасиловал Агнес, а он сам... Что это сделал Виктор, а отец лишь спасает юного сына. Удивленно вскидываю брови. Не может быть. Полиция бы первая узнала об этом. Но, несмотря на все мысленные отговорки, сердце продолжает нервно отбивать бит, словно китайский гонг. Мне просто нужно обдумать слова Джо, чтобы ответить на этот нелепый слух... Как бы хотелось, чтобы он был нелепым. И лживым. Заворожённые карие глаза девушки смотрят на меня в упор; она ждёт реакции, которая всегда следовала, услышь я новые слухи об Агнес. Но не в этот раз. Холодностью и стойкостью я игнорирую любые выбивающие из колеи вести. Я оборачиваюсь, отвлекаясь на почти бесшумные шаги, встречая болотные глаза Виктора, что, кажется, стоял совсем рядом и прекрасно слышал слова Джо. Девушка нервно икает, увидев высокий силуэт приближающегося парня. Через секунду она зажимает тугую ручку старой двери, выскочив на улицу. Беккет идет все так же медленно, словно паря над землей. Он надменно вскидывает брови, проходя мимо, даже не посмотрев на меня. И лишь достигнув дверей, опускает глаза со всей высоты своего роста, встречаясь взглядом со мной. Нервно сглатываю, стараясь не выдавать агрессии, что копится внутри, извергаясь ледяной лавой неприязни. Ощущаю запах его одеколона, поравнявшись. Никогда ещё не стояла столь близко к объекту своей ненависти. Пухлые розовые губы парня пропускают вздох, он открывает рот, чтобы сказать что-то, но затем хмурит брови и все же отводит глаза, зажав рукой ржавеющую золотую ручку. Лишь прохладный осенний ветер остаётся в коридоре после того, как он громко захлопывает замок, выходя на улицу к остальным ученикам. И я остаюсь одна. Снова одна со своими мыслями и терзаниями, теперь новыми, ведь ещё долгое время меня будут мучить слова Митчелл. Хвалю себя за сдержанность, ведь все же не набросилась на этого... на Виктора, а так хотела. Стою в коридоре ещё пару минут, после чего выхожу на свежий воздух, чтобы устроиться у любимого дуба на окраине сквера, где всегда провожу перемены. Ступаю медленно, продолжая ловить заинтересованные бесстыдные взгляды учеников, что гадают о мыслях, которые вертятся в моей голове. Забавно, но у них это вряд ли получится. Земля сыреет с каждым днём, деревья застилают ее пожелтевшей листвой. Смотрю на свое дерево, что медленно оголяется, превращаясь в пугающие торчащие палки. Когда достигаю его, то уверенно присаживаюсь на листья, что валяются буквально везде. Достаю книгу, сегодня это многострадальный роман Ремарка «Тени в раю», что не пришёлся критикам по душе. Но у меня не выходит сосредоточиться, поэтому отрываю глаза от строк, наблюдая за происходящим вокруг. Сквер — это по праву любимейшее место всех учеников, здесь спокойно и тихо, можно заниматься или тихонько перешёптываться на скамьях. Это что-то вроде парка вокруг древнего старого фонтана, что стоит по центру. По окружности установлено множество скамеек, на которых всегда сидят студенты, и насажено деревьев, вроде моего «места силы» — дуба, что столетия назад пустили в землю могучие корни. Мое внимание привлекает Виктор, что сидит на металлических качелях, прикреплённых к одному из дубов, к такому же, как и у меня. Он сидит, задумавшись над книгой с кожаной обложкой, что не позволяет узнать, что именно он читает; в зубах парень сжимает карандаш. Мною овладевает любопытство. С детства отец заставлял читать тонны литературы, поэтому со временем, через отрицание, я полюбила читать; отныне это неотъемлемый атрибут полюбившейся рутины. Поэтому как только замечаю читающего студента, внутри просыпается непреодолимое желание узнать, что именно предпочитает человек, и обсудить с ним книгу... стоп. Луна, ты ведь не будешь обсуждать книги с ним. Но, черт бы меня побрал, желание усмирить крайне сложно. Меня привлекает восторженный возглас Джо Митчелл, что стоит в окружении девушек нашего курса философии. По всей видимости, в руках она сжимает листовки с ее кандидатурой на пост президента; активно обсуждает их с подругами, имён я их не помню. Отвожу от загадочного парня взор, возвращаясь к Ремарку, что терпеливо ждёт моих пометок. И только я погружаюсь в историю, как слышу своё имя: — Луна Кинг? Поднимаю глаза и вижу приближающуюся фигуру профессора Беатрис. Пожилая женщина в платье медленно шла по направлению ко мне, похожая на героинь из романов Джейн Остин: в длинном одеянии, с надвинутыми на нос круглыми очками и папками, зажатыми меж рук. Она подходит ближе, присаживаясь на траву рядом. От женщины веет домашним уютом, который ощущается в домах бабушек и дедушек. — Здравствуйте, профессор, — выдавливаю улыбку, приветливо здороваясь. Откладываю книгу в сторону, положив на кожаную сумку рядом. Профессор окидывает взглядом сквер, запечатлев в памяти всех учеников. Затем снова поворачивается ко мне. — Я знаю, что ты недовольна кандидатурой Виктора Беккета. Больше, чем недовольна, профессор. Но я лишь пожимаю плечами, сжав губы. — У него сложный период... — Профессор, при всем уважении, он не один сталкивается с проблемами в наши дни. — И я это прекрасно понимаю, — глаза женщины источают доброту, отчего внутри меня зарождается дотоле неизвестное чувство заботы о ближних. — Его мать настояла на президентстве, это не его порыв. Теперь все стало ясно: я все гадала, зачем такому, как он — вставать на трибуну и вещать о школьных проблемах, которые нужно решать; зачем такому, как он — переживать об оценках и резюме в университет; зачем такому, как он — сострадать другим? — А вы знаете, зачем его матери нужно заставлять его? — Я не могу рассказать о личных делах учеников, Луна, — извиняюще произносит женщина, заправив выбившуюся седую прядь за ухо. — Хочу попросить тебя быть снисходительнее к нему. Снисходительнее? К нему?! Да я за всю свою жизнь не стала бы... — Пожалуйста, Луна. Он не виноват в том, что произошло. — Конечно, профессор, — соглашаюсь, не отдавая отчета ее словам. Мы в силах остановить членов семьи от ошибок, от таких фатальных ошибок, что совершил его отец. Возможно, изнасиловал мою сестру не он, но его отец Ричард. Никто не дал гарантии, что Виктор не такой же шизик. Я готова мириться с любыми выходками этого надменного парня, пока он не помешает мне поступить в Гарвард. Если же что-то пойдёт не так, за себя я не ручаюсь, — но, разумеется, этого я профессору не сказала, лишь учтиво кивнула, приняв информацию. — Ты ведь не забыла о графиках патрулирования и рассадки студентов в столовой? — Конечно, нет, — тянусь к сумке, доставая оттуда аккуратную папку с нужными таблицами. — Вот. — Хорошо, — улыбается профессор. — Сегодня после уроков все кандидаты соберутся у меня в кабинете, чтобы распределить обязанности. — Мы обязаны патрулировать и следить за рассадкой вместе?! — Я вам все расскажу сегодня, — профессор Беатрис встаёт с земли, отряхнув платье от листьев, что нагло зацепились за ткань. Она удаляется к дверям, оставив мой вопрос без ответа. Надеюсь, мне не придётся проводить время с ним — бросаю взгляд на парня, что все еще сидит на качелях, медленно раскачиваясь. Он зачесывает длинные волосы назад, чтобы внимательнее концентрироваться на книге... или на блокноте. В руках он сжимает карандаш, небрежно бросая линии на бумаге. Как только часы отбивают полдень, студенты встают с мест, чтобы пройти на оставшиеся лекции. Я торопливо хватаю портфель, запихивая папку и книгу внутрь и спешу к двери, огибая фонтан, тем самым проходя вплотную к Виктору, что даже не торопится на урок. Прохожу мимо, останавливаюсь на месте, чтобы «якобы» поправить задравшиеся гольфы, и ненароком бросаю взгляд на содержимое желтых листов блокнота. Замечаю очертания дуба и... девушку, сидящую под ним... этот псих рисовал меня? — Невежливо подсматривать, — грубый голос слышится из-за спины. Вскакиваю, отпрыгнув назад. Виктор стоял совсем близко, хмуро насупив брови. Он недовольно смотрел на меня сверху вниз, сосредоточенно и не отводя взора. Нервно сглатываю, осознавая, что была поймана. — Я и не подсматривала, — отвечаю, поравнявшись с парнем. Боже, он выше меня на голову... — Виктор, профессор Беатрис... — Слушай, слушай внимательно, — зашипел парень, оглядываясь вокруг, в поисках, по всей видимости, оставшихся на улице учеников, — не разговаривай со мной там, где есть люди. Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что нам есть, о чем говорить, — фыркнув, процедил он, подхватив спадающую с плеча лямку сумки. Как будто я этого хочу. — Проваливай, — ответила я, зажмурившись. — Держись от меня в метре. Не хочу заразиться беспомощностью, — с этим словами Виктор двинулся к двери, куда сливался оставшийся поток студентов. — Поверь на слово, придурок. Я не хочу говорить с тобой с такой же силой, — он даже не обернулся, лишь хмыкнул, словно я рассказала анекдот. Чертов Беккет. Маменькин сынок. Поджав губы, я зажала сумку, поспешив по ступенькам вверх, чтобы наконец скрыться от заинтересованных глаз в лекционном зале.

***

Когда профессор Беатрис говорила о радушной встрече кандидатов, то видимо забыла о том, что в состав входит три человека: я, Джо и он. Черт подери, сидеть в одном душном кабинете с Виктором казалось ужасной идеей, но, как я уже говорила, ничто, и даже он, не остановит меня от цели поступить в Гарвард. Поэтому я глубоко вдохнула перед тем, как войти в нужную аудиторию после уроков. Он опоздал. Конечно, чего ещё можно было ожидать? Чем вообще можно заниматься в школе, если у тебя нет союзников и друзей? Я бы задала тот же вопрос самой себе. Господи, этот парень сводит меня с ума в самом ужасном контексте. — Кинг, мы ждали тебя, — снова улыбаясь, произносит профессор. Джо машет мне рукой, сидя за одной из передних парт, словно мы не виделись сегодня. Иду по направлению к столу профессора, стараясь вытащить застрявшую папку из сумки. — Ты случайно не знаешь, где Виктор? — спрашивает профессор, внося пометки в журнал. Знать, где его носит. Ещё чего? — Ай! — оборачиваюсь, чтобы понять, кому я вмазала локтем, со всей силы вытащив злосчастную папку с графиками. — Смотри куда прешь, — Виктор сразу же отошёл на метр, встретившись со мной взглядом. Он отряхнул пиджак, словно я замарала его грязью. — Вообще-то ты в меня врезался, — процедила в ответ, отворачиваясь от парня. — Руки не раскидывай. — Полно спорить. Виктор, рада тебя видеть, — произносит профессор, вставая с кресла и подзывая Митчелл, развалившуюся за партой ближе к столу. — Взаимно, — отвечает Беккет, словно ему не плевать. Снова глубоко вздыхаю, чтобы умерить неистовое желание наброситься на парня, словно дикое животное. Подхожу к столу с другой стороны от него, чтобы не дай бог, не дать ему причину вскипеть вновь. Профессор раскладывает наши графики по столу, размышляя о постановках, что мы предложили. Я удивляюсь, когда Беккет достаёт смятую папку из сумки, небрежно бросив на стол. Он действительно готовился? — Как кандидаты в студсовет, — начинает профессор, — вы должны подавать пример остальным ученикам хорошим поведением и... — взгляд женщины задерживается на Викторе, что стоит чуть поодаль, прислонившись к доске для мела. — Если быть краткой, вам придётся по очереди патрулировать пансионы по ночам, а также следить за рассадкой учеников в столовой старшего и младших отделений. — Простите, профессор, — начинаю, оперевшись о деревянный стол, — мы будем патрулировать по одному? — При всем уважении к дамам, — профессор окидывает взглядом нас с Джо, — я считаю, что это не самое безопасное решение, поэтому будете делиться по два... Замечательно. Что может быть лучше, чем проводить ночи с Виктором?